bogatr

Пост в Лигу Психотерапии.

Зависимое расстройство личности — это психическое заболевание, которое характеризуется чрезмерной зависимостью от других людей с целью удовлетворения своих эмоциональных и физических потребностей.

Определение

Зависимое расстройство личности – это характерная модель восприятия, затрагивающая взаимоотношения с окружающим миром и отношения к самому себе и выражающиеся в широком диапазоне социальных и личностных контекстов.

Расстройствами личности считаются только такие характерные особенности, которые не поддаются корректировке и вызывают значительные функциональные нарушения и дистресс личности.

Существенной в данном случае характеристикой личности является непрерывность этой модели поведения и восприятия, которое заметно отклоняется от принятых норм и проявляется по крайней мере в двух из следующих областей: познания/мышления, аффективности/эмоциональной экспрессии и межличностного функционирования.

Эта модель восприятия и поведения негибкая и затрагивает широкий диапазон личностных и социальных ситуаций, что приводит к клинически значимому дистрессу личности, а также ухудшения в социальной, профессиональной или других важных областях функционирования.

По причине того, что данная модель восприятия является стабильной и достаточно продолжительной, есть предположения, что расстройство берет свое начало в подростковом или раннем взрослом возрасте.

Все вышеперечисленные характерные черты зависимого психического расстройства личности очень схожи с проявлением других психических расстройств, которые в свою очередь могут быть вызваны воздействиями различных веществ (например, наркотиков, лекарств, токсинов) или являться следствием общего медицинского состояния (например, травмы головы).

Зависимое расстройство личности характеризуется чрезмерной потребностью в заботе, которая проявляется в покорности и навязчивости, а также в страхе разлуки.

Это расстройство начинается с ранней взрослой жизни и далее присутствует в различных контекстах. Зависимость и покорность в поведении возникает в следствии стойкого убеждения в неспособности адекватно функционировать без помощи других.

Люди с зависимым расстройством личности испытывают трудности даже в принятии несложных повседневных решений (например, какую рубашку надеть, или носить с собой зонтик), не прибегая к рекомендациям и одобрению от окружающих.

Такие люди, как правило, пассивны и позволяют другим (часто одному близкому человеку) взять на себя инициативу и ответственность за основные сферы их жизни.

Взрослые с этим расстройством в основном зависят от одного из родителей или от супруга, которые решают за них, где они должны жить, где работать и с кем дружить.

Подростки с этим расстройством могут позволить своим родителям решить, что они должны носить, с кем общаться, как проводить свободное время и какую школу или колледж посещать.

Просьбы об оказании помощи со стороны других в данных случаях выходит за рамки соответствующих возрасту и ситуационной необходимости.

Часто, боясь потерять поддержку и одобрение людей, лица с зависимым расстройством личности не выражают несогласие с другими людьми, в особенности с теми, от которых они зависят.

Так как эти люди не в состоянии функционировать в одиночку, они соглашаются даже с теми вещами, которые они считают неправильным, не рискуя потерять помощь тех, от которых они зависят.

Они могут пойти на крайние меры, чтобы получить опеку и поддержку от других, вплоть до выполнения неприятных им задач. Люди с этим расстройством чувствуют себя некомфортно в одиночестве по причине их преувеличенного страха о невозможности заботиться о себе.

Поэтому, когда тесная связь заканчивается (например, разрыв с любовником или смерти попечителя) люди с зависимым расстройством личности начинают искать другие отношения, чтобы обеспечить себе заботу и поддержку.

Симптомы

Люди с этим расстройством не доверяют своей способности принимать решения, чувствуют, что другие лучше во многих отношениях, чем они. Они могут пойти на многое, даже терпеть плохое отношение к себе, чтобы не остаться одним. Итак характерные симптомы:

1. Сложность принятия решений самостоятельно без рекомендаций со стороны,

2. Пассивность,

3. Проблемы, выражающие разногласия с другими,

4. Избегание личной ответственности,

5. Постоянное избегание одиночества,

6. Опустошение и чувство беспомощности, когда заканчиваются какие–либо отношения,

7. Невозможность удовлетворить обычные требования жизни,

8. Опасения быть оставленным,

9. Страдание даже от легкой формы критики или неодобрения,

10. Готовность терпеть плохое обращение и насилие со стороны других.

Последствия расстройства это - депрессия, злоупотребление алкоголем и наркотиками, а также склонность к физическому, эмоциональному и сексуальному насилию.

Причины

Причины этого заболевания не известны, само заболевание изучено не полностью. Расстройство обычно появляется в раннем взрослом возрасте, при чем женщины ему более подвержены.

Лечение

Предпочтительной формой лечения для людей с зависимым расстройством личности является психотерапия. Когнитивно-поведенческая практика фокусируется на образе мышления людей с таким расстройством, которое является неадекватным.

Также внимание уделяется убеждениям, лежащим в его основе, таких как неспособность принимать важные жизненные решения или неспособность инициировать отношения. Улучшения, как правило, наблюдается только при длительной терапии.

Статья психолога Юлии Макаровой, источник: http://psychologytoday.ru/public/zavisimoe-rasstroystvo-lich...

БМ ругался на картинки

Пост в Лигу Психотерапии.

Как Вам эта статья? Какое место отношения занимают в Вашей системе ценностей?

Волка кормят ноги, а психолога — проблема отношений. Как бы мне ни хотелось рассуждать на более философские темы, а основной хлеб — это все-таки психология отношений. Среди пациентов проблемы в отношениях — основной стимул для обращения к психологу.

Эта статья об одном очень важном логическом упущении в понимании природы всяких взаимоотношений — ошибка, из-за которой с самого первого шага все в отношениях идет наперекосяк.

Представьте себе машину. Обычную, четырехколесную, легковую. Ее придумали и изготовили для того, чтобы быстро и комфортно перемещать владельца туда, куда ему потребуется. Она красивая и удобная. Не самая крутая, но и не запорожец какой-нибудь. Вы давно мечтали о своей машине, и вот она стоит у вас под окнами.

Вы счастливы — прокатили на ней всех друзей, похвастались одним, позавидовали другим, заменили масло, установили сигнализацию, новую магнитолу, купили место на стоянке, оформили самую лучшую страховку. Все отлично. Машина не капризничает, и на ней хоть завтра на другой конец света — не развалится, довезет.

Но проходит какое-то время и оказывается, что машина у вас простаивает, что вы больше времени тратите на чтение автомобильных журналов и толкотню на форумах, обсуждая, что еще можно улучшить, чтобы ездить было еще удобнее, еще быстрее, еще экономичней.

Вы все это внимательно изучаете и с жаром обсуждаете, заказываете новые запчасти, занимаетесь тюнингом и время от времени делаете на машине круг почета по центральным улицам города, легко обставляя всех на каждом светофоре.

Машина — супер. Вы горды собой, но почему-то ни для чего другого, кроме демонстрации своей сопричастности миру автомобилистов, машину не используете. Все магазины у вас под окнами, на работу проще добираться на метро, а в отпуск удобнее самолетом.

Машина у вас есть, вы ее любите, но по большому счету она вам не нужна — она для вас вопрос престижа, еще одна галочка в вашем жизненном плане, а не предмет жизненной необходимости.

