MadShepherd

Часть 1

Дисклеймер: в подборку включены книги, написанные на пристойном уровне. Это не значит, что они обязательно вам понравятся - книга не доллар, в конце концов. Я, если честно, в принципе не люблю рекламу книг в духе "написано автором бестселлера "Вася Пупкин в стране горячих цыпочек", но теперь ещё круче!" или "самый недооценённый/противоречивый/провокационный автор современности!" и так далее. Это значит, что нормальный человек не сблюёт на первой же странице от ужасающей грамотности, никакущей стилистики и примитивного сюжета с обилием штампов. Так что для каждой книги я привожу аннотацию и краткое описание, без спойлеров, разумеется.

Книги в подборке не объединены ни жанром, ни чем-то ещё.

Карэле Карэле и другие волшебные существа

Эта книга состоит из пятнадцати новелл, повествующих о скромных буднях Карэле Карэле, немолодого кондитера из провинциального городка Пата. А если в повествование ненароком затесались призраки, зомби, эльфы, филологи-убийцы, коварные гипнотизёры, невидимки и даже одна юная саламандра – так ведь из песни слова не выкинешь. Такие уж у Карэле будни.

Сборник рассказов, объединённых единым героем и временной линией. Многих такой формат отпугивает, но рекомендую всё же присмотреться. Кровищи и мочилова в книге нет, зато есть идеальное чувство стиля и атмосфера волшебства. Жанр застрял где-то на границе между сказкой и фентези.

Шестая сторона света

Как выглядит жизнь в мире, где поступки и судьбы людей регулируются счётными механизмами, созданными несколько веков назад, где вся информация, от музыки до аниматин, хранится в рукотворных лабиринтах Информбюро, а планету окутывает сеть гиперзвуковых железных дорог?

18-летний путевой обходчик пытается узнать правду об исчезновении целого пассажирского состава и связанной с ним смерти друга. Парню открываются необычные стороны привычного мира. Начинает подозревать, что люди — всего лишь переменные в безумном алгоритме заклинившего счётного механизма.

Крайне занятная социальная фантастика, где объекты современного мира, вроде интернета, представлены в механистическом проявлении. А, ещё тут есть персонаж-порноактриса. Я затрудняюсь дать более точную характеристику этой книге, но она однозначно нестандартна.

Подобие жизни

2130 год. Роботы вытеснили людей с рабочих мест, в простых гражданах уже нет особой необходимости, поэтому элита проводит политику бездетности. Но для тех, кто доказал, что полезен обществу, благодаря техническому прогрессу открыты огромные возможности.

Бо́льшую часть жизни люди находятся в виртуальной реальности. В ней они работают, отдыхают, учатся. В настоящем мире улицы малолюдны и практически безопасны из-за прекрасно отлаженной системы слежения. Управители, которые есть в каждом доме, в каждой квартире, не только заботятся о хозяевах, но и записывают любой их шаг.

В этом по-своему гармоничном и упорядоченном мире под самым носом наблюдателей происходят загадочные убийства.

Ещё одна социальная фантастика, то ли утопия, то ли антиутопия, фиг разберёшь. По своей структуре это детектив, но такой, где расследование неразрывно связано с фантдопом, а не просто бравый сыщик щеголяет бластером вместо револьвера.

Цветок с тремя листьями

Япония, 1595 год. Война с Кореей, начатая кампаку Тоётоми Хидэёси (регентом Императора и реальным правителем страны), закончилась провалом, и воины, подавленные позором поражения, возвращаются на родину. Но так ли все мирно в родной стране? И не проще ли было там, в чужой земле, на полях сражений?

Тоётоми Хидэёси слишком стар, а его наследник еще слишком мал. И генерал Като Киёмаса, отличающийся бесстрашием и отважностью, который с детства носит прозвище «молодой тигр», как и другие герои, оказывается невольно втянут в политические конфликты и борьбу за власть.

А вот здесь всё очень просто (наверное, вы это уже поняли из аннотации, да?). Если вы любите историческую прозу, написанную со знанием дела (автор - японист), идите читать. Если нет, ну щито поделать.

Заложники солнца

Мир, в котором солнечные лучи сделались смертельно опасными.

Мир, в котором перестали рождаться дети.

Мир, в котором каждый поселок — автономное государство со своей властью и своими законами.

Здесь выживает сильнейший. Здесь прав тот, кто выстрелит первым.

Твои ровесники выросли, считая рассказы о старом мире глупыми сказками. Не все из них умеют читать и писать.

Ты самый слабый среди них, но самый сильный среди тех, кто выжил, цепляясь за умирающие технологии прошлого.

Ты - не умеющий держать оружие, воспитанный на идеалах гуманизма, не знавший ни боли, ни предательства. Последняя надежда тех, кто выжил.

Твой путь начинается здесь и сейчас.

Твой долг - дойти до цели.

Постапокалипсис в довольно нестандартном сеттинге - ни тебе зомбей, ни вируса, ни ядерной войны. Люди вынужденно перешли на ночной образ жизни и пытаются понять, что это такое стряслось с природой, отчего солнце начало жарить совсем не так, как раньше.

Баянометр показал рюкзак, красный холодильник и знаки различия РККА. Не спрашивайте.

Дожили, уже "нормальный" - вполне себе показатель качества. Нда-с...

Ну да ладно. На самом деле "нормальным" я обозвал этот набор потому, что книги здесь подобраны на мой вкус, а он хоть и не весьма специфичен, но вполне может не совпадать с вашим. Поэтому я не стану расписывать, как крута та или иная книга, а просто приведу аннотацию и опишу, про что рассказывает именно это произведение. "Нормальное" подразумевает, что вас не потянет блевать с первых же страниц от ужасающей грамотности, деревянной стилистики и всем прочим, чем славится современная русскоязычная фантастика, я гарантирую это.

