bogatr

Мой товарищ тяжелейшим образом переживает увольнение. Я ему говорю, что это же счастье - возможность попробовать себя в другой области, где, возможно, ты станешь и счастливее и успешнее. Он со мной не согласен. Его жизнь, полагает он, закончена. Он никуда не годный человек, не способный больше никуда устроиться на работу. Дошло до оппозиционных настроений, надо же кого-то обвинять: "Правительство до этого довело".

На самом деле, любая неудача (а он проработал там всего 5 месяцев) - маленький шажок к успеху. Как сказал один венчурный капиталист: «Никогда не буду инвестировать в компанию, руководителям которой не доводилось терпеть неудачи». Он прав!

Психологически верно. Из неудач мы извлекаем такие уроки, которым нас никогда не научит успех. Неудачи закаляют характер, что ценится как в бизнесе, так и в жизни. В тот момент, когда мы понимаем, что провал неизбежен, внутри нас идет борьба. Мы начинаем сомневаться в собственной ценности, в осмысленности наших усилий и даже в смысле жизни. Мрачные дни после поражения обнажают нашу истинную сущность.

Неудача может научить нас сопереживать другим. Она учит нас думать о тех, кому меньше повезло в жизни, и помогает выработать терпимость к другим. Эти качества важны для успеха в жизни и в бизнесе. Важно принять поражение с благодарностью за уроки, которые вы из него извлекли (даже если они дорого вам обошлись). Неудачи заставляют переосмыслить свои действия — верные и неверные.

Если мы потерпели неудачу, это значит, мы пошли на риск. Значит, нам недостаточно средних результатов, мы целимся выше — а это и есть ключ к успеху. Если мы ставим себе легкие цели, чтобы избежать неудач, то не сможем подняться выше среднего уровня. Когда мы не рискуем, то ничему и не учимся, и это гораздо легче, чем попытаться достигнуть чего-то действительно серьезного.

Чтобы не остаться «середнячком», необходимо рисковать. А риск предполагает неудачи. К счастью, даже неудача при попытке достижения высокой цели больше приближает нас к успеху.

Чтобы добиться мечты, требуется смелость. Смелость — не врожденное качество, а навык, который можно развивать. Мы становимся смелее, когда рискуем, терпим неудачи, а потом все же достигаем успеха. С точки зрения эволюционной психологии смелость — не отсутствие страха, а наличие такой сильной мотивации, которая заставляет действовать вопреки этому страху.

Неудачи и увольнения зачастую случаются независимо от того, как упорно вы работаете. Просто на эту должность нужно было пропихнуть племянника начальника. Да и все. Неудачи все равно случаются. И это важнейшая часть успеха. Важно об этом помнить.

Источник: http://rovego.livejournal.com/7055639.html

Интересуют Ваши мысли и впечатления по поводу прочитанного.

В этой статье приведены 4 динамических конфликта порожденных такими сущностями как смерть, свобода, изоляция и бессмысленность. Как на Ваш взгляд они проявляются в жизни?  

Приведите примеры неадаптивных/адаптивных способов жить вместе с каждой сущностью. Ваш собственный опыт также будет интересен.

Какая связь между этими конфликтами и потребностями / влечениями(неосознанными желаниями) ?

Экзистенциальная психотерапия. Что это такое? Как она работает?

Невозможно объяснить в 2 словах, и это не удивительно, т.к. экзистенциальная ориентация имеет глубоко интуитивный фундамент.

Начну с того, что «Экзистенция» - одно из основных понятий экзистенциализма, означающее способ бытия (житья) человеческой личности и является центральным ядром человеческого «Я». Экзистенция – это не сущность человека, которая заранее дана и определена, а напротив, «открывающая возможность стать тем, кем ты можешь, должен стать».

Экзистенциальная терапия – это динамический психотерапевтический подход, фокусирующийся на базисных проблемах существования человека.

Термин «динамический» в общем смысле означает «иметь силу, власть», но не над другими, а над собой, что указывает на энергию или движение, существующее внутри человека (внутренние ресурсы).