А через год вы понимаете, что с момента покупки машины полностью выпали из обычного течения жизни, забыли про все свои другие интересы, дела и планы. Жизнь на год остановилась и сфокусировалась на предмете давнего вашего вожделения — на машине и всем, что с ней связано.

Но ведь машина — это всего лишь средство передвижения. Она должна была обеспечить дополнительный комфорт или, быть может, стать развлечением, но никак не должна была подменять собой смысл вашей жизни.

И получается печальная ситуация: и машина не реализует своего «божественного» предназначения, и владелец утратил смысл своей жизни, погрузившись с головой в постороннее занятие.

Ведь совершенно очевидно, что смысл жизни обычного человека не в том, чтобы ковыряться с машиной (не берем в расчет исключения), а смысл существования машины не в том, чтобы стоять в гараже и радовать владельца чувством обладания…

Вот примерно то же самое происходит у нас и с отношениями, только все еще хуже… потому что, если на фанатичных автолюбителей у нас смотрят с легкой иронией, то на людей, посвятивших свою жизнь отношениям, смотрят с искренним восхищением.

Смысл жизни?

Поскольку говорим мы об отношениях, глубоко погружаться в философию смысла жизни не время и не место. Поэтому в дебри не полезем и скажем кратко.

Биологически все просто — мы должны плодиться и размножаться, а после смерти обогатить почву своими останками и стать пищей для других организмов. Психологически чуть сложнее — как большое дерево, вырастающее из маленького семечка, наше сознание должно пройти путь развития от полной бессознательности до реализации полного своего потенциала осознанности.

Что-то такое в нас природой заложено, и это больше, чем чистая физиология, и куда больше, чем невротическая привязанность к другому человеку, это некий духовный и физический потенциал, который должен быть реализован. И все мы шкурой это чувствуем.

Проще говоря, жизнь — это процесс воплощения нашего врожденного потенциала. Мы должны пройти какой-то путь в этой жизни, но не в том буквальном смысле, что где-то там за горизонтом есть цель, которую нужно достичь, чтобы получить пятерку.

Есть процесс жизни — процесс движения по пути самореализации, и в счет идет не достижение предельного рубежа, а само движение по этому пути — именно отсюда возникает ощущение наполненности жизни до краев.

А если по какой-то причине движение прекращается, и человек начинает ходить кругами или топтаться на месте, тогда и происходит утрата пути, утрата смысла жизни… но в ответ на это состояние человек обычно начинает топтаться на месте еще старательнее.

Смысл нашей жизни или направление нашей самореализации сообщается нам в наших чувствах — в тех тонких интуитивных переживаниях, которые нашептывают, куда нам двигаться дальше. Но слушаемся мы истерического голоса наших страхов, которые призывают нас замереть на месте и прямо тут начать строить свою крепость — защитные сооружения из отношений и всего остального, что поможет нам увериться в правильности выбранного пути, что смысл нашей жизни именно в этой круговой обороне от обстоятельств и грубой окружающей действительности.

А отношения с людьми — особенно любовные отношения — это лучший и наиболее эффективный способ себя в этом обмануть. Надо только найти правильного человека — свое невротическое отражение, свою утраченную вторую половинку, которая будет с совершеннейшей искренностью врать мне о моих достоинствах, и которой я отвечу тем же.

Смысл отношений

Итак, проблема в следующем. У человеческой жизни есть какой-то смысл и этот смысл определенно не в том, чтобы найти свою половинку и построить с ней отношения. Важность этому рубежу социальной жизни придает не природа нашей души, ищущей воссоединения с утраченной частью себя, а природа наших комплексов и страхов, желающих найти в другом человеке опору и утешение.

Цель типичных любовных отношений — избавление от душевной боли, порожденной ядовитым чувством собственной неполноценности.

А если говорить о том, как бы все могло быть, если бы не комплексы правили бал, то отношения никогда бы не стали самоцелью и смыслом жизни. В норме отношения должны быть вплетены в естественное течение жизни, а не подменять его собой.

Женщины очень любят эту игру — заполнить собой всю жизнь мужчины или, того хуже, заставить мужчину оставить свою жизнь и свои ценности, ради женщины с ее целями и желаниями. А по-хорошему, отношения должны строиться вокруг чего-то такого, что важно и интересно обоим помимо самих отношений и любовного воркования, и именно это должно быть связующим звеном между ними — разделение общего образа жизни, общих ценностей, общего предназначения, общей страсти.

Беда в том, что для многих людей в жизни вообще нет ничего, что им действительно было бы важно не на уровне комплексов, а на уровне душевных потребностей, и тогда любовные отношения становятся последним убежищем от чувства пустоты и бессмысленности своего существования.

И это говорит о том, что свой путь давным давно утрачен и человек из высшего существа превратился в корову… и хорошо, если это деревенская дойная корова, гуляющая по красивым лугам, а то ведь можно и на мясокомбинат загреметь.

Если в жизни нет ничего важного, нет смысла, нет собственной страсти, значит время уходит впустую. И отношения тут ситуацию спасти не могут — они ее только усугубляют, позволяя забыться в романтических иллюзиях и проблемах, которые в этих самых отношениях возникают.

Отношения ради отношений возможны, но это худший возможный сценарий, и именно в таких отношениях больше всего проблем, потому что партнеры начинают требовать друг от друга невозможного — подчинить свою жизнь отношениям, измениться ради отношений.

Но на вопрос «На что ты готов ради отношений?» есть только один правильный ответ — «На все, что угодно, кроме того, чтобы поступиться собой и своим смыслом жизни».

Ревность и другие неприятности

Взять, например, ревность. Легко понять, что за всякой ревностью стоит все тот же комплекс неполноценности — страх остаться в унизительном одиночестве, если партнер предпочтет кого-то другого. И из-за этого так хочется привязать его к себе любыми возможными средствами — обидами, скандалами, давлением на совесть и прочими манипуляциями. На войне все средства хороши.

Но с другой стороны, за ревностью стоит наша проблема под названием «отношения ради отношений» — совершенно естественно, что мы боимся потерять то, что стало для нас смыслом жизни! Если отношения это все, что у нас есть, то мы действительно будем испытывать дикий ужас при мысли о возможной их утрате. И это укрепляет ту самую взаимную зависимость, которая и разрушает все отношения.

Зависимость требует от нас перестать быть собой, соответствовать ожиданиям, менять себя по первой прихоти партнера, но это не приводит ни к чему, кроме роста внутреннего напряжения, которое время от времени выплескивается в тихой ненависти друг к другу… тихой, потому, что даже здесь страх разрушить отношения не позволяет выразить свои чувства напрямую.

А там, где бурлит котел эмоций, не имеющих выхода, там и все возможные психосоматические заболевания, не говоря уже о горьком и безнадежном чувстве своей несчастности.

Когда отношения становятся смыслом жизни из них уходит легкость и подвижность. Каждый даже самый мелкий аспект взаимоотношений приобретает вес совершенно иррационального масштаба. Ссоры из-за самых пустяшных мелочей происходят как раз по этой причине — ведь в том, что мне важнее всего на свете не может быть мелочей! Знакомая логика?

Но, черт возьми, это же всего лишь отношения!

Отношения полезны, интересны и приятны — никто не спорит — но не в них смысл нашей жизни. Отношения — это только одна из фоновых задач, вспомогательный инструмент.

Как машина, которая нужна для того, чтобы ездить за покупками или путешествовать, так и отношения нужны для того, чтобы обогатить жизнь, украсить ее, стать подспорьем в реализации своего предназначения. Но не могут отношения быть главной и единственной ценностью в жизни, а когда это случается, будущее таких отношений предопределено, и оно безрадужно.

Не в отношениях счастье! Все ровно наоборот — это счастье сопровождается хорошими отношениями — нельзя путать причины и следствия. Надежда на то, что хорошая работа, хорошие друзья, хороший дом и хорошие отношения сделают вас счастливым человеком — это глупейшая ошибка, которую можно в жизни совершить.

Движение извне вовнутрь в психологии не работает. Никакие самые чудесные обстоятельства не сделают человека счастливым, точно так же, как никакие самые суровые условия не сделают счастливого человека несчастным. Не там копаете.

И не надо себе врать, что лично ваше предназначение, лично ваш смысл жизни именно в отношениях. Впрочем, как хотите… мне больше работы будет.

Психолог Олег Саратов

Источник: http://psychologytoday.ru/public/otnosheniya-radi-otnosheniy...

БМ ругался на картинку

История не моя, из практики психолога...

Когда она зашла в кабинет (это было год назад), я почувствовал, как расправляются мои плечи, как выпрямляется осанка и что мои волосы как-то не очень аккуратно уложены на голове. Она была красавицей, из тех женщин, которые моментально обращают на себя мужское внимание. Робко улыбнувшись (ах…), она, слегка покачивая бедрами, элегантно уселась в кресле. Я почувствовал тонкий запах духов – какой-то цветочный аромат, не приторный, свежий.

Как-то сразу вспомнил про то, что на дворе конец весны, и что солнце на улице, и зелень, и вообще жизнь заиграла яркими красками. «И позывные весны в ее глазах, и ей уже не нужны тормоза…»

После небольшого разговора, который обычно предваряет первую сессию (какой приятный голос…), Ольга, вздохнув и опустив глаза, сказала:

- У меня проблемы с мужчинами…

Возбуждения и любопытства у меня много, вопросительно приподнимаю брови.

- Дело в том, что они исчезают. То есть я максимум две-три недели общаюсь с ними, а потом они исчезают. Даже смс не присылают. Сваливают все. Я понимаю, что дело в том, что это я что-то не так делаю.

Любопытно. Начинаем разговаривать про ее отношения с мужчинами, что именно происходит, обстоятельства «исчезновений» и про многое другое. Поскольку речь идет о мужчинах, я прислушиваюсь к собственным реакциям на то, что говорит и что делает Ольга, опираясь на свою мужскую часть.

И вскоре ощущаю, как мое первое возбуждение при виде такой красивой женщины начало быстро пропадать. К концу встречи почувствовал, что воцаряется скука, и что я практически перестал замечать ее внешность. К скуке стало примешиваться пока еще слабое раздражение. Договорились еще о нескольких встречах и расстались.

Задумался о том, что же такое произошло, что за 50 минут я успел перейти от возбуждения к скуке и раздражению…И понимаю: Ольга рассказывала о мужчинах абсолютно безэмоционально. Когда она говорила о чем-то другом, ее голос немного оживал, но как только речь переходила на взаимоотношения, он становился ровным и безжизненным. Таким же становилось и ее лицо.

Все мужчины, о которых она говорила, смешались в моем сознании в какой-то безликий серый объект, бесплотные тени, похожие друг на друга. Никого из них она не выделяла. Только один раз она сказала дрогнувшим голосом о том, что ей больно из-за того, что последний мужчина, который ей понравился, просто исчез. Но для этого мне потребовалось несколько раз спросить: что ты почувствовала, когда поняла, что опять происходит «эта ерунда»?

Ни слова о чувствах. Ни одного имени. Ни одного образа. Просто «мужчина», «парень», «этот человек».

На следующей встрече я так и сказал: «Оля, знаешь, я сижу напротив тебя, но я абсолютно не чувствую твоих эмоций и переживаний в адрес мужчин и того, что у тебя происходит… Ты как будто делаешь ежеквартальный отчет, в котором – одни цифры и факты, но никаких чувств».

Оля на минуту оживает:

- Да, мне похожее сказал последний…(Не Олег, не Игорь, не Саша – а просто «последний…»)

- Что он сказал?

- Мы сидели в кафе, и он спросил меня: «Оля, ты вообще что ко мне чувствуешь?!»

Очень нетипичный вопрос для посиделок в кафе, как мне кажется. Я почувствовал солидарность с этим «последним…».

- И что ты ответила?

- Ну, я сказала, что если бы он мне не нравился, я бы с ним не сидела.

По моему телу пробежала легкая дрожь – так бывает, когда в работе нащупываешь какую-то нить, выходишь на какую-то очень заряженную эмоционально тропинку, ведущую в глубину чужого сознания.

- Оля, когда я услышал твой ответ на вопрос мужчины, я ему даже посочувствовал.

- Почему?

- Скажи – он тебе нравился?

- Да, очень.

- А что ж ты ему не сказала «ты мне нравишься» или «мне очень интересно с тобой»?

- А что, не понятно? Я же отзываюсь на его приглашения…

- Нет, не видно. Совсем. Как будто о ледяную стену. Я могу представить, как пытаюсь ухаживать за тобой, и не получают никакой ответной реакции в ответ. Просто вежливую холодную улыбку. И чувствую огромную потребность в том, чтобы хоть что-то от тебя получить, хоть капельку искреннего тепла. А вместо этого – ты не говоришь «человеку», что он тебе нравится. Ты просто предлагаешь ему снова и снова догадываться самому.

Мне нравится слушать, когда женщины с теплом и любовью говорят о своих мужчинах. Когда не отвергают, когда женские голоса вдруг теплеют, когда речь заходит про их избранников. В этом много нежности, уважения, радости, надежды.

Когда в адрес мужчин раздаются упреки, злость, гнев – это тоже не оставляет равнодушным. Иногда за яростью четко слышится отчаяние, и в этот момент я ощущаю сочувствие или жалость, потому что это крик о помощи. Но четко понимаю, что наибольшую злость вызывает равнодушие, если оно показное, фальшивая игра в неприступный «Форт Нокс». «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» наоборот, в женском исполнении.

Но Ольга не совсем играла, эта маска равнодушия давалась ей безо всяких сознательных усилий. Не показывать своих настоящих чувств. Не давать слабину. Мужчина не должен догадываться ни в коем случае, что ты рада его видеть и с нетерпением ждала этого вечера. Нельзя быть чувствительной и ранимой – этим воспользуются. Тот, кто эмоционален – тот уязвим, тот теряет власть. Чуть появляются чувства – спрятать, быстро!

И Оля так поднаторела в этом подавлении своего желания, своей тяги к мужчине, что игра эта переставала чувствоваться, и тогда на смену раздражению на неискреннюю игру в равнодушие приходила скука. Мои переживания были своего рода барометром происходящей внутренней борьбы в душе Ольги.

«Стоит ему уделить слишком много внимания – и он расслабляется, и не уделяет его в ответ. Стоит «охладеть» - и он тут же с подарками» - так говорила мама, так советовали подруги. И еще куча подобного мусора: «Мужчина по натуре завоеватель и охотник. Не интересна и не ценится добыча, которая сама идет в руки».

«С ними по-другому и нельзя, они чувствуют, когда женщина слишком привязывается и чуть ли не дышать не может без него, их это отталкивает». «Меньше потакать ему и заглядывать рот». «Пусть лучше бегают за тобой, чем от тебя». И еще масса штампов, в которых отношения низводятся до охоты, люди – до объектов охоты. И все превращается в игру.

Мужчина – человек. Женщина – тоже. Все мы ищем тепла. А наталкиваемся нередко на игры «в отношения», густо замешанные на страхе перед близостью. Пусть другой докажет, что очень-очень меня любит – тогда, может быть, я благосклонно снизойду до тебя. Одна проблема только.

Тот, кто себя уважает, не ждет долго, пока до него «снизойдут». Он просто пойдет искать ту/того, от кого не нужно ждать снисхождения. Кто в ответ на твою улыбку улыбнется и скажет: «Привет! Меня зовут … . И ты мне нравишься».

Оля ушла задумчивой. Но больше не вернулась, просто прислала смс: «спасибо, мне достаточно». Чего именно было ей достаточно – я не знаю.

Психолог Илья Латыпов. Статья взята отсюда: http://psychologytoday.ru/public/u-menya-problemy-s-muzhchin...

Когда появились нервные санатории, почему перестали связывать пациентов и как революция повлияла на психиатрию. Осторожно, много букв!

«Даун-хаус»

В труде «История безумия в классическую эпоху» Мишель Фуко дал яркое описание того, что назвал «медикализацией безумия». В XVIII веке общественными приютами для душевнобольных (франц. asiles) руководили «альенисты» (от франц. aliéné  — ‘душевнобольной’). В эти приюты принимали также инвалидов, вдов и подкидышей, и вместе с душевнобольными их население могло составлять сотни и даже тысячи человек. Приюты походили на государство в государстве, а заведовавшие ими (совсем не обязательно люди с медицинским образованием) — на феодалов, повелевавших судьбами своих подчиненных.

К концу XIX века положение изменилось: дома умалишенных стали называться психиатрическими больницами, заведовали ими врачи, а помещенные в это заведение люди превратились в «больных», «пациентов». Немногим позже эта история повторилась в России: здесь термины «психиатрия», «психиатрическая больница» широко распространились в конце XIX века.

Интерьер психиатрической больницы Бедлам в Лондоне, Уильям Хогарт // wikipedia.org

Долгаузы

Так называемые указы Петра I «о дураках» повелевали посылать людей беспутных, расточавших родительское имение, в смирительные дома. Но особых смирительных домов в первой половине XVIII века в России не было, поэтому находящихся в Тайном (Преображенском) приказе после освидетельствования предписано было отправлять в монастыри. Монастыри от безумных, как правило, отказывались. Лишь митрополит Иов построил в 1706 году в Колмове под Новгородом дом для подкидышей и инвалидов, куда принимали также помешанных. Таким образом, Колмовскую психиатрическую больницу можно считать старейшей в стране.

Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Колмово // wikipedia.org

Екатерина II повторила приказ Петра изолировать безумцев, нарушающих покой, в «долгаузы» (от нем. Tollhaus — ‘сумасшедший дом’). Но за неимением долгауза буйных помешанных ссылали в суздальский монастырь. Наконец, в 1775 году был создан Приказ общественного призрения, ведающий приютами и богадельнями, включая дома умалишенных. Четыре года спустя в Петербурге открылся первый долгауз «для пользования сумасшедших». Это были шесть деревянных домиков, стоявших на том месте, где позже была построена Обуховская больница (после чего «дом умалишенных» стал ее отделением). Сначала в нем было 32 койки, позже их число перевалило за сотню, но мест все равно не хватало. Переполненность надолго сделалась бичом всех казенных заведений для душевнобольных.

Общество требует от психиатрических больниц изолировать тех своих членов, с которыми по каким-либо причинам трудно ужиться, и если больницы эти требования не выполняют, то их подвергают критике. За полвека существования приказа было построено 34 долгауза, а в 1852 году их было уже больше пятидесяти. Но и это было недостаточно, особенно в зимний период. Дома умалишенных, какими бы ужасными ни были условия содержания в них, давали кров и пищу, и бедные крестьяне часто помещали туда своих родственников на время, чтобы пережить бесхлебицу.

Отношение к душевнобольным

Долгаузы представляли собой места содержания душевнобольных, а не медицинские учреждения. До середины 1870-х годов они находились в ведении Приказа общественного призрения и управлялись чиновниками без медицинского образования. Часто применялись меры стеснения, что при недостатке медицинского персонала считалось неизбежным. Психиатр Сергей Корсаков, придя после окончания университета в Преображенскую больницу для душевнобольных, услышал от работавшего там старого и уважаемого врача: «В университете ведь вас мало учили психиатрии, вы даже, вероятно, не знаете, как связывать», и первым его уроком был урок связывания (цит. по: Эдельштейн А. О. Сергей Сергеевич Корсаков. М., 1948. С. 5).

Московская Преображенская психиатрическая больница, 1910-е гг. // wikipedia.org

Превращение приюта в клинику тесно связано с гуманизацией режима содержания душевнобольных. Уже в 1828 году московский врач Василий Саблер снял с больных цепи, ввел в обиход огородные и рукодельные работы, музыкальные инструменты. Одновременно он ввел в обычай «скорбные листы»: истории болезни, рецептурные книги, ординатуру.

Особый резонанс получила деятельность Корсакова на посту главного врача Преображенской больницы в Москве — он пропагандировал «пять систем: морального влияния, нестеснения, открытых дверей, рабочего режима, постельного режима. Этот процесс требовал от психиатров вести переговоры с властями и привлекать на свою сторону общественное мнение. Либеральные реформы 1860–1870-х годов и в особенности создание органов местного самоуправления — земств — способствовали реорганизации здравоохранения. В частности, земства могли требовать от правительства, чтобы оно обеспечило местами в больницах всех нуждающихся в этом душевнобольных. Это привело к открытию или расширению многих больниц в провинции.

Сергей Сергеевич Корсаков // wikipedia.org

Сельские колонии

В соответствии с идеалом патриархальной общинной жизни на природе больницы часто строились как «сельскохозяйственные колонии» или «фаланстеры». Так возникли Бурашевская больница-колония Тверского земства, больницы-колонии в Сапогове Курской губ, в Галенчине близ Рязани, в Кувшинове близ Вологды, Карамзинская лечебница под Симбирском, больницы в Херсоне и Полтаве. Главными аргументами за размещение лечебницы за городом служили полный покой больных, наличие «необходимого простора», о котором могли только мечтать пациенты и персонал в тесных и скученных психиатрических заведениях города, и возможность организовать работы. Особенно целебными считалось возделывание земли и уход за животными, приближавшие пациента к целебной природе.

