Antropogenez

Александр Соколов: У нас появилась возможность дать слово старшему джедаю науки. Поскольку наши делегаты прислали к нему несколько десятков вопросов, мы попросили Станислава отобрать десятку лучших. И сейчас послушаем его ответы. Прошу.

Станислав Дробышевский: Спасибо.

Александр Соколов: Я сам хотел бы задать вопрос, который прислал нам один из наших делегатов, но не про ваш меч (почему он у вас выключен)… Вопрос меня интересует, потому что я пишу книгу на близкую тему. Какова эволюционная роль запаха человеческого пота?

Станислав Дробышевский: Вопрос о запахе пота и его роли задают, на самом деле, на удивление регулярно, это очень животрепещущая тема. Судя по млекопитающим в принципе, роль была большой, потому что, как и все млекопитающие, мы ориентированы в значительной степени на запах, но, как у большинства приматов, обоняние у нас при этом редуцированное. Поэтому на ранних стадиях эволюции запах пота был очень актуален, а на поздних становился всё меньше и меньше и уходил всё куда-то в подкорку, в подсознание. Он влияет на поведение человека, но очень слабо, и это очень трудно улавливать и изучать. Такие исследования были, когда смачивается что-то потом, даётся понюхать и опрашивается потом — понравилось вам или не понравилось? Результаты получаются на самом деле разные, в зависимости от того, насколько свежий этот пот, и кто нюхает, женщины или мужчины и, соответственно, чей пот. Подробно про это у Марины Львовны Бутовской, в книжке, например, излагались результаты таких экспериментов.

Александр Соколов: Станислав, я вас сейчас перебью, простите. Просто у нас ещё голосование запланировано. Можно?

Так, друзья, давайте мы сейчас ещё дружно проголосуем. Что послужило главным толчком к увеличению мозга у предков человека? Кто считает, что использование орудий? Так, переход к прямохождению? Питание мясом? Все за мясо. Повышенный радиационный фон в Восточной Африке? Там вон радиоактивный кто-то. И питание морепродуктами на мелководье? Спасибо. Тех, кто смотрит online, прошу по ссылочке в чате перейти и тоже проголосовать. Станислав, простите, я вас перебил, продолжайте.

Станислав Дробышевский: Собственно, тема пота богатая, и есть множество нюансов, но, судя по всему, в эволюции эта роль всё время падает, падает и падает. И сейчас она скорее отрицательная: лучше не пахнуть потом.

Александр Соколов: Спасибо.

Станислав Дробышевский: Вопросы присылаются в большом количестве, очень много. Из той бездны присланных я отобрал десять вопросов, которые самые, наверное, стандартные с одной стороны, а с другой стороны – интересные. Вот в частности... кстати, тут орфография, стилистика и всё прочее сохранено полностью, так, на всякий случай.

Вопрос: часто находят много всяких разных предков, но как узнают, что какие-то предки на самом деле предки, а какие-то — побочные и тупиковые? Как это вообще можно выяснить?

На самом деле не всегда это возможно выяснить, зависит от количества этих самых находок и сохранности. Пока находок было немного, в конце XIX – начале XX века, то, собственно, любую находку считали предком, поэтому до сих пор в школьном учебнике у нас есть цепочка «питекантроп—неандерталец—сапиенс». Хотя в некоторых современных изданиях школьного учебника неандертальцы наконец-то перестали быть прямыми предками, прогресс некоторый наблюдается.

Однако же, с середины XX века и до настоящего времени обнаружено гигантское количество находок (здесь [на слайде], конечно, далеко не все) и мы можем выстраивать их в цепочки. У нас есть довольно богатая статистика, и мы можем проследить, что, допустим, в Африке порядка миллиона лет назад жили хомо эректусы — люди прямоходящие. У них было большое надбровье, выступающий затылок, покатый лоб, большие зубы, но в последующем линия африканская шла своим путём, и в частности у неё становился всё более круглым затылок. И мы видим, что на каждой находке затылок не сильно выступающий, не сильно рельефный, хотя ясно, что гораздо более рельефный, чем у нас. На некотором этапе надбровье было очень мощным и даже усиливалось, потом стало ослабляться, а на ещё более поздних этапах стал расти свод черепа, стал более выпуклым лоб, и появляются некоторые особенности в строении, скажем, носовых костей.

А в той линии, которая ушла в Азию, затылок стал очень сильно выступать назад, появились очень мощные рельефы, такой треугольный затылок, лоб становился даже более покатым, на самом деле, у некоторых исчезал шиловидный отросток височной кости — это резкая специализация. И через ряд питекантропов, самбунгмачан, какой-нибудь нгави, приходим, допустим, к людям из Нгандонга, у которых, например, снизу если смотреть на височную кость, есть очень большая специализация. И вот по всяким этим гребешочкам, выступам и так далее на височной кости можно видеть, что это точно не наши предки, ни у каких современных людей такого нет, и ни у каких ископаемых такого нет. А на острове Флорес примерно из таких же питекантропов появились хоббиты, там всё и ежу понятно: они метр ростом, у них мозгов 400 грамм, у них всё на свете уменьшилось, и они крайне специализированы.

А в Европе в принципе из того же исходника через людей гейдельбергских в нескольких итерациях появились неандертальцы, у которых есть свои специализации. У них затылок шиньонообразный, вздутое лицо с очень утолщёнными скуловыми костями, крупные челюсти, но подбородочного выступа вроде и нет, но челюсть не такая, как у эректусов. Тут у меня не изображены нижние челюсти эректусов, но они в принципе известны. И у них [неандертальцев] очень специфическое строение носовой полости.

Мораль, короче говоря: узнают по специфике. Как правило, эта специфика не каких-то внешних крупных структур, хотя сейчас я про них в основном говорил, а именно мелочи. Допустим, строение височной кости, строение зубов, строение внутреннего уха и так далее, так далее. И чем больше у нас статистики, чем больше таких находок, тем точнее наши сведения.

Дальше, второй вопрос. В статье (на самом деле это больше лекция была) я говорю о том, что у человека есть один прогрессивный признак. Значит ли это, что почти любой другой признак у других видов прогрессивнее, и как можно узнать, что прогрессивнее, а что не прогрессивнее?

Действительно, в одной из моих лекций и в каких-то публикациях, речь шла о том, что, строго говоря, есть один мегапрогрессивный признак — это очень позднее зарастание швов черепа, которое позволяет нашему мозгу очень сильно расти. На самом деле это, конечно, не единственный признак, но он очень специфический, и действительно позволяет увеличиваться нашим мозгам.

У других животных есть свои специфические признаки. Если, например, смотреть на строение кисти разных приматов, то, в принципе, человеческая кисть по некоторым чертам тоже очень специализированная и специфичная, а по некоторым — весьма примитивная, и у многих приматов кисть гораздо более экзотическая, чем у нас. Допустим, лори или потто, если посмотреть, у них очень странная форма, или долгопята какого-нибудь — у них тоже очень странная кисть, у некоторых большой палец исчезает, у некоторых ещё что-то такое. И любое живое существо имеет какие-то свои особенности. Допустим, для лошадей это строение ног и зубной системы, в эволюционном ряду свиней — увеличение третьего маляра и уменьшение передних зубов.

