S.T.A.L.K.E.R. Эхо Выброса. Глава 1: Возвращение
Андрей Граф Stalker Эхо выброса
Котелок зашипел, выплевывая на плиту капли мутной воды. Я сдернул его с конфорки – перекипело. Опять. Мысли витают где-то, а руки делают свое дело на автомате. Вот и результат: чай горчит и отдаёт прокопченной тряпкой, а по кухне стелется пар, пахнущий пылью и старой олифой. Знакомо. Как и этот проклятый стук в висках. Не громкий, но настырный. Стучит внутри. Отзвук. Эхо давней ходки, отдающееся в костях чугунной дрожью, когда Зона капризничает перед Выбросом. Только Зона далеко. А я тут. На чистой земле. В своем покосившемся, но крепком домишке на отшибе поселка.
Выплеснул пойло в раковину. Звякнуло жестью о кафель. Звук гулкий, одинокий. Как и все тут. Последние полгода – тишина, покой, размеренность, от которой корежит как от сладкого. Вроде и хочется, а тошнит. Учитель Лик, да будет легка его доля, говаривал: «Зона – как баба стерва. Чем дольше без нее, тем сильнее тянет обратно в пекло». Старый хрен оказался прав. Только не баба тянет, а червоточина, въевшаяся под кожу. Заполняет пустоту, которую оставила она. Зона. Ее Величество. Ее Вонючее, Кривое, Смертельное Величество.
Прошел в комнату. Не спальня даже – каморка. Койка, стол, стул. На стене – старая карта Зоны, заляпанная пятнами непонятного происхождения и моими пометками. Красные крестики – места, где друзья остались навечно. Черные кружки – аномальные гнезда. Синие волнистые линии – маршруты, по которым ходил сам. Желтым – зоны влияния мародерских банд. Карта – как шрам. Наглядный. А есть другие. Глубокие. Как вот этот – под ребрами слева. Тянет, особенно перед сменой погоды. Или после глупых снов.
Сны… Вот где Зона берет свое. Не отпускает. Сегодня снилось снова. Не Лис. Нет. Сегодня снилась тишина. Та самая. Звенящая, гробовая тишина Рыжего Леса перед самым… Перед самым тем, как все началось. Стоишь среди этих скрюченных, облезлых великанов, поросших синей плесенью, как лишаем. Солнце – бледное пятно в серой мути неба. Ни птицы, ни ветра. Только стук собственного сердца – гулкий, как удары молота по наковальне. И чувство. Жуткое, леденящее чувство, что за тобой наблюдают. Тысячи незрячих глаз смотрят из-под каждой коряги, из каждой тени. И знаешь – сейчас что-то случится. Неизбежное. Ужасное. Просыпаешься в холодном поту, сердце колотится, как пойманная птица в клетке, и этот проклятый стук в висках усиливается вдвое. И дышишь. Глубоко. Ловишь запах пыли, дерева, своего пота – запахи реального мира. Чистой земли. Успокаиваешься. Постепенно.
Вышел на крыльцо. Вечер. Воздух чистый, прохладный. Где-то далеко лает собака. С запахами тут проще: скошенная трава, дымок из трубы соседского дома, пыль с дороги. Ни синей плесени, ни горелой изоляции, ни сладковатой вони разлагающейся плоти мутанта. Чистота. Должна бодрить. А она только подчеркивает пустоту.
Вот и сосед, старик Мирон, ковыряется у своего забора. Помахал рукой. Он – местный. Родился тут. Для него Зона – страшная сказка за горизонтом. Что-то вроде ядерной помойки, куда решат сунуться только дураки да преступники. Он не знает, как пахнет «мозговой хлопушкой» перед ударом. Не слышал вой Черных псов, от которого стынет кровь. Не видел, как Слепой Пес, этот лысый уродец с бельмами вместо глаз, плавно перетекает из тени в тень, словно капля ртути. Мирон живет здесь. А я? Я – существую. Отбываю срок на чистой земле. Три года уже. После той ходки… После Лиса.
