RobbinBobbin

Многие уже знают, что в 1853 году началась Крымская война между Российской империей, с одной стороны, и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства, с другой. Боевые действия разворачивались на Кавказe, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке и Курилах. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму.

И мы поговорим об одном важном эпизоде этой войны. Этот эпизод рассказывает о невероятно мощной и сильной буре, которая сыграла против неприятеля, доставив ему множество неприятностей.

В 1854 году, 14 ноября жестокий шторм у берегов Крыма привёл к потере союзниками более 53 кораблей (из них 25 транспортов). Дополнительно, под Евпаторией потерпели крушение два линейных корабля (французский 100-пушечный «Генрих IV» и турецкий 90-пушечный «Пеики-Мессерет») и 3 паровых корвета союзников.

В частности, были утеряны посланные десантному корпусу союзников запасы зимней одежды и медикаментов, что в условиях надвигающейся зимы поставило союзников в тяжёлое положение. Буря 14 ноября по тем тяжким потерям, какие она причинила флоту союзников и транспортам с припасами, приравнивалась ими к проигранной морской битве.

Но перед этим событием для концентрации сил при осаде Севастополя, коалиция войск Британии, Франции и других стран высадилась в узкой и удобной гавани Балаклавской бухты. Эта бухта извилиста, глубока, что одновременно дает защиту от ветра с моря и позволяет кораблям базироваться в глубине бухты. Именно здесь стоял лагерь коалиции. Однако бухта не могла вместить абсолютно все корабли и суда, поэтому большая часть стояла на рейде неподалеку от Балаклавы.

При этом, берега рядом с бухтой скалисты и обрывисты, а глубина моря достигает местами 60-80 метров практически сразу возле стенок скал. Обычно в Крыму ноябрь и декабрь - месяцы с самыми сильными ветрами и штормами.

Что же произошло во время знаменитого ноябрьского шторма - свидетельства очевидцев тех событий.

Из-за отсутствия метеорологической службы в те времена были допущены серьезные просчеты в расположении кораблей и судов в бухте и на рейде. Изабелла Дуберли написала 10 ноября: «Сильный ураганный ветер нёс такое страшное волнение в команды кораблей, стоящих как внутри, так и вне бухты, что некоторые владельцы последних стали протестовать, что им не разрешено укрыться в бухте».

Экипажи транспортов с ценными военными грузами: боеприпасами, продовольствием, теплой одеждой для солдат, так необходимой в это время в Крыму, — не встретили понимания со стороны главного смотрителя за транспортами в Балаклаве — капитана Кристи. Он отказался дать разрешение ввести их суда в гавань.

Ночь на 13 ноября была холодная. 13-го полил дождь, который залил весь лагерь и затруднял приготовление пищи. Лагерь стал похож на затоптанное вспаханное поле, ничего кроме грязи и слякоти. В течение этого дня дул свежий юго-западный ветер. Экипажи кораблей предчувствовали приближение страшной катастрофы. И она не заставила себя ждать.

К рассвету 14-го поднялся шторм, к половине седьмого утра превратившийся в настоящий ураган, ураган, какого не запомнят жители этой страны. Гром, молния, ливень сопровождали его.

На утро шторма на якорях у входа в Балаклавскую бухту находились паровые суда: «Retribution», «Niger», «Vesuviur», «Vulcan», паровые транспорты: «Prince», «Melbourn», «Avon», «City of London», парусные транспорты : «Mercia», «Resolute», «Lady Valiant», «Caducens», «Rride of the Ocean», «Kenilwoth», «Medora», «Wild Wave», «Pilvan», «Winkle», «Sir Robert Sale», грузовые суда «Progress», «Wanderer», «Peltoma» с частным бригом «Maltese», составляли в общем 22 парусника.

«14 ноября — ужасный ураган начался примерно в 5 часов утра, — вспоминает Изабелла Дуберли, бывшая в это время на борту корабля «Star of the South» в Балаклавской бухте. — В 7 часов, когда я выглянула в окно каюты, бухта буквально кипела и была покрыта пеной, а корабли страшно раскачивало.

