После целого года валяния моего тела отставного военного на диване без работы, наконец, я смог, хотя и с большим трудом, оторвать его, это тело, и пусть в свободное плавание по необъятным просторам нашей Великой и Могучей Родины. Да и плавать-то далеко не пришлось. Родной город Липецк, друзья знакомые и … любимое Кафе напротив дома младшей сестрёнки, где готовят самый лучший в мире кофе «Капучино». Да куда там в мире… В Галактике!

Два дня, однако, просто пролетели как четыре секунды. За это время успел пообщаться со многими одноклассниками, посмотреть «Бои без правил», организованные Серегиным приятелем-спортсменом, проиграть «в сухую» на бильярде Мастеру спорта международного класса, тому же Серёге, поорать до хрипоты на День Защитника Отечества любимую песню группы «Сплин» под чудным московским названьем «Выхода нет» в караоке, попробовать до одури вкусное блюдо моей сестрёнки Светланки: «Лапша куриная с котлетой», оказать помощь свояку Женьке в ремонте его любимого железного коня по кличке «Бумеранг», наконец, посетить спортивный комплекс «Динамо» и сделать селфи с нашим тренером по боевому самбо, Кимом Васильевичем Марковым, почётным Гражданином города Липецка, которого не видел с того времени как пошёл учиться в военное училище, а прошло, всего лишь на всего, каких-то земных 36 лет. Да и в Липецке не был, оказывается, уже четыре года. В общем, получил впечатлений и зарядки энергией на целый год, если не больше!

Перед моим уездом, часа за три, залезли с сестрёнкой на мою страницу в социальной сети на «Одноклассниках» и нахохотались от души над убойными ГИФками, да так, что я чуть не опоздал на поезд «Воронеж – Москва». Тут, без сомненья, сильно повезло с сервисом такси в этом городе, да и расстояние от дома до местного железнодорожного вокзала позволяло лёгкой трусцой достичь его перрона в течении получаса. Но этого получаса уже не было... Такси прибыло в то время, когда я ещё спешно одевался и кидал вещи как попало в дорожную сумку, а озвученная таксистом цена экстренной эвакуации моего разгильдяйского тела вообще ввела меня в лёгкий ступор: 53 рубля 44 копейки за авторалли на исключительно красный свет по вечернему Липецку и поэтому я с большой гордостью и восторгом заявил водиле-Шумахеру, протягивая сторублёвую купюру: «Сдачи не надо»!!! И чуть не заплакал… До прибытия поезда оставалось ещё целых… четыре минуты с хвостиком!

Замечу сразу, что лет двадцать я вообще не ездил в плацкартном вагоне, но, как не удивительно, в ней, в этой плацкарте ничегошеньки и не изменилось до настоящего времени. Ну кроме цены, конечно: она в два с половиной раза выше той, которую я заплатил таксисту на автомобиле «Мерседес» из корпорации «БляБляКар» за маршрут «Москва-Липецк»...

…Всё те же короткие полки, с которых пятки лежащего на втором этаже свешивались и об них непременно и постоянно, практически всю ночь, спотыкались и терлись проходящие пассажиры. Всё тот же дяденька: необъятных размеров и габаритов, в дырявых и вонючих носках и, как всегда, назло всем, специально купивший место на боковой нижней полке, непосредственно у выхода к туалету, из-за которого в эту злосчастную дверь беспрепятственно можно протиснуться разве что пассажиру страдающего анорексией с глубоким познанием городского паркура…

У меня сложилось даже впечатление, что этот дяденька как погрузился специально в этот поезд «Воронеж-Москва» двадцать лет тому назад, в этих своих носках с дырками и именно на эту полку, да так там и катается до настоящего времени, все эти двадцать лет не покидая его и получая сказочный «кайф» от того, что всем остальным пассажирам создал неописуемые проблемы!

…Дальше – знакомый маршрут на метро до дