Сказка
Жил однажды Мальчиш-Кибальчиш в коммунальной квартире. А вот как он стал малышом-плохишом, про его дружбу с Фрекен Бок, про вареньепровод и печеньепуть Карлсон так и не услышал.
Жил однажды Мальчиш-Кибальчиш в коммунальной квартире. А вот как он стал малышом-плохишом, про его дружбу с Фрекен Бок, про вареньепровод и печеньепуть Карлсон так и не услышал.
Шалин, как обычно, проснулся в плохом настроении. Он находился в нем перманентно вот уже шесть лет — с тех самых пор, когда врачи запретили ему есть и пить всякую гадость. В итоге гадостью стал сам Шалин.
Вечно обиженный, злой и невероятно токсичный, он не имел друзей, любимой, не умел радоваться жизни без допингов и поэтому просто высасывал радость из других людей.
Сегодня Шалину пришла зарплата на карту, а еще пришла пора прощаться с ботинками. Подошва отслоилась, дерматин зачах, шнурки облезли — третьим ремонтом тут делу явно не поможешь, пришлось отправиться на рынок. Скупой Шалин не гнался за модой и качеством, его вполне устраивали цыганские спекулянты, торгующие китайскими подделками. Но он всё равно вредничал и ругался с продавцами.
— Вот хороший, бэри! — показывал на ботинки небритый детина в спортивных штанах и кожаной куртке. В руках у него был пластиковый стаканчик с дымящимся пакетированным чаем.
— Не надо, — отмахнулся Шалин, как от прокаженного, — не люблю, когда молния сбоку.
— Вот, мэряй, бэз молний, твой размэр, — снял здоровяк с полки другой экспонат.
— Дрянь, кожзам, — плевался Шалин. — Я сам лучше выберу.
— Ну сам так сам, хозяин — барин. А этот? — показал торговец на симпатичные бежевые полуботинки с толстой подошвой.
— А эти ничего, — нехотя выдавил из себя Шалин.
— Ноутбук! — гордо заявил продавец, взмахнув стаканчиком.
— Чего? — покосился на него Шалин.
— Матирьял — ноутбук!
— Нубук, что ли? — Шалин смотрел на торговца с искренним сожалением.
— Он. Вэщь! Волшэбный походка! — продавец изобразил шаг с сильным вилянием бедер.
— Ясно. Тоже мне — Ирина Шейк. Две пятьсот за ноутбук, — плеснул желчью Шалин.
— Нэ. Три, — поморщился продавец и плеснул чаем.
— Две пятьсот, — повторил Шалин.
— Двэ дэвятсот, — эмоционально парировал продавец.
— Две пятьсот, — совершенно спокойно сказал Шалин.
— Ладно, бэри за двэ восэмьсот и шапка в подарок, — показал мужчина на цветастые бейсболки.
Шалин поставил ботинки и хотел уйти.
— Стой, знаэшь что? — улыбнулся продавец своими редкими разновысокими зубами.
— Что? — без интереса спросил Шалин.
— Они волшэбныэ, — наклонился к покупателю торговец.
— Ага, Золушкины онучи, блин, — поморщился Шалин и сделал шаг назад.
— Я сэрыозно! — разозлился торговец. — Они тэбя к шастью привэдут! — снова плеснул он чаем, размахивая руками.
— От рефлюкса эзофагита излечат что ли? — просил Шалин.
— Нэ исключэно, — прикинул в голове торговец.
— Ладно, держи три. Ложка есть?
***
У Шалина сегодня был выходной: жаль, начальство об этом постоянно забывало. Телефон противно завибрировал в кармане, номер определился, пришлось принять вызов. Разговор состоялся длинный и неприятный.
Шалин был далеко не Юлий Цезарь, и «заниматься одновременно несколькими делами» — это совсем не про него. Пока он объяснял руководству суть своей вчерашней ошибки, ноги вели его куда-то сами, а в новых ботинках шагать было одно удовольствие. Когда разговор был окончен, Шалин остановился и огляделся по сторонам. Сам не понимая как, он дошел до родительского дома. Развернувшись на пятках, Шалин хотел было вернуться на предыдущий маршрут, но тут услышал негромкий гул домофона и знакомый протяжный голос:
— Ой, Сереж, привет, а ты чего тут?
— Привет, мам, — поздоровался Шалин, глядя на женщину, чье лицо наполовину скрывала огромная коробка. — Чего это у тебя? — ответил он вопросом на вопрос.
— Да вот, книги решила в библиотеку отвезти.
— Давай помогу, — спохватился Сергей и, выхватив у матери вес, чуть не рухнул в кусты. — Ты чего такие тяжести таскаешь сама? Позвонила бы! — отчитал он женщину, погрузив коробку в машину.
— А чего тебе звонить? Ты же огрызаешься постоянно. То занят на работе, то спишь, то спишь на работе, — убрала волосы с красного лица мама.