К 9 часам это усилилось до такой степени, что я едва могла, даже цепляясь за надстройки, продвигаться по палубе. Брызги, рассыпаясь над скалами на много сотен футов, казались сильным дождем. Корабли сталкивались и наносили друг другу сильные повреждения. Корму «Star of the South» протаранил мощными бортами «Medway», возвышавшийся над ней.

К 10 часам мы узнали, что самые ужасные крушения происходят снаружи, у Балаклавских скал среди кораблей, стоящих на якоре, и некоторые из капитанов — капитан Сайер, мистер Рошфор и Фрейн — направили свои корабли на скалы, чтобы попытаться любыми средствами спасти жизни. Следующей вестью стало то, что «Prince»,«Resolute»,«Rip Van Winkle», «Wanderer»,«Progress» и иностранный барк погибли, и с них не спаслось и дюжины человек.

В 2 часа дня, несмотря на ветер и непогоду, мне удалось, перебираясь с корабля на корабль, добраться до берега и своими глазами увидеть эту зловещую картину. К моменту моего появления на берегу прекрасный небольшой клипер «Wild Wave» уже двигался навстречу своей гибели. Капитан и команда, — все, кроме трех юношей, — покинули корабль в 9 часов, и теперь он со всеми своими мачтами, беспомощным грузом на борту, своими изящными обводами и душой дуба необратимо стремится к смерти. Теперь он внизу под нашими ногами.»

Корабли, стоявшие на внешнем рейде, срывало с якорей и несло на отвесные скалы у входа в Балаклавскую бухту. Первой жертвой разбушевавшейся стихии стал американский транспорт «Progress», за ним ураганный ветер сорвал с якорей и понес к берегу британский парусник «Resolute».

Третьим разбилось американское парусное судно «Wanderer», а за ним погиб «Kenilworth», который, потеряв свои мачты, столкнулся с пароходом «Avon». Это единственный пароход, которому в этот день с большим трудом удалось прорваться через узкий проход в Балаклавскую гавань и спастись. Тем временем неугомонный ветер продолжал срывать с якорей и нести на скалы все новые и новые жертвы...

Вход в Балаклавскую бухту

Почти все палатки в лагере Балаклавы были сорваны, и все бывшее внутри унесено. Офицеры и солдаты, едва одетые, бегали вокруг и собирали остатки вещей и одежды. Ветер усиливался с каждой минутой, и все лагерные вещи летали в воздухе. Брезенты палаток («tentes dabri») были снесены и летали сотнями, только несколько тяжелых английских палаток, значительно тяжелее французских, снесенные, упали там, где их застал налетевший шквал.

Горы интендантских запасов, провизии и прочего исчезли совершенно. Огромные бочки катились, как крикетные шары, и исчезали Бог ведает куда. Многие крыши с депо Главной Квартиры (штаба коалиции) были снесены, и дома устояли только благодаря тому, что все это были полуподвальные помещения, противостоявшие бешенству урагана без особых повреждений. Госпитальные же палатки были сорваны, и страдания несчастных раненых и больных увеличивались тем, что они промокли насквозь.

Нужно сказать, что поведение солдат двух армий представляло собою величайший контраст. Французы бежали толпами через равнину во всех направлениях, стараясь найти укрытие за старыми стенами или насыпями. Англичане, более замкнутые и твердые, стояли впереди сравненных с землей палаток под бесновавшимся над ними ветром и дождем или же собирались в группы впереди их прежнего лагеря.

(Перевод с английского: Englands Battles by Sea and Land. vol. IV. By Williame Cooke Stafford, Esq.).

Лагерь союзников в Балаклаве

Клипер «Rip Van Winkle» разделил участь несчастных своих «соотечественников», незадолго до бури гордо стоявших на якорях рядом с ним. Первым разбился о скалы транспорт «Progress», третьим — «Wanderer», а шестым погиб «Rip Van Winkle». Военный корреспондент британского правительства в Балаклаве Уильям Симпсон изобразил корабль в последние минуты борьбы со стихией на рисунке «Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 г.». С креном на левый борт клипер несет на скалы, а с палубы падают в море члены экипажа корабля и военные. Вместе с кораблем на дно Черного моря ушло снаряжение и запасное оборудование 8-й саперной роты.

Среди погибших оказался британский фотограф Ричард Никлин вместе со своими ассистентами — младшим капралом Джоном Хаммондом и капралом Джоном Пендередом, на которых британское правительство возлагало особые надежды, а также 29-летний капитан королевских драгунов Гарри Крофт, сын известного в то время полковника Крофта из Йорка.

Британский флот в одночасье потерял первоклассный корабль с моряками и ценным военным грузом на борту. Американский клипер «Rip Van Winkle» вошел в историю Крымской войны как один из лучших парусных транспортов с винтовым рулевым устройством.

Вообще, драматические события того дня произвели огромное впечатление на очевидцев — ни один из англичан, оставивших литературные или живописные воспоминания о Крымской войне, не избежал описания той страшной бури. Дата 14 ноября 1854 года и название Балаклава в английской истории слились воедино и окрасились в черный цвет.

В «Описании Восточной войны» Гейрота, изданном в Санкт-Петербурге в 1872 году эти события описаны следующим образом:

« Буря началась в 7 часов утра, проливным дождем, сопровождаемым жестоким снежным ветром. Она быстро усилилась и превратилась в ураган. Херсонесская губа, огражденная с юга двумя рядами холмов, сильно волновалась и пенилась, как кипящий котел.

Ветер срывал верхушки волн, разбрасывая их на берег вихрями соляных паров до того густых, что корабли, стоявшие в глубине бухты, невидимы были из за морской пены. Сквозь тучу виден был только лес наклонившихся мачт, разорванные снасти и разлетающиеся со свистом лоскутья парусов в воздухе. При столь неожиданном действии бури, неприятельские матросы спешили принять все необходимые меры предосторожности, тогда как сухопутные войска неприятеля, столпившиеся на берегу бухты, старались укрепить свои досчатые бараки и палатки.

Но все меры предосторожности оказались тщетными, когда ветер вдруг направился к западу с ожесточенной силою и яростью: палатки, бараки, унесенные порывом ветра, перемешивались с бочками, связками фуража и тюками, скачущими по скату холмов. Доски, кастрюли, котлы летали в воздухе, как сухие листья….

«...Моряки, подвергавшиеся опасностям во всех морях, не помнят, чтобы им приходилось быть свидетелями подобной бури, — писал командир уцелевшего британского корабля. — Представьте себе страшный ветер, угрожающий опрокинуть горы, потоки дождя, наводняющие атмосферу, частый град, с ожесточением ударяющий во все, что встречается на пути, и, наконец, взволнованное море, валы которого равняются горам, — и вы будете иметь еще не полное представление об ужасном урагане, свирепствовавшем 14 ноября... Несомненно, распорядительность адмиралов, искусство командиров, энергия офицеров и неустрашимость матросов позволили избежать полной катастрофы».

Масса кораблей, загнанная сначала ветром к северу, вдруг, от действия урагана, быстро устремилась к востоку, где ей угрожало совершенное разрушение. Корабли союзников, сильно сталкиваясь между собою, сцеплялись реями и снастями, нанося один другому значительные повреждения. Некоторые суда опрокинулись и утонули, другие сели на мель, иные разбились вдребезги о подводные камни, иные лишились всех мачт и, совершенно обломанные, выброшены на берег…

Генерал-адъютант князь Меншиков, в донесении своем от 6-го ноября, исчисляя убытки, нанесенные неприятельскому флоту этою бурею, говорит, что наиболее пострадали французские корабли… У Евпатории и в других местах выброшено на берег более 25 судов, в том числе два военных фрегата. С высот, господствующих над Балаклавой, замечено было также 2 неприятельских фрегата, стоявших на рейде с изломанными мачтами.

