Пока западные СМИ сосредоточены на внутренних проблемах, в тени происходит тектонический сдвиг: Россия, Китай и Иран сближаются — не в формальном военном союзе, а в стратегическом альянсе по интересам, чей разрушительный потенциал трудно переоценить. То, что здесь зарождается, — больше чем ответ на санкции. Это попытка не просто компенсировать многолетнюю зависимость от Запада, но и преодолеть её.
Новый мир рождается — почти незаметно
Этот альянс прагматичен, но решительно настроен. Их объединяет не идеология, а конкретная цель — освободиться от влияния Запада. В торговле, энергетике, финансовой системе и всё чаще в военно-технологической сфере вырисовываются контуры нового миропорядка.
Вопрос, который теперь стоит, уже не в том, „кто имеет военное превосходство?“, а в том, „что произойдёт, если треть мировой экономики выйдет из западной системы?“ Что это значит, когда нефть, газ, данные и оружие начинают двигаться в сети, которая не нуждается ни в долларе, ни в Visa, Mastercard, Google или SWIFT?
Это не далёкая антиутопия. Это уже сегодняшняя геостратегическая реальность.
Тот, кто недооценивает формирование этого альтернативного центра силы, однажды может проснуться и обнаружить, что правила игры изменились — без его участия и согласия.
США не станут мириться с этим без сопротивления. Дональд Трамп, вернувшись к власти с идеей "американского возрождения", вряд ли допустит эрозию доллара как мировой валюты. Но его возможности ограничены. Прямое военное столкновение с Китаем или Россией было бы слишком рискованным. Остаётся лишь экономическое давление, санкции-шантаж, дестабилизация через третьи страны и тайные операции — арсенал, который Трамп уже начал активно использовать в свой первый президентский срок.
Пока исход не предрешён. Но фундамент для нового тектонического разлома уже закладывается.
Дедолларизация началась
То, что десятилетиями казалось немыслимым, сегодня становится реальностью: глобальная платежная система теряет свою монопольную структуру. 8 мая 2025 года Иран и Китай подписывают долгосрочное соглашение, которое предусматривает торговлю нефтью в юанях не как исключение, а как новую норму. Россия, в свою очередь, поставляет природный газ в Индию, обходя западные банки. Параллельно формируются новые платёжные сети: СПФС (Россия), CIPS (Китай), иранская клиринговая система и, что особенно важно, ускоренное развитие цифровых валют центральных банков для двусторонних расчётов.
Что это означает в конкретном смысле? Доллар ослабляется, но не внезапным обвалом, а постепенной эрозией. Все больше двусторонних сделок происходит вне финансовых рамок, контролируемых Западом. И с каждой сделкой в юанях, рублях или риалах значение доллара как мировой резервной валюты снижается. Это имеет экзистенциальное значение для США.
Трамп, который во время предвыборной кампании говорил о «закованной в кандалы Америке», рассматривает это событие как целенаправленную атаку на экономическое превосходство США. И как и в 2018 году, он мыслит не многосторонними формулами, а терминами силы. Первые реакции указывают на это: Новые санкции против Индии, введенные из-за ее «слишком тесного сотрудничества с Москвой», - это предупредительный выстрел. Саудовская Аравия, которая договаривается с Китаем о продаже нефти в юанях, больше автоматически не придерживается линии Вашингтона, несмотря на свои тесные отношения с США. В начале мая 2025 года Трамп лично посетил Эр-Рияд, чтобы заключить многомиллиардные экономические и оружейные сделки - дипломатический ход, призванный показать, что Америка возвращает себе своих традиционных партнеров. Однако саудовское руководство уже давно ведет игру на нескольких фронтах: оно держит открытым вариант вступления в БРИКС и остается все более непредсказуемым в стратегических вопросах как для Вашингтона, так и для Пекина.
Логика понятна: если ты отрываешься от доллара, то становишься противником. Но как быть, если этот противник состоит из 3 миллиардов человек, огромных запасов сырья, ядерного оружия и развивающейся технологической инфраструктуры?
Дедолларизация - это не просто экономический вопрос. Это объявление войны на другом уровне. Мир без доллара как резервной валюты - это мир, в котором США резко потеряют свои внешнеполитические рычаги. Для Трампа, который ставит американскую мощь превыше всего, это неприемлемо.
Но что ему остаётся? Торговая война имеет свои пределы. Санкции теряют силу, когда крупные игроки отказываются подчиняться. Остаётся лишь угроза нестабильностью, демонстрация силы на периферийных фронтах — или, в конечном счёте, попытка остановить новую ось в решающем геополитическом противостоянии, пока она не окрепла окончательно.
На кону стоит нечто большее, чем платежная система. Вопрос в том, освободится ли мир от однополярного порядка или заплатит за это высокую цену.
Инфраструктура контрмира - новая сеть независимости
Пока западный мир спорит о дефиците товаров, инфляции и военных расходах, новая ось тихо, но необратимо меняет инфраструктурные правила игры. Речь не только о трубопроводах и железных дорогах — перестраивается сама основа геополитического могущества: цифровой суверенитет, логистическая независимость и стратегическая связность.
Китай инвестирует в цифровой Шелковый путь, Россия — в новые торговые коридоры, а Иран — в свою роль логистического посредника между Востоком и Западом. Старые главные артерии глобализации — Суэцкий канал, Босфор и западные порты — теряют свою исключительность. Возникают новые оси: через Среднюю Азию, Кавказ, Каспийское море. То, что долгое время считалось геополитической периферией, теперь становится геостратегическим центром.
В технологическом плане происходит нечто похожее: спутниковая навигационная система «Бэйдоу» заменяет GPS, а российская ГЛОНАСС охватывает критически важные регионы. Российские и китайские облака заменяют западные центры обработки данных. Huawei строит тестовые сети 6G при поддержке Ирана. В Шанхае и Новосибирске создаются совместные исследовательские центры по квантовым технологиям.
Эти проекты по-прежнему кажутся разрозненными. Но они следуют логике: устойчивость через разъединение. Урок санкций последних лет очевиден: те, кто по-прежнему зависит от западных технологий, в чрезвычайной ситуации потеряют суверенитет.
Новая ось не строит вторую Кремниевую долину, она строит нечто иное: систему, которая может не нравиться Западу, но которая все больше перерастает Запад.
А что делает Европа? Финансирует пилотные проекты "цифрового суверенитета", но терпит крах на этапе реализации. Пока Брюссель спорит о единых зарядных разъёмах, Россия и Китай уже синхронизируют дата-центры. Пока Берлин хочет запретить TikTok, Huawei, «Яндекс» и иранские компании в сфере кибербезопасности объединяют усилия.
Запад построил инфраструктуру старого порядка. Возникает новый порядок, и он больше не нуждается в Западе.
Дилемма Трампа – Запад между реакцией и потерей контроля
Дональд Трамп вернулся, а вместе с ним и внешняя политика, основанная не на консенсусе, а на доминировании. Но что делать, если даже доминирование больше не дает гарантий? Геополитический ландшафт, с которым Трамп столкнулся в январе 2025 года, кардинально изменился: Китай, Россия и Иран действуют уже не оборонительно, а стратегически, а Запад все больше походит на зрителя.
С тех пор Трамп пытался переломить ситуацию: масштабное перевооружение ВМС США, введение специальных пошлин против «несотрудничающих государств» и давление на партнеров по НАТО с целью увеличения военных расходов. Но его оппоненты не действуют по старым схемам. Они не создают военные союзы, они создают параллельные миры: в финансовой системе, в энергоснабжении, в цифровой инфраструктуре.
Его визит в Саудовскую Аравию, Катар и Сирию в начале мая 2025 года был не только экономически мотивирован, это была попытка теснее привязать регион Ближнего Востока к Вашингтону. Но насколько велико влияние США, если Китай уже давно важнейший партнер Ирана, а Сирией теперь управляет новая правящая элита, за голову лидера которой еще несколько лет назад США назначили вознаграждение, а сегодня она, тем не менее, ведет прямые переговоры с Вашингтоном. Тем временем наследный принц Саудовской Аравии открыто заигрывает с членством в БРИКС, что является явным вызовом нынешней структуре власти.