— Ой, не начинай только, — поморщился Шалин. — Много у тебя там еще?
— Еще два.
— Ты хотела сказать — две? — переспросил Шалин, любивший поправлять всех подряд (хотя здоровенного продавца на рынке всё же не рискнул).
— Нет. Два. Шкафа, — улыбнулась виновато мама.
— Шкафа? — вытаращился Шалин. — И ты решила всё сама перетаскать?
— Нет у меня денег на грузчиков.
— Ладно, пошли. Ты в коробки укладывай, а я таскать буду! — скомандовал не Юлий Цезарь — Сергей Шалин.
Через два с половиной часа и три ходки в библиотеку Шалин растекался в мамином кресле на кухне.
— Добавку супа будешь? — спросила мама.
— Спасибо, я еще блины не доел, — лениво взглянул Шалин на мясные конвертики, сдобренные сметаной. — Вкусно, я давно так не ел. Всё по бургерам и шаурме скучал, совсем забыв, что у тебя такие вкусные блины.
Шалин схватил румяный маслянистый конвертик и, утрамбовав его в рот, активно заработал челюстями.
— Компотик? — подлила мама ароматный напиток из трехлитровой банки.
— Угу, — промычал разомлевший Шалин.
— Слушай, а ты через недельку не зайдешь? Мне бы с ноутбуком помочь.
— С обувью? — переспросил на всякий случай сын.
— С компьютером. Он пока в ремонте. Скоро заберу, там Zoomнастроить и Wi-Fi, «Одноклассники» еще. А то соседа просить не хочется, он вечно издевается, говорит, что я торможу и мне нужно какой-то там памяти добавить и жесткий диск почистить.
— Вот сволота. Так и говорит?! — закипел Шалин одновременно с чайником.
— Ты тоже так говорил, когда помладше был, — смущенно напомнила мама, разливая кипяток.
— Прости. Я приду, — пообещал Шалин и принялся доедать.
Покончив с обедом и распихав пакеты с блинами по карманам, Шалин отправился на улицу.
Всю дорогу он был погружен в размышления о матери, о соседе, о блинах. Ноги несли его по своему собственному навигатору и молча давали сами себе указания: «Через три метра поверните направо», «Развернитесь», «Перейдите дорогу, а затем поверните налево».
Так, придавленный чугунными думами, Шалин оказался возле дверей торгового центра. Это было очень кстати, так как компот и чай сговорились, требуя немедленной депортации и мечтая посмотреть мир вне организма Сергея.
Посетив уборную, Шалин захотел восполнить жидкость и зашагал в сторону супермаркета на нулевой этаж. Разгуливая между стеллажами, он бубнил себе под нос и всячески критиковал всё, что попадалось на глаза: зарубежные макароны, отечественный хлеб, жесткие фрукты, дорогие конфеты, сонных мерчендайзеров. В какой-то момент он достиг определенной кондиции, при которой пар валит из ушей, и, подойдя к мужчине, чья одежда расцветкой напоминала фирменный логотип магазина, рявкнул:
— Где в вашем проклятом лабиринте минералка?!
Мужчина повернулся к Шалину и, смерив его суровым взглядом, ответил:
— Чё?
— Я. Спросил. Где. Тут. Минералка? — медленно повторил вопрос Шалин, намекая на скудные запасы серого вещества у мужчины. — Или вы тут вместо декораций?
— Я. Тебе. Сейчас. Уши. Откручу! — раздалось в ответ. И в этот момент Сергей увидел, как мимо них прошагал настоящий сотрудник в совершенно другой одежде.
— Ой, — словно черепашка, вжал голову в плечи Шалин. — Прошу прощения, ошибся.
Мужчина прищурился, явно выбирая, куда бить сначала, но вдруг передумал и просиял лицом:
— Шалун, ты, что ли?
Шалин тоже присмотрелся. В грозной глуповатой физиономии он признал своего одногруппника Кузина.
— Кузя, я тебя не узнал. Ты вроде меньше был раза в три. Дрожжи в чае размешиваешь, что ли? — нервно хихикнул Шалин.
— Ха-ха, смешно, — улыбнулся Кузя. — Всё проще: спорт, спорт и еще раз спорт. Ну и протеин немного. Ладно, много. А ты чего тут шатаешься и без охраны? С такими наездами долго жить — роскошь.
— Да так, прогуливаюсь, ботинки новые разнашиваю, — показал Шалин на обновку. — Выходной.
— О! У меня для такого случая способ идеальный есть! — загорелись глаза у Кузина. — Мы через час с мужиками в волейбол играем, айда с нами!
— И рад бы, да занят, — вежливо отказывался Шалин.
— Ты же сказал — выходной, — напомнил Кузин.
— Им и занят, — развел руками Шалин.
— Да ладно тебе. Я же помню, как ты любил волейбол, лучше всех подавал. Пошли на часик, когда еще встретимся?!
— Кузь, у меня обувь не та… И одежды запасной нет, — всё еще верил в силу отговорок Шалин.