Поэтому узнать можно в книжках по палеонтологии, в конкретных статьях: открываете публикации и смотрите, у какой линии живых организмов, какая вас больше интересует, что менялось. У любого живого организма есть какие-то прогрессивные черты, какое бы это ни было "живое ископаемое", насколько бы оно ни застряло в своём эволюционном развитии, что-то особенное будет. И нельзя сказать, что какие-то виды прогрессивнее, а какие-то примитивнее. Мы это оцениваем только по степени приближения к современности — чем ближе какой-то ископаемый вид к современным, тем он прогрессивнее, чем дальше, тем примитивнее. А сравнивать современных, ныне живущих организмов по уровню прогрессивности/примитивности можно, но не очень продуктивно. Нельзя сказать, что сапиенс однозначно прогрессивнее, чем шимпанзе. По каким-то чертам да: мозги у нас большие, а по строению кисти, например, шимпанзе, строго говоря, прогрессивнее, чем сапиенс, потому что он дальше ушёл от исходного предка. Так что узнать можно, изучая, опять же, детали строения, а мериться какой-то прогрессивностью — дело не очень успешное.

Следующий вопрос. Если неандертальцы и кроманьонцы могли иметь плодовитое потомство, можно ли их считать одним видом, несмотря на то, что их последний общий предок был эректусом?

На самом деле, неандертальцы и сапиенсы находятся на таком уровне эволюционного расхождения, когда они вроде бы уже почти виды, но ещё не совсем виды. Потому что, действительно, если применять к сапиенсам и неандертальцам биологический критерий вида, то, что в школе проходят: есть плодовитое потомство, значит, один вид, нет плодовитого потомства, значит, не один вид, то тут получается ровно уровень развилки, поскольку метисы были, и ныне живущие сапиенсы имеют порядка двух процентов неандертальской примеси. У кого больше, у кого меньше, в Африке вообще почти нет, но, так или иначе, по чуть-чуть хотя бы есть. Ещё есть немного от денисовцев, на самом деле, но тоже далеко не у всех. А с другой стороны, судя по расчётам генетиков, по крайней мере часть потомков мужского пола от этой гибридизации были бесплодны. И получается, что с точки зрения этих бесплодных метисов неандертальцы и сапиенсы — это два разных вида. А с точки зрения нас, которые всё-таки результат метисации, только успешной, которые были не бесплодны, всё же один вид. Вообще разграничение «один вид или это два вида» в биологии далеко не всегда срабатывает. Это касается не только сапиенсов и неандертальцев, а самых разных существ, тритонов там каких-нибудь, лягушек, растений, чего угодно. Потому что понятие «вид», «подвид» — это то, что мы приписываем существующей реальности, а сами эти зверюшки и цветочки просто живут. Бывает генетическая совместимость, происходит какая-нибудь рекомбинация, а бывает несовместимость, и в зависимости от статистики мы либо называем это видом, либо не называем. И споры о том, считать ли неандертальца видом или нет, шли очень бурно годов эдак до 80-х, наверное, XX века, писались книжки, все обсуждали эту тему, вид/не вид. А после все успокоились, потому что от того, как мы назовём, сами неандертальцы не поменяются, и их роль в нашей эволюции тоже от ярлычка, который мы им приклеим, никак не меняется. Так что систематика — это увлекательное жонглирование латинскими названиями, но всегда стоит помнить, что это для удобства.

Так, следующий. Скажите, пожалуйста, как учёный понимает, где искать какие-то ценные вещи, где раскапывать? В пещере всё понятно, а как же быть с саваннами, потому что там непонятно, где искать. Перекапывать всю Африку непродуктивно, что делать?

Действительно, в пещерах всё сохраняется хорошо, в пещеру залез, и если оно там упало, то до сих пор, скорее всего, и лежит. А на открытой местности всё гораздо сложнее. На открытой местности археологи находят методом разведок. Бывает, что строится какая-то канава, дорога, карьер, просто рыли и нашли. Это самый простой путь, там даже археологи изначально не нужны, просто нужен какой-то человек, который обратит внимание на то, что там что-то лежит. Если это делается профессионально, археологи, — а в Африке это чаще палеонтологи — просто идут по открытой местности, если у нас, то весной или осенью, когда травы нет, в Африке может никогда травы не быть, идут и смотрят, что валяется. Соответственно, если есть много находок, имеет смысл тут дальше поискать. Если ничего нет, то и не надо искать. Тем более есть геологические карты, из которых мы знаем, в каких местах на планете есть выходы определённого возраста, а где нет. И, например, в Африке неспроста большинство находок расположено не где-нибудь, а в районе Большого рифта — африканского разлома, где на поверхность земли выходят отложения нужного возраста, где-то примерно от шести до двух миллионов лет назад, где-то меньше, где-то и до современности они есть. И, если у нас есть открытые слои с кучей окаменелостей, значит, там и надо искать. Там и ищут. А где-нибудь их и нет, вот в Анголе, допустим, почти нет, там и находок нет, потому что они или слишком глубоко лежат, или не сохранились вообще, ну, или, как вариант, их там и не искали. Но хотя на самом деле в Анголе некоторые ископаемые находки-то есть, только они в основном не про людей, хотя археология есть. И хорошо бы, чтобы эта поверхность была нарушена какими-нибудь оврагами, размывами, как здесь, допустим, на фотографиях, вон там персонаж, если кто не заметил, ходит в скрюченной позе и это дело ищет. Если экспедиция снабжается хорошо, то строится таких персонажей 20 человек в ряд, и они просто идут по саванне и собирают всё, что плохо лежит. А там, где находят больше, иногда начинают копать, как, например, было с ардипитеком: нашли сначала на поверхности, потом забацали раскоп и нашли цельный скелет — красота! А так, конечно, перекапывать всё — трудоёмко и неэффективно, это факт. Поэтому, может быть, в Африке не так уж много находок, хотя, казалось бы, в основном только Африка, Африка, Африка, про что ни возьми, но в реальности, если посмотреть на карте, очень мало точек, Африка-то — огромный континент.

Следующий вопрос. Что, по вашему мнению, явилось катализатором для становления человека? Вопрошающий слышал о разных мнениях: потребление пищи, мясо, глюкоза, то прямохождение, то огонь. Когда же происходили самые активные изменения в эволюции человека?

На самом деле разные признаки — и морфологические, и поведенческие и какие угодно ещё — меняются не синхронно, есть неодинаковые скорости изменения разных частей. И если, например, для эволюции ранних австралопитеков было более актуально изменение длины конечностей, потому что они вставали на две ноги, ножки становились относительно длиннее, ручки становились относительно короче, преображался таз, наверняка и позвоночник, хотя про него мы меньше знаем, то в последующем, где-то с момента грацильных австралопитеков и дальше, изменения ноги стопы и таза имели уже гораздо меньшее значение, и с этого момента там мало что поменялось. А голова менялась дальше: вначале зубы даже подросли, потом стали уменьшаться. Вначале бурно эволюционировала зубная система, а мозги как-то не шибко менялись. А вот с того момента, как стали изготовлять орудия, начали эволюционировать ещё и мозги. Причём мозги, судя по всему, раньше, чем кисть. Кисть эволюционировала по-своему миллион лет, и внутри уже самой кисти отдельные признаки раньше появились, например, седловидный сустав первой пястной кости, кости трапеции или форма концевых фаланг, а некоторые признаки сильно позже. Вот там третья пястная кость из Каитио с шиловидным отростком, у неё датировка миллион четыреста тысяч лет, то есть, она на миллион лет практически отстала. Сильно позже появился огонь, а огонь сказался на эволюции наших, скажем, грудной клетки и таза, потому что когда начали использовать огонь, стали готовить пищу, пища стала гораздо более удобоваримой, и пищеварительный тракт поменялся. То есть, успехи в кулинарии сказались на строении пищеварительной системы: мы не можем изучать кишечник у ископаемых людей, но мы видим, что таз стал гораздо уже, и нижняя часть грудной клетки тоже стала гораздо уже. В последующем появляется и духовная культура: наскальная живопись, использование охры, шаманские обряды, погребения, пятое-десятое.

То есть, основным катализатором было много чего, для каждого этого изменения катализаторы были свои. Как правило, первым катализатором было изменение среды: климата, состава фауны — хищников, конкурентов, сородичей (опять же конкуренция, но не межвидовая, а внутривидовая) — и с некоторого момента, когда, например, два миллиона лет назад покинули Африку, приспособление к условиям на других территориях — освоение новых земель и своя микроэволюция. Так что самые быстрые изменения происходили всегда, просто в разных частях человека: в одно время в ногах, в другое в мозгах, третье — в руках, когда-то более-менее параллельно, когда-то и по-разному. Ясно, что в любой момент что-то менялось, но очень неодинаково. А если посмотреть на один только мозговой отдел черепа, можно увидеть, что лобная кость [менялась] в одно время, теменная — в другое, длина в одно время, ширина — в другое. Если кому-то хочется очень больших подробностей, можете зайти на сайт Antropogenez.ru, там в некотором разделе есть моя диссертация, которая как раз прямо этой теме посвящена, там 400 графиков, можете развлекаться, там масса всего интересного.

Дальше. Как вы считаете, зная о том, сколько непростых обстоятельств привело эволюцию на Земле к разумной жизни, может ли это служить объяснением парадокса Ферми, тому, что нигде внеземного разума мы не знаем, у которого времени вроде бы было больше? Вдруг в нашей галактике просто мало где дело дошло до разумной жизни, потому что там слишком хорошо и мало двигателей эволюции?

Запросто может быть и так. Когда речь заходит о далёких межгалактических потусторонних мирах, мы можем гадать, сколько влезет. Может быть и так, а может быть и сяк. То, что мы знаем, что на планете Земля за четыре миллиарда лет существования жизни (я лихо округляю, никто толком не знает, сколько, но порядка четырёх миллиардов лет) разумная жизнь появилась за последние, скажем, два миллиона лет. А до этого были всякие крякозябры разнообразные, у них были свои задачи, и они их успешно решали: вначале плавали, потом вылезали на сушу, потом лазали по деревьям, потом что-то ещё, развлекались, и в принципе приходили к самым разным итогам. Ну, вот, допустим, к руконожке они пришли. То же самое, можно вопрос переформулировать: «А вот, парадокс Ферми, руконожки есть только на Мадагаскаре, почему на Альфе Центавра нет руконожек?! У нас нет никаких сведений про это!» То же самое можно спрашивать про ихтиостег — есть ли на Марсе ихтиостеги? Что привело к появлению ихтиостег в Гренландии в девонском периоде, а не на Марсе миллиард лет назад? Потому что любая эволюция, любое изменение — это ответ на какие-то конкретные сиюминутные ситуации. Было им там тепло, они отрабатывали системы отдачи температуры, были холодно — выращивали шерсть и увеличивали обмен веществ. Было мало еды — становились меньше, было много еды — становились больше. Было трудно добывать пищу — стали шибко умные, чтобы хитро добывать пищу и отнимать у соседей. И наша эволюция — человеческая, разумная — это такое стечение множества-множества обстоятельств, которое привело нас к этому. Вообще никакого стремления у эволюции стать "разумностью", привести к разумности, нет, и не было никогда. Это не какая-то самоцель, не какая-то сверхъестественная сила, это просто стечение обстоятельств. Кого-то оно сделало руконожкой, например, и каждое звено этой цепи в этом смысле важно, никакой результат не может быть достигнут без промежуточных ситуаций. И если бы не какие-то там условия среды в девонском периоде или в юрском и так далее, то и разумности тоже не было, до сих пор бы скакали по деревьям или вообще ползали в грязи где-нибудь. Так что в каком-то смысле стечение обстоятельств, а что там творится на других планетах, никто не знает.

Следующий вопрос. Недавно вновь всплыла история с отрицанием существования рас как таковых. И ежели норвежцы переселятся куда-нибудь в Африку, то станут ли они чёрными, с большими губами? А если они такими станут, то как же можно тогда выделить расы? Конвергентно возникшие расы мы не сможем различать.

На самом деле, определение расы, в самом исходном — это группа популяций, имеющая единое происхождение на определённом ареале. Там есть продолжение в определении, но начало определения таково. И если у нас две похожие конвергентные расы возникают независимо в разных местах, например, пигмеи возникали в районе Конго, в Северном Квинсленде, на Острове Новая Гвинея, на Филиппинских островах, где-нибудь на Лусоне, допустим, в Малаккии и ещё где-нибудь, то это не значит, что это одна раса. Значит, что они маленькие, чёрненькие, но не значит, что это одна раса, они возникли независимо. И если норвежцы переселятся в Конго и неожиданно почернеют, я мало верю, что они туда переселятся, то это будет новая раса темнокожих потомков норвежцев, и мы их назовём как-нибудь, "постнорвегоиды" там, не знаю, "конгонорвегоиды". А выяснить мы это можем, либо если имеем богатую палеоантропологию, либо, как сейчас модно делать, с помощью генетического анализа. С той поправкой, что история эволюции человеческих рас — это, к тому же, бесконечное смешение. Вот это всегда путают и забывают, потому что расы не только отделялись друг от друга, а ещё и постоянно перемешивались, всё время были миграция, метисация. Поэтому нет, как правило, у одной расы одного исходника — пришли норвежцы и почернели. То есть, они туда придут, так ещё и смешаются с кем-нибудь. Поэтому и классификация рас бывает такая запутанная и неоднозначная, потому что чёткой границы между расами мы провести особо-то и не можем. Так что конвергенция, если мы её выявляем, а мы её можем выявлять, значит, мы называем их разными расами. А то, что расы есть — это не вопрос, то, что там «всплыла история», так на Западе это сейчас тренд.

Следующий вопрос тоже про расы: стоит ли называть американских индейцев монголоидами? Они ведь американоиды! Когда из учебников уберут строку, что рас всего три, а австралоиды — "переходный тип"?

Они американоиды, да. Причём они разные, индейцы. Это заголовок одной из моих лекций, поэтому такая большая надпись посерёдке. Но индейцы разные, это действительно достаточно самостоятельная раса, родственна монголоидам очень тесно, и часто во многих классификациях их объединяют в азиатско-американскую расу как, допустим, в системе Рогинского-Левина, там Рогинский делал, в основном. Но уже внутри они ещё подразделяются. Австралоиды совершенно точно самостоятельная раса, тут уже мало кто сомневается, из антропологов, в общем-то, никто. А когда уберут это дело из учебников — вопрос не ко мне, а к Министерству образования. У нас, пока что, в учебниках по биологии есть моменты, которые туда забрели ещё в XIX веке, где-то в конце, и там до сих пор остаются, про какую-нибудь сеймурию, например, про дриопитека, про неандертальцев. Это сведения ещё с конца XIX века, уже в 20-х годах это было архаикой, на самом деле, но до сих пор в учебниках есть. Так что, когда уберут про расы, и что там вообще с этим будет — это точно не ко мне. Если бы кто-нибудь мне заказал написать нормальный учебник, я бы, наверное, напрягся и написал. И точно этого бреда про три расы там не делал. Но с другой стороны всегда проблема упростить, то есть, школьник должен получить мало информации, но очень ёмко, и стандартный школьник про три расы ещё как-то способен запомнить, а про 15 рас уже не факт, что у него в голову влезет, потому что он параллельно ещё и физику изучает, и много чего ещё.

Какие условия могли бы заставить эволюцию продолжить увеличивать мозг человека? Или сейчас увеличивается "качество", количество «синопсов» (синапсы имелись в виду)

Действительно, наша эволюция шла, в основном, по пути увеличения мозга, но, как видите, с некоторого момента эволюция пошла, наоборот, по уменьшению его размера. Есть такая концепция, что мозги стали меньше по размеру, но, может быть, даже лучше в своей работе, потому что синапсы стали лучше работать на биохимическом уровне, этого мы не знаем, честно говоря, потому что для современного человека мы не особо в курсе, как мозг работает. Что-то знаем, а в целом — никто не знает. А что говорить про австралопитеков, от которых вот есть только гипсовые чурки, сделанные по отливкам, сделанным из окаменелых черепов! И что у них там было с биохимией, с гормонами, нейромедиаторами, синапсами, с дендритами и глиальной тканью, которая мегаважная, кстати говоря, мы не знаем вообще ничего. А что могло бы заставить продолжить эволюцию мозга человека — задачи и сверхзадачи, мозг будет усложняться, если будут выживать более интеллектуальные. То есть, если интеллектуальные личности, решающие мегасложные задачи, за счёт решения этих задач увеличивают свой репродуктивный успех — у них больше выживающий детей — тогда мозги будут расти. В следующем поколении будут выживать ещё более мозговитые, потом ещё более мозговитые. Собственно, как и происходило с верхнего палеолита: все умные оставляли много потомства, и оно хорошо выживало, все тупорылые криворукие умирали, и детишки у них не выживали. И отбор, как видите, прямо чудесным образом. А с некоторого момента как-то вот стало можно жить с любым мозгом, и, да, отбор пошёл в другую сторону. А какая такая должна быть задача на усложнение, это я не знаю. Сейчас у нас всё есть: тепло, хорошо, сытно, пузико растёт — что ещё надо? Мозги от этого не могут расти. Может быть, на других планетах будут новые задачи.

Ну, и последний вопрос. В своих лекциях вы неоднократно упоминали охотника на крыс среди гор из пластиковых бутылок как о наиболее вероятном развитии эволюции человека. Существует ли точка невозврата в этом сценарии? Если существует, где она расположена, и где сейчас находимся мы относительно неё?

Да, у нас есть разные варианты будущего, и есть расчёты, вполне такие экономическо-математические, что точка невозврата уже вообще-то пройдена. Я не великий экономист, прямо скажем, я в этом мало что понимаю, но из того, что я читал, я знаю, что пики добычи достаточно легкодоступных углеводородов — нефти, газа, угля — уже пройдены в две тысячи каких-то годах. И сейчас все халявные месторождения либо уже израсходованы целиком, либо подходят к концу, остаётся ещё там только на глубине моря что-то, в Антарктиде, но с этим всё запущено на самом деле, и как там пойдёт дальше — большой вопрос. Судя по некоторым расчётам, точку невозврата мы прошли уже давно. Есть чудесные книжки «Границы роста», есть книжка «За пределами границ роста», как-то так они называются (Имеются в виду книги «Пределы роста» и «За пределами роста» Медоуз Д. с соавторами — прим. ред.), и согласно им всё плохо. Лучше уже не будет никогда, можете наслаждаться моментом, мы сейчас живём идеально, человечество никогда так хорошо не жило и никогда уже так хорошо жить не будет. Пользуйтесь моментом.

Это пессимистичный сценарий. Может быть, человечество придёт в себя и станет как-то вести себя хорошо, допустим, изобретёт какие-то способы переработки этих пластиковых бутылок, в принципе такое пытаются сделать. Есть, например, грибы, которые способны разлагать пластик, но их изучают уже много лет, а вот что-то пока как-то не очень. Я недавно видел новость, что к две тысячи какому-то, я не помню, там… тридцатому году, у нас в стране планируется перерабатывать до двадцати процентов мусора. То есть, 80% будет, опять же, выкинуто. Я вот живу в городе Железнодорожный, и там полгорода воняет, потому что рядом свалка. И лучше, я не ожидаю, что станет. Из того района, где воняет, я успел убежать, но скоро, видимо, будет вонять и в том, где я живу. Так что будет ли лучше? Вот что-то не знаю, моя точка зрения такая, что, если мы можем рассчитать и представить, что будет плохо, может быть, мы сподобимся это дело исправить. И, может быть, вырулим на такой вот более солнечный вариант [показывает на картинку со слайда]. Но это зависит от нас, как себя будем вести. Это прямо к предыдущему вопросу относится — будут ли расти мозги. Пока вот мозги падают, и пока у нас как бы в эту сторону тянется [показывает на другую картинку со слайда]. Надеемся на лучшее, готовимся к худшему.

Спасибо за внимание.

Александр Соколов: Спасибо, Станислав. Я надеюсь, мы сейчас увидим результаты online-голосования на экране. Давайте попробуем на них посмотреть.

Так, кто у нас победил? «Питание мясом». Станислав, это ваша работа? Ваших рук дело?

Станислав Дробышевский: Конечно. Научная пропаганда делает своё дело.

Александр Соколов: Сейчас на экране появится скетч Юлии Родиной по мотивам вашего выступления, Станислав.

Станислав Дробышевский: [смеётся]

===================================================================

Скетч Юлии Родиной

Вопросы зрителей в комментариях.