Психодинамика человека включает разные действующие в нем осознаваемые и неосознаваемые силы, мотивы и страхи, которые конфликтуют между собой. Установление характера глубинных индивидуальных внутренних конфликтов не бывает легкой задачей. Зачастую клиенты предъявляют невероятно сложную картину симптомов, в то время как, первичные проблемы глубоко погребены под многослойной коркой, созданной вытеснением, отрицанием, смещением и другими психологическими защитами.

Согласно экзистенциально-гуманистическому подходу в психотерапии, основной конфликт обусловлен конфронтацией человека с данностями существования.

Что же это за данности? Это конечные факторы, являющиеся неотъемлемой, неизбежной частью бытия человека в мире (смерть, изоляция, бессмысленность, свобода).

СМЕРТЬ. Наиболее очевидная, наиболее легко осознаваемая конечная данность – смерть. Сейчас мы существуем, но наступит день, когда мы перестанем существовать. Смерть придет, и от нее никуда не деться. Это ужасающая правда, которая наполняет нас «смертельным» страхом. Говоря словами Спинозы, «все сущее стремится продолжать свое существование»; противостояние между сознанием неизбежности смерти и желанием продолжить жить – это центральный экзистенциальный конфликт.

СВОБОДА. Другая конечная данность, мене заметная и очевидная, - это свобода. Обычно свобода представляется однозначно позитивным явлением. Не жаждет ли человек свободы и не стремится ли к ней на протяжении всей письменной истории человечества? Однако свобода как первичный принцип порождает ужас. В экзистенциальном смысле «свобода» - это отсутствие внешней структуры. Повседневная жизнь питает утешительную иллюзию, что мы приходим в хорошо организованную вселенную, устроенную по определенному плану. На самом деле индивид несет полную ответственность за свой мир – иначе говоря, сам является его творцом. С этой точки зрения, «свобода» подразумевает ужасную вещь: мы не опираемся ни на какую опору, почву, под нашими ногами – ничто, пустота, бездна. Открытием этой пустоты вступает в конфликт с нашей потребностью в почве и структуре. Это также ключевая экзистенциальная динамика.

ИЗОЛЯЦИЯ. Третья конечная данность это не изолированность от людей с порождаемым ею одиночеством и не внутренняя изоляция (одиночество). Это фундаментальная изоляция – и от других созданий, и от мира, - скрывающаяся за всяким чувством изоляции. Сколько бы ни были мы близки к кому-то, между нами всегда остается последняя непреодолимая пропасть; каждый из нас в одиночестве приходит в этот мир и в одиночестве должен его покидать. Порождаемый экзистенциальный конфликт является конфликтом между сознаваемой абсолютной изоляцией и потребностью в контакте, в защите, в принадлежности к большему целому.

БЕССМЫСЛЕННОСТЬ – четвертая данность существования. Мы должны умереть; мы сами структурируем свою вселенную; каждый из нас фундаментально одинок в равнодушном мире – какой же смысл в нашем существовании? Почему мы живем? Как нам жить? Если ничто изначально не предначертано – значит, каждый из нас должен сам творить свой жизненный замысел. Но может ли это собственное творение быть достаточно прочным, чтобы выдержать нашу жизнь? Этот экзистенциальный динамический конфликт порожден дилеммой, стоящей перед ищущий смысла тварью, брошенной в бессмысленный мир.

Про данности написано из книги «Экзистенциальная психотерапия» Ирвина Ялома – я лучше бы не написала.

В ходе терапии, длительной и глубокой работе, человеку удается, преодолевая и осознавая, ряд своих психологических защит, наладить контакт со своими чувствами и реальностью мира. Клиент может добраться до глубины переживаний конечных данностей. Это переживания особенные, человек должен вынести тяжелое испытание отчаянием и ужасом, вызванное с границами своего существования, осознаванием конечных данностей бытия: смерти, свободы, одиночества, бессмысленности и необходимости принятия на себя ответственности за свое существование.

Процесс обращения и соотнесения себя со своим бытием, со своей «переживаемой самостью» - есть процесс экзистенциальной самоидентификации (аутентичность). Быть аутентичным, значит принимать экзистенциальную ситуацию своего бытия.

Вытесненные переживания данностей бытия становятся источником невротизации человека и неподлинного модуса существования. До той степени, до которой человек постигает свое бытие, до такой степени этот человек аутентичен.

Аутентичное существование - это позиция в отношении жизни, в основании которой лежит осознавание конечных данностей бытия. Чтобы перейти от неаутентичного существования к аутентичному, человек должен встретится с переживаниями, которые лежат далеко внутри нас, о которых мы даже не подозреваем, пряча их за бесполезной суетой и часто выдуманными жизненными проблемами, не дающими нам по-настоящему включится в жизнь.

С уважением и любовью

Ваш психолог, психотерапевт

Кузнецова Ульяна

Статья взята отсюда: b17.ru/article/41925/

Интересуют Ваши мысли по поводу этой статьи.

Я как-то давно уже писал об Эллиоте — финансисте, который после операции по удалению доброкачественной опухоли мозга остался абсолютно нормальным человеком, за одним исключением: он больше не мог принимать решения. Никакие. Он мог потратить несколько часов на изучение ближайших ресторанов, вплоть до составления схем залов и изучения освещения столиков, но так и не мог решить, в каком из них пообедать. В ответ на предложенные врачом две возможные даты следующего визита он на час углублялся в подсчёт плюсом и минусов каждой из них, уходя во всё более мелкие детали, но так и не мог выбрать ни одну. На работе он прекрасно справлялся со сколь угодно сложными финансовыми данными и документами, но если утром перед ним клали сразу два документа — до вечера он пытался решить, с какого из них начать рабочий день.

Опухоль и последующее хирургическое вмешательство убили у Эллиота участок мозга, известный под названием «орбитофронтальная кора». На первый взгляд, по сравнению с многими людьми с опухолями мозга Эллиоту повезло — он полностью сохранил моторные и речевые функции, его IQ не уменьшился ни на единый пункт (причём по уровню IQ он попадал в верхние 3 %), да и вообще абсолютное большинство психологических тестов он проходил без запинки и демонстрировал в них результаты совершенно здорового человека. Вот только больше он не испытывал эмоций — и не мог принимать решений.

У меня тогда многие спрашивали, как вообще он после этого жил, но до подробного ответа я так и не дошёл — а вот сейчас хочу потратить полчаса и исправиться. Ну и да, ещё слишком самоуверенные люди сообщали, что решения можно принимать абсолютно без эмоций, но это обсуждать неинтересно (желающие могут попробовать полностью логически описать процесс принятия любого решения, в котором не останется вообще ни одного неотвеченного вопроса «а почему именно так?»).

Начну практически с конца, с эксперимента, который поставил известный нейрофизиолог Антонио Дамасио, занимавшийся случаем Эллиота. Это была карточная игра: перед участником клали две колоды карт, а он должен был поочерёдно тащить карты из любой из них, на свой выбор; на каждой карте была обозначена некая сумма денег, положительная и отрицательная. В первой колоде лежали карты с небольшими выигрышами и небольшими проигрышами, в итоге дававшие положительный итог, а во второй — с большими выигрышами, но ещё большими проигрышами, и эта колода уводила участника в минус. Делать какие-либо пометки в ходе игры было запрещено, а карт в колодах были десятки — то есть, сознательно удержать в голове информацию по каждой колоде было невозможно.

Кроме того, у каждого участника непрерывно измерялось сопротивление кожи — для фиксации КГР, кожно-гальванического рефлекса: при изменении эмоционального состояния человека у него меняется влажность и, соответственно, сопротивление кожи, и наоборот — изменение сопротивления означает, что человек испытывает какие-то эмоции, отсутствие сопротивления — что не испытывает. КГР нельзя обмануть ни сознательно, ни бессознательно, поэтому он является объективным критерием. Кстати, КГР используется в детекторах лжи — считается, что необходимость сознательно соврать меняет эмоциональный фон (из этого же следует, что детектор отделяет не правду от лжи, а то, что сам человек считает правдой, от того, что он считает ложью).