Разрабатывая проект больницы-колонии в Нижегородской губернии, психиатр Петр Кащенко отправился в поездку по Англии, Шотландии, Бельгии, Франции и Германии. За три месяца он посетил более дюжины психиатрических больниц и на основе увиденного составил детальный план больничных построек и поэтажные планы больничных корпусов. В 1895 году, руководствуясь указаниями Кащенко, меценат Иван Рукавишников приобрел под колонию часть бывшего имения писателя Павла Мельникова-Печерского в деревне Ляхово. Архитектор Павел Малиновский спроектировал колонию в соответствии со всеми пожеланиями психиатра, одним из которых был доступ пациентов к сельскохозяйственному и ремесленному труду. У больницы имелось 300–500 десятин земли, удобной для посева и огородных работ, с лесом и сенокосом, было выстроено здание для мастерских — соломенной, столярной, сапожной, портняжной.

Самарская земская больница для умалишенных. Больные на заготовке дров. Начало XX века

Трудотерапия

С одной стороны, считалось, что труд будет целебным только при условии, что он свободный и добровольный, если пациент сознает, что работает для своего выздоровления и не ждет вознаграждения, как за наемный труд. С другой стороны, для администрации больницы большой соблазн этот даровой труд пациентов использовать. При некоторых загородных больницах-колониях устраивались цеха и даже заводы. В начале 1900-х годов ткацкие мастерские Новознаменской больницы изготовляли такое количество сарпинки, что ее хватало не только на платья для сиделок и душевнобольных женщин, на летние костюмы для больных мужчин и служителей, но и на удовлетворение заказов соседней больницы Всех скорбящих. В Винницкой окружной лечебнице существовал целый кирпичный завод.

Новознаменская больница-колония для душевнобольных // encspb.ru

Земские больницы со временем также переполнялись, поскольку там оставались хронические больные, которых не выписывали или из-за неудовлетворительного состояния здоровья, или потому, что после выписки им просто некуда было идти. Организаторы психиатрической помощи постоянно думали над тем, что делать с хрониками. Для этого врач Николай Баженов сделал первую в России попытку организовать «посемейное призрение», или патронаж (от франц. patronage familial), когда больные за плату помещались в крестьянские семьи.

Частные психиатрические клиники

Условия содержания в казенных больницах были такими, что больницы эти иногда называли «филиалом ада». Неудивительно, что люди со средствами в них не обращались, предпочитая частные клиники. В 1830 году доктор медицины и хирургии Федор Герцог открыл первую в Москве частную психиатрическую лечебницу, где первоначально находились восемь человек.

На палату, где находилось не более двух человек, приходился один служитель. Медсестра работала с 4–7 больными, а врач осматривал 10–14 пациентов. Такие условия делали наказания и меры стеснения — цепи, смирительные камзолы — ненужными, хотя они еще долгие годы применялись в общественных больницах. В правилах предписывалось «с призреваемыми вообще обходиться возможно более кротко», а для развлечения «доставлять им приличные занятия». Если московская публика имела обыкновение приходить в дома умалишенных как в зоопарк — поглазеть на больных, то в частной лечебнице посещение публики не дозволялось.

Комната для дневного пребывания в Городской психиатрической больнице имени Н. А. Алексеева. Начало ХХ века

Преемники Герцога сняли решетки с окон, открыли двери лечебницы. Так называемая система нестеснения создала лучшие условия для наблюдения за больными. Большее разнообразие ситуаций, в которых оказывался больной, давало возможность изучать индивидуальный случай во всем многообразии проявлений. Сергей Корсаков заметил: если условия психиатрической больницы унифицируют пациентов и позволяют врачу обобщать клинический опыт, то более разнообразные условия содержания в частных клиниках дают возможность наблюдать случаи, которые в массе пациентов больших госпиталей могли бы остаться незамеченными.

Если от «желтых домов» (краска, в которую, как правило, были выкрашены дома умалишенных) все шарахались в ужасе, то частные лечебницы выглядели менее пугающе. Это обеспечило их успех у москвичей: в 1886 году в Москве было семь частных клиник с более чем 170 местами для пациентов. А всего в России вместе с московскими насчитывалось 13 лечебниц; в них помещалось около 400 больных, что, конечно, было лишь малой долей от общего числа призреваемых в домах умалишенных, примерно 6–7 %.

Семейные отношения

В 1886 году Корсаков сделал в Кружке невропатологов и психиатров при психиатрической клинике Московского университета доклад «Об устройстве частной лечебницы». Он говорил о том, что частные лечебницы отличаются от общественных не только и не столько большим комфортом и лучшим уходом за больными, но также «особым строем, который почти невозможен в общественных заведениях и который оказывает благоприятное действие на душевнобольных» (Корсаков С. С. К вопросу об устройстве частных лечебниц // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1901. №1. С. 938–939). Этот строй — семейный характер лечебницы, который и дает ей многие психологические преимущества. Подобно тому, как в семье «заботы и мысли одного члена о другом... дают душе содержание и не дают чувствовать душевной пустоты», семейный характер отношений в лечебнице способен лучше заполнить время больного и поддержать «здоровые свойства его души».

Самарская земская больница для умалишенных. Больные за прядением льна. Начало XX века

Для того чтобы в лечебнице существовало подобие семейных отношений, утверждал Корсаков, необходимо присутствие женщины. Женщина составляет центр этого общежития, так как может войти во все детали жизни больного и оказывать ему те мелкие услуги, которые так сближают с человеком и на которые у врача, как правило, нет времени. Объединяющую роль женщины в лечебнице Корсаков, видимо, открыл на собственном опыте: в лечебнице, где он директорствовал долгие годы, эту благотворную роль играла владелица клиники Мария Федоровна Беккер. Она пережила Корсакова и стала советницей и товарищем его преемника Сербского. С «бабушкой русской психиатрии», как называли эту женщину в среде московских врачей, охотно общались и психиатры следующего поколения, например Петр Ганнушкин. Мужчина-врач — глава такой «семьи»; и персонал, и больные смотрят на него как на руководителя, так что «обыкновенно даже небольшое внимание врача ценится больным очень высоко».

Нервные санатории

Одним из главных терапевтических эффектов помещения в лечебницу считалось удаление из привычной домашней обстановки. В сочетании с режимом, движением на свежем воздухе, усиленным питанием, которое было особенно необходимо истощенным больным, и лечебным трудом сама по себе изоляция уже давала положительные результаты. Русские психиатры особенно ратовали за организацию загородных санаториев, так как условия деревенской жизни максимально приближены к природным, позволяют закаливание организма: хождение босиком в летнее время, воздушные и солнечные ванны, здоровый стол. Следуя природе, нужно было изгонять из лечебниц суетливость городской жизни и присущие ей развлечения: пикники, массовые прогулки, любительские спектакли с участием больных. Корсаков советовал при устройстве частных лечебниц «избегать роскоши... потому, что роскошь вообще принадлежит к ненормальным явлениям жизни», а психиатрия не может поощрять ненормальное.