Вознесём же молитву господу нашему Ктулху и приступим. Фхтагн!

Круг земной

«В году 173-ем от Основания, в 12-й год правления его милости Алейна, светлейшего герцога Бедвира, войско упомянутого герцога было разбито королём Мередиддом Уриеном в сражении при селении Дарм, что на Северном тракте. И бежал герцог Алейн, преследуемый Мередиддом по пятам, до самого Подгорья. Тогда герцог во главе доблестных своих воинов, оставшихся числом не более полутора тысяч, направился в город-замок Бреотигерн, наказав своему племяннику Гутруму с двумястами ратниками оборонять проход в свои земли, каковой имелся всего один, меж Нордмонтских скал и Круаховой топью. И в тот же год, в месяц Лосося, те земли поглотила тьма» (Флодоард Рейхский. Хроники Бедвира, гл. XXVII).

Не ходите гулять на болота.

Суровое псевдоисторическое фентези, написанное с дотошным соблюдением деталей (автор - историк-специалист по английскому Средневековью, nuff said). Если же отбросить этот нюанс, то вполне себе пристойное "низкое" фентези без орков и эльфов, зато с толстым слоем мистики. Книга - четвёртая, но сюжет независим от остальных (у меня лично никаких проблем при чтении не возникло).

Механические птицы не поют

Приморский город Лигеплац встревожен двойным убийством. Жандармерия и самое крупное издание страны ищут убийцу, тревожа гильдию Полуночников, отрицающих свое участие в преступлении.

Беглый аристократ Уолтер Говард встревожен появлением в его жизни механической "пташки" – куклы, не отличимой от человека. Эльстер, механическая кукла, встревожена преследующим ее жандармом герром Унфелихом, а герра Унфелиха тревожит сохранение секретов фирмы, которой принадлежит Эльстер.

Город Лигеплац не будет спать спокойно, пока не расстанется со своими тайнами.

Город Лигеплац никогда не будет спать спокойно.

Стимпанк с дотошно выписанным миром и обилием аллюзий к нашему миру. Больше психологии и личной драмы персонажей, чем экшена, но автор крайне дотошна в мелочах, так что экшен тоже не подкачал. По крайней мере, я не нашёл, к чему придраться.

Далеко за пределами

2216 год. Космическая экспедиция за пределы разведанного сектора Вселенной. Кто окажется в составе экипажа? Капитан с замашками диктатора, ироничный пилот с тёмным прошлым, престарелый профессор-мечтатель и другие странные личности, волею случая угодившие на один корабль. Ничего необычного? Но что случится, когда экипаж внезапно окажется вне закона, за пределами правил всей предшествующей жизни? А если ещё и окажется, что кто-то из экипажа — вовсе не тот, за кого себя выдаёт?

Космическая фантастика, с киборгами, модификациями, мочиловом, вот этим вот всем. По сути - космическое приключалово с элементами детектива, но без яркого фентези а-ля "Звёздные войны".

Дракон должен умереть

Спасать принцессу от дракона – обычная история. Спасать принцессу от дракона, который поселился внутри нее – задача посложнее. Но и с этим можно справиться, если ты вырос на Севере, учился у Мастера драконов, да и вообще молод и полон сил - а принцессе всего-то навсего тринадцать лет.

Так, по крайней мере, думал Генри. И ведь говорили ему, что однажды принцессе будет уже не тринадцать, а, скажем, шестнадцать, и тогда – что тогда с ней делать? Да и не стоит прятать принцессу в горах, если король не молод, а единственный наследник престола не подает надежд.

И уж тем более глупо надеяться, что человек способен удержать внутри дракона – дракона, который так стар, что давно должен был умереть...

Фентези классического толка с уклоном в философию. Нет, тут хватает и приключений, и драк, но в целом повествование достаточно спокойное и вдумчивое.

Алби

Мир через 300 лет, переживший разрушительные ядерные и бактериологические войны. Малая часть людей обосновалась на последнем пригодном для жизни клочке земли, названном Ойкуменой. Всё остальное - Внешний мир, отравленный последствиями войны. В Ойкумене налажена жизнь, продолжаются научные исследования, но отныне любые из них находятся под негласным надзором соответствующих служб, памятуя о том, к чему могут привести бесконтрольные эксперименты. Одна из исследовательских лабораторий стоит на пороге открытия, способного изменить жизнь всей Ойкумены.

Несмотря на описание, классического постапа тут нет (я имею в виду, нет разрушенных городов, выживальщиков, спасающихся от мутантов и так далее, короче, это не метросталкер), зато есть почти чистый фантастический триллер.

Когнитивная симфония

Клэр - странный мир. Глаз бога тут наблюдает с небес за всем, что происходит на планете, а день и ночь длятся по сотне часов. Ровно в полдень начинается долгое затмение, да и само солнце тусклое и маленькое. Катер поисковой группы Андрея Комарова рухнул на эту землю и чудом остался цел, сохранив жизни экипажу. Если верить справочнику, жизни на Клэр нет и космонавты обречены.

Но что, если справочник ошибается?

Твёрдая НФ про когнитивные искажения и то, как они влияют на человеческое восприятие и социум. Вторая книга цикла, но сюжет также независим.

Иволга будет летать

Ретро-фантастика.

Еще до начала эры космической экспансии человечество на Земле отказалось от дальнейшего развития разумных машин в пользу простой имитации разума, достаточной для выполнения практических задач. Но столетия спустя на отдаленной планете Шатранг вопрос о создании подлинного машинного разума встает вновь.