Antropogenez.ru

Стенограмма и аудио-версия

Иван Семьян: Да, друзья, я очень рад, что вы здесь собрались, я хочу поговорить об очень наболевшей теме для историков, для археологов, а именно о наших сердечных переживаниях, когда мы смотрим историческое кино. Я сразу хочу оговориться, что, конечно же, я не буду критиковать художественную составляющую и художественную ценность этих фильмов. Прежде всего, я поговорю именно о взгляде историка специалиста, какие впечатления вызывают фильмы. Сейчас кино критиковать очень модно, критика вообще – очень плодотворное занятие, но я хочу сказать, слава Богу, что такие фильмы есть, в принципе, потому что они побуждают людей заинтересоваться эпохой и разбираться дальше. Давайте мы с вами об этом поговорим поподробнее.

Я попытался выделить основные причины, по которым фильмы неисторичны. Одна из главных причин, это, безусловно, то, о чем мы сейчас с Александром говорили – это анахронизм, то есть перенесение современных стереотипов о жизни, об обществе, о поведении человека в древность. И когда мы видим современное поведение в исторических фильмах, особенно про каменный век, то это очень портит впечатление, на самом деле, и в целом зачастую нарушает логику всех событий. Это авторский взгляд, когда автору фильма кажется, что его художественные фантазии, если даже они полностью идут вразрез со знаниями об этой эпохе, будут смотреться выигрышно, но часто это смотрится просто глупо. Третье – это прямое пренебрежение консультациями ученых, археологическими находками, когда режиссеру кажется: «В общем, стилизую как-то, можно какую-нибудь одну вещь показать из эпохи, и уже все оправдано будет». И стремление к такой, знаете, кинематографичности, киношной масштабности, зрелищности, зачастую там, где это неуместно, когда речь идет об эпохах, где нет масштабов сражений, конфликтов, а нам пытаются показать какие-то кровавые побоища, – это тоже часто смотрится нелепо. Злободневность очень важна, потому что пытаются опять же современные проблемы – какое-то гендерное-неравенство, борьбу за права, борьбу за свободу личности перенести куда-нибудь в традиционное общество. Это тоже очень забавно выглядит.

Ну и типы исторических фильмов, которые я с некой долей условности, ну, выделил.

Это такое в кавычках «Фэнтези» с историческими мотивами. Почему «Фэнтези»? Потому что авторами создается мир, который вроде сделан на основе исторических мотивов, но с действительностью, не имеет ничего общего, то есть фантастика полнейшая. Это массовое кино, то есть оно рассчитано на то, чтобы изначально понравиться большому количеству людей и, соответственно, получается такой исторический блокбастер уже изначально с допущениями. Это экранизация литературного источника, исторического литературного источника. Часто такие фильмы удачны. Даже если там сделана стилизация по материальной культуре, например, вот недавно был фильм «Макбет», да? Экранизация «Макбета», там материальная культура не соответствует историческим параллелям, но он по атмосфере очень правильный, потому что это просто дословное цитирование Шекспира. Конечно, для каменного века это будет неактуально.

Попытка изобразить реалии прошлого, то есть такая попытка художественной реконструкции. Таких фильмов практически нет, потому что такая попытка предполагает именно научно-популярный формат, и он все-таки отходит от интересов обычной киноиндустрии.

И я хочу на примере более популярной эпохи коротко объяснить принцип, по которому я формировал эту подборку.

Значит, «Фэнтэзи» с историческими мотивами.

Есть очень хорошие примеры таких фильмов, например, фильм «Тринадцатый воин», если здесь мы будем его рассматривать как исторический, конечно, он будет абсолютно бредовым, но на нем очень правильное позиционирование. Уже на постере, на любом издании фильма написано, что это экранизация фантастического романа Майкла Крайтона «Пожиратели трупов». И когда вы читаете: «экранизация романа «Пожиратели трупов», вы там не очень ожидаете увидеть доскональное воспроизведение эпохи викингов. Но сам фильм отличный. Это один из сериалов про викингов, которых сейчас куча.

Это сериал, собственно, «Викинги», ирландско-австралийско-американский, по-моему, совместного производства. Он сейчас крайне популярен, но он прекрасен тем, что по материальной культуре он не имеет просто вообще ничего общего с тем, что происходило. То есть, да, там очень крутая работа дизайнеров. Отличные дорогие, детализированные костюмы, но это не викинги. Это современные люди, воплощенные в этих образах. Это девушки с макияжем, эмансипированные женщины. Это хипстеры, которые изображают викингов, то есть, так дело и обстоит. Конечно, задача режиссера здесь понятна. Он пытался найти в людях отклик, чтобы человек смотрел и себя ассоциировал с этим персонажем. Там все персонажи индивидуалисты, такие карьеристы, знаете, у них вообще никакого общинного мышления нет. На чем там держится власть князей – вообще непонятно, они просто всех беспорядочно режут и постоянно всех обижают. Мне очень нравится там такая сцена, что сначала две женщины, они обе профессиональные воительницы, это нормально, и у них, значит, лесбийские отношения, окей, тоже хорошо, почему нет, может, так и было. Но потом одна из них выходит замуж за короля, беременеет, у нее большой живот, она ему говорит: «Слушай, живот конечно, но в битву я все равно пойду, потому что я же воительница». Он говорит: «Я не могу тебе запрещать, ты как бы личность…» Вот, примерно весь сериал такой.

Сцена из сериала, кадр, ни одного предмета который имеет исторический аналог. Ладно, слишком долго про него говорим.

Пример именно блокбастера – это классический фильм «Викинги» с Кирком Дугласом 57-го года. В этом фильме больше исторических вещей, чем в сериале «Викинги», и в фильме «Викинг», который обычно в среде реконструкторов вслух называть нельзя. Здесь больше исторических вещей. Ну, тут понятно, то есть тут именно вот эта масштабность, показаны какие-то баталии.

Дальше фильм, который я просто рекомендую к просмотру, это фильм «Изгнанник» исландский, он сделан по саге о Гисли, то есть это экранизация именно литературного произведения, ну и, самое главное, что они подключали археологов, специалистов археопарков, снимали в археопарке, одевались вещи из археопарка и поэтому все выглядит крайне аутентично, прекрасно выглядит. Фильм 81-го года, если что.

Фильм классический, культовый для отечественных реконструкторов и любителей викингов «И на камнях растут деревья». И по современным меркам, есть к чему придраться, и очень много к чему.

Я делал это скриншот и думал, может, и не надо его упоминать, может, костюмы сейчас все-таки хромают.

Но потом я посмотрел скриншоты из фильма «Викинг», я увидел эти вещи из Конана-варвара, и все-таки решил, что «И на камнях растут деревья» выглядит очень хорошо даже сейчас, не смотря на то, что это 85-й год.

Казалось бы, фэнтези-фильмов о каменном веке быть не должно. Но они есть, их много.

Началась эта традиция еще с начала 20 века, когда было модно соединять в кадре динозавров и людей. Ну, классно же, динозавры с людьми сражаются! Многие совсем ранние фильмы я сюда включать не стал, но вот культовый фильм 40-го года «Миллион лет до нашей эры» – человек сражается с ящерицей.

Потом у него был ремейк, ещё более культовый, потому что там была Ракель Уэлч. В общем-то, фильм знаковый и, естественно, Ракель Уэлч надолго заложила стереотип этого киногероя или киногероини – прекрасного, атлетичного, красиво одетого человека каменного века, потому что на него приятно смотреть.