Тем временем Европа переживает кризис идентичности. ЕС пытается найти независимую линию и сам себя подводит. Призывы Франции к стратегической автономии остаются неуслышанными, Германия хранит молчание, Польша требует расширения НАТО. У Европы нет ответа на новую ось, нет даже общего анализа.
С другой стороны, в Вашингтоне за спиной Трампа формируется сеть ястребов и экономических националистов, которые уже давно думают о будущем: бывший директор ЦРУ Майк Помпео открыто предупреждает о «цифровом железном занавесе», отрезающем Европу от Америки. Лидер республиканского большинства в Сенате впервые заговорил о «целевых санкциях против европейских компаний, ведущих бизнес с Китаем».
То, что когда-то было немыслимым, теперь стало возможным: США под руководством Трампа также применит экономическое принуждение против Европы, если Брюссель слишком сблизится с китайско-российско-иранским регионом. Идея западного единства становится хрупкой.
Таким образом, Трамп сталкивается с парадоксом: он хочет американского доминирования, но мир уже давно стремится релятивизировать это доминирование. Ему нужны союзники, но он относится к ним как к вассалам. Он хочет контроля, но реальная опасность кроется в потере контроля, которую даже осознающий свою власть президент уже не сможет обратить вспять.
В то время как новая ось стратегически соединяется, Запад, как при Трампе, так и при Байдене, теряет прежде всего одно: время. А в новом мировом порядке время - это ресурс, который невозможно вернуть.
Пороховые бочки эскалации - Украина, Тайвань, Ближний Восток
Новый союз России, Китая и Ирана не является союзом с учредительным договором. Это гибкая сеть власти, которая все чаще координирует свои действия в геополитических ситуациях — неформально, но эффективно. Места, где это оказывает влияние, не являются гипотетическими. Они конкретны, опасны и весьма динамичны: Украина, Тайвань, Ближний Восток.
Украина: Война в Восточной Европе уже давно вышла за рамки территориального конфликта. Для Москвы это стало проверкой того, сможет ли Запад самоутвердиться в долгосрочной перспективе с помощью санкций, поставок оружия и морального давления. Пока Европа спорит о целях войны, Россия испытывает новые системы беспилотников, некоторые из которых используют иранские технологии. Китай, в свою очередь, официально не поставляет России оружие, но поставляет ключевые компоненты, используемые в беспилотниках и коммуникационных технологиях.
В то же время в апреле 2025 года произошли неожиданные шаги на переговорах: 9 мая представители России, Украины и Китая встретились для секретных переговоров в Анкаре, впервые при активном посредничестве турецкого правительства. Хотя переговоры не принесли результатов, они знаменуют собой первую официальную попытку трехстороннего диалога за пределами форматов, в которых доминирует Запад. Турецкие дипломаты подтвердили прессе, что сам Трамп был косвенно вовлечен через посредников, по-видимому, с целью достижения собственного внешнеполитического успеха, не будучи связанным существующими форматами, такими как Нормандский формат или рамки НАТО. Турция и Саудовская Аравия пытаются выступить посредниками. Министр иностранных дел Китая предложил провести в Астане «Форум безопасности евразийских соседей» без участия НАТО. Трамп, с другой стороны, колеблется в своей позиции. Хотя он публично призвал Европу в Вашингтоне отступить и «позволить Украине решать самой», он одновременно отправил своих советников по внешней политике в Брюссель на фоновую встречу с представителями польского и венгерского правительств, по-видимому, для того, чтобы окончательно не потерять европейский фронт. В это же время канцлер Фридрих Мерц вместе с Макроном и Штармером отправился в Киев для переговоров с Зеленским. Война не окончена, но она переходит в стадию замороженного конфликта, в котором Россия имеет преимущество.
Тайвань: Напряженность в Южно-Китайском море растет. Китай регулярно проводит маневры над так называемой «срединной линией», которая когда-то считалась неофициальной границей. В марте 2025 года в Тайваньском проливе произошел первый прямой инцидент между военными кораблями США и Китая. В то же время российские разведывательные подразделения наращивают свое присутствие в регионе, что является явным признаком скоординированной демонстрации силы.