"Принц"

Но самою тяжкою для союзников была гибель огромного винтового парохода «Принц», в 2700 тонн, перевозившего в Балаклаву 46й английский полк, запасы для Скутарийского госпиталя, множество ядер и бомб, а главное – всю зимнюю одежду, припасенную для союзной армии: 40 000 шинелей, шерстяные фуфайки, носки, перчатки, и пр. За исключением 46-го полка, который кое-как успели высадить у Балаклавы, все погибло, и от многочисленного экипажа Принц уцелело едва только шесть человек. Пароход Принц стоил 3,750,000 франков, а грузу на нем было на сумму 12,000,000 франков!

Сразу после гибели «Принца» последовал шквал публикаций в европейской прессе о его затонувшем грузе. Рубахи и одеяла журналистов не интересовали. Они писали только о «значительном количестве серебряной монеты и 200 000 фунтов стерлингов золотом для уплаты жалованья английским войскам в Крыму». Со временем суммы, в которые оценивался драгоценный груз росли — 200 тысяч, 500 тысяч франков, 1 миллион фунтов стерлингов, 60 миллионов франков, миллионы рублей золотом. Но во всех публикациях утверждалось, что золото и серебро были надежно упакованы в бочки, и находятся на дне в полной сохранности. В 1860-х газетчики переименовали транспорт в «Черного Принца». Мрачный эпитет был добавлен явно для большей романтичности.

Золото неоднократно искали водолазы, в царские времена, при СССР, при Украине. Но ничего так и не нашли. Есть версия, что драгоценный груз сняли с транспорта еще в Константинополе, где находилась интендантская служба английского экспедиционного корпуса. Там коррумпированные военные чиновники золото и серебро списали на уже погибших под Севастополем британских солдат. А на самом деле разделили все 200 тысяч фунтов между собой. Единственным подтверждением этой версии был тот факт, что в поисках золота «Принца» у Балаклавы ныряли кто угодно, только не англичане.

Итоги бури 14 ноября 1854 года на Черном море для британского флота были катастрофические:

«Prince» - разбит в щепки, все на корабле погибли, кроме одного младшего офицера и шестерых матросов.

«Resolute» - утонул, все на борту погибли, кроме 3-го помощника и 8 моряков.

"Rip Van Winkle" – утонул, все на борту погибли.

«Kemlworth» - разбит в щепки, все на борту погибли, кроме 3 человек.

«Wild Wave» - утонул, все на борту погибли, кроме юнги.

«Progress» - утонул, кроме двух человек, все погибли.

«Peltoma» - утонул, все погибли, кроме капитана.

«Maltese» - утонул, все погибли.

«Wandemer» - утонул, все погибли.

Большинство парусных судов получили сильные повреждения :

«Vesuvius» - мачты уничтожены, много повреждений, корпус почти разрушен.

«Retribution» - потерян руль, запасы и другие значительные повреждения, и значительные потери экипажа.

«Melbourn» уничтожены мечты, едва избежал разрушения.

«Mercia» полностью разрушен.

«Lady Valiant» полностью разрушен.

«Caduccus» полностью разрушен.

«Pride of the Ocean» полностью разрушен.

«Medora» полностью разрушен.

«Sir Robert Sale» полностью разрушен.

В Евпатории  судно ее величества Cyclops едва избежал полного разрушения. The Fultan, французский парусный фрегат выброшен на берег и разбит в щепки, экипаж частично спасен. Henri IV - 100 пушек, выбросился на берег и погиб вместе с командой, но 17 спасены.

Peiri Mes'seret, турецкий двухпалубный, пошел ко дну со всем на борту. Стихия проявила себя и у других берегов, как писали тогда, «европейской Турции». В Варне шторм уничтожил две французских бригантины, английский пароход, австрийскую бригантину, два сардинских парохода, в Балчике — французскую бригантину.

Стихия как бы специально выбирала стоянки союзного флота. Удивительно, но на северо-западе Черного моря и в Одессе было тихо. Основной удар стихии пришелся именно на восточное побережье Крыма от Балаклавы и Севастополя до Евпатории. Кроме погибших судов еще большее их число было выведено из строя и оказалось непригодным для дальнейших боевых действий.

Корабли потеряли мачты, на многих сгорели паровые машины, повреждены корпуса, обнаружились течи, и суда были полузатоплены, некоторые корабли потеряли пушки и якоря. Как свидетельствуют документы, весь крымский берег был усеян обломками кораблей и грузов.

В исторической литературе пишут, что корабли Черноморского флота, стоящие в бухте Севастополя от шторма не пострадали.

Именно эта катастрофа привела к тому, что у человечества появилась метеослужба! Буря нанесла такой ущерб англо-французской армии, что на метеорологию впервые обратили внимание не только ученые, но и государственные деятели. Хотя французы пострадали меньше англичан, именно они первыми сделали правильные выводы. Военный министр Франции Вальян узнал, что эта буря за день до того, как она разразилась над Балаклавой, прошла над Средиземным морем. А значит, при наличии средств оповещения ее можно было бы предсказать.  

Страх пережить такое потрясение повторно заставил императора Франции Наполеона III лично дать указание ведущему астроному своей страны Урбену Леверье создать эффективную службу прогноза погоды. Выбор исполнителя проекта был не случаен. Леверье считался лучшим математиком мира, сумевшим вычислить существование еще одной, доселе не известной планеты Солнечной системы — Урана.

В феврале 1855 года, спустя всего три месяца после шторма в Балаклаве, была создана первая прогнозная карта, а в 1856 году во Франции уже работала сеть из 13 оперативных и постоянно взаимодействующих метеостанций. На следующий год Париж стал получать информацию о погоде и от зарубежных наблюдателей. Так сформировалась Европейская служба погоды. С 1865 года во все европейские порты стали приходить штормовые предупреждения. Практическая польза новой организации вскоре стала очевидна всем, и служба погоды была организована во многих странах мира.

Ганибал провел блестящую кампанию в ходе Второй Пунической войны. Германцы уничтожили римские легионы в Тевтобургском лесу в ходе дерзкой партизанской операции. Но это были скорее редкие исключения из правил и римская военная машина перемалывала всех, до кого могла дотянуться. Но все-таки был противник, с которым Рим вел войны на протяжении долгих столетий на пике своего могущества, неоднократно собирая громадные армии с целью полного порабощения но раз за разом терпел тяжелейшие разгромы. Однажды этот противник даже захватил в плен Римского императора, единственный раз в истории этой славнейшей империи. Этот противник Персия.

Красс и разгром при Каррах

Марк Линций Красс был современником Юлия Цезаря и Гнея Помпея. Втроем они разделили власть над Римом, создав "первый триумвират". Красс был одним из богатейших людей Рима за всю его историю, о его баснословном состоянии ходили легенды. Став наместником Сирии, новой римской провинции, он решил приумножить свою казну путем завоевания и ограбления соседней Персии. Плутарх сообщает о грандиозных планах консула, наконец, получившего шанс на новые победы:

…Возгордясь безмерно и утратив рассудок, уже не Сирией и не парфянами ограничивал он поле своих успехов, называл детскими забавами походы Лукулла против Тиграна и Помпея против Митридата, и мечты его простирались до бактрийцев, индийцев и до моря, за ними лежащего.

Для этого Красс собрал 40 тысяч солдат, 10 легионов. Цезарь завоевал Галлию с 8-ю... К походу присоединился его сын Публий. Весной 53 года до н. э. Красс двинулся в Месопотамию. После долгих дней утомительного марша, когда армия только прошла занятый римским гарнизоном город Карры (древний Харран), к ней вернулось несколько разведчиков, которые сообщили, что остальные их товарищи перебиты и огромная неприятельская армия стремительно движется вперед, в надежде застать римлян врасплох. Совершенно ошеломленный этим известием Красс стал наспех строить войско в боевой порядок.

Войска были выстроены в две линии, по флангам Красс поставил по 12 когорт, которые замкнули обе линии и образовали каре. Каждой когорте был придан отряд всадников, чтобы ни одна часть не осталась без прикрытия конницы. Образовавшийся плотный четырехугольник быстро двинулся вперед, рассчитывая фронтом развернутых передних легионов смять любого врага, а маневренными отрядами отразить попытки противника напасть с фланга. Одним крылом построения командовал Кассий, другим – Публий, сын Красса.