— Ну, значит, будешь чисто на подачах. Идем, ну? Пошли!
Шалин хотел отказаться, он придумывал новые отговорки, а ноги тем временем несли его в спортзал. И вот, сам не понимая, как это произошло, Шалин уже лупил ладонью по мячу.
— Один – ноль! — радостно крикнул Кузя, когда Шалин принес очко их команде с первой же подачи.
Сергей приободрился. Выигрывать он любил даже больше, чем обзываться и ворчать. Снова подача. Сетка.
Ботинки Шалина явно не предназначались для спорта, но в них так легко было прыгать и двигаться, словно они ничего не весили. Шалин, сам не замечая как, включился в битву на полную. Он бегал, прыгал, отбивал, иногда немного ругался, иногда немного плакал от боли.
— Хорошо играли, — утешал Кузин Шалина после матча в раздевалке. — Пусть и не победили, но попотеть им с нами пришлось.
— Согласен, — улыбался довольный Шалин. — Хотя меня самого словно выжали.
— Может, повторим в четверг? — спросил Кузя. — Мы каждую неделю собираемся.
— Не знаю, постараюсь. Если ноги дойдут, то приду.
Умывшись, Шалин облил себя с ног до головы Кузиным дезодорантом и вышел в вечернюю прохладу.
По телу растекалась приятная усталость, Шалин чувствовал себя как-то странно, как-то спокойно и даже, на удивление, счастливо. Он решил еще немного прогуляться и насладиться сладкими остатками своего выходного.
Не выбирая конкретного направления, Шалин начал движение. Он шагал быстро и уверенно, как атомный ледокол сквозь неприступные толщи, но стоило подуть ветру или кто-то задевал Сергея плечом, как он тут же менял направление, словно воздушный шарик: куда толкнут — туда и летит. Таким методом Шалин скоро добрался до небольшого плохо освещенного скверика, где до его слуха донеслись чьи-то негромкие жалостливые мольбы:
— Пожалуйста, не нужно, отпусти, прошу!
Шалин остановился и навострил уши.
Кто-то от кого-то чего-то хотел, и это что-то явно не вписывалось в рамки уголовного и гражданского кодексов. Шалин сделал шаг, затем еще. Веточки и камушки под его ногами не издавали ни звука, и он чувствовал себя настоящим ниндзя, только с остеохондрозом и лишним весом.
Возле слепого фонарям какой-то рослый мужчина держал за руку невысокую девушку и требовал пойти с ним.
Шалин почувствовал, как в крови закипает адреналин. Он не был героем, но что-то ему подсказало, что нужно срочно действовать. Взяв разбег и замахнувшись как следует, Сергей издал грозное «А-а-а!» и отвесил окаянному преступнику пинок. Шлепок, напоминающий звук выбиваемого во дворе ковра, разлетелся по округе гулким эхом. Вообще-то Шалин надеялся, что волшебный ботинок отправит мужчину в нокаут, но бандит лишь подпрыгнул.
— Ай, за что?! — взревел от боли мужчина, повернувшись к Шалину.
— На счастье! Отстань от нее, извращенец!
— Больной, что ли? Это мой отец! Папа, ты как? — беспокойно схватила пожилого отца за руку девушка.
Шалин почувствовал прилив сильного стыда.
— А чего вы людей в замешательство вводите? Я думал, что у вас тут похищение, — оправдывался Шалин. — Провокаторы!
— А спросить сперва не пробовал, герой хренов?! — рявкнула девушка, усаживая отца на скамью. — Всё, я вызываю полицию.
Шалин уже подумывал сбежать с места нелепого преступления, но тут на страдальческом лице мужчины проступила какая-то благодатная улыбка. Морщины на его лбу расправились, он глубоко задышал, а затем сказал:
— Стой, Марин, не надо. У меня седалищный нерв, кажись, отпустило.
— Как это? — Марина убрала телефон в карман. — Совсем?
— Представляешь? — лицо мужчины становилось всё более мягким: казалось, что он вот-вот запоет от счастья. — Спасибо вам огромное! Я уж думал, это никогда не закончится! Столько мучений мне приносило, — посмотрел дядька на Шалина.
Сергей стоял молча, боясь как-то реагировать, словно ощущая подвох в своей внезапной реабилитации.
— Вы знаете, я действительно как лучше хотел, хотя обычно хочу наоборот, — признался Шалин.
— Всё хорошо. Не переживайте, — просипел мужчина на скамейке. — Могу я вас еще об одном одолжении попросить?
— Только не говорите, что у вас проблемы с печенью или почками, — взмолился Шалин.
— Нет-нет. Проводите дочку до дома, а то мы повздорили немного, и я повел себя некрасиво, — виновато посмотрел дядька на взрослую девушку. — Она, конечно, уже не маленькая, а у меня старое воспитание — как и вам, везде маньяки мерещатся. Хотел сам ее проводить, а она возникает.