Результаты оказались весьма интересными. Как нормальные люди, так и люди с повреждениями иных, чем у Эллиота, областей мозга, на первых 20 картах испытывали краткие эмоциональные всплески при виде выигрыша или проигрыша — и чем больше была сумма, тем сильнее был всплеск. На третьем десятке карт картина менялась: эмоциональная реакция появлялась до того, как человек возьмёт карту — в момент выбора им колоды; с этого момента люди начинали чаще брать карты из колоды, в итоге приносящей выигрыш — но не могли объяснить экспериментатору, почему они так делают. И лишь после 7—8 десятков карт они уже могли с уверенностью сказать, что одна колода лучше другой.

У Эллиота, как ни странно, поведение на первых двадцати картах не отличалось — увидев сумму выигрыша или проигрыша, он испытывал краткий всплеск эмоций. Разница появилась дальше: ни после двух, ни после трёх, ни после пяти десятков карта у Эллиота практически ничего не изменилось: у него не выработалось устойчивой реакции на колоду, он по-прежнему эмоционально реагировал только на конкретную карту и демонстрировал слабую и быстро исчезающую реакцию на колоду, из которой эта карта была взята. Начав с 2000 долларов, к середине колоды Эллиот вынужден был занимать деньги у экспериментатора, и хотя по окончании игры (оставшись в глубоком минусе) он мог объяснить, что проиграл из-за колоды, в которой большие выигрыши сочетались с большими проигрышами, повторение игры через неделю приводило ровно к тому же результату.

Для объяснения этого эффекта Дамасио предлагает теорию соматических маркеров. Как известно, условно в мозгу можно выделить две части, регулирующие наше поведение — рациональный мозг и эмоциональный; первый представляет собой процессор общего назначения, оперирующий с помощью логики, второй — очень мощный, но ничего не знающий про логику сопроцессор, миллионами лет эволюции натренированный на быструю оценку поступающей информации. Эмоциональный мозг — это такой чёрный ящик, на входе которого информация, а на выходе — её оценка по 5-бальной шкале и перечень предлагаемых действий. Логика его работы снаружи не видна, из-за чего эмоциональный мозг может быть опасен — в новых для него ситуациях он может выдать абсолютно неверное решение; с другой стороны, он не только крайне быстр, но и способен переваривать огромные количества информации. Эмоциональный мозг учится приспосабливаться к новым ситуациям — в основном на ошибках: несовпадение его предсказаний с результатом даёт ему толчок к перестройке внутреннего алгоритма (но опять же, мы не знаем, каким именно этот алгоритм будет, мы его не контролируем). Обучить эмоциональный мозг можно только в реальных условиях (впрочем, он легко путает достоверно выглядящий тренажёр с таковыми), чтение учебников ему глубоко до лампочки.

Рациональный мозг, напротив, открыт — он оперирует понятными логическими конструкциями, всегда может взвесить «за» и «против», а также объяснить, почему он пришёл именно к такому результату. К сожалению, он крайне медлителен и неглубок — он неспособен оперировать одновременно более чем семью объектами (объём т.н. рабочей памяти, функция которая эквивалентна регистрам у компьютерного микропроцессора) и при большом количество входящих данных буквально захлёбывается, выдавая в итоге на выход во-первых, чушь, во-вторых, через полчаса после того, как уже стало поздно.

