Джейсон, склонившись над своим терминалом, яростно стучал по клавиатуре.

— Внешние каналы тоже глушат! Сильный направленный сигнал помех. Эти ублюдки подготовились! Но… — он на мгновение замер, — есть один старый, резервный спутниковый канал. Узкополосный, почти забытый. Может, он еще чист. Но передать много не успеем.

В этот момент дверь в центр связи с грохотом распахнулась. На пороге стояли трое австралийских солдат в полной боевой выкладке, с автоматами наперевес. Их лица под шлемами были непроницаемы.

— Всем оставаться на местах! — командный голос старшего патруля, молодого капрала с холодными, пустыми глазами, резанул по нервам. — Приказ командования: всему персоналу проследовать на плац. Немедленно. Мы вас сопроводим.

Майкл Дэвис медленно поднялся ему навстречу, заслоняя собой Анну и Джейсона.

— На каком основании, капрал? Мы военнослужащие Национальной гвардии Соединенных Штатов, на американской военной базе.

— Основание – приказ объединенного командования по обеспечению безопасности и порядка, — отчеканил австралиец, делая шаг вперед. Двое его подчиненных рассредоточились по бокам, беря под прицел помещение. — Ваши командиры уведомлены. Сопротивление бессмысленно.

— "Уведомлены" или "поставлены перед фактом"? – горько усмехнулся Майкл. Он повернулся к Анне и Джейсону. В его глазах мелькнуло что-то, что Анна поняла без слов. Это был их последний шанс.

— Джейсон, — тихо, но отчетливо сказал Майкл, не сводя глаз с австралийцев. — Код "Судный день". Немедленно.

Лицо Джейсона на мгновение исказилось, но он тут же кивнул, его пальцы, словно в лихорадке, забегали по клавиатуре. Код "Судный день" – протокол экстренного уничтожения всех данных и вывода из строя ключевого оборудования центра связи. Разработанный на случай захвата базы врагом. Врагом… кто бы мог подумать, что им окажутся "союзники"?

Капрал нахмурился.

— Что вы делаете? Приказываю прекратить!

— Всего лишь выполняем протокол безопасности, капрал, — спокойно ответил Майкл. — Не можем же мы оставить такое чувствительное оборудование без присмотра.

Анна поняла свою роль. Пока Джейсон стирал данные, а Майкл отвлекал австралийцев, у нее было несколько драгоценных секунд. Она метнулась к своему терминалу. Резервный спутниковый канал, о котором говорил Джейсон… Она знала его.

— Не двигаться! — рявкнул капрал, направляя автомат на Майкла. Его солдаты напряглись, готовые открыть огонь.

Анна лихорадочно набирала короткое, заранее заготовленное ими еще несколько дней назад, когда подозрения переросли в уверенность, сообщение. Координаты базы. Позывные. Кодовое слово "limit". И одно имя – полковник Джонсон, статус – неизвестен, возможно, под арестом. Это всё, что она успеет. Это крик в пустоту, но вдруг… вдруг кто-то услышит.

— Последнее предупреждение! — голос капрала дрожал от сдерживаемой ярости.

Майкл сделал едва заметный шаг в сторону, привлекая к себе еще больше внимания.

— Да что вы так нервничаете, капрал? Мы же мирные связисты.

На экране у Джейсона побежали строки стираемых файлов. На терминале Анны загорелся индикатор передачи. Ушло! Сообщение ушло.

В ту же секунду австралийский капрал, поняв, что его водят за нос, заорал:

— Взять их!

Один из солдат бросился к Джейсону. Тот, закончив процедуру, с силой ударил по блоку питания терминала, выдергивая кабели. Раздался треск, посыпались искры. Солдат отшатнулся, но тут же сбил Джейсона с ног ударом приклада.

Второй солдат двинулся к Анне. Она успела отскочить, но он был быстрее. Грубый рывок, и ее руки оказались заломлены за спину. Острая боль пронзила плечо.

Майкл Дэвис рванулся наперерез, пытаясь защитить ее, но капрал, не колеблясь, ударил его прикладом автомата в живот. Сержант согнулся пополам, хрипло хватая ртом воздух.

— Я же предупреждал, — прошипел капрал, его лицо исказилось злобой. Он пнул Майкла ногой. — Связать этих бунтовщиков! И вывести! Остальных – на плац, живо!

Анну грубо подняли на ноги. Перед глазами все плыло от боли и ярости. Она увидела, как Джейсона, с разбитым лицом, поднимают двое солдат. Майкл, тяжело дыша, пытался встать, опираясь на стол.

Их выволакивали из центра связи. Анна успела бросить последний взгляд на разгромленное помещение, на погасшие экраны, на беспомощные лица своих коллег, которых под дулами автоматов выгоняли в коридор.

На плацу уже собиралась толпа. Угрюмые, растерянные лица американских солдат и офицеров. Вокруг – плотное кольцо австралийцев, вооруженных до зубов. Их бронетехника стояла тут же, нацелив орудия на казармы. Картина полного, унизительного поражения.

Анну, Майкла и Джейсона, как особо опасных, отделили от основной группы, поставив на колени у стены одного из зданий, под усиленной охраной.

— Что теперь будет, Майкл? — прошептала Анна, чувствуя, как по щеке катится слеза – то ли от боли, то ли от бессилия.

Майкл, превозмогая боль, посмотрел на нее. В его глазах уже не было прежней ярости, только холодная, ледяная решимость.

— Не знаю, Анна, — тихо ответил он. — Но мы сделали все, что могли. Мы не сдались молча.

Он посмотрел на австралийского офицера, который, судя по всему, командовал операцией, и который сейчас что-то говорил полковнику Джонсону, стоявшему перед ним с гордо поднятой, но смертельно бледным лицом.

Взгляд Майкла на мгновение встретился со взглядом полковника. И Анна увидела, как в глазах Джонсона, на долю секунды, мелькнуло что-то похожее на… понимание? Или это ей только показалось?

Солнце поднималось все выше, заливая плац безжалостным светом. Для Кэмп-Борегарда, для его защитников, наступила самая темная ночь, хотя вокруг был день. И красная черта была пройдена. Обратного пути уже не было.

— Капитан судна? Предъявите, пожалуйста, судовые документы и списки экипажа.

Васильев молча протянул заранее подготовленную папку. Старший лейтенант быстро просмотрел бумаги, его взгляд был внимательным. Он задал несколько уточняющих вопросов о маршруте и последнем порте захода.

— Экипаж построить на палубе для медицинского осмотра, — отдал он следующий приказ. — Медицинская группа, можете приступать.

Пока старпом Андрей Левин, с осунувшимся лицом, собирал измотанных людей, медики разворачивали свое оборудование. Одна из них, женщина с усталыми глазами, видневшимися сквозь забрало, начала инструктаж:

— Всем снять верхнюю одежду до пояса. Будем измерять температуру, брать мазки из носоглотки. Прошу сохранять спокойствие и следовать указаниям. Понимаем, что вы устали, постараемся провести все быстро.

Экипаж, молчаливый, выстроился вдоль борта. Люди ежились от пронизывающего северного ветра, но в их глазах уже не было прежнего отчаяния. Неопределенность оставалась, но теперь она смешивалась с робкой надеждой. Максим видел, как молодой матрос Иван, хоть и дрожал, но уже не от панического страха, а скорее от холода и волнения. Виктор Андреевич, старший механик, хмуро смотрел на людей в форме.

Осмотр проходил быстро, организованно. Бесконтактный термометр, палочка с ваткой в нос, потом в горло. Каждый шаг сопровождался четкими командами. Когда очередь дошла до тех, кто контактировал с Николаем Федоровым, медики стали еще внимательнее. Женщина-медик, проводившая осмотр, задала Максиму несколько дополнительных вопросов о динамике болезни Николая.

— Где находится тело скончавшегося? — спросила она по завершении осмотра.

— В морозильной камере, номер три, — ответил капитан Васильев. — Изолирован сразу после проявления острых симптомов. Все меры предосторожности соблюдены.

— Проводите, — распорядился старший лейтенант, кивнув одному из медиков и пограничникам. Капитан, Максим и боцман Иван Петрович последовали за ними.

Морозильная камера встретила их ледяным дыханием. Сверток из нескольких слоев плотной ткани, пропитанной дезраствором, лежал на металлической полке. Медик, мужчина, аккуратно взял образцы, его движения были точными и отработанными.

— Признаки заболевания появились внезапно? — уточнил он у Максима.

— Да, — ответил Максим, и перед его внутренним взором снова встала кошмарная картина. — Высокая температура, которую ничем не могли сбить. Потом стремительная потеря зрения, кожа начала темнеть, покрываться гниющими язвами… он был еще жив, но его тело уже разлагалось… Сильный кашель с кровью… Он мучился три дня, пока не угас.

Медик на мгновение замер, затем кивнул, его лицо под маской оставалось непроницаемым.

— Особо агрессивный штамм… Данные требуют немедленного изучения.

Закончив, он тщательно упаковал образцы.

— Тело пока останется здесь. До получения результатов и особого распоряжения.

Они вернулись на мостик. Старший лейтенант заканчивал разговор по рации. Повернувшись к капитану Васильеву, он сказал:

— Значит так, капитан. Согласно действующим протоколам, судно "Северный ветер" и весь экипаж помещаются на строгий карантин. Срок – четырнадцать суток, с возможностью продления по результатам анализов. Любые контакты с внешним миром запрещены. Это стандартная процедура для всех прибывающих из зон высокого эпидемиологического риска.

— Мы понимаем, — кивнул Васильев. — Каковы наши дальнейшие инструкции? Куда нас направят?

Старший лейтенант на мгновение помолчал, затем его голос стал еще более официальным:

— Мурманск, капитан, как и многие порты мира, работает в особом режиме. Порт закрыт для свободного судоходства. Эпидемия "Химерона" представляет глобальную угрозу, и государство принимает все необходимые меры для защиты своих граждан и территории. Плюс… — он сделал паузу, — обстановка в мире, мягко говоря, напряженная. Вы, я так понимаю, давно были без свежих новостей. Австралийцы распоясались не на шутку. Их действия в Азии, а теперь, по последним данным, и попытки установить контроль над рядом европейских стран, вызывают серьезную обеспокоенность. Так что меры у нас… вынужденные и чрезвычайные. Но направлены они на обеспечение безопасности.

Слова лейтенанта, несмотря на их серьезность, принесли Максиму неожиданное, почти забытое чувство – чувство, что они больше не одни в этом хаосе. Что здесь, на родной земле, есть сила, которая пытается противостоять безумию, охватившему мир. Впервые за очень долгое время он ощутил что-то схожее со спокойствием. Значит, не всё утеряно. Значит, их отчаянное бегство не было напрасным. Он вспомнил те первые, обрывочные и страшные сообщения о "Химероне", мертвый Новый Орлеан, ужас, творившийся в городах, который они видели на пути к точке эвакуации… Все это теперь казалось кошмарным сном, от которого они, наконец, начали пробуждаться, пусть и в суровой, но уже не такой безнадежной реальности. Они нашли убежище.

— Ваш груз, промышленное оборудование, — продолжил старший лейтенант, возвращаясь к делу, — будет выгружен в ближайшее время. Он необходим для нужд страны. Этим займется специальная береговая команда. Ваша задача – обеспечить содействие и работу судна во время разгрузки.

— А что будет с нами? С экипажем? – спросил Максим, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— После завершения карантина и получения отрицательных результатов анализов… будет приниматься решение, — ответил офицер. — Если все будет чисто, большинство из вас, скорее всего, смогут вернуться к обычной жизни. Офицерский состав, вероятно, будет опрошен более подробно для сбора информации о ситуации в Новом Орлеане и характеристиках вируса. Ваша информация может быть очень ценной.

Он сделал паузу, затем добавил уже более официально:

— А пока… "Северный ветер" будет отконвоирован в специально отведенную зону карантина. В губе Ура. Будете стоять у причала под охраной. Продовольствие, вода, все необходимое будет доставляться регулярно. Любая попытка несанкционированного выхода на связь, нарушения режима карантина или неподчинения приказам охраны… будет пресекаться в соответствии с действующим законодательством в условиях чрезвычайного положения. Прошу отнестись с пониманием. Вопросы есть?

Вопросов не было. Была только бесконечная усталость, смешанная с тихой, робкой надеждой. Капитан Васильев медленно кивнул.

— Все ясно, товарищ старший лейтенант.

— Тогда готовьтесь к переходу. Моя группа остается на борту для обеспечения контроля и связи до прибытия в зону карантина.

Старший лейтенант отвернулся к иллюминатору, вызывая "Гром".

Максим посмотрел на капитана. В глазах старого моряка он увидел не сломленность, а глубокую, всепоглощающую изнеможденность и… тень облегчения. Они прорвались. Они дошли.