Лис. Напарник. Друг. Остался там. В Зоне. Не в болоте с Прыщом и капитаном – раньше. Годом раньше. Глупо. Из-за моей ошибки. Не уследил за «комариной плешью», новенькой, активной. Он шел первым… Помню его крик. Не боли. Удивления. И хлюпающий звук, когда гравитация в десятки джоулей шлепнула его об камни, как тряпку. Остались очки. Одну линзу нашел потом, в трещине. Больше ничего. Зона не оставляет следов. Только шрамы. На карте. В памяти. Под ребрами.
Закурил. Дым горький, знакомый. Успокаивает нервы, но не мысли. Зачем? Вот в чем вопрос. Зачем я таскался в Зону все эти годы? Деньги? Да, платили хорошо в Центре Изучения за уникальные образцы. Но разве только за деньги? Славы? Среди сталкеров слава – это лишние глаза за спиной и нож между ребер в темном переулке. Адреналин? Возможно. Но после Лиса адреналин стал горьким, как этот чай. Как зола на языке. Ощущение, что делаю что-то важное? Помогаю ученым разгадать тайны Зоны? Смешно. Они там ковыряются, как слепые котята в ящике со скорпионами. А Зона живет своей жизнью. Чужой. Непостижимой. И, кажется, разумной. Или это только кажется?
Стук в ворота. Резкий, нетерпеливый. Не Мирон. Тот стучит ладонью, тяжело, с расстановкой. Этот – костяшками. Часто. Нервно.
Насторожился. Не ждал никого. Клиентов – сбыт хабара, консультации по картам – принимаю строго по своим правилам и в определенные дни. Сегодня не приемный. Да и кто по такой глуши вечером пойдет?
Подошел к калитке, не открывая. В щель между досками – темнота, силуэт человека. Невысокий, сгорбленный. Шапка, пальто.
– Кто? – Бросил резко.
– Леший? Это ты? – Голос старческий, хриплый, сдавленный. Знакомый. Очень знакомый. Лезвие старого ножа заскрежетало по далёким уголкам памяти.
– Кто спрашивает? – Уперся ногой в калитку изнутри. Рука сама потянулась к ножу за поясом. Привычка. На чистой земле отмирает медленно.
– Вернер… Доктор Вернер. Открой, ради бога. Времени нет…
Доктор Вернер. Из Центра Изучения. Физик. Теоретик аномальных полей. Честный ученый, не запятнавший себя сотрудничеством с военными крысами. Помогал мне когда-то. Вытащил из передряги лет… восемь назад? Кажется. После случая с тем артефактом-резонатором, что чуть не выжег мне мозги. Старик тогда был еще бодр, глаза острые, как у коршуна.
Отодвинул щеколду. Открыл. И едва узнал. Передо мной стояла тень того Вернера. Лицо – восковое, желтое. Глаза огромные, лихорадочно блестящие в глубоких впадинах. Дышит тяжело, с присвистом. Опирается на палку, но видно – держится из последних сил. От него пахло лекарствами, чем-то кислым и… страхом. Настоящим, животным страхом.
– Заходи, – буркнул я, отступая. – Только тихо. Сосед спит чутко.
Завел его в дом. В свете лампы на кухне он выглядел еще хуже. Живой скелет в дорогом, но поношенном пальто. Усадил за стол. Налил воды. Он пил маленькими глотками, руки тряслись.
– Умираю, Леший, – выдохнул он прямо, без предисловий. Голос – как шелест сухих листьев. – Рак. Давно. Теперь – конец. Неделя, от силы две.
Что сказать? «Соболезную»? Пустые звуки. Молчал.
– Помнишь Анну? – Его глаза впились в меня. – Дочь мою.
Анна. Сталкер. Хорошая была. Умная, дерзкая. Искала не артефакты для наживы, а знания. Как отец. Погибла… года три назад. Где-то на южном кластере. Подробностей не знал. Слухи ходили – угодила в «мясорубку» или наткнулась на гнездо Контроллера. Центр официально объявил «пропавшей без вести». Вернер тогда сдал. Видел его пару раз – постаревший на десятилетие.
– Помню.
– Она не просто пропала, Леший. Она… осталась там. – Он сжал кулаки на столе, костяшки побелели. – Не телом. Эхом. Якорем.
Слова висели в воздухе. Бессмыслица. Старик бредит? Болезнь, боль, горе.
– Доктор… – начал я осторожно.
– Не надо! – Он резко вскинул руку. – Не думай, что я спятил. Я три года молчал. Искал доказательства. Анализировал данные. Слушал… эфирные помехи Зоны. – Он достал из внутреннего кармана пальто небольшой предмет, завернутый в черную ткань. Аккуратно развернул. – Смотри.
На его ладони лежал артефакт. Не похожий на те шары, сгустки энергии или кристаллы, что обычно выносят сталкеры. Это было… нечто вроде морской звезды. Темный, почти черный металл (или камень?), холодный на вид. Пять изогнутых лучей сходились к небольшому, мутному шарику в центре. От него исходила едва уловимая вибрация. Не звук. Ощущение. Как зубная боль низкой частоты где-то в кости.
– Это… – Вернер коснулся артефакта дрожащим пальцем. – Резонатор. Анна его создала. Вернее, модифицировала из найденного образца. Он… взаимодействует. С полями. С эхом. С тем, что Зона сохраняет.
Вибрация усилилась. Я почувствовал ее кончиками пальцев. И… в висках. Тот самый стук. Он отозвался на артефакт.
– «Якорь», Леший, – прошептал Вернер, наклоняясь ближе. Его дыхание было горячим и прерывистым. – Сильная личность, сильное событие… смерть в агонии, в ужасе… Оно оставляет в структуре Зоны… отпечаток. Устойчивый. Как камень в потоке. Вокруг него нарастает энергия. Искажения. Другие эха притягиваются… Анна стала таким Якорем. Там, где погибла. В Лаборатории «Дельта».
Лаборатория «Дельта». Старое подземное спецхранилище на окраине Южного промкластера. Заброшенное еще до Катастрофы. Потом его облюбовали мутанты и аномалии. Место гиблое. Даже мародеры туда редко суются.
– Почему ты думаешь… – начал я.
– Знаю! – перебил он с неожиданной силой. – Чувствую! Сквозь боль, сквозь морфий… Чувствую ее страх! Ее боль! Она там, Леший! Не призрак. Не дух. Эхо. Сгусток памяти, эмоций, застывший в аномальном янтаре Зоны! – Он схватил мою руку. Его пальцы были ледяными и влажными. – И он… Оно… хочет ее использовать!
– Кто? – спросил я, чувствуя, как по спине ползет холодок. Не от его слов. От вибрации артефакта. Она входила в резонанс со стуком в висках. Становилось трудно дышать.
– Не знаю! – Старик отчаянно мотнул головой. – Сила. Сознание? Коллективное эхо? Что-то древнее, просыпающееся в глубинах… Оно питается этой энергией. Искажениями. Страхом. Анна для него… точка опоры! Рычаг! Если оно доберется до ее Якоря полностью… – Он не договорил. Закашлялся. Страшный, раздирающий горло кашель. Вытер губы платком. На белой ткани осталось алое пятно. – Возьми резонатор. Он поможет найти дорогу. Поможет… почувствовать. Иди в «Дельту». Найди ее комнату. Там должен быть… ее полевой дневник. В нем… все. Правда. И, возможно… ключ. Ключ к освобождению. Или к уничтожению. Не знаю. Но он нужен! Чтобы остановить… ЭТО.
Он сунул мне в руки холодный артефакт. Вибрация ударила по нервам, как током. В ушах зазвенело. На миг показалось, что тени в углу кухни сгустились, зашевелились. Старик смотрел на меня умоляюще.
– Я… не могу, доктор, – выдохнул я. Руки сами сжали резонатор. Холодный, живой. – Я вышел. Закрыл дверь. Лис… – Имя сорвалось само.
– Лис погиб, потому что ты был молод и глуп! – Вернер вдруг зашипел, в его глазах вспыхнул стальной огонек, который я помнил. – Ты жив! Анна… она не совсем мертва, Леший. Зона держит ее, как и всех нас, кто там оставил кусок души! Как держит твоего Лиса! Возьми долг! За меня! За себя! За всех, кого эта проклятая яма сожрала! Найди дневник! Принеси его мне! Или сожги! Но не дай… не дай ЕМУ использовать мою девочку!
Он встал. Шатаясь. Словно вся его ярость и боль выплеснулись в последних словах. Теперь он снова был просто умирающим стариком.
– Я… не обещаю, – сказал я тихо. Горло пересохло.
Он кивнул, не ожидая большего.
– Знаю. Но ты пойдешь. Чувствую. – Он повернулся, заковылял к выходу. На пороге остановился. Не оборачиваясь. – «Дельта». Комната Б-7. На третьем уровне. Там… был ее лагерь. Будь осторожен, Леший. Там… не только мутанты. Там… Эхо сильное. Очень сильное.
Он вышел в темноту. Скрылся за калиткой. Я стоял посреди кухни, сжимая в руках странный артефакт. Вибрация пульсировала в такт стуку в висках. Теперь они бились в унисон. Звучали как погребальный колокол. По Вернеру? По Анне? По моему спокойствию?
Поставил резонатор на стол. Отошел к окну. Смотрел в черный квадрат ночи. Там, далеко за горизонтом, тускло светилось марево Зоны. Как синяк на теле земли.
"Зона держит ее… Как держит твоего Лиса…"
Слова жгли. Как раскаленная игла. Я закрыл глаза. И снова увидел его. Лиса. Не в момент гибели. Раньше. У костра где-то под Припятью. Он чистил свой "Вепрь", напевая под нос похабную частушку. Улыбался. Глаза смеялись. Потом повернул голову… И лицо расплылось. Стало восковым. Мертвым. Глаза – пустые, как у Слепого Пса. И шепот: "Иди, Леший… Иди…"
Резко открыл глаза. Пот стекал по спине. Сердце бешено колотилось. На столе резонатор тускло поблескивал в свете лампы. Вибрация ощущалась даже на расстоянии.
"Найди дневник… Не дай ЕМУ использовать…"
Я подошел к старому, затертому рюкзаку, висевшему на гвозде у двери. Снял его. Пыль зашевелилась под пальцами. Запахло керосином, порохом, потом и… Зоной. Все еще пахло.
Распахнул его. Пустой. Чистый. Как чист был мой срок на этой земле. Тихий. Мертвый.
Взгляд упал на карту. На красный крестик там, где остался Лис. Рядом – синяя волнистая линия старого маршрута. К Южному кластеру. К «Дельте».
Рука сама потянулась к полке. К банке с болтами и гайками для разведки аномалий. Потом – к чехлу с ножами. Костяной основной. Стеклянный запасной. К кобуре пневматического игольника. Знакомый вес. Знакомый холод металла и кости. Знакомое чувство… Собираю себя в кулак. В оружие.
"Червоточина…" – подумал я, беря в руки резонатор. Холодная вибрация побежала по руке, встретилась со стуком в висках. Слилась в один низкий, зловещий гул.
За окном, далеко на горизонте, над Зоной, сверкнула молния. Беззвучно. Как предупреждение. Или приветствие.
Я втянул носом воздух. В нём улавливался уже не запах скошенной травы. А запах грозы. И пыли дороги. Дороги назад.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА:
===== ДОСТУП РАЗРЕШЕН =====