Ближний Восток: Однако самой опасной ареной является Ближний Восток. Пока Иран проводит совместные с Россией маневры на Каспийском море, новое сирийское руководство начинает прямые переговоры с Китаем о помощи в восстановлении и энергетической инфраструктуре. В это же время в Тегеране под благосклонным наблюдением Москвы и Пекина проходят неформальные встречи с представителями ХАМАС, Хезболлы и йеменских повстанцев-хуситов. Нет никаких доказательств скоординированных планов нападения, но есть признаки общей стратегической линии.
Трамп, публично призывающий к союзу с Израилем, общается за закрытыми дверями с деятелями, которых его предшественники называли террористами. Его расчет: деэскалация путем вовлечения, при условии, что США не будут втянуты в новые наземные войны. Однако регион остается пороховой бочкой.
Все эти конфликты показывают, что новая ось не провоцирует напрямую, а заставляет Запад реагировать. И именно в этом их сила. Он определяет темп, местность и тактику. Запад отстает в политическом, дипломатическом и военном отношении.
Глобальный Юг делает новый выбор — между неприсоединением и союзами
Долгое время мир жил по западным правилам: чтобы попасть в "международное сообщество", нужно было играть по нормам G7, МВФ или стран НАТО. Но эта картина мира рушится. Глобальный Юг, веками бывший объектом геополитического влияния, начинает осознавать себя самостоятельным игроком. И именно это меняет всё.
Индия, Бразилия, Южная Африка, Индонезия, Аргентина и Египет: все они имеют статус наблюдателя или частичного членства в альтернативных форматах, таких как БРИКС+, не подчиняясь при этом Западу. Они не вассалы и больше не хотят ими быть. В то время как США и Европа настаивают на лояльности, эти страны все больше полагаются на прагматичное партнерство с Китаем, Россией, Ираном, а также с Западом, при условии, что Запад будет действовать, а не читать лекции.
Недавний саммит БРИКС в Аддис-Абебе в начале мая 2025 года ясно показал, куда все движется: не только были приняты новые члены, такие как Нигерия и Индонезия, но и впервые был одобрен отдельный фонд кредитования развития в размере 500 млрд юаней, пополняемый за счет резервов Китая, Бразилии и Объединенных Арабских Эмиратов. Фонд призван содействовать развитию инфраструктуры, здравоохранения и цифровизации на глобальном Юге без западных условий и политических установок.
Это больше, чем символические жесты. Это постепенный выход из постколониальной зависимости — движимый не идеологией, а прагматичной волей к самостоятельности. Такие страны, как Кения, Перу или Таиланд, впервые активно участвуют в многосторонних форумах, где США не играют никакой роли. Одновременно многие государства дистанцируются от западных санкций против России или Ирана — не из солидарности, а исходя из национальных интересов.
Многосторонние альянсы также меняются: Африканский союз продвигает свои торговые соглашения с АСЕАН, а Организация американских государств (ОАГ) испытывает внутреннюю напряженность из-за блокады США Венесуэлы и Кубы. В Латинской Америке сотрудничество с Китаем растет, причем не только в сырьевом секторе, но и в сфере образования, медицинских технологий и телекоммуникаций.
Возникает не антизападный фронт, а система множества вариантов. Запад больше не является единственным рынком сбыта. Больше не единственный финансовый институт. Он больше не единственный поставщик безопасности. Это имеет свои последствия: Те, кто вводит санкции, рискуют быть обойдёнными. Те, кто ставит условия, теряют предложения. Те, кто проповедует, будут заменены.
Европа пока этого почти не осознала. В то время как США при Трампе больше не определяют свою лидирующую роль как глобальную ответственность, а как двустороннюю претензию на власть, Европа не предлагает реальной альтернативы. Она остается моральной, но без рычагов воздействия. Поучительной, но не привлекательной. Глобальному Югу нужны партнеры на уровне глаз, а не опекуны.
Новая многополярная реальность создается не войной, а решением. И глобальный Юг принял решение: за открытость, за параллелизм, за независимость. Тот, кто видит в этом угрозу, не понял 21-й век.