Командующий колониальной базой полковник Смирнов видит в разработке ИскИнов, способных использовать феномен "темпоральной интуиции", единственный шанс разрешить технологический кризис и надеется убедить технического инспектора Михаила Каляева в безопасности проекта. Но происходит катастрофа: во время выполнения рейса к одной из горных научных станций терпит крушение и погибает лучший летчик-испытатель Дармына Денис Абрамцев. Авария выглядит необъяснимой и ставит будущее проекта под сомнение: казалось бы, Смирнов и его сотрудники не в меньшей мере, чем инспектор, должны стремиться узнать истинную причину произошедшего. Но не все так просто...

Ещё одна НФ, чем-то напомнила мне Стругацких. В центре внимание - вопрос про этику применения ИИ. НФ-детектив, я бы сказал.

Лимб

"На небесах только и говорят, что о море? Может быть. Мы же говорим о том, сколько мрака повидали и сотворили, но мы и не на небесах..."

Герой попал в Чистилище и теперь пытается разобраться со своим посмертным бытием, то и дело погружаясь в свои и чужие воспоминания.

Вы готовы к путешествию в Иррациональное?

Ну и в завершение - сюрреалистическая психологическая проза, написанная в стиле абсурда, для знающих толк месье. Рассказывать что-то ещё об этой книге, наверное, излишне.

Все эти книги не висят в топах сайтах, не набирают сотни тысяч просмотров и вообще известны полутора землекопам. А жаль.

Баянометр показал чеерпашек-ниндзя и сисястых анимешных девиц. О да.

Бейсбольная бита со звоном врезалась в стекло. Оно позиционировалось фирмой как бронированное, но прораб явно сэкономил на материалах — от удара на блестящей поверхности появилась сетка трещин. Ещё удар — трещины расширились и поползли дальше. Ещё удар...

Толпа ревела. «Долой жестянок!», «Оставьте нам работу!», «В переплавку уродов!». Здесь, на площади перед Центром робототехники, собралось несколько тысяч человек. Не так уж и мало, если подумать. Это почти все, кто есть.

Сергей огляделся. Знакомые лица везде, хотя многих, конечно, он не знал. Но они все тут из одной компании. Вон стоит Кларк Кэй, написавший в своё время интереснейшую историю о роботах, колонизирующих Энцелад — Сергей ею зачитывался ещё несколько лет назад. Стоит и выкрикивает эти дурацкие лозунги, как полоумный.

Вот Пауль Кэлло, испанец, чьи книги расходились многотысячными тиражами. В нём сейчас даже и не признаешь человека интеллектуального труда — взъерошенный, с горящими глазами, сжимает в руках дробовик. Дробовик — это серьёзно. Наверняка он тут не один такой. Как бы не застрелили кого.

Вот Исаак Робертов, писавший женское фентези под женским же псевдонимом. Он-то один из первых оказался не у дел: его произведения просты, как детские стишки. Первым он подключился и к этому митингу. Теперь он стоит, размахивая флагом, и смотрит, как ещё один их коллега лупит битой по стеклу.

Вот Энер Ри, писатель современной прозы. Его скучные моралечитания любой робот повторит почти без усилий.

Все они тут по своей воле. Никому не платили, никого не заставляли. А что им ещё теперь делать, кроме как выходить на митинг?

— Разойдитесь! — кричал полицейский где-то на задворках. — Разойдитесь, или мы применим силу!

Ничего они не применят. Как пускать газ в толпу, где стоят фантасты, которых читал с юных лет? У них ты брал автографы, их книги покупал в магазинах, презирая электронку. Нет, господин полицейский, ты так и будешь бессильно кричать, делая вид, что занят делом. В глубине души ты согласен со всеми, кто стоит сейчас на площади.

Охрана Центра давно разбежалась, не пытаясь остановить озверелых писателей. А может, они тоже сочувствовали всем этим людям. Кто теперь скажет?

Стекло наконец лопнуло, рассыпаясь ливнем искрящихся осколков. Фантаст с битой отбросил самые крупные куски и с воплем бросился внутрь. Следом, толкаясь и крича, ринулись остальные. Безудержная сила, для которой нет преград.

— Где они?! — орал парень с битой, рыская взглядом по холлу. Что же он писал? Лицо вроде знакомое, но лично с ним Сергей не встречался. Ах да, точно — ещё один фентезятник. Попаданцы, кажется. Серия о крутом непобедимом герое, который трахает бесконечных королев и каждую книгу побеждает очередного злодея. Понятно, почему он так активен. Роботы теперь пишут то же самое в сотни, тысячи раз быстрее.

Он остался без работы, но куда хуже то, что он остался без идеи и цели в жизни. Тот, кто прикоснулся к иллюзорному миру, пусть даже столь поверхностно, уже никогда не сможет жить, как простой человек.

Толпа, наконец, нашла на плане нужный этаж. Кто-то, расталкивая локтями коллег, отправился на лифте, но он всё равно был слишком мал, и остальные волной устремились к лестнице. Семь этажей. Разве это много для человека, в груди которого горит огонь ярости?

Где-то снаружи слышался стрекот вертолёта. Руководство Центра робототехники всё-таки добилось вызова специальных подразделений. У писателей всего несколько минут на то, чтобы уничтожить проклятые жестянки. Только есть ли в том смысл?

Нельзя остановить прогресс.

Сверху доносились глухие звуки ударов дерева по металлу — роботов крушили битами. В разбитые окна холла влетели первые дымовые гранаты, и Сергей торопливо выскользнул наружу. Он чувствовал себя предателем, но... он не мог идти против прилива.

Биты смолкали. Одна за другой.

Больше он не напишет ни строчки.

Экзаменаторы взирали на Ивана Мойнена, как стая голодных грифов. Только и ждут, сволочи, что он запнётся, собьётся с ритма или, что ещё хуже, просто переволнуется и забудет строчку. Этого нельзя было допустить. Нельзя позволить стервятникам торжествовать.

Задание-то по сути плёвое. Собрать парусную лодку из груды досок, верёвок и ткани. Только сделать это надо силой слова, а не руками — такой вот курсовой проект для третьекурсника магической академии.