Тот фильм 66-й год, в 72-м году выходит фильм «Когда динозавры правили Землей», и у него значит такие вот слоганы, что это громоподобная картина, более великая чем «Миллион лет до нашей эры», я решил что надо посмотреть, надо разобраться, почему она более великая. Знаете почему?

Потому что там в три раза больше девушек, которые в таких костюмах, и там появляется бонус, там и мужчины тоже такие атлетичные, и рождаются эти образы людей именно каменного века – такие здоровяки, все мачо и красотки.

Этот образ будет еще долго эксплуатироваться. Вот современные примеры, например, фильм «10 000 лет до нашей эры», правда, этот фильм честен. Вы смотрите постер: тут мужчина с какой-то космической каркалыгой сражается с каким-то саблезубым, не знаю гомотерий это, или смилодон, а сзади строятся пирамиды. В общем, если сказку хотите посмотреть, то смотрите.

Далее, конечно же, это блокбастеры о каменном веке, и здесь хочу сказать о фильме, который я внес в эту категорию, но он очень выдающийся – это фильм, который по-настоящему попытался воспроизвести реалии прошлого на том уровне знаний, которые были в 81-м году, фильм «Борьба за огонь».

Он не попытался привлечь зрителя какими-то современными отношениями с образами красавцев и красоток, и этим он прекрасен, этой аутентичностью. В то же время там очень много каких-то нереалистичных приключений, поход неандертальцев за огнем через Средиземье и так далее, поэтому фильм относится, конечно, к массовому сегменту, но фильм прекрасный, рекомендую его.

Вот, собственно кадр оттуда, он получил Оскар за грим и считается, что этот грим, даже на сегодняшний день, – один из наиболее удачных гримов неандертальцев.

Дальше идет возрождение идеи Ракель Уэлч. Ее дело продолжается и появляется Дэрил Ханна. Молодая Дэрил Ханна в фильме «Клан пещерного медведя». Здесь фильм с кучей анахронизмов, неандертальское общество показано крайне прогрессивным патриархальным обществом, где есть разделение труда, где женщине нельзя брать оружие, они там очень суровые, а она женщина, которая борется за свои права. Она кроманьонка, эти глупые патриархальные неандертальцы ее воспитали, она среди них живет, там борется за свои права, в итоге побеждает лучшего неандертальского бойца и уходит от них.

Самое главное в этом фильме – это Дэрил Ханна. Если б ее не было, то, наверное, и смотреть не стоило бы.

Фильм «Ао, последний неандерталец».

Относительно свежий французский фильм, там дело в том, что очень неплохо показана материальная культура, есть отсылки к археологическим находкам и, кажется, что вот-вот, вот этот фильм, наконец-то! Но, сюжет опять же слишком фантастичен, он приключенческий – про неандертальца, который родился в Сибири, вернее, жил в Сибири, но пошел на родину в Средиземноморье, чтобы найти свою семью. Самое главное то, что на него переносится образ вечно рефлексирующего дворянина викторианской эпохи. Он всё время задаётся вопросами: «Кто мы есть?», «Что с моим народом происходит, для чего мы пришли сюда?» Белый медведь, значит, убивает его друга, он закалывает белого медведя и говорит: «Зверь, прости меня, я забрал твою жизнь». Потом всё отлично заканчивается, он дружит с кроманьонкой, у кроманьонки рождается ребенок, она почему-то не может его покормить, и он просит: «Лошадь, иди сюда, дикая лошадь». Лошадь приходит, он кормит молоком ребенка, и в этот момент ты понимаешь, что всё-таки это блокбастер. Заканчивается все хэппиэндом – у них с кроманьонкой рождается еще один ребенок, вернее, она беременеет от неандертальца. В общем, фильм хорош как художественный, но рассматривать его как реконструкцию не получается, хотя материальная культура и некоторые сцены очень достойные.

Продолжение

================================================================

Antropogenez.ru

Стенограмма и аудио-версия

Александр Соколов: А сейчас, друзья, у нас некое мистическое событие, потому что наш спикер, который постоянно выступает у нас на медицинские темы, по медицинским причинам до нас не доехал. И сейчас, я надеюсь, он выйдет из астрала с нами на связь с температурой 39 градусов. Алексей, я надеюсь, Вы нас слышите. Прежде чем Вы начнёте, мы проведём небольшое голосование, прошу вывести слайд с опросом на экран. У тех, кто смотрит нас online, появится ссылка, вы можете перейти и проголосовать.

Итак, какую воду можно считать самой полезной для здоровья: дистиллированную, минеральную, насыщенную водородом, структурированную, посеребрённую или талую? Давайте, пожалуйста, голосовать. Кто считает, что самая полезная — дистиллированная? Вижу руку, хорошо. Минеральная? Ура, почти все за минеральную. Насыщенная водородом? Структурированная? Посеребрённая? И, наконец, талая. О, и за талую есть голоса. Спасибо.

Теперь вернёмся к Алексею. Алексей?

Алексей Водовозов: Да-да, я здесь.

Александр Соколов: Насколько я знаю, люди произошли от водных обезьян, поэтому тема воды должна нам быть очень близка, правда?

Алексей Водовозов: Конечно, правда. Об этом неоднократно писали такие рецензируемые уважаемые издания как СПИД-инфо, например. И насколько я помню, вы, Александр, тоже рассказывали об одном интересном экземпляре — плювиопитеке, по-моему — дождевая обезьяна, питерский эндемик. Ну, точнее, тогда ещё не было Питера, а дождь уже был. Поэтому да, действительно, получается такая вот интересная история. Если говорить в принципе о воде как таковой, есть очень много интересных случаев, и шуток в том числе, которые имели достаточно серьёзные последствия. Одна из самых известных историй — дигидрогена монооксид. Три студента Калифорнийского университета просто решили пошутить, использовав уже присутствующую шутку о гидроксиде водорода. Как вы понимаете, слово "водород" более-менее все знают, оно даже на английском звучит примерно понятно. Но они использовали более страшное, уже "дигидрогена монооксид". Это просто вариации на тему H2O, конечно, формулы [воды]. Но они создали специальное обращение, что, мол, давайте мы запретим это очень страшное вещество в воде, и привели абсолютно реальные факты, самые настоящие. То есть, и используется в работе атомных электростанций, и основной компонент кислотных дождей и так далее. Они пошутили, кто-то посмеялся, а кто-то воспринял абсолютно серьёзно. Были даже законодательные инициативы в некоторых странах, чтобы запретить на законодательном уровне. И, что интересно, да, очень много такого встречается в том, что касается воды, я сегодня попытаюсь это показать, и начнём мы, пожалуй, с самого известного мифа — мифа о восьми стаканах.

Значит, мы говорим о восьми стаканах, или двух с половиной литрах. Это самое, наверное, известное количество воды, которое должен выпивать каждый уважающий себя человек. Обычно, когда кто-то пытается раскопать эту историю, то добираются в лучшем случае до сороковых годов, до американских диетологических указаний или рекомендаций, и говорят, что вот, смотрите, это написано там. Но у меня лопата побольше, я копнул поглубже и докопался до Кристофа Вильгельма Гуфеланда.

Вообще, это очень примечательная личность, замечательный человек в очень многих смыслах. Он был из семьи придворного врача, сам был придворным врачом, основал медицинские училища и даже медицинский университет, то есть, у него было достаточно много заслуг в этом смысле. Например, одно из его достижений — он издавал Журнал практической фармакологии и врачевания ран. С 1795 года, но, к сожалению, предыдущие экземпляры не сохранились, а вот экземпляр 1796 года представлен на слайде.

И, как вы видите, там есть одна знакомая фамилия — Самуэль Ганеман. Спрашивается, что она тут делает? Оказывается, они были знакомы, и Гуфеланду, в общем-то, понравилась изначальная идея Ганемана о витализме и пробуждении жизненной силы, подсказке организму, как себя вести для того, чтобы восстановить свою целостность, избавиться от заболевания. И поэтому первая публикация Ганемана оказалась в Журнале практической фармакологии. В общем-то, Гуфеланд мог зарезать всё это на корню, потому что больше никто Ганемана не публиковал, но, к сожалению, получилось то, что есть: гомеопатия после этого расползлась по всему миру, на идее воды в том числе, потому это имеет прямое отношение к теме сегодняшней лекции. Если говорить о взаимоотношениях Ганемана и Гуфеланда в дальнейшем, то они потом достаточно серьёзно разругались, и больше он его не публиковал. Зато сам Гуфеланд очень интересовался продлением жизни, то есть, был трансгуманистом и биохакером, если так можно сказать, когда этих терминов ещё не было в помине. Естественно, его интересовала эта тема, и в 1796 году вышло первое издание книги «Макробиотика, или искусство продления человеческой жизни».

По сути, если говорить современным языком, это была подборка клинических случаев. На сегодня case report — это самый низший уровень доказательности, потому что чаще всего он не имеет под собой никаких оснований, это просто некий рассказ, констатация некоего факта. Причём факт этот мог быть, что называется, со слов пациента, поэтому…

...в этой книге помимо всего существует рассказ о Перте Цартене, это венгр из одной венгерской деревеньки, который прожил до 185-ти лет. Как об этом узнали? Очень просто — ему [Гуфеланду] рассказали. То есть, жил? жил! — всё, замечательно, вопросов никаких нет. И здесь же, в этой книге, всплывают те самые восемь стаканов. Дело в том, что Гуфеланд опрашивал очень много пожилых врачей, как они умудрились до такой жизни дойти. И, если я когда-нибудь доживу до ста лет, и меня не доконают питерские вирусы, которые меня почему-то очень не любят, не исключено, что я буду рассказывать журналистам ещё и не такие сказки. Но здесь главный военный хирург прусской армии рассказывал о том, что примерно лет с 30-ти, а на момент рассказа ему было уже 80, то есть, считайте полвека, он принимал ежедневно 7–8 стаканов холодной воды и именно поэтому он был так бодр и сохранен. Ну, понятно, что с точки зрения доказательности никакой базы под этим нет, это было просто некое утверждение. Тем не менее, это имело некоторые последствия, правда, для немножко другой воды.

Если говорить о лечении на водах, то именно такой способ оздоровления и проведения различных отпусков и прочих каникул у совершенно различных категорий граждан стал популярен именно после публикации Гуфеланда. Если посмотреть на один из самых известных европейских курортов — Карловы Вары – то в 1756 году, ещё до публикации, за год туда приехало всего 134 семьи, а в 1856 году, через полвека после выхода первой книги, уже 26 тысяч, то есть, почти в двести раз больше. Сами жители города шутили, что у нас есть 12 источников, но в основном люди почему-то приезжают на 13-ый — на бехеровку (традиционный чешский травяной ликер — прим. ред.). Да, некоторые лечились в том числе и таким образом.

Уже в нашем времени как оно появилось. Да, действительно, это то самое диетологическое руководство. Точнее так, это не совсем руководство, это репринты — была просто собрана вся информация по самым различным питательным веществам: по йоду, натрию, калию, и в том числе по воде. И вот там появляется та самая знаменитая формула 8х8. Почему 8х8? Потому что, как вы знаете, американцы всё измеряют в других единицах, поэтому они говорят "восемь раз по восемь жидких унций". Жидкая унция — 30 мл, соответственно, это примерно стакан. Но, что самое интересное, если мы посмотрим на сам текст руководства, мы увидим, что получается очень большое несоответствие.

Да, действительно, в первой строчке говорится, что для человека наиболее приемлемое количество воды это два с половиной литра, или, если пересчитывать, один миллилитр на каждую килокалорию пищи. Вроде бы всё сходится: примерно мы потребляем две с половиной тысячи килокалорий в сутки, и один миллилитр на каждую килокалорию получается два с половиной литра. Но вот дальше почему-то не цитируют, хотя дальше содержится самое главное, потому что там указано, что большинство требуемого количества воды в приготовленной или в потребляемой пище. Это означает, что если мы что-то едим ещё, то нам нужно считать и воду из огурцов, воду даже из хлеба, потому что там тоже вода есть, и так далее, и так далее. И, самое главное, опять же, что сказано дальше, что потребность в воде может очень сильно изменяться, и люди могут пить до 5–13 литров в сутки, это правда. И то, что воду мы пьём исключительно по потребности, тогда, когда нам это необходимо.

И да, поскольку вся пища вокруг нас содержит воду, то, если вы вдруг хотите умещаться в эти два с половиной литра, вам придётся считать всю воду, которая есть в пище. Либо пользоваться тем самым правильным научно обоснованным советом: пить по жажде.

Очень часто цитируют это высказывание Парацельса. Точнее, есть неправильный перевод. Те, кто знают немецкий, могут посмотреть на верхнюю часть слайда, там оригинальная фраза, как она звучит на немецком. Есть сокращённый русский вариант: всё есть яд, и всё — лекарство. То есть, по большому счёту, вылечить можно чем угодно. Вроде бы. Но на самом деле — «Всё есть яд, и ничто не лишено ядовитости». Это означает, что отравиться можно чем угодно. Например, водой. Да, это вполне реально, и, что интересно, эти цифры вполне достижимы.

Если мы посмотрим на крысу, то для того, чтобы она отравилась водой, её надо накачать всего-навсего 90 мл на килограмм массы тела. Если пересчитать на меня, это получится ведро воды. Вполне себе нормальная доза, если очень захотеть пить, наверное, залпом это можно выпить. Но на людях это было показано на такой очень интересной специфической группе как бегуны на длинную дистанцию.

Причём, чем длиннее дистанция, тем больше проблем возникало. Это было показано неоднократно, регистрировались и фиксировались клинические случаи. Бывало так, что люди после финиша падали без сознания, уходили в кому, плохо себя чувствовали и так далее. Долго не очень было понятно, что происходит.

И, например, даже в 1969 году в клинических исследованиях... хотя нет, это ещё не были толком исследования, это была констатация фактов. Пытались разобраться в ситуации, что происходит, и людям казалось, что это из-за неадекватного питья воды. То есть, нужно пить просто больше воды во время марафонов и чаще. Но в наше время вот так уже выглядит нормальное исследование по этой теме.