Наступая, римляне вышли к речке Баллис. Военачальники посоветовали Крассу остановиться там и разбить лагерь. Создание укрепленного пункта в пустыне у источника воды дало бы римскому войску целый ряд преимуществ: возможность самим выбрать время сражения, отдохнуть, основательно разведать местность, выявить силы противника. Но Красс отдал приказ быстро двигаться вперед. Войска пошли дальше, теряя силы на жаре, увязая в песке. Казалось, Красс торопился встретить врага, пока не растерял решимость.

А тем временем парфяне, прикрывшись небольшими передовыми отрядами легкой конницы, разворачивали силы для сражения. С целью маскировки и легкая, и тяжелая их конница прикрывала свои доспехи плащами. Тяжелая конница держалась позади общей боевой линии, и римляне, ожидавшие увидеть одетых в железо всадников, вначале не смогли заметить ничего похожего. Огромный четырехугольник римской армии остановился, готовый начать сражение. Красс с обозами и подвижным резервом из галльской конницы был внутри него.

Для начала полководец парфян Сурена попытался оказать на римлян психологическое давление. Раздался грохот огромных барабанов, рев боевых труб, звон медных колоколов, и вместе с этим тяжелая конница парфян сбросила плащи, прикрывавшие боевые доспехи, которые ярко заблестели в солнечных лучах.

Потом Сурена начал сражение атакой катафрактариев – тяжелых, одетых в железные доспехи всадников, лошади которых тоже были окованы броней. Катафрактарии должны были расстроить римское каре, а конные лучники – довершить разгром потерявшего строй врага. Тысяча всадников ударила на римские легионы, но глубокое построение римлян дало возможность отразить лобовую атаку всадников.

Катафрактарии отошли, и конные стрелки начали охватывать со всех сторон римский четырехугольник. Вслед за этим град стрел ударил по тесно сомкнутым рядам легионов. Римские солдаты с ужасом обнаружили, что парфянские стрелы пробивают их доспехи. Некоторое время была надежда, что запас стрел иссякнет и тогда можно будет навязать парфянам рукопашный бой.

Но потом римляне увидели, что расстрелявшие запас стрел лучники отходят в тыл, но сразу же возвращаются с новым комплектом. Позади парфянских рядов стояли верблюды, груженные вьюками с теми же стрелами. Красс попробовал контратаковать резервом, чтобы под его прикрытием отойти на более выгодную позицию. Публий с тысячей галльских всадников, 300 легких пехотинцев, 500 пеших лучников и 8 когортами тяжелой пехоты кинулся на парфянских лучников.

Те начали отступать. Публий преследовал их и потерял из виду основные силы армии. Неожиданно парфяне, поддержанные крупными силами, среди которых были и катафрактарии, повернули и атаковали Публия Красса со всех сторон.

Обстреливаемый со всех направлений, Публий повел своих галлов в атаку на катафрактариев. Хотя галльские копья были не в состоянии пробить защитное вооружение тяжелой парфянской конницы, галлы ударили дружно. Они вырывали у парфян их длинные пики, сбрасывали всадников на землю, бросались под брюхо прикрытым бронею лошадям и били в незащищенные места.

В атаке Публия ранили. Галлы отошли с ним на небольшой холм. Но парфяне не дали им оторваться, окружили и атаковали. Публия убили (по другой версии, он покончил с собой), 500 галлов захватили в плен. Мертвому Публию отрубили голову и отвезли как трофей Сурене. Тот распорядился надеть голову на копье и провезти перед рядами своих воинов.

Красс попытался начать наступление основными силами, чтобы пробиться к отряду сына, но этого парфяне сделать не дали. Тогда римляне стали в боевом порядке отходить. Ночью римский наместник уже не руководил войском, полностью потеряв контроль над ситуацией. Военный совет решил продолжать отступление, оставив раненых. Парфяне видели отход римлян, но решили не мешать ему. Они взяли лагерь и перерезали всех раненых римлян.