И тот факт, что экзамен проходил не в кабинете, а на уютном пляже, где часто купались студенты, вдохновения не придавал. Какая разница, если в комиссии сидят одни и те же люди.

Иван откашлялся.

Ты скорее стройся, лодка

Корпус будет пусть дубовым

Мачты к небу вознесутся

Из того же дуба тоже

Слушай, дерево прекрасное

Слушайте меня, верёвки

Поднимайтесь вы на мачту

Хорошо сплетитесь...

Он запнулся. Нет, нет, только не это! Ритм, он сбился с ритма!

Хорошо сплетитесь кверху

(чёрт побери, ну и словечко)

Пaрус крепко вы держите

Пусть он будет крепким очень

Ветер пусть он ловит мягко

Киль прекрасный встанет ладно

Руль ведёт моё творенье

Прямо к цели, как мне надо

Песней я построил лодку

Зверя моря, зверя слова.

Повисла тишина, которую нарушал только слабый скрип реи на центральной (и единственной) мачте. В немом молчании экзаменаторы смотрели уже на неё, а не на Ивана: грохнется или нет?

Рея продолжала покачиваться.

— Гм... — сказал завкафедры. — Плохо, господин Мойнен. Плохо. По традиции стоило бы проверить вашу лодку на воде, но, боюсь...

Грохот прервал его слова. Мачта всё же не выдержала.

— ...на этом образце далеко уплыть вам не придётся.

— Да эти стихи ужасны! — возмутился декан и взмахнул рукой, едва не опрокинув стакан с водой. — Бездарная поделка! Строчки налеплены кое-как, это даже не белый стих, это... это... «Слушай, дерево прекрасное» — неужели не слышно, что здесь ритм сбоит? И эти дурацкие повторы! «Парус крепко держите», «пусть он будет крепким»... да у меня язык с трудом поворачивается выговорить это!

— Оставьте, Яков Семёнович, — поморщился научрук. — Бывали стихи и похуже...

— И их авторов мы обычно исключали ещё на втором курсе, — ядовито ответил декан. — Пусть они научатся писать, а тогда уже пишут! Кстати, о «пусть»: вы ведь не думаете, что господин Мойнен так пытался внести в свои вирши рефрен?

— Нет, непохоже. Хотя, если оценивать произведение как намеренное внедрение архаической стилистики эпоса...

— Глупость! И вот это «хорошо сплетитесь кверху»! Кверху — означает «наверх», а не «наверху». Это направление, а не местоположение. Вы хоть думайте, что говорите, господин Мойнен! Отвратительно!

— Корпус недурен, — сказал завкафедры, обходя лодку. — Неказист, но прочен. Правда, мы там положили сосну — зря вы про дуб ввернули... Но ладно. Киль... киль красив, — он указал на отломанный кусок дерева, расписанный узорами. — Но непрочен. А мачта и руль — совсем плохо. Фактически вы едва их наметили, но не укрепили. Вы вообще пробовали своё стихотворение на моделях?

Иван молчал, чувствуя, как краска заливает лицо. Вот почему он весь семестр пьянствовал и гонялся за юбками, вместо того, чтобы писать? Вон, Лёня Кайнов вдесятеро длиннее поэму написал, и всё у него получилось как надо. У экзаменаторов тоже, конечно нашлись претензии, но лодка-то удалась. На ней плавать можно. А это...

— На моделях работало, — промямлил он. Разумеется, это было враньём.

— Эх, Иван, — вздохнул научрук. — Жду вас через неделю на допзащите. Постарайтесь до той поры не тратить время на девушек и займитесь учёбой.

— Иначе мы поставим вопрос о вашем отчислении, — добавил декан, и сердце у Ивана упало.

* * *

— Ну не козлы ли? — возмущался он час спустя, опустошая то ли третью, то ли четвёртую пивную кружку. — Я почти собрал эту лодку! Трёх слов не хватило! Трёх, Наташа! Трё-ё-ёх! Руль, киль и мачта!

— Ой, Ваня, тебе надо просто успокоиться, — миловидная барменша, которую Иван очень ценил за объёмный, затянутый в тугое платье бюст и определённую лёгкость поведения, поставила перед ним тарелку с закусками. — Давай вечерком сходим в театр?

— Нет! Мне надо учиться! — он схватил кружку и разом выпил половину.

— Да-а-а, крепко тебя задело, — рядом плюхнулся довольный Леонид Кайнов. — Мне зато «отл.» вывели, хотя о метафорах во второй строфе спорили — жуть! Наташка, пива! И себе налей, я угощаю!

— Тебе-то легко, — вздохнул Иван. — Если б я нашёл эти три слова, мне хотя бы «удовл.» поставили бы. Для перехода на четвёртый курс хватит.

— Значит, нужно найти эти слова, — рассудительно заметил Лёня. Наташа подмигнула ему. — Всё и правда легко.

— Ну и как это сделать?

— Не знаю. Я твою структуру стихосложения вообще не понимаю. Архаика. Так бы подсказал, но тут разве что заново переписывать.

— А кто тогда может помочь?

— Ну... — Лёня задумался. — Я таких и не знаю. Можно заглянуть в «Песнь об Илье Маринове», там метафор красивых много. Для лодки тоже найдутся.

— Её все преподы наизусть знают, заметят сразу. Нет, это не годится.

— Вань, а ты слышал про Антона Випуна? — вдруг спросила Наташа.

— Кто ж про него не слышал, — проворчал Иван. — Мастер запретной магии, пугало для перваков.

— Ну да. Вот он тебе и поможет.

— Так он же чернокнижник!

— Зато умный, как все твои преподы, вместе взятые.

— Гиблое дело, — Лёня допил пиво и протянул кружку Наташе. — Налей ещё, милая.