Что это значит для Европы
Европа стоит на пороге эпохальных перемен и по-прежнему пребывает в растерянности. Континент, некогда задававший темп мировой политике, сегодня захлестывают события, которые он не инициировал и не понимает. Новая ось России, Китая и Ирана - это не только угроза традиционному балансу сил, но и вызов самовосприятию Европы: кто мы в мире, в котором наша модель больше не является стандартом?
ЕС долгое время полагался на свой моральный авторитет, права человека, верховенство закона и многосторонность. Однако эти нарративы теряют свою силу, если им не хватает стратегического веса. Реальность такова: у Европы нет ни последовательной внешней политики, ни экономического плана Б. Она цепляется за гарантии безопасности США и экспортно-ориентированные торговые модели, которые больше не работают в условиях многополярной конкуренции.
Хотя Трамп открыто угрожает карательными мерами европейским компаниям, сотрудничающим с Китаем или Ираном, реакция Брюсселя остается неопределенной. Санкции против России расширяются, но в то же время люди думают, как вести диалог с Китаем, не навлекая на себя гнев Вашингтона. Германия при канцлере Мерце пытается проводить жесткую внешнюю политику, но остается экономически зависимой от мирового рынка. Франция говорит о стратегической автономии, но продолжает поставлять оружие Саудовской Аравии. ЕС говорит о суверенитете, но использует американское программное обеспечение для своих систем, связанных с безопасностью.
Самая большая проблема - это не потеря власти. Это отсутствие концепции. В то время как на Востоке создаются новые инфраструктуры, цифровые платежные системы развиваются независимо от Запада, а сырьевые соглашения заключаются без участия ЕС, Европа обсуждает гендерные формулировки в юридических текстах и ограничения CO₂. Новый мировой порядок требует от Европы ответа, выходящего за рамки риторики. Он требует:
Подлинную внешнюю политику, основанную на интересах, а не только на ценностях.
Промышленную политику, которая создает устойчивость, а не управляет зависимостями.
Архитектуру безопасности, которая опирается не только на НАТО.
И политику партнерства с глобальным Югом, которая работает на равных, а не как урок морали.
Если Европа не будет действовать, она будет сформирована. Если она не решит, то за неё решат. Новая ось не хочет уничтожать Европу, она ее игнорирует. И это, возможно, самая большая опасность.
Многополярный мир – конец или начало?
Мир завтрашнего дня - это уже не мир вчерашнего дня и не мир одного лишь Запада. То, что стало очевидным в последние годы, сейчас вступает в решающую фазу: возникновение многополярного порядка, который был рожден не идеологией, а необходимостью. Порядка, в котором власть перераспределяется, влияние перебалансируется, а авторитет пересматривается.
Россия, Китай и Иран не являются однородным фронтом. Но у них есть общий опыт: десятилетия изоляции, санкций и патернализма со стороны западных держав. Их ответ — не блок, а сеть, эластичная, адаптивная и все более уверенная в себе. Они не перестраивают старый мир, они проектируют новый.
Для Запада, и особенно для Европы, это поднимает фундаментальный вопрос: является ли это началом более справедливого мирового порядка, в котором власть становится более децентрализованной, интересы более прозрачными, а зависимости более сбалансированными? Или это конец либерального мира, построенного после 1945 года, со всеми его обещаниями и иллюзиями?
Истина, вероятно, лежит где-то посередине. Возврата к однополярному господству не будет. Но это не будет и мир гармоничного равновесия. Скорее, наступает эпоха, в которой постоянные переговоры, региональные центры силы и стратегическая конкуренция являются нормой. Стабильность не гарантирована, ее нужно завоевывать каждый день заново.
Европа сможет сыграть свою роль в этом мире только в том случае, если перестанет считать себя мерилом морали и начнет рассматривать себя в качестве стратегического игрока. Она должна научиться справляться с амбивалентностью, не отказываясь от своих принципов. И она должна наконец осознать: В многополярном мире бездействие - это не нейтралитет, это отказ от власти.
Многополярный мир не начинается с взрыва. Он начинается с решений. Другие приняли их уже давно. Теперь настала очередь Европы.
Источники: в конце оригинала статьи.