Клиники и санатории, как правило, находились в изолированных от городской суеты местах, часто за городом. Жизнь клиники или санатория носила особый характер жизни в сообществе, семье; одним из самых существенных моментов было личное влияние психиатра. Эта особенность санаториев помогла развиться определенной философии, согласно которой врач лечит своей личностью, своим взглядом на болезнь, а не электризацией или ваннами. Жизнь в санатории лучше удовлетворяла потребности больного в свободе, самоуважении, лучшем лечении, но она же давала врачу возможность искать свои пути в психиатрии, уйти от мира официальной медицины, чтобы развивать собственные концепции или не развивать никаких, веря в эффективность собственной личности. Такая изолированность — недаром один из первых сторонников санаториев, немецкий врач Пауль Юлиус Мёбиус, называл их «светскими монастырями» — способствовала тому, что именно в санаториях и загородных клиниках вызревали новые концепции психотерапии. В санаториях также назначались физиотерапевтические процедуры: электротерапия, ванны, массаж, морские купания, минеральные воды, лечение кумысом, кефиром, на юге — даже виноградным соком.

Лев Толстой и Душан Маковицкий среди больных и врачей Троицкой окружной психиатрической больницы (разговаривает с больным, называющим себя Петром Великим). Фото Владимира Черткова, Государственный музей Л. Н. Толстого // russiainphoto.ru

Революция на улицах и в больницах

Весной 1905 года в больнице Святого Николая в Петербурге начались волнения персонала. Эта больница давно находилась в плачевном состоянии. До того как перейти к городу, она была тюремной. После перехода в ведение города условия в ней отнюдь не улучшились: в здании, рассчитанном на 300 человек, теперь помещалось 1200 больных, а зарплаты врачам и служащим даже уменьшились. Первая волна выступлений персонала началась во время Первомайской демонстрации 1905 года. Затем, за несколько дней до выхода Октябрьского манифеста, старший ординатор Григорий Трошин, один из организаторов профсоюза больничных работников, потребовал ухода главного врача Николая Реформатского с его должности и выбора нового руководителя на основе «всеобщего, прямого, равного и тайного» голосования. Трошина поддержали не только врачи больницы, но и младший персонал. Возглавляемая Трошиным и одним из смотрителей толпа рабочих ворвалась в кабинет директора и вывезла его на тачке за пределы больницы.

По сложившемуся в российских психиатрических больницах положению, главный врач управлял единовластно, «как царь»; расстояние между ним и младшими врачами — ординаторами — было таким же, как расстояние между начальником и безгласными исполнителями. В ноябре 1905 года события, подобные случившимся в больнице Святого Николая, произошли и в психиатрической больнице Харьковского губернского земства. Там рабочие потребовали отставки главного врача, а когда он отказался, вывезли его на тачке и решили созвать «учредительное собрание» — больничный совет. Коллегиальное управление в Харькове продлилось полгода, но в конце концов в дело вмешались полиция и армия. Последовали увольнения; Трошин и его единомышленники получили тюремные сроки.

Психиатрическая больницасвятого Николая Чудотворца // wikipedia.org

Февральская революция 1917 года возобновила дискуссии о демократизации больниц. Один из пострадавших от репрессий психиатров, Николай Вырубов, выступил с программой реорганизации психиатрии. Согласно этой программе, призрение душевнобольных должно находиться в руках общественных организаций; психиатрическая помощь должна быть децентрализована — приближена к населению; управление больницами должно быть коллегиальным, а директор — выборным; наконец, при государственном ведомстве народного здравия нужен был психиатрический совет при самом широком участии общественных организаций, психиатрических союзов и научной психиатрии. Вырубова поддержал один из наиболее активных членов Союза психиатров ― Кащенко. Он призывал организовать психиатрическую помощь (в частности, душевнобольным ветеранам войны) на самой широкой основе, с привлечением всех заинтересованных и компетентных лиц ― представителей земского и городского союзов, Петроградского комитета Союза городов, Русского союза невропатологов и психиатров, других психиатрических организаций Москвы и Петрограда, отдельных психиатров и санитарных врачей. Тем не менее предложения построить психиатрическую помощь на демократических принципах ни к чему не привели.

Та система, которая сложилась после Октябрьской революции, исключила участие общественности в организации помощи душевнобольным и коллегиальность управления больницами. В немалой степени этому способствовала война и последовавшая разруха. Вопреки замыслам ведущих психиатров, система охраны психического здоровья, сложившаяся в стране после Октябрьской революции, оказалась высокоцентрализованной и полностью под контролем государства.

Невропсихиатрические диспансеры

Первая мировая война и революция стали катастрофой для психиатрических больниц. К концу Гражданской войны число пациентов сократилось почти вчетверо по сравнению с предвоенным временем. Из-за нехватки персонала и переполнения больниц снова стали применяться смирительные меры, участились случаи насилия, в палатах появилась вооруженная охрана — все, с чем так боролись работники земской психиатрии. Назначенный на пост наркома здравоохранения Николай Семашко выступил с концепцией социальной медицины, основанной на трех принципах: бесплатная, управляемая из одного центра и профилактическая.

Идея социальной медицины (soziale Medizin), сформулированная немецкими гигиенистами, состояла в том, что, поскольку здоровье и болезнь определены обществом, здравоохранение должно начинаться с социальных мероприятий. Базовым учреждением социальной медицины должно было быть такое, которое бы объединило в себе функции лечебные, профилактические и просветительские. Им стал диспансер, сочетающий амбулаторный прием приходящих больных с санпросветительской и обследовательской работой. Специальный штат социальных работников должен был обследовать жилые дома и места работы и ставить на учет тех, кому якобы угрожала нервная или душевная болезнь. Это был переворот не только в практике организации психиатрической помощи, но и в теоретической психиатрии, во взглядах на душевную болезнь. Контингент подопечных психиатра, таким образом, существенно расширялся.

Первый «невропсихиатрический диспансер» открылся в 1924 году в Москве. В него вошли так называемый научный отдел психологии и психопрофилактики и амбулатория для приема приходящих больных, с лабораториями и кабинетами: психиатрическим, невропсихическим для пограничных состояний, невропатологическим, физиотерапевтическим с водолечебницей, по оздоровлению речи, по наркомании и алкоголизму. С 1925 года в диспансере работали курсы усовершенствования врачей, был набран штат сестер социальной помощи. Пять лет спустя были созданы другие невропсихиатрические и наркодиспансеры.

Однако в начале 1930-х годов социальная психиатрия подверглась критике: ее обвиняли в тенденции все здравоохранение подменять психогигиеной, «лечить, учить, направлять и руководить, вмешиваться во все более сложные отношения растущей жизни». Тем не менее диспансеры продолжали существовать, хотя их функции свелись к сбору медицинской статистики, амбулаторному приему, постановке на учет и направлению в психиатрические больницы. Идеи и практики психогигиены настолько прочно вошли в современную массовую культуру, что теперь «справка от психиатра» требуется и для получения водительских прав, а иногда и для приема на работу.

Автор статьи: Ирина Сироткина

кандидат психологических наук, PhD Манчестерского университета, ведущий научный сотрудник Института истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН

Оригинал: https://postnauka.ru/longreads/74040

БМ ругнулся на одну картинку

Психофилософ, писатель, телеведущий, театральный режиссер и папа троих детей  Андрей Максимов рассказал о том, почему по его мнению детей воспитывать не надо, как мы умудряемся сделать себя и наших чад несчастными, и что такое психофилософия.