— Ага, — согласился Иван. — Приду на экзамен, ляпну пару запретных слов, и буду как Випун, жить отшельником.

— Может, он совет даст. Сходи. Хуже-то не будет.

Иван задумался. Сегодня он уже ничего не придумает — нельзя творить, когда обуревают такие чувства. Ну то есть можно, но явно не песню для постройки лодки.

Наташа или старый мастер запретной магии?

Выбор был очевиден.

* * *

Стены города остались далеко позади. Вокруг потянулись сначала грязные пригороды, а потом и вовсе отдельные дома, окружённые покосившимися заборами. Особняки дворян лежали на другой стороне города, так что здесь никто не спешил наводить порядок.

— Кажется, здесь, — Иван огляделся. — Точно, здесь.

Табличка над покосившейся халупой гласила:

Антон Випун

Просьба поэтам: не беспокоить

Проигнорировав эту фразу, Иван забарабанил в дверь.

— Пошёл нахуй! — донеслось изнутри.

Иван оторопел. Он, конечно, знал, что Випун — знаток запретного, но не ожидал, что чернокнижник применяет ЭТО и в обычной речи, да ещё так сразу.

— Послушайте, сударь, мне нужна помощь! — крикнул он.

— А я говорю, пошёл нахуй! Табличку не видишь что ли, уёбок тупорылый?

Тут Иван разозлился. Он, значит, пришёл, готов сделать что угодно, лишь бы мастер помог ему, а в ответ — такое?

Он оглянулся. Двор как двор, хотя вон ржавая наковальня валяется. И молот рядом, тоже ржавый. Ну что же...

Первый же удар едва ли не высек искры из старого металла. Ещё один — получилось не так гулко, как было бы с колоколом, но тоже ничего. И раз! И раз! Наковальня отзывалась, будто живая.

— А ну хватит стучать, пидрила! — заорал Випун откуда-то из глубин халупы.

Да и чёрт с тобой, решил Иван. Клин надо вышибать клином. Кое-какие запретные слова он знал, и теперь настал час ими воспользоваться.

— Слышь, ты, уебанище! — рявкнул студент, занеся молот в очередной раз. — Я только что променял вечер под боком сисястой девки на поход в эту сраную дыру, и если ты мне не поможешь, я устрою под твоими окнами ёбаную кузницу и буду стучать по наковальне так, что у тебя мозги из ушей полезут!

Дверь распахнулась.

— Вот теперь я слышу речь не мальчика, но мужа, — пророкотал стоявший на пороге великан. — Не хватает образности, но в целом неплохо, неплохо.

— Чего? — растерялся Иван и опустил молот.

— Ты прошёл испытание.

— Но... я же...

— А, ладно. Чего тебе?

— Я не займу у вас много времени, сударь, — Иван взял себя в руки. — Меня зовут Иван Мойнен. Мне нужны три слова.

— Чё за три слова? — Випун вышел и прикрыл дверь. Пустить гостя внутрь он не пожелал.

— Чтобы построить киль, руль и мачту у лодки.

— Э, братан, ты хватил. Экзамен, что ли? Курсовой?

— Ну да.

— Понятно. Дай свою писанину, без контекста так сразу я не скажу.

Поколебавшись, Иван достал из нагрудного кармана листок со шпаргалкой и протянул Випуну. Тот немедля выхватил его и пробежал глазами.

— Графомань, — вынес он вердикт. — Полная, абсолютная. Неудивительно, что ты не сдал.

— Мне бы «удовл.» получить, а там хоть трава не расти.

— Проходной балл, значит? — Випун зыркнул на него исподлобья. — Там так же, как и раньше? Дело сделал, гуляй смело?

— Да. Оценка эстетики и идеи — это уже дополнительное.

— Эх, парень... Ладно. Покажу тебе, что такое запретная магия.

Випун ещё раз прочитал текст и махнул рукой, призывая Ивана идти за ним.

— Здесь мой полигон, — объяснил он, выведя гостя на задний двор. Это было обширное пространство, заваленное всяким хламом - брёвнами, досками, ржавыми стальными штырями и прочим. Поодаль виднелся даже полусгнивший остов кареты и помятая пушка. — Так, лодка... ну-ка...

Доски, блядь, а ну-ка быстро

В кучу мне свалились, ёпта

Все верёвки тож туда же

И простынка, не стесняйся

Лодку надо мне построить

Из говна и палок так-то.

— Видишь? Твой стиль и ритмику даже пьяный имбецил без труда скопирует, — заявил Випун, пока доски и прочие компоненты будущей лодки, повинуясь его словам, сваливались в кучу.

— Вы не используете рифмы?

— А зачем? Рифма нужна, чтобы сделать поэзию эстетичней. Проще, легче, понятей, мелодичней... когда используешь запретную магию, она всё равно вызовет жопоболь у любого из этих ваших возвышенных гондонов, которые считают себя поэтами и сидят в высокой комиссии. Сказал «хуй» — всё, будь ты хоть самым распрекрасным мастером ритмики и образности, тебя попрут к херам собачьим! Поэтому наша магия и запретна.

— Мне говорили, это самая мерзкая вещь в стихосложении.

— Для снобов-гимназистов — ещё бы. А снобов у нас полно, каждый первый критик да литературовед — сноб. Каждый сотый что-то понимает в реальном искусстве, каждый тысячный может понять красоту запретного. Дебилы, блядь, — он почесал лоб. — Так, готово. Теперь смотри и внимай, студентик, как из твоего куска говна я делаю хоть что-то удобоваримое.

Ты скорее стройся, лодка

Корпус будет пусть пиздатым

Мачты к небу вознесутся

А на дерево мне похуй

Лишь бы крепким было только

Слушайте меня, верёвки

Быстро вы вяжитесь, суки,

Пaрус крепко вы держите

Пусть он будет охуенным

Ветер пусть он ловит мягко

Киль пиздатый встанет чётко

Заебись пусть будет руль

Вот готова лодка нахуй

Бабу по морю катать

И потом её... кхм, что-то я пошёл уже в отсебятину. Ну, короче, всё.