— Это потому, что тебе ходить больно, — напомнила ему дочь.
— Ну теперь-то с этим проблем нет. Правда, я хотел бы немного посидеть здесь. Так здорово снова не чувствовать боль. А вот этому молодому человеку, кажется, можно доверять.
— Пап, я и сама могу…
— Я обижусь.
— Ну мне, в целом, не трудно, — осмелел Шалин, когда уже хорошенько разглядел девушку симпатичной ему наружности, — всё равно по пути.
— Да вы же понятия не имеете, где я живу, — подозрительно посмотрела девушка на Шалина.
— А давайте проверим? — предложил Сергей. — Если вдруг ошибусь, вызову вам такси.
— Идите, — кивнул мужчина. — Через десять минут я позвоню и проверю. Если что, я твою физиономию и размер ноги запомнил, — грозно посмотрел он на Шалина, и тот кивнул.
По дороге Шалин вдохновленно рассказывал девушке о себе, о своей жизни и о новых ботинках. Истории были обычные, но Сергей так восторженно их преподносил, будто с него сорвали оковы молчания. Впервые за долгое время Шалин ощущал радость и, несмотря на то, что вел девушку совсем не тем маршрутом и не туда, она его не останавливала. Ей было приятно и забавно слушать рассказ этого свалившегося из ниоткуда чудака. А Шалину было приятно не ощущать злость на весь мир и делиться с кем-то впечатлениями от этого. Они расстались на том же месте, где и встретились. Шалина даже удостоили поцелуем в щеку.
С утра, проснувшись в хорошем настроении впервые за шесть лет, Шалин вспомнил слова продавца о том, что ботинки «волшебные». Недуг его так и остался при нем, а после вчерашней прогулки еще и кровавая мозоль натерлась. Блины, забытые в карманах, испортились, Шалин начал ощущать себя «кинутым» на волшебство. Не изменяя свои принципам, он двинул на рынок требовать законную скидку.
— Давай пятьсот или ботинки свои забирай! — не поздоровавшись, зашел в торговую палатку Шалин.
— Нэ понял, — удивился торговец, — а что нэ так?
— А всё! Где обещанное счастье? Желудок так и болит, богаче не стал, моложе… — Шалин на всякий случай заглянул в зеркало для обуви, стоящее на полу, — тоже не стал. Где счастье-то? Нет его!
— У тэбя тэлэфон звонит, — показал продавец на карман Шалина.
— Алло, привет, мам. Нет, не сильно занят. Хочешь, чтобы я сегодня снова зашел? Наготовила вкусной и полезной еды? Конечно, буду счастлив.
Только было Шалин сбросил вызов и хотел вернуться к спору с продавцом, как ему снова позвонили.
— Алло, Кузя, привет. Немного занят. На день рождения? В следующую субботу? Хорошо, постараюсь, спасибо за приглашение.
Шалин пытался в третий раз вернуться к разговору, но тут на экране высветился номер его новой знакомой. Шалин удивленно посмотрел на улыбающегося торговца.
— Ну что, счастьэ привалило? — засмеялся тот.
Шалин задумчиво кивнул. Переговорив с девушкой на улице, он вернулся в палатку.
— Ладно, давай свою шапку.
— Полторы.
— Чего? Ты мне вчера ее бесплатно отдавал!
— Вчэра ты нэсчастлив был, а сэгодня — полторы.
— Восемьсот!
— Нэ-э, тысяча двэсти!
Александр Райн
мой тг https://t.me/RaynAlexandr
Я росла быстро - но не крепла. Всевозможные хвори укладывали меня в постель, обычно на всю зиму. Отношения в школе не ладились - я не умела дружить с ровесниками. Мне были скучны их забавы, книги и фильмы, которые их увлекали. А во со взрослыми было интересно - обсудить Флоренского, Довлатова, Пастернака...
Изо всех сил я старалась стать как все. Ну или хотя бы научиться делать вид, что мы одной крови. Получалось плохо, хоть я и научилась материться и залихватски пить портвейн из горлышка бутылки. Жизнь неслась вскачь. Школа, училище, замужество, дети. Всё как у всех, всё как положено. Вот только вечные болячки и бесконечное чувство тревоги не хотели меня отпускать.
Легче становилось только в лесу. Там я с глуповатой слюнявой улыбкой обнимала старые шершавые стволы, шептала что - то удивительно нежное - и замирала, прислонившись лбом к прохладной коре.
Наверное деревья тоже нездешние, думалось мне. Питаются светом, общаются молча, о чём думают - неизвестно. А какие удивительные существа мелькают за ними в чаще! То корявый пень вдруг протянет мшистую лапу и подмигнёт лихо голубым глазом из - под седой брови, то мелькнёт над лесным ручьём чья -то зелёная длинноносая голова, то заденет крылом какая - то птица - невидимка, или мазнёт длинными волосами по лицу полупрозрачная зелёная девушка - и растает в глубине леса, рассыпав колокольчиками затухающий смех.