Разграничение деятельности рационального и эмоционального мозга из этого описания вполне очевидно: почти мгновенные действия эмоционального мозга дают его обладателю лишние пять минут жизни, иногда достаточные, чтобы рациональный мозг придумал решение проблемы. Например, при виде несущейся на вас машины именно эмоциональный мозг даёт команду «Отпрыгни!» (которая также практически сразу транслируется в соответствующие мышцы), что даёт возможность рациональному понять, что это машина, а также решить, откуда тут она, в какую сторону бежать дальше и нужно ли бежать вообще, и так далее. Если бы эмоциональный мозг эту команду не дал, то его владелец был бы раздавлен раньше, чем пришёл бы к логическому умозаключению о необходимости совершения незамедлительного прыжка вправо на расстояние не менее полтора метров. Хотя, разумеется, есть и обратный эффект: при серьёзной опасности эмоциональный мозг вырабатывает такую волну нейротрансмиттеров, что ей захлёстывает всё и вся, лишая человека способности рассуждать рационально минимум на несколько минут — из этого, в частности, следует колоссальный разрыв между тем, как человек представляет свои действия в критической ситуации и тем, как он в ней в итоге действует: как я уже писал, силой воображения натренировать эмоциональный мозг не получается, а в случае реальной опасности управление перехватывает именно он (да, здесь я хочу передать большой привет участникам сообщества ru-guns, который как-то приходили ко мне хором рассказывать, как они будут останавливать преступников прямо на улицах, стоит только дать им короткоствол — воображение их сильно, но к объективной реальности, увы, имеет мало отношения: человеку, не имеющему опыта реальных действий в критической ситуации, лучше заранее на всякий случай спилить мушку, причём независимо от того, сколько книг по теме он прочитал и семинаров прослушал).

Другой недостаток эмоционального мозга — он знает только о «здесь» и «сейчас». Это машина, заточенная на немедленные действия, она не умеет просчитывать их отдалённые последствия и не умеет проигрывать воображаемые ситуации (Кстати, вы в курсе, что человек, расплачиваясь кредиткой, а не наличными, склонен тратить в магазине в среднем на 20 % больше денег? Потому что передача своих денег в чужие руки вызывает автоматическую негативную реакцию эмоционального мозга, а при расплате кредиткой вы, с его точки зрения, ничего не теряете — вам же кассир её возвращает. То же самое касается покупки в кредит, да и вообще любых финансовых операций, в которых вы не несёте немедленных материальных потерь).

К счастью для нас, наш медленный и маленький рациональный мозг научился использовать большой и быстрый эмоциональный в своих корыстных целях. То, как он это делает, как раз и описывается гипотезой соматических маркеров: получив задачу по обработке новых данных, рациональный мозг первым делом просто передаёт их в полном объёме в эмоциональный, чтобы тот их переварил по своим алгоритмам и промаркировал: хорошо, плохо, делай вот так, делай не так. Эта информация возвращается в рациональный мозг, и тот из всего объёма данных и возможных реакций на них выбирает и дальше обрабатывает те, которым проставлен наивысший рейтинг.

Вам не требуется применять логику ко всему диапазону возможных вариантов. Преселекция уже проводится для вас, иногда незаметно, иногда нет. Биологический механизм, проводящий эту преселекцию, рассматривает всех кандидатов и допускает к финальному экзамену лишь немногих. Надо, конечно, отметить, что это предположение я осторожно ввожу только для персональной и социальной сферы, в случае с которыми у меня есть подтверждения, в то время как размышления Пуанкаре свидетельствуют, что оно может быть расширено и на другие области.
(Antonio Damasio, «Descartes’ Error», перевод автора)

Очередное лирическое отступление: как абитуриент, сдавший ЕГЭ на 30 баллов, вообще не попадёт на экзамен к профессору МГУ, так и идеи, которые эмоциональный мозг посчитал самыми плохими, вообще не будут рассматриваться рациональным. Поэтому в различных ситуациях решение, которое кажется абсолютно очевидным одному человеку, другому может просто в самом прямом смысле не придти в голову — ну, если под головой понимать кору лобных долей. Он просто не будет подозревать о его существовании.

Так вот, вернёмся к картам. Две колоды по несколько десятков карт — это катастрофически много для рационального мозга, он с его семью регистрами не может собрать статистику и сделать какие-то выводы по такому объёму информации. Поэтому он просто сгружает всю поступающую информацию в эмоциональный мозг и одновременно спрашивает у него о реакции на планируемые действия. Первые два десятка карт эмоциональный мозг просто копит данные — пока не наберёт достаточно статистики, чтобы начать различать колоды и выдавать позитивную или негативную эмоциональную реакцию на планируемое действие, информацию о котором ему также передаёт рациональный мозг. В результате человек чувствует (хотя ещё долго не отдаёт себе в этом сознательного отчёта), что одна колода для него почему-то стала привлекательнее другой. Он не знает, почему: эмоциональный мозг — чёрный ящик, который выдаёт на выходе только маркеры «хорошо-плохо», но не объясняет, почему они именно таковы.

Орбитофронтальный кортекс же — это отдел мозга, осуществляющий связь между рациональным и эмоциональным мышлением. Нет его — нет связи. Эмоциональный мозг по-прежнему работает и нормально реагирует на события, происходящие здесь и сейчас (то есть, в случае с карточной игрой, на выигрыш и проигрыш по каждой конкретной карте), но рациональный больше не может передать в него воображаемую картинку и получить реакцию на неё. Всё, точка. Каждая конкретная карта вызывает у Эллиота эмоции, но до того, как он её перевернул, обе колоды для него абсолютно равнозначны.

То же самое касается для него всех сторон жизни. Если человек с поражением орбитофронтального кортекса хочет есть и видит еду — это немедленный стимул, возбуждающий эмоциональный мозг, который, в свою очередь, даёт команду «взять и сожрать». Если он сейчас не голоден, а лишь планирует, где поужинать — стимулов нет, вся еда и все рестораны для него абсолютно равнозначны. Любые события из собственного прошлого для него эмоционально никак не окрашены — в здоровом человеке они реконструируются и передаются в эмоциональный мозг, который отвечает той или иной реакцией, но у Эллиота эта функция больше не работает. Точно так же для него не имеют эмоциональной окраски изображения или тексты: он может сказать, какие эмоции он должен испытывать, глядяна картинку, но в реальности он их не испытывает — для эмоционального мозга картинка является лишь разноцветным клочком бумаги, который не требует никакой реакции. Реакцию требует «живая» реконструкция представленной на картинке сцены, но эмоциональный мозг такими вещами не занимается — а с теми, кто занимается, он общался через отсутствующий ныне орбитофронтальный кортекс. По сути, рациональный мозг подготавливает информацию для эмоционального, представляя её так, как будто описываемое ей событие только что произошло в реальности — и эмоциональный мозг это проглатывает.

Разумеется, это распространяется и на будущее. Эллиот, например, в прошлой жизни бывший успешным финансистом, в новой полностью обанкротился, затеяв общий бизнес со, скажем так, людьми с сомнительной репутацией. В нормально работающем мозгу рациональная его часть оценила бы потенциальных компаньонов, нарисовала бы не очень радужную картинку последствий и передала бы её в эмоциональный мозг, который выдал бы резко негативную реакцию — но у Эллиота этот механизм больше не работал, поэтому никаких опасений по поводу судьбы предприятия он не чувствовал. Точно так же он бы мог согласиться на предложение сейчас взять сто долларов, чтобы завтра вернуть двести: на вид зеленоватой бумажки эмоциональный мозг реагирует положительно, слова «завтра» для него не существует, а картинку, представляющую, как будто завтра уже наступило, он больше не получает. Результат очевиден: такое предложение вызывает у пациента чисто позитивную реакцию, в то время как у здорового человека на первоначальную позитивную сразу наложилась бы вторая, негативная.

В общем, дети, без эмоций с голоду вы не умрёте. Но, однако, и больших успехов в жизни не достигнете — так что десять раз подумайте, прежде чем мечтать о настолько холодной голове.

Источник: http://olegart.ru/wordpress/2011/09/22/3474/