В общем-то, было показано, что на самом деле проблема не в том, что бегунам не хватает воды, а в том, что они пьют её слишком много, и пьют только воду. Почему, в чём проблема?

А проблема в том, что наш организм построен на равновесиях, у нас есть масса сдерживающих систем — свёртывающая/противосвёртывающая, воспалительная/противовоспалительная — и также у нас есть водно-электролитный баланс, который критически важен для нашего организма. Во внешней среде у нас больше натрия, причём существенно больше; во внутренней среде, внутри клеток, больше калия. Для того чтобы более-менее соблюдать это равновесие между внеклеточной и внутриклеточной средой у нас есть специфические белки-насосы, которые обеспечивают перемещение. Казалось бы, ион натрия очень маленький, он может очень быстро проскочить через мембрану и всё, и замечательно. Но нет, он не может существовать в нашем организме отдельно, как показывают уже современные находки. Выясняется, что вокруг одного иона натрия может собраться до 25-ти молекул воды, то есть, такая здоровая каракатица; естественно, через мембрану она пройти не сможет, мембрана у нас липофильная, и нужен некий специальный механизм. Так вот, если снаружи у нас будет падать концентрация натрия, а, например, если мы говорим о бегунах, из-за чего она будет падать? Они потеют очень интенсивно, вместе с потом мы теряем не только жидкость, но и электролиты, в том числе натрий. Если человек в этот момент начинает пить воду, только воду и больше ничего, постепенно концентрация натрия начинает снижаться, и возникает так называемый гипотонический эффект — клетки из-за нарушения баланса начинают раздуваться и просто лопаться, уничтожаться. Этот эффект хорошо известен при утоплении: когда человек при утоплении заглатывает большое количество воды, тоже развивается гипонатриемия просто из-за того, что поступает огромное количество лишней жидкости. Если мы потом будем смотреть патологоанатомическую картину, то будут, например, разрывы эритроцитов из-за такого вот эффекта.

Выяснилось, что концентрация натрия в плазме на самом деле колеблется в очень маленьких пределах. И эти 135 ммоль/л натрия — это такая достаточно чёткая константа. Да, она может немного сдвинуться вправо и влево, но, например, уже 100 ммоль/л — это кома. Конечно, будет играть роль и уровень подготовки, скажем так, адаптивные способности ЦНС у профессиональных спортсменов, естественно, выше. Но в том случае, если человек быстро выпьет огромное количество воды, то он поймает эту самую гипонатриемию. Опять же, чтобы не пытались обвинить в том, что я сильно упрощаю: она бывает разная, я об этом знаю, но здесь говорю конкретно об этих случаях. С сегодняшней точки зрения мы знаем, что создаются специальные спортивные рецептуры, специальные спортивные напитки, которые учитывают эту тонкость. Знаем, как обращаться с такими пациентами. Раньше им вводили внутривенно 0,9% раствор NaCl (физиологический раствор), и люди приходили в себя по 36 часов после финиша. Сегодня им вводят немного гипертонический раствор, то есть, 3%-й раствор NaCl, и в этом случае они приходят в себя гораздо быстрее, потому что уровень натрия восстанавливается быстрее. Таким образом, наука пришла к пониманию того, что происходит с человеком, и как с этим справиться.

Примерно то же самое мы сегодня знаем о режиме, что называется, принудительного питья: на жаре нам нужно постоянно носить с собой небольшую бутылочку воды и примерно 120–150 мл каждые 15 минут выпивать. При этом да, лучше, если вы с собой будете носить тот же изотоник, например, или минеральную воду, за которую проголосовало, как я видел, большинство зрителей. Это оправдано, потому что происходит массовая потеря и электролитов, и жидкости. И восстанавливать нам надо и потерю электролитов, и потерю жидкости. И то, и другое для нас критически важно.

Неоднократно приходилось слышать о воде, что нельзя запивать еду. Еда отдельно, вода отдельно. Потому что вода гасит "огонь пищеварения".

Интересно, что эту фразу можно найти в двух местах: в Аюрведе и у товарища Герберта Шелтона. Кто такой Герберт Шелтон, думаю, многие знают, человек без медицинского образования, объявивший себя диетологом и придумавший среди прочего, он много чего придумал, систему раздельного питания. Раздельность в том числе подразумевала и разведение между собой воды и еды. Потому что у нас как бы, вроде бы разные ферментные системы, у нас разные тонкие физиологические настройки и их нельзя нарушать. Как вы понимаете, учёные — люди такие, не верят ни во что на слово, поэтому проводят достаточно простые показательные эксперименты, благо люди для того, чтобы проводить подобные изыскания, находятся относительно легко.

Удалось найти, например, 130 человек, которым была показана операция по введению желудочного баллона. Это своеобразный метод борьбы с избыточным весом путём сокращения объёма желудка. Так вот, сделали очень просто: первой группе ввели 10 мл подкрашенной жидкости, там только индикатор, а второй ввели эти же 10 мл с индикатором, но разрешили дополнительно выпить 300 мл любой жидкости. Во время операции у них, перед тем как вводить зонд, сделали аспирацию (забор на анализ — прим. ред.) желудочного содержимого и посмотрели, что там было. В результате в первой группе, у тех, кто выпил лишь маленькое количество жидкости, было 26 мл содержимого, во второй группе, которая выпила ещё 300 мл чего-то, оказалось 30 мл жидкости. Если посмотреть pH, а его увеличение, кстати, основное обвинение, в первой группе 1,78, во второй 1,77. Выход индикатора 0,1% и 0,2% соответственно. То есть, статистических различий между людьми, потреблявшими существенно разное количество жидкости, не выявлено. Получается, что на pH это по большому счёту не влияет никак.

Ещё интересное наблюдение: практически без разницы, чем запивать еду. Было специальное исследование с интересным дизайном, там были и соки, и газировка, и всё остальное. Так вот, в смысле результатов они практически все одни и те же. То есть, без разницы, чем вы запиваете, и без разницы, запиваете ли вы еду. С точки зрения физиологии лучше даже запивать. Например, если у нас есть некоторое количество съеденного всухомятку, то это такой достаточно плотно спрессованный комок. Ферментам для того чтобы сработать нужно забраться в том числе внутрь этого комка, найти свои субстраты. Если запивать, комок становится взвесью, и, естественно, ферментам становится гораздо легче находить свои субстраты внутри. В этом случае они сработают лучше, пища будет переварена лучше, в общем-то, цель достигнута. Это означает, что запивание не только не вредно, но и иногда даже может быть полезным.

Ещё одна очень интересная вещь. Часто говорят, что нельзя запивать холодным, например, потому что тратится некоторое количество энергии на температуру, ещё там на что-то. На самом деле нет, достаточно пять минут (Гурченко тут не просто так): за пять минут происходит выравнивание температуры пищи со средней температурой по желудку. В общем-то, как видите, у нас достаточно неплохо всё устроено в организме, и он умудряется справляться практически с любыми вызовами, скажем так.

Продолжение

================================================================

Antropogenez.ru

Стенограмма и аудио-версия