В эти истории я не посвящала быстрорастущих детей, только иногда выдавала им их за сказки, по кусочку рассказывая на ночь. Я не хотела, чтоб они стали изгоями - одиночками, как я.
Может поэтому они выросли чужими. А муж всегда таким был.
Я по прежнему мечтала об одиночестве, о том времени, когда стану не нужна близким - и тогда, может быть, обрету своё счастье, уйдя навсегда в свои сказочные леса.
Но одиночества всё не получалось. То я вдруг стала нужна постаревшим родителям, то внукам. И опять приходилось притворяться, что я - как все. Местная.
Продолжение следует
Во время оно во стране далече обреташеся скот дивный именем Нафъ – Нафъ, иже от свиней есть, и два брата его живоста с нимъ, их же имена еста Нифъ-Нифъ и Нуфъ-Нуфъ, яко же и братъ их свиниама бяста. Нифъ-Нифъ и Нуфъ-Нуфъ юродивы бяста, Наф-Нафъ же бе свинъ премудрости исполнен. Живуща же во стране добрей, идеже ядяху былие травное и от пчел сотъ, ни в чем же имуща нужду, совещаше, глаголаше: яко мы, доблии свинии, живем же во стране добрей, не имамы нужды, ино несть нам идеже поселити ближних наших, и вся имения наша. Возраст же имамы пояти себе жен и родити сынов и дщерей, имамы же несть крова, ни ночлега, ни очага домов наших. Сотворим же себе три кущи добрых, идеже вселимся с женами и чадами нашими и всем имением нашим. И бысть расприя в братии, яко же глагола кийждо сотворити домъ свой по умыслу своему. И не бысть мира меж ними, како подобает сотворити домы своя, кийждо исшед сотворити, яко же размышляше в себе. Сотвори же Нифъ-Нифъ кущу из плевелъ, Нуфъ-Нуфъ из хврастия, а Нафъ-Нафъ из камене сотвори домъ. И бысть, внегда почиваху свинии сии на ложах своих подъ кровами домовъ своих, пришедъ в землю ту окаянный Волкъ, сущий тать и разбойникъ, ища расхитити имения, его же не собра и пояти отъ скота, его же не пасяше и не доише. И уведе о поросяхъ сихъ, мняше в себе поясти ихъ. Прииде же Волкъ въ варъ дневный к дому плевелному, въ немъ же почиваше Нифъ-Нифъ, не размышляя страха смертнаго, грядущаго къ нему. Волкъ же вздохну весьма зело на плевелы дома Нифъ-Нифова, и сотрясешася стены дому того и рухнуша, яко не имаху основания на камени, вся же изъ плевелъ бяху. Внегда же сокрушишася стены дома, восста Нифъ-Нифъ отъ сна и рече: «О горе мне! Яко не послушах увещеваний братии моих, рекших мне, яко не подобаетъ сотворити домъ изъ плевелъ! Азъ же по неразумию моему, сотворих сие, и чесо вижу и камо бежу ныне?» Уже бо отверзе Волкъ пасть свою на порося, избеже оный свинъ въ пределъ брата своего Нуфъ-Нуфа, и Волкъ гнаша его позади аки фараон Израиля. И воставъ Нуф-Нуфъ от ложа своего, яко услыша толкуща брата, отверзе дверь ему. Вшедъ же въ горницу, возгласи Ниф-Нифъ гласоми велим: «Увы мне, увы! Яко Волкъ лукавый пришедъ, разори имение мое плевельное и ныне грядетъ по мне ища пожрати мя!» И рече ему Ниф-Нифъ: «Пришелъ еси ко мне погубити и мя съ собою? Но не ужасайся же, яко несть изъ плевелъ домъ мой, и не возможетъ Волкъ зде яти ны».