Благодаря мужеству и распорядительности командиров Октавия и Кассия римляне смогли благополучно укрыться в Каррах. Спустя какое-то время они вышли из города и продолжили отступление, но, ведомые очередным подкупленным парфянами проводником, зашли в болото.

Отправившегося на переговоры Красса парфяне коварно убили, отрезали ему голову и руку и отправили эти трофеи своему царю. Часть римского войска сдалась, некоторой части удалось скрыться, многие из бежавших были выловлены и перебиты местными кочевниками. Римляне потеряли до 20 000 убитыми и до 10 000 пленными (их поселили в качестве рабов в Мервском оазисе. Существуют легенды, что эти 10 тысяч пленных римских легионеров основали город на западе Китая, Лицян).

Согласно дугой легенде, в рот отрубленной голове Красса парфяне заливали золото, которое так любил талантливый делец и незадачливый полководец.

Рим был потрясен этим разгромом и жаждал мести. Цезарь став диктатором планировал новый поход против парфян, но... пал жертвой заговора. А так, может и ему пришлось бы по вкусу расплавленное персидское золото.

Следующие 2 столетия войны между Римом и Персией то разгорались то затихали, но вцелом, благодаря колоссальным ресурсам Римской империи, ей удалось достигнуть определенных тактических успехов. Но персы стояли. Радикально решить вопрос непокорного восточного соседа задумал император Каракалла.

Каракалла считал себя живым воплощением Александра Македонского. Чтобы оживить память о былом македонском величии, он распорядился, чтобы изображения его кумира помещались в каждом городе. Каракалла также ставил и множество своих статуй. Геродиан говорит, что в некоторых случаях статуи императора смотрелись очень смешно — где были изображения Александра и Каракаллы с каждой стороны статуи. Кроме того, император ходил в македонском костюме с широкополой шляпой и в сапогах. Затем император создал воинские подразделения, которые были похожи на македонскую фалангу. Его военачальники также должны были носить имена военачальников Александра. И, наконец, он создал из спартанцев армию, вооружив по македонскому образу. Каракалла посещал могилу Ахилла под Троей, потом достиг Антиохии, где он оставался в течение некоторого времени и посетил могилу Александра в Александрии.

Каракалла решил спровоцировать новую войну против парфянского царя — Артабана IV. Это было подражание Александру Македонскому. Каракалла предложил парфянскому царю выдать замуж его дочь за него самого. Но тот отказался, несмотря на богатые подарки, и Каракалла начал войну. После пересечения рек Тигра и Евфрата весной 216 года он вступил на территорию Парфии. В то же время парфяне в знак дружбы и союза приносили в честь римлян жертвы. Римский император, делая вид, что обрадовался, решил встретиться с Артабаном на равнине перед городом Арбела. Парфянский царь, ничего не подозревая, приехал, — и римляне атаковали его. Ошеломленный этой атакой, Артабан бежал и был ранен. Это начало новую войну между двумя государствами.

Он собрал громадную армию: 20 легионов, почти 150 тысяч солдат и вспомогательных частей... После предательского нападения на парфян нанёс им поражение в районе города Арбела, захватил богатую добычу и много пленных. Он решил продолжить марш к основным городам. По дороге он сжигал поселения, деревни и крепости, позволяя своим солдатам грабить всё, что они могли. В конце кампании Адиабена также была опустошена — как и большая часть территории Парфии. Каракалла, понимая, что его войска уже устали грабить и убивать, возвращается в Месопотамию. По словам Диона Кассия, парфяне и мидяне начали собирать большую армию, готовую дать отпор римским войскам. Из Месопотамии Каракалла отправил послов в сенат объявить, что весь восток вскоре будет покорен, и что все царства сдались ему. Сенаторы, возможно, не зная о том, что случилось на самом деле, или скорее из страха и желания польстить императору решили дать ему титул Parthicus Maximus. А сам Каракалла зимовал в Эдессе, посвящая время охоте и намереваясь подготовить новую кампанию на следующий год.