— Некоторое время тому назад я понял, что каждый человек является психологическим консультантом. Сто процентов людей. Потому что все люди дают психологические консультации своим друзьям, знакомым, детям.

Психофилософия — разработанная мной система, которая поможет делать это эффективно. Потому что все психологические системы, а их в 2000 году было более двухсот, рассчитаны на профессионалов. Проблема же заключается в том, что к профессионалам мы не идем. Или идем уже в последний момент. Мы обращаемся к своим знакомым. И я подумал, что нужна такая система, которая поможет людям помогать людям.

Психофилософию я стал использовать, когда ко мне стали приходить люди на консультации, за советом.

Как это работает практически? Возьмем несколько примеров.

Итак, у нас есть Человек в трудном состоянии. Этот термин придумал выдающийся русский психолог Гримак, и мне этот термин очень нравится. У этого человека (вообще у каждого человека) есть точки опоры — то, чем он живет. Я не о материальных благах. Обычно проблема заключается в том, что какая-то точка опоры исчезает. Например, любовь. И надо помочь человеку понять, какие еще у него есть точки опоры…

Каждый человек должен жить сообразно своим желаниям. Как правило, человек в трудном состоянии давно так не живет. И нужно помочь ему осознать, почему он не живет сообразно собственным желаниям. Чаще всего проблема в том, что свои желания человек не может осознать. И не не может, и не хочет. Чего же он хочет?

— А если он хочет чего-то такого, что противоречит всей жизни, которой он жил до этого? Бывает же так называемый экзистенциальный кризис, когда ты понимаешь, что всю жизнь жил по указке мамы, папы, общества.

— Экзистенциальный кризис — это кризис смысловой. Когда исчезает смысл жизни. И очень важно помочь этот смысл найти. Ты должен понять, какие у тебя есть желания. Это целый процесс. И другой человек, пользуясь системой психофилософии, может тебе помочь.

Но проблема в том, что близкие люди вместо того, чтобы заниматься нами, говорят: «А вот, например, я…». Что убивает весь смысл помощи. Почему человек жил по указкам мамы, папы, общества — понятно. А вот вычленить из этого его собственные желания — это процесс. Но поскольку человек живет в нашей стране, где одна из любимых фраз, вдалбливаемых еще с детства: «Я — последняя буква алфавита», человек просто не думает, что его желания важны.

Про эту систему я написал несколько книжек. А кроме того, у меня четыре книги, которые основаны на психофилософии, но это уже психофилософская педагогика. Она направлена конкретно на родителей. Не на педагогов. Потому что у нас такая система образования, к сожалению, что каждый родитель должен знать: если он хочет, чтобы ребенок вырос умным, счастливым человеком, то этим будет заниматься только родитель. Только он может помочь ребенку найти призвание, помочь это призвание осуществить, стать личностью.

— Есть теория, что ты должен наблюдать за своим ребенком, а не контролировать.

— Психофилософская педагогика именно на этом и основана. Не надо всем детям преподавать все, как это делается в школе. Надо понять, что соответствует природе ребенка и это развивать. Поиск призвания — это совместное действие. Задача родителей показать обилие занятий, которые есть в мире. Потому что у ребенка нет денег и возможностей об этом обилии узнать самому, а потом посмотреть, что из предложенного ребенка увлекает.

— Мне кажется, у нас в стране у многих взрослых тоже нет денег и возможностей.

— Да есть они. Проблема в том, что к ребенку надо идти не с ответами, а с вопросами. Все эти дорогостоящие занятия далеко не всегда нужны ребенку, они больше нужны родителям.

Вообще это долгий разговор. Есть всего десять принципов воспитания ребенка. Но основной: никакого воспитания нет. Нельзя говорить живи так-то или сяк-то. У родителей в арсенале только два оружия: собственный пример и разговоры. Собственный пример наиболее сильный. И поэтому последняя моя книжка называется «Дети как зеркало».

— А как же разговорами и собственным примером воспитывать годовалого ребенка, который в розетки лезет?

— Этот пример про розетки просто притча во языцех какая-то! Что мешает купить затычки? Ну как годовалый ребенок не сунет руку в розетку? Это же безумно интересно! Он мир познает.

— А как ж объяснить, что чего-то нельзя?

— А чего нельзя?

— Прыгать через бортик кроватки, например, потому что голову расшибешь. Играть с ножом. Зажигать спички.

— А зачем вы даете детям спички? Или нож? Чтобы объяснить своему четырехлетнему сыну, что не надо хватать предметы со стола, великий педагог Иоганн Генрих Песталоцци поставил на стол железную кружку с горячей водой. И ребенок обжегся. Больше предметы со стола не хватал. Потому что никакого опыта, кроме собственного, не существует. Пока ребенок не упадет из кроватки, вы ему не объясните, что это опасно и больно. Очень важно понимать, что дети — это люди. И им свойственно все то же, что и вам.

Чтобы понять, что можно делать по отношению к ребенку, а чего нельзя, используйте один хороший принцип: сделаете ли вы это по отношению к своему мужу или нет? Например, ребенок смотрит футбол, а ему говорят: ложись спать, тебе завтра рано вставать. Ну вы же мужу так не говорите. Хотя ему тоже рано вставать. А значит, ребенку тоже нельзя такого говорить.

— То есть режима быть не должно?

— Большинство ученых поняли, что режим у каждого ребенка должен быть его собственный. Представьте, ребенок лег поздно, на следующий день еле-еле встал, у него было плохое настроение, он устроил истерику… И вы ему просто спокойно объясняете, что весь этот день — это последствия его решения поздно лечь, что его истерика принесла вам страдания и ему самому. Поверьте, на следующий день (или через пару дней) поздно ложиться он перестанет.

Вообще не надо исходить из того, что ребенок идиот, который не способен что-то понять. Мы не даем свободы выбора и потом удивляемся, почему ребенок не может оценить последствий. Потому что мы своим волевым решением все последствия уже давно устранили. Логика примерно такова: «Ребенок каждое утро устраивает истерики, но при этом раньше спать не ложится. Значит, он идиот. И я должна за него все решить. Потому что я его хозяйка». Для другой позиции требуется время и терпение. У родителей как правило нет ни того, ни другого.

— Что же делать?

— Перестать воспринимать себя как хозяина ребенка. У нас никто не учит детей выбирать. Мама решает, какую кашу сварить утром, когда лечь спать, куда пойти учиться… А ребенок — это личность с самого начала.

До абсурда тоже доводить не надо. Как-то пишет мне девушка из Израиля. Просит консультацию: «У меня ребенок не умет преодолевать препятствия. Ей 6 месяцев». Спрашиваю: «А как вы поняли?». И девушка говорит, что кладет руку дочке на пути, а дочка не перелезает, она ползет в сторону. И нету понимания, что обойти препятствие — это тоже его преодолеть… Откуда это высокомерие взрослых, которые лучше знают, как надо преодолевать препятствия? Кто вам сказал, что переползать лучше, чем обходить?

— Может быть какой-то психолог сказал?