Иван стоял, онемев от изумления. Его убогий стишок, кое-как склёпанные и даже не зарифмованные слова собрали лодку, перед которой изящное творение Лёни Кайнова выглядело от силы на «удовл.». Руль, мачта, киль — всё стояло на месте, ничто не шаталось, как раньше. Лодку покрывали резные узоры, магия отполировала корпус до блеска, и деревом для него послужил не дуб, а лучший самшит.

Он прекрасен, подумал Иван.

Нет, тут же поправился он. Корпус пиздат. Так же как и киль. А вот руль был заебись, и хотя оба эти понятия обозначали превосходную степень прекрасного, они всё же чуть-чуть разнились. Да и само слово «прекрасный» было лишь малой частью общего, куда более ёмкого понятия «заебись». Только сейчас Иван начал понимать, насколько мощный инструмент от него скрывали всё это время.

— Потрясающе, — только и сказал он. — Я хочу ещё!

— Что — ещё? — удивился Випун. — Ты искал три слова для мачты, киля и руля? Вот они: «хуй», «пизда» и «ебать». Что тебе ещё надо?

— Но...

— Я не думаю, что долбоёб вроде тебя сможет нормально использовать запретную магию. Ты сначала обычную-то выучи. Ну да ладно, — он запрокинул голову. — Слушай...

Випун запел.

Он исполнял «Песнь об Илье Маринове», большую часть которой Иван неплохо знал, вот только пел он совсем по-другому. Все прекрасные метафоры, меткие сравнения, яркие образы — всё это будто съёживалось, затаптывалось и сливалось вместе в те самые три слова, перемешанные друг с другом в самых причудливых формах и сочетаниях.

Випун сократил словарный запас поэмы раз в двадцать, ничуть не преуменьшив её красоты.

Потом он запел снова, и дом пришёл в движение. Выросли новые этажи, побитая крыша поросла черепицей, в окнах вдруг появилось стекло. Роскошный сад простёрся прямо под ногами Ивана, чудесные фруктовые деревья со всего мира выросли перед его глазами.

Запели экзотические птицы, зашелестел ветер, сгибая тяжёлые стебли редких цветов, зажурчала вода в прекрасных бассейнах, выложенных лучшим мрамором.

И всё это Випун создал одной песней из трёх слов.

— Ну что? Проникся? — закончив, сказал он. — Учись, студентик.

— Но мне надо сдать экзамен, — Иван с трудом пришёл в себя. Никто из профессоров его кафедры не был способен и на десятую долю того, что показал только что мастер. — Как же я сделаю это с помощью запретной магии?

— Башкой думай. Пойди в библиотеку, в особую секцию, и возьми книжку по общей лексике. Там всё написано. А теперь давай, проваливай уже. Я и так кучу времени на тебя потратил.

— У меня только ещё один вопрос, логика какая-то странная в этом всём. Почему вы живёте в халупе, если можете построить себе...

— Иди. Нахуй. Пидор. Понял? Логику он, блядь, критикует. Жопу себе откритикуй!

— Ладно, — вздохнул Иван. Главное — он узнал, как не вылететь из универа. Остальное — мелочи.

* * *

Следующий вечер Иван провёл с Наташей. Девушка искренне не понимала, почему он вдруг решил не учиться, но Иван только посмеивался. Наташе он подарил букет роскошных цветов, созданных колдовством, и та была впечатлена. Лёню Кайнова она забыла спустя пару секунд.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — мрачно сказал друг за день до экзамена.

— Знаю, Лёня, — ответил ему Иван. — Знаю.

Проникнуть в особую секцию не составило труда — новая магия легко отвлекла библиотекаршу. Ещё проще было найти книги про лексику — под эту тему был отведён целый стеллаж. В особой секции касались в том числе и запретного, и очень быстро Иван понял, что имел в виду мастер Випун.

Теперь он жил с ощущением, будто коснулся тайного знания, доступного лишь немногим. Иван стал уверенным, самодовольным и напускал на себя флёр таинственности, что приводило простодушную Наташу в восторг.

И вот настал экзамен.

— Ну что ж, господин Мойнен, — сказал декан, раскрывая зонтик от солнца. — У вас последняя попытка. Соберите лодку из этих материалов, или... — он печально улыбнулся.

Вместо ответа Иван набрал в грудь воздуха и заговорил спокойным речитативом:

Ты скорее стройся, лодка

Корпус будет пусть крутейшим

Мачты к небу вознесутся

А на дерево мне пофиг

Лишь бы крепким было только

Слушайте меня, верёвки

Быстро вы вяжитесь, твари,

Пaрус крепко вы держите

Пусть он будет офигенным

Ветер пусть он ловит мягко

Киль крутейший встанет чётко

Зашибись пусть будет руль

Вот готова лодка нафиг

Сдан экзамен, я доволен.

И снова над пляжем повисла тишина. И снова учёные преподаватели смотрели на лодку, только уже не ждали, что обрушится мачта. Та держалась так, будто её собрал сам Илья Маринов.

Лодка была офигенной.

— Это... — только и смог выговорил декан.

Завкафедры осторожно подошёл к лодке и потрогал её.

— Гм... — сказал он. Перелез через борт, сел на скамью и добавил:

Ветер, ветер, ты могуч

Ты гоняешь стаи туч

Парус силой мне залей

Поплыву я в даль морей.

Налетел ветер, и лодка с профессором в ней заскользила по глади озера.

— Нда-с... — протянул научный руководитель. — Вы же понимаете, Иван, что...

— Ноль за эстетику и всё остальное. Я знаю. Проходной балл меня устроит.