Но в 217 году Каракалла был убит в результате заговора префекта претория Макрина во время поездки в Карры. Макрин стал императором и вернулся в Антиохию, где он встретился со своим сыном Диадуменом, которого провозгласил императором. Военные действия продолжались в Месопотамии, поскольку парфянский царь Артабан, собрав огромную армию был полон решимости отомстить Риму за коварное нападение и вернуть утраченные территории.

Противники сошлись на равнине вблизи Нисибиса. Парфяне с началом рассвета пошли в атаку, планомерно и беспрерывно обстреливая из луков римские войска, которые заняли оборонительную позицию. Атаки конных лучников подкреплялись атакой катафрактов. Основной целью, поставленной Артабаном, было полное уничтожение римского войска. К вечеру парфяне отошли на свои позиции, продолжив атаки на второй день; римляне пытались контратаковать, но моментально оказывались смятыми парфянами. К вечеру второго дня стал ощущаться кризис в римском лагере. На третий день битвы парфяне решили окончательно сокрушить римлян, предприняв попытки окружения римского войска, но римляне растянули свои фронты, стараясь не дать парфянам возможности окружить себя. Но несмотря на это, парфяне беспрерывно продолжали наступать на римлян, постепенно тесня их на всех позициях, не считаясь ни с какими потерями.

По свидетельству Геродиана, все поле было завалено трупами и залито кровью, так что воевали на трупах павших в бою.

Упорное наступление парфян в итоге поставило римлян на грань катастрофы, для Макрина уже реально виднелась перспектива полного истребления его войска, продолжись битва хотя бы еще один день. Это вынудило его пойти на переговоры с Артабаном. К вечеру третьего дня битвы, когда стороны разошлись по свои лагерям, Макрин отправил послов к Артабану с предложением мира. Макрин заверил, что Каракалла, так вероломно поступивший с Артабаном, убит, также он возвращал Парфии все ранее захваченные Каракалой города и крепости парфян в Месопотамии, но кроме того возвращал Парфии все земли, захваченные у ней всеми своими предшественниками, выплачивая огромную контрибуцию в 200 млн сестерциев. Только после этого Артабан принял предложение мира.

Римское войско было, по сути, уничтожено, Макрин вернулся лишь с жалкими остатками некогда победоносной армии Каракаллы. Макрин свел на нет все успехи своих предшественников, возвратив все земли, когда-либо захваченные римлянами у Парфии.

Следующим Римским императором, решившим покорить Персию и обогатиться стал Валериан. В 257 г. он начал войну с персами и в 259 году потерпел поражение под Эдессой. Персы окружили римский лагерь и терпеливо ожидали, когда постоянно усиливающийся голод и моровая язва обеспечат им победу. Легионы стали роптать и винить Валериана в своих страданиях; наконец они решительно потребовали немедленной капитуляции. Валериан отправился в персидский лагерь, чтобы лично предложить персидскому царю Шапуру выкуп, но был взят там в плен, а войско его сложило оружие. В дальнейшем Шапур подверг Валериана многим позорным унижениям. Так, до самого конца его дней, Шапур, садясь на коня, всегда ставил ногу на его голову, заставляя его сгибать перед ним спину.

Персидский царь Шапур унижает Валеру.

После длительного издевательства таким способом, римский император предложил огромный выкуп за своё освобождение, но Шапур влил ему в глотку расплавленное золото, затем приказал снять с несчастного Валериана кожу и, напихав его чучело соломой и навозом, поставить всем на обозрение в персидском храме в Сузах.

Дальше Римская Империя распалась на Западную и Восточную, и преемник Рима, Византия продолжила традицию войн с Персией. Апогеем стала грандиозная по тем временам Ирано-византийская война, которая шла в 602—628 годах.

Крупнейшие империи 7 века, Византия и Персия рубились почти 30 лет и совершенно истощили свои силы. Как результат, арабский проповедник Мохаммед с войском кочевников покоряют Персию, которая отражала полчища Рима но протяжении 7 веков. Арабы почти целиком захватывают и Византию, а Константинополь чудом удается отстоять после нескольких лет осады.