Еще же глаголаше има, пришедъ Волкъ, грядущий во следъ Ниф-Нифа, обрете домъ, иже изъ хврастия сложенъ. И разуме, яко два порося сокрываста въ немъ, паче озлобися и взалка, вздохну же зело на домъ изъ хврастия и всколыхася домъ. И вздохну паки, и сотрясошася стены, и рухну домъ, яко же и домъ Нифъ-Нифовъ. И обятъ страхъ велий свинии та, и излезоста изъ хвраста дома, бежаста отъ Волка въ пределъ Нафъ-Нафовъ, весьма вопита, и хрюката, яко свинии бяста. Услыша Нафъ-Нафъ шумъ, его же учиниста братия его бегуща, исшедъ во сретение има. Узреша же бегство братий своихъ зело ужаснуся и рече има во сретение: «Чесо убо неподобное творита? Аще вы буйны еста, да бежита отъ Волка, наипаче же должно вама сидета в домахъ своихъ, егда придет Волкъ?!». Она же рекоста ему, яко не огради их домы ихъ от Волка и како разрушистася домы их, како бегство сотвориста и силъ уже не имут сокрытися от него. И рече Нафъ-Нафъ: «Внидете же подъ кровъ дома моего, или я не братъ вамъ?». Егда же воидоша свинии в домъ и затвориша двери дома Нафъ-Нафова, иже изъ камене бе, пришедъ къ дому Волкъ, взалкавъ зело и ярости преисполненъ пожрати поросей сихъ; не размышляше въ себе, яко домъ сей изъ камени сложенъ, вздохну на него и ничесо же бысть стенамъ дома, вздохну же паки и паки. Разуме бо, яко не тако подобаетъ пояти поросей, въ доме семъ таящихся, взошед на кровлю дому сего, мняше пролести въ дымоходъ пещи вогненней, юже возведе Нафъ-Нафъ в дому своемъ, да согреетъ та вся ближняя его. И услыша поросяти, яко же Волкъ аки змий ползаше въ дымоходъ дому каменнаго, его же сотвори Нафъ-Нафъ, сотвориша очагъ въ пещи и огнь возгореся, умори Волка, той бо соваше носъ свой въ пещь и увязе въ трубе, яко Виний Пухъ, бе бо Волкъ той весьма тученъ и упитанъ. И возрадовашася свинии объ избавлении отъ волка и сотвориша победную песнь:
Волка мы не убоимся
Страхом éго не смутимся -
Вельми стáра, вельми глýпа,
себя мняща мира пýпом!
Где ты, волче, рыщеши?
Где и кóго ищещи?
Волка мы не убоимся Страхом éго не смутимся!
30_Лушка, тридцатидвухлетняя женщина, три недели назад зарегистрировавшаяся на сайте знакомств, в ночь на десятое февраля не ложилась спать.
Изготовив щи, вымыв посуду, вычистив плиту, посмотрев за этим занятием два российских сериала, она включила компьютер, придвинула к себе клавиатуру, вздохнула и начала печатать.
«Милый незнакомый принц! Пишу это сообщение тебе. Все мужики вокруг козлы и один ты у меня остался».
30_Лушка перевела взгляд вглубь комнаты, где её расплывающееся отражение множилось в зеркалах туалетного столика, и живо вообразила себе прекрасного принца, служащего исполнительным директором крупного банка или имеющего собственный ресторанный бизнес в Санкт-Петербурге. Это высокий, плечистый молодой человек не старше тридцати восьми, с вечно смеющимся лицом и пронзительными синими глазами. Днём он занят на своей доходной работе, а по вечерам, модно прикинутый, разъезжает на собственном белом мерине по городу и ищет её, 30_Лушку.
Сейчас, наверное, принц сидит за экраном навороченного ноутбука, попивая дорогой коньяк и увлечённо просматривает новые фотографии сайта знакомств. Или даже беседует с какой-нибудь счастливицей, назначая ей свидание. Незнакомая, но уже люто ненавидимая 30_Лушкой девица посылает ему смайлики с поцелуйчиками и отчаянно кокетничает. А, может быть, они уже встретились в реале и сидят за столиком в каком-нибудь модном клубе?! 30_Лушка решительно взялась за клавиатуру снова.
«А вчера, представляешь, меня начальница на работе застукала, когда я на сайте сидела. Так она меня выволокла из-за компьютера и перед всеми отчитывать начала, как маленькую. Говорит, неужели ты веришь в эти он-лайн знакомства. Потом взяла финансовый отчёт и стала меня в какие-то цифры мордой тыкать. Девчонки из бухгалтерии надо мной насмехаются, посылают за пирожками и заставляют списки номенклатуры править. А зарплата маленькая. А чтоб премии или матпомощь, так это только главбухше, как она не треснет. И стол у меня маленький, и компьютер старый, а сисадмин следит, чтоб я ни в Пикабу, ни в чаты не выходила. Так что только ночью и могу развлечься.
Милый принц, сделай божескую милость, забери меня отсюда во дворец, нету никакой моей возможности…»
30_Лушка хотела было скривить рот в печальную гримаску, но вспомнила, что от этого бывают морщинки, и не стала.
«Я буду тебя любить. Крепко-крепко. А если что, то я весёлая, ты не думай, просто сейчас заскучала. А ежели думаешь, что нет от меня никакого проку, так я и готовить умею, и в доме у меня всегда порядок, и шью я немножко, и вяжу, а ещё я люблю танцевать и кататься на роликах.
Принц милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотела было уже на улице знакомиться, да боязно, вдруг женатый попадётся. А если ты меня отсюда заберёшь, я буду самой-самой лапочкой, ласковой и нежной, и ничего мне больше от тебя не надо, потому что мне главное, чтоб человек хороший был.
А сайт большой. Дневники кругом разноцветные, и ботов много, а настоящих мужиков почти не ту. Со звездой тут ребята некоторые ходят, а также с зелёными листиками. А ещё тут друг другу можно подарки дарить, очень стоющие, только мне денюжков жалко. И видала ещё у девчонок фотографии разные красивые, всё равно как у фотомоделей, наверное, фотошоп.