— Давайте зачётку...

Он размашисто расписался в ней и вернул Ивану.

— Поздравляю. Но на будущее — вы ходите по офигенно тонкому льду.

— Красивая метафора. Я её запомню, профессор.

Иван повернулся и пошёл прочь от озера. Его сегодня ждал насыщенный вечер в театре, потом в баре Наташи, а потом, скорее всего, и в спальне.

Главное, подумал Иван, выходя с пляжа, суметь состряпать наутро стихотворение от похмелья. Но это будет несложно, пусть даже в компании девушки потребуется использовать эвфемизмы.

Он уже начал постигать истинную суть искусства.

Короткий рассказ о рисовании сего девайса в 3D.

Так как я не филологхудожник, я ракетчик, то корабль рисовал исходя из реально существующих систем, прототипов, идей и так далее. В инженерной работе это зовётся "концептуальное проектирование", когда специально обученный вундеркинд, обычно сам главнюк КБ, садится и набрасывает приблизительный облик будущего пепелаца, размышляя, какие бы крутые вещи на него можно присобачить. В моём случае, разумеется, всё равно приходится натягивать сову на глобус, но уменяжефантастика. Так что пофиг.

Итак, мой корабль - это Стэнфордский тор со связующим центральным стержнем, на котором установлен двигатель. На эскизе всё это выглядит так:

Что требуется от движка такого корабля? Так как сроки полёта относительно большие (может, не пять лет, как у Уоттса в «Ложной слепоте», но всё равно исчисляются месяцами), потребуется не только начальный импульс, но и разгон в процессе. Ионники, на мой взгляд, не очень подходят для реализации, слишком уж низкая тяга. Поэтому для корабля я выбрал термоядерный двигатель на основе z-pinch эффекта с магнитно-инерциальным удержанием плазмы (MIF). Вот как он выглядит:

Восемь синих хреновин по окружности - это конденсаторы. Они создают очень короткий и очень мощный электрический импульс, который вынуждает плазменный столб из дейтерия сжаться (тот самый пинч-эффект) и запускает термоядерную реакцию.

Для всего этого нужны баки с рабочим телом и второстепенная электростанция. Если добавить их, это будет примерно так:

Этот же самый пинч-эффект используется для генерации электроэнергии - плазма поступает в реактор и там тепло конвертируется в электричество. Для красоты я сделал так, что ядро светится загадочным голубоватым светом (вообще по идее должен бы красным, в тон радиаторам, но это не вязалось с общим тоном картинки). Далее остаются несущие конструкции и жилой тор. Забавно, но когда я искал в интернете изображения аналогичных станций, ни на одном (sic!) из них не было центробежных двигателей, которые по идее должны замедлять и разгонять вращение бублика когда надо. А они нужны - маневрировать в космосе вращающимся бубликом гораздо труднее, чем обычным кораблём, так что замедлять и разгонять его придётся.

Для финальной картинки я сваял в фотошопе спутниковый снимок планеты (перебрав и переделав реальный снимок Земли), вот такой:

Но оказалось, что на планете всё равно ничего нельзя рассмотреть при выбранном ракурсе. А финальный результат выглядит так:

05.04.2019

В кои-то веки стал вести дневник. Ума не приложу, как рассказать о том, что происходит сейчас в мире. Нет, описать-то это, может, и несложно, только поймёт ли кто меня через десять лет? В этом и проблема. Сейчас всё хуже с этим делом. А что будет дальше – вообще неясно.

Я не один такой, конечно, кто решил зафиксировать на бумаге происходящее. Сейчас половина соцсетей и все СМИ только об этом и твердят. О повальной безграмотности, заполонившей интернет. Да если бы только интернет – она везде. Умные вроде бы люди начинают изъясняться, как семиклассники, прогулявшие все уроки русского языка. Это ужасно. Больше того – это неестественно.

Буду следить за ситуацией. А эта запись – на всякий случай.

08.04.2019

В блогосфере всё чаще упоминается некое слово-неологизм «ахам». Что оно значит, никто толком объяснить не может, но используется в контексте при обсуждении безграмотности. Я пытался расспросить людей, но владеющие нормальным языком определение привести не могут, а остальных попробуй пойми. Странно всё это.

Я продолжаю вести уроки в школе, но мне становится всё страшнее. Ученики пишут всё хуже. В одиннадцатом классе Альмира – придумывают же детям нынче имена! – писала диктанты на высший балл, а теперь путает «ться» и «тся». Я пригласил её на индивидуальный урок, но только довёл до слёз. Она пытается писать правильно, но в итоге получается текст, за который даже тройку поставить можно с большой натяжкой. Альмира говорит, она просто не видит ошибок. Для неё текст безупречен.

Показал ей первую книжку, которая попалась под руки - «Мастера и Маргариту». Ошибок там она тоже не нашла, да их и не было, разумеется, но лучше писать не стала. Пришлось кое-как успокоить её и отпустить домой.

10.04.2019

Было родительское собрание. Выступали учителя объясняли ситуацию. Успеваемость падает, правда только в отношении русского языка. По остальным предметам, всё отлично. Нет вру: с английским та же беда. Успеваемость, сильно упала. Разговорная речь, осталась на прежнем уровне, а вот на письме – просто ужас, особенно, орфография. Как и по русскому. Сочинения, диктанты – просто кошмар.

Родители возмущались, конечно. Они думают виноват учитель. Я давно привык к такому отношению, но сейчас было обидно. Они что за новостями не следят? Когда начал выступать отец Альмиры я не выдержал, и предложил провести эксперимент: написать короткий, на пять предложений, диктант. И проверить.

