По результатам визита к родителям и прогулки вокруг озера — вдруг оказалось разблокированным воспоминание.
Однажды унылым осенним воскресеньем я встретил своего «друга» Валерку. Ну как друга... наши мамки считали, что мы друзья, в силу того, что когда-то проживали на одном этаже общежития и вечерами дуэтом бегали по этажу и мерзкими голосами орали. И несмотря на то, что этой стыдобы не помнили ни я, ни Валерка — этот навязанный родителями бэкграунд обязывал как минимум сдержанно кивать друг-другу при встрече.
И вот на улице покапывает дождь, я, подперев стену, смотрю на тучи, пытаясь понять направление их движения, чтобы прикинуть, каковы на сегодня мои шансы не намокнуть и не лучше ли вернуться...
И тут хлопает дверь и из общаги, что-то бормоча себе под нос, выходит Валерка.
— Здаров, — говорит, — Андрюху в такую погоду родители не отпустили. А одному скучно. Хочешь со мной пойти осколки собирать?
Конечно, хочу! Кто ж от такого предложения отказывается.
И мы мелкими перебежками от дерева к дереву («чтобы меньше намокнуть») двинулись в сторону недалеко расположенного дачного поселка. На подходе к поселку Валерка зачем-то присел (я, разумеется, тоже), огляделся, и юркнул в овраг, заполненный разнообразным дачным мусором.
На дне оврага успела собраться лужа и какие бы чудеса эквилибристики я не проявлял, прыгая то с камня на камень, то с доски на доску, то с одного «берега» на другой — в моей обуви быстро захлюпало, а плечи предательски задрожали от холода. Но через несколько десятков метров уже стало не до холода: обильные дожди накануне вывернули наружу целый пласт «военного» железа.
Воображение, конечно, рисовало картины эпической битвы с «нашими» на одном берегу оврага и «чужими» на другом берегу. Окоп, блиндаж, перебитый провод связи, который связисты под непрерывным огнем противника отважно бегут восстанавливать, отважные медсестры, выносящие раненых с поля боя. Связь восстановлена, можно отдать приказ артиллерии «квадрат 12-16, по улитке 6» и «ура, за родину» с автоматом наперевес. И дрогнувшие ряды немецких солдат, танков, кораблей и самолетов, начавшие отступать…
Пока я стоял и воображал, Валерка вприсядку обследовал обнаруженное сокровище, называл какие-то аббревиатуры и цифры. Затем пытался что-то поднять, затем отодвинуть какую-то доску...
— Давай вместе попробуем.
Вытянуть из хлипкой грязи доску у нас не получилось. Она с хрустом сломалась и к нашим ногам начали выкатываться огромные патроны, тут же идентифицированные Валеркой как «легкий бронебойный патрон».
Некоторое время мы простояли в ступоре. Но Валерке стоять в ступоре было хорошо — он пришел в резиновых сапогах, а у меня ступор быстро закончился, т.к. ногам стало совсем уж холодно.
Раздобыть целый патрон, чтобы потом бабахнуть его на костре — это же было мечтой любого мальчишки! Но даже патроны от строительного пистолета — были огромной редкостью, а тут такие, что танковую броню пробивают! От таких, наверное, на месте взрыва даже небольшая воронка останется.
Но оставлять их на месте — как-то не по-пионерски совсем. Мало ли какие глупые детишки их найдут. И мало ли что с этими бронебойными патронами им в голову придет сделать.
В общем, мы решили отнести эти патроны в школьный музей боевой славы. Там им, среди пробитых касок, штык-ножей и различного калибра гильз — самое место. Сгрузили мы их все в предусмотрительно взятую Валеркой прочную сумку и потащили…
До школы, «секретными партизанскими тропами», т.е. через пустырь, было чуть больше километра. Сумку несли вдвоем, часто отдыхая, так что до школы добрались довольно быстро.
Но вот беда: в воскресенье школа, оказывается, закрыта, и сколько мы не колотили в двери, и в парадные, и в боковые — к нам никто из взрослых так и не вышел. Поэтому мы оставили сумку на крыльце главного входа и разошлись по домам, предварительно договорившись, что завтра придем в школу самыми первыми и дотащим ее до музея боевой славы еще до начала уроков.
Увы, но выполнить эту договоренность не получилось, т. к. по возвращению домой у меня была обнаружена и температура, и «больное горло» и «ты послушай, как он дышит», что стоило мне трех дней домашнего лазарета, пропущенной контрольной и разобидевшегося Валерки.
Оказывается, первым в школу всегда приходил военрук. Он сразу понял, какую опасность представляет «наше сокровище» и куда нужно сообщил. Поэтому вместо первого урока была проведена учебная пожарная тревога, вместо второго урока все были собраны в актовом зале с целью выслушивания лекции об опасности, которую несут в себе неразорвавшиеся боеприпасы времен войны. А вместо третьего урока уже классные учителя рассказывали все то же самое, только своими словами.
Валерка через некоторое время снова начал со мной здороваться и в один из дней поведал, что ему очень влетело, т.к. в понедельник он вместо учебников взял в школу лучшие экземпляры свой коллекции чтобы щедро подарить их школьному музею. И что-за этого ему здорово влетело сначала от военрука, затем от директора, затем от родителей... И т.к. я все это время «проболел», то теперь просто обязан помочь переместить его коллекцию в «надежное место», в качестве которого было избрано дно озера.
Каждый день в течение недели мы после школы носили «экспонаты» на озеро, брали там «на пол часа» лодку, заплывали на самую середину, избавлялись от содержимого пакетов, еще некоторое количество минут катались на лодке, затем шли домой.
Когда последний экспонат был «спрятан», Валерка развернул лодку, достал компас и самодельную карту, обвел карандашом середину озера, нарисовал три стрелки и что-то мелким почерком над ними.
— Накоплю на акваланг — достану.