Захочу, себе тоже таких наделаю».
30_Лушка судорожно вздохнула и вспомнила, как вчера примеряла летние джинсы и не влезла в них, полчаса на диване лежала, и так и так пробовала, но всё равно не влезла. «Перестану есть булки, - решила она, - и конфеты тоже».
«Приезжай, милый принц, Христом богом тебя молю, возьми меня отсюда. Пожалей ты меня, а то надо мной все издеваются, и любви страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни модератор отклонил мою фотографию в купальнике, и причин не объяснил. Совсем пропащая моя жизнь без тебя.
Милый принц, приезжай».
30_Лушка перечитала сообщение и нажала на кнопку «Отправить». Сайт подумал, почесал в затылке и милосердно выдал ошибку 404.
1.Сказка Шахерезады об Аладдине начиналась так: «Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из городов Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по имени Ала ад-Дин». Оказывается, действие сказки происходит в Китае.
2. Знаете ли вы, как собрались «Бременские музыканты»? Кот сбежал от хозяйки, которая хотела утопить его в речке, так как тот был уже очень стар. В итоге кот оказался на дороге в Бремен, где не спеша шли не менее престарелые Осёл и Собака. Петух был единственным молодым в группе. Он сбежал от своих хозяев, так как по случаю приезда гостей его хотели подать в качестве основного блюда.
3. Если вы решите спросить кого-либо, какой масти был «Кот в сапогах», то с большой вероятностью получите ответ: «Рыжий!». Правда, в сказке Шарля Перро ничего о масти кота не сказано.
4. Кот Базилио и лиса Алиса получили свои имена только в сказке о Буратино. В сказке о Пиноккио имён у них не было.
5. Одна из версий возникновения Чеширского кота из «Алисы в стране чудес» звучит так: в графстве Чешир во времена Ричарда III жил лесничий Кэтерлинг, который свирепо ухмылялся, когда ему удавалось поймать браконьера. Другая же версия говорит о том, что кот был назван в честь знаменитых чеширских сыров, похожих на голову улыбающегося кота! А вот умение исчезать и появляться знаменитый персонаж унаследовал от Конглтонского кота-призрака, легендой о котором был очень впечатлён Льюис Кэррол.
Забытая война (об англичанах в Иоканге)
Английская агрессия в 19 веке была настолько масштабной, что не было ни одного уголка земли, который не входил бы в сферу влияния Великобритании и Кольский полуостров не стал исключением. Мы расскажем о народном предании (сакка об англичанах в Иоканге) саамского народа об одном из эпизодов Крымской войны - высадки и военных столкновениях англичан на Кольском полуострове с местным населением. Это самобытное повествование, напоминающее народную сказку, наполненное старинными словами, уже давно вышедшими из обихода, расскажет об отношении саамов к возникающим проблемам, к чужакам, пришедшим на их землю. Эта забытая война полна тайн и загадок, возможно, история этих событий будет еще расширена и дополнена новыми интересными подробностями. История России, а тем более мировая история еще полна белых пятен! Предание записано этнографом В.В. Чарнолусским и опубликовано в его книге - "В краю летучего камня".
Сакка об англичанах Иоканге. Историческая справка: Во время Севастопольской войны англичане бомбардировали город Колу и кое-где берега Кольского полуострова, а в Иоканге даже высадили десант, причем саамы отстреливались, обороняя свою землю.
И ещё я объясню вам заранее, возможно новые для вас слова. Итак: Вежа - традиционное жилище саамов в виде четырёхугольной пирамиды с усечённой вершиной.
Пожня - участок под сенокос, также этим словом в средние века на Руси называли небольшие сельскохозяйственные поселения.
Шняка - открытая лодка для морского промысла рыбы. Громыха - так саамы называли ружья.
Было это в досельное время. Не так-то давно: на памяти наших прадедов. Ну, однако, не раньше. Жил в те годы в Иоканге нестарый еще лопин — Калина Степанович. Это его отец взял под себя пожню Степанова трава — вон, на том берегу виднеется! Там, против этой Степановой травы, на нашем берегу его вежа стояла. Там он семгу ловил, там у него был котелок, недавно купленный, там и жил он в своей вежушке. Очень хитрым мужиком уродился этот Калина. В те годы, в молодые годы Калины, царь брал лопарей на военную службу. Приехали за новобранцами, а Калина в лес подался. В другой раз приехали— тоже в нетях. В третий раз требуют, а Калины нет... Старостой тогда ходил Иван Игнатович Матрехин, умный был старик; он отписал в бумагах: «Умер Калина Степанович Титов».
Нету... Умер так умер — и стал жить Калина в мертвых.