Они согласились, и результат оказался именно таким, какой я и предполагал – только два диктанта из двадцати трёх получили пятёрки. В остальных – ошибки вплоть до самых детских. Ться и тся, правописание сдвоенных букв, и так далее, разве что пунктуация ещё более-менее. На всякий случай проверил этот текст тоже – вроде бы всё правильно, ошибок нет, но всё равно сомневаюсь. Чем можно объяснить происходящее?

15.04.2019

Понедельник. Провёл эксперемент – заставил учеников переписать несколько фраз из книги один в один. Получилось идеально. Потом продиктовал ребятам эти же фразы и результат ужаснул куча ошибок. Даже Альмира пишет как второкласник.

Оценок ставить не стал. Дети невиноваты, тут что-то не зависящее от них.

Посмотрел новости. Говорят уже и в правительстве пишут безграмотно. Некоторые даже своё имя написать без ошибок немогут. Тут два варианта или мир сходит с ума, или я.

Какие-то лингвисты проводили конференцию. Изучали этот эффект в разных языках – беда-то не только с русским. Например в Японии ученики путают слоговые азбуки и чтение ероглифов. Во Франции применяют омофоное письмо – разгорелся целый скандал, когда какой-то топ-менеджер «Renault» записал название фирмы в Твиттере как «Reno». В Британии путают не правильные глаголы. Всё это на ранних стадиях, дальше начинается полный разброд.

Это какая-то болезнь. Иначе необъяснить. Люди которые писали вполне граммотно, постепенно деградируют. И опять этот ахам. Непонимаю.

Ещё раз просмотрел свои записи – нет всё нормально. По крайней мере, я не болен.

16.04.2019

Наткнулся в новостях на слово «иероглиф». Опять обсуждали Японию, там инфосеть бурлит, кто-то что-то ни так написал касательно императора… не важно. В общем, я заметил, что слово «иероглиф» в новостях пишеться не так, как я его писал в дневнике. Сравнил и правда ни так. Задумался. Может я просто опечатался? Это ведь не академмическая ошибка скорее и правда на опечатку похоже. Ни чего непонимаю.

Снова перечитал дневник ошибок ненашёл. Долго думал. Как человек вообще совершает ошибки? Вспомнить Альмиру она ведь не замечала не правельность текста. Может незамечаю и я?

Стал сравнивать другие слова всё вроде бы в порядке. Но самнения уже целиком завладели мною. Я даже достал орфографический словарь и праверил весь дневник но опять ничего не нашёл. Так что же я значит пишу правильно? Как узнать наверняка?

Если я не верно воспренимаю текст, что будит с рисунком?

Я поставил новый эксперемент. Тщательно переписал несколько фраз из «Мастера и Маргариты» один к одному. Ученики, помнится, сделали это без ошибок, значит наверное сумею сделать и я. Потом я запомнил эти фразы и глубоко вдохнув написал их, уже сам по памяти.

Результат поразил: обе надписи читались оденаково, обсолютно, и всё-таки я понимал, что они чем то отличаются графически а чем – понять ни мог. Тогда я принялся, не пере писывать, а пере рисовывать их, стараясь точно повторять все линии. Тут-то меня и ожидало прозрение: в первом же слове была ошибка. По крайней мере одной буквой оно отличалось от оригинального которое полностью совпадало с начертанием в книге.

В трёх предложениях я насчитал четыре ошибки и всё же при чтении обе надписи казались оденаковыми. А если, слово «иероглиф» я сумел отличить значит это и правда была опечатка. Выходит, опечатки я замечаю, а ошибки – нет.

Думаю. Думаю. Думаю. И боюсь. Мне совсем не нравиться то что происходит.

19.04.2019

Учиники стали писать лутше. Паследний дектант совсем харашо. Вообщем толи дела напоправку идут, толи моя болезнь развеваится и я уже сам ни вижу ошибок.

В интернете вылажили статью какой-то иследоватильской группы, спициалистов по… незнаю, как это описать. По такой вот ерунде короче. Они ставили эксперементы, изучали это явление, теперь вот выводы придоставили. Ужасные выводы.

Зараза – это ахам. Она не называется так, она и есть ахам. Слово. Вы его уже прочитали, верно? Конечно, оно упоминалось в запеси от 8 апреля, да и только что мелькнуло. Значит, вы уже заражины. Меметическая угроза – вот как его назвали. И здесь я упаминаю его, по тому что уже всё равно.

Учёные и сами были больны. Они не называли слово, чтобы не распрастранять заразу но всем было очевидно что они апоздали. Это всё равно что глотать оспирин при четвёртой стадеи рака. Теперь эпидемию не сдержать, здоровыми останутся разве что афреканские крестьяне. А когда-нибудь ахам доберётся и до них.

Я читаю старые книги – их текст выглядит для меня также, как и раньше, до болезни. Как это глупо...

22.04.2019

Хатябы цифры я ищё пешу правильна, если верить графической проверке. Вастальнном всьо ужасна. Я болин.

Я без грамматин.

Я ахам.

И ведь мир савсем неизминился. Я вашол в иво ритм, я стал с ним адним целым. Ни кого ни заботит что я пешу с ужосающими ашибками люди все такие. Безсмыслена корить другова в том, чем стродаиш сам, и чиво дажи незамечаешь.

Успиваимость по маиму придмету у всиво класа прикрасная. Я бы и рад аценивать абъективно но немогу. А они рады, их валнуют аценки, а не знания. Даже Альмиру.

Самае страшнае во всём этом то что мне больше не страшно. Я панимаю, што биз грамматин, но невижу этава. Незамечаю. А то чего незамечаешь непугает. Идинственное, что миня бес пакоит – маё собственое будущие. Уже сийчас по говаривают, что биз смыслена изучать язык, если права писания всё равно больше нет. Что будит дальши?

25082019

сиво дни я па лучил ращёт я уволин ибольши нинужон как пидагог идеоты !!! я иду намитенг учетилей больши делать не чего

ни навижу