— А кто вам сказал, что этот психолог был прав? Есть у меня книжка «Родители как враги». И речь в них идет о родителях, которые любят своих детей. Только как любят? Есть, например, мамы, которые водят ребенка за ручку везде, сопельки ему подтирают, все за него уже давно придумали. Нет ничего вреднее, чем такая любовь. Потому что брать своего ребенка за руку и решать, что лучше — это не любовь. Это такой «коммунизм»: там хорошее, там счастье. А интересно ему это счастье или нет — неважно.

— Как понять, что ребенку реально интересно? Ведь до шести лет дети интересуются всем.

— Ребенок обретает призвание в возрасте 5-7 лет, максимум десяти. Например, ваше чадо рисует. Для того, чтобы понять, призвание ли это, надо просто усложнять творческую задачу. И смотреть, сохраняется ли интерес, и как с этой задачей ребенок справляется.

— А что делать если ребенок туда походил, сюда походил, но все бросает?

— Бывает такое. И родители тогда говорят: да ты ленивый! А ведь лень — это нежелание делать то, что ты не хочешь. Если не нравится ребенку дзюдо, не надо ему ваше дзюдо. Предлагайте. Найдется тот самый вариант.

— А если ему не нравится учиться в школе?

— Значит, он — нормальный человек. Эйнштейн говорил, что знания — это то, что остается в голове после того, как вы закончили учиться. У нас большинство выходит из школы с никакими знаниями. Отдавая ребенка в школу, вы отдаете его на каторгу. И не надо говорить, мол, если ты будешь хорошо учиться, будешь много зарабатывать. Это неправда. У ребенка есть задача — найти себя. И в тех предметах, в которых он себя найдет, пусть будет хорош. По всем остальным — как получится. «Тройка» тоже положительная оценка. Кстати, самый несчастный человек — это отличник. Потому что его не интересует ничего.

— А когда родители выбирают детям вуз?

— Выбирая ребенку образование, родители делают их несчастными. Именно поэтому у нас сейчас так много людей, кто после тридцати бросают все, меняют дело жизни. А кто-то не решается. И всю жизнь «тянет лямку». И это самое ужасное. Потому что человек создан для того, чтобы выполнить определенную миссию. И многие проблемы и несчастья от того, что он не может себя реализовать.

Источник: http://teleprogramma.pro/hb/223180/

В последнее время убеждение: «Это женщина отвечает за атмосферу (лад, психологический климат) в семье» несётся, кажется, из каждого утюга. Пропаганда этого безумия достигла каких-то невероятных размеров.

"Полезные советы для женщин" в сети:

Почему я называю это убеждение безумием? Потому что оно разрушает браки так же резво, как бесконтрольная вырубка лесов уничтожает Амазонию. Я вижу это постоянно, т.к. работаю с супружескими парами, оказывающимися на грани развода.

Увы, для многих людей убеждение «Женщина отвечает за лад в семье» вовсе не убеждение, а неоспоримый факт, уровня «вода мокрая». И если вода действительно мокрая, то вот с ответственностью за лад в семье дела обстоят посложнее.

И если это мужчина уверен, что женщина отвечает за психологический климат в семье, он скидывает с себя всю ответственность за семьи. Если так думает женщина, то она всю эту ответственность взваливает на себя.

Что происходит, когда один идёт налегке, а второй тянет всю поклажу? Ничего хорошего. Первый потихоньку оскотинивается, второй – надрывается.

«Ты сама виновата!»

Если мужчина думает, что психологическое благополучие семьи зависит только от жены (потому что «она же женщина, это её природное предназначение!»), то он начинает вести себя по-скотски.

Для начала он сваливает на женщину все проблемы в семье. Если у него плохое настроение – это жена виновата. Если дети слишком шумят – это она недосмотрела. Если он не зарабатывает много денег – это она его не вдохновила (не смейтесь, пожалуйста, я это безумие неоднократно слышал своими ушами).

Дальше – больше. Мужчина начинает требовать от жены невозможного – управления его эмоциональным благополучием в семье (а кому ещё управлять, как не женщине, ведь она отвечает за лад в семье?). Разумеется, у женщины ничего не получается – невозможно из четырёх букв сложить слово «вечность» (в котором восемь букв).

Из серии "полезных советов":

Зато возможно поставить невыполнимую задачу и потом от всей души наказать за невыполнение. Наказать словом, а то и делом. Например, побоями.

А потом можно будет оправдаться, мол, что такого – это ты меня довела, надо было слушаться, и выполнять свою женскую роль, своё предназначение. В общем, была бы ты хорошей женой, никто бы тебя не бил. А раз ты была плохой женой, раз не справилась со своей задачей – вот сами и виновата, я весь в белом.

При этом такой мужчина разводиться не будет – великодушно даст шанс исправиться. Если он всё-таки дойдёт до психолога вместе с женой, он будет скучать, поглядывать на часы и просить: «А можно как-то поскорее вылечить её, это же у неё проблемы».

«Я сама виновата»

Если же женщина думает, что это только от неё зависит лад в семье, то у неё начинается затяжное падение в пропасть. Она пытается сделать невозможное, которое, по её мнению, сделать обязана.

Пытается, пытается, пытается – и ужины готовит, и встречает мужа в переднике на голое тело, и всячески угождает. Увы, она не знает важного психологического закона – если человеку во всём потакать, человек теряет берега. Особенно человек, который не сильно задумывается об окружающих.

И когда мужчина теряет берега, женщина приходит в отчаяние – ведь одна старалась быть хорошей женой, а ничего не вышло. Это же трагедия.

Еще немного "полезных советов" из сети:

Женщина пытается что-то исправить, но становится только хуже – ведь она пытается исправить через потакание, сохраняя тот же подход, который и завёл её в эту бездну.

Итогом становятся хроническое чувство вины («я порчу мужу жизнь»), стыда («я не такая, какой должна быть») и отчаяния («у меня ничего не получается»). С этим коктейлем женщина и живёт.

Если хватает сил – разводится. Если нет – мучается дальше.

«Вы в одной лодке»

Люди, поражённые убеждением: «Это женщина отвечает за лад в семье», забывают главное – в любом взаимодействии двух людей участвуют двое. И они влияют друг на друга. Взаимно влияют. Это система из двух элементов, как сообщающиеся сосуды из учебника по физике.

Не бывает так, что за всё взаимодействие отвечает только один человек. Ссору, как и веселье, создают все участники ситуации. В случае супружеской пары – оба.

Отношения – это двухместная лодка, в которой гребут оба. И не так уж важно, кто сидит спереди, кто сзади. Грести всё равно надо обоим – иначе течение снесёт.

Если в браке проблемы, то создают их оба. Скорее всего, случайно, без злого умысла, но – оба.

Следовательно, и решать нужно обоим.

Работу с парами я всегда начинаю с самого простого – напоминаю супругам, что они союзники, которые идут к общей цели. Одного этого образа («мы – союзники») бывает достаточно, чтобы люди встряхнулись, включили головы и стали решать свои проблемы сообща.

Запомните – если вы вступили в брак, вы союзники. Благополучие вашего брака, его длительность зависит от каждого из вас, а не только от женщины.

Будьте союзниками, помогайте друг другу, избавляйтесь от глупых убеждений – и ваш брак будет счастливым.

А у меня всё, спасибо за внимание.

Статья психолога Павла Зыгмантовича http://psychologytoday.ru/public/zhenshchina-otvechaet-za-la...