Жили-пожили. И вот пришло такое время, что англичанка стала к нам похаживать. Никто их не звал, никто их знать не знал, а только они мимо нас на своих корабликах плавали, да и не одними суденышками, а многими. Где-то там постреливали, кого-то там пугали, а все больше около Поноя крутились; бывало, и в нашу губу захаживали. В Архангельске не стало пути — ни приезду, ни уезду. По такому случаю роздали нам, лопарям, на каждый погост по ящику ружей. Тяжелые это были гремяхи, нам не по росту. Ну, гремяхи они и есть гремяхи: грому много, толку мало. Однако против наших шомполок они стреляли очень хорошо. Нам нравилось забавляться с ними и стрелять из них.
Один раз зашел англичанский корабль к нам в губу за пресной водой. Высадились они у Степановой травы. Как узнали, что вода тут хорошая?
Старики наши про то проведали. Похватали гремяхи, побежали за горушку, что на нашем берегу, против Степановой травы, залегли и давай стрелять.
Стреляли и стреляли, так, больше шутки ради. А шутка-то получилась плохая: убили одного англичанина!
Ушли они, а вернулись на наш берег. Высадились не пустые, а с орудием. И пошли на приступ, пленовать наш Иокангский «город». Старики наши за пригорком притаились, готовят им угощение. Калина оказался упрям: не захотел он дом свой, и котелок свой, и семгу свою англичанам оставить. Посмотрел туда, посмотрел сюда: тут и дом, тут и рыба сваренная, и котелок с ухой ждет — бери ложку и хлебай! Жалко отдавать уху.
— Не дам мою семгу англичанкам отведать!
Отвернул он от котла проволочную ручку, чтоб не могли котелок унести, проволокой вокруг пояса обмотался, а сам спрятался за камень, что повыше вежи лежал, и начал палить по англичанам, только пули засвистели. Англичане строем идут, орудию тащат, впереди начальники идут. Пуговки на них сверкают, эполеты блестят. Идут и стреляют. И наши стреляют по ним. Англичане остановились и ахнули залпом. Наши побежали, а сами знай стреляют. И пошла у них перестрелка до обеда, на обе стороны. Старик Калина не убежал. Ругается и все боится: вот-вот англичане его вежу разнесут, его семгу съедят. Сидит за камнем Калина, постреливает, свою вежу бережет, свою семгу жалеет, а сам смекает: если англичане еще вперед пройдут, он окажется у них позади; тогда он в свою вежу вскочит и отстоит ее, не даст ее в обиду, отстреляется: он их видит, они его нет! Чья возьмет? Англичане мимо вежи прошли, не тронули, даже не заглянули в нее. А Калина между тем знай себе стреляет из своей вежи, свой котел бережет, свою семгу спасает. Палит он из своей гремяхи раз за разом, и оказался он совсем уже позади англичан. Англичане иокангских ребят и стариков-то наших пугнули, а сами дальше не пошли; изуродовали все семужные сети и тони разорили. Калинову вежу обошли, хотя она на пути стояла, однако в стороне, мимо прошли. Калина загордился: это он англичан прогнал. Это он Иокангу-город отстоял!
Мало времени прошло, стало слышно: царь требует
Калину к себе, хочет посмотреть, каков он есть, тот лопарь, который один Иокангу спас.
Требуют Калину из Колы — Калина не идет. Другой раз требуют — Калина в лес побежал. На третий раз царь дает приказ; изловить и предоставить во что бы то ни стало!
Словили Калину и в цепи заковали. А цепи не дёржат! Он-таки был немножко знаткой, просто сказать, хитрющий мужик. Опять Калина-убег. Еще сколько-то времени прошло, Калина поехал за дровами; дровишки привез, а сам говорит ребятам, что тут играли: «Детки! Когда шняка придет, скажите мне, скажите, когда шняку завидите!» А шняка-то уже в берег ткнулась! Эполеты светятся, духами по улице понесло — то молодой начальничек со шняки сходит, прямо к старосте идет. Так и так, говорит, за вашим Калиной приехал.А Калина тем временем на озере рыбу ловит.
Староста Иван Игнатович отвечает, что Калина умер, нету того Калины. «Да вы не извольте беспокоиться, будет вам Калина не хуже покойника.
Молодой начальник не верит, спор затеял. Иван Игнатович отвечает: «Ваше высокоблагородие! Он умер! Посмотрите в бумаги!» Ну, завели начальство на отведенную квартиру. А там дочка-красавица. Начальнику бумаги показывают: вот, поглядите, Калина умерши, он у нас в нетях значится.
А начальник в бумаги не смотрит, он девкой любуется, глаз не оторвет. Ему говорят: «У нас другой Калина есть, на того похожий. Вот, извольте посмотреть!
Куда там! Начальник от девушки глаз не отводит, сахаром угощает, ничего не слышит и не видит. На-силу-насилу усадили начальника в шняку, брагой напоили и в путь отправили. Другой Калина его до самой Колы вез.
Вот,— говаривал Иван Игнатович настоящему Калине,— умный поп тебя крестил! А ты от своего счастья убег».
Верьте в сказки😉
Берта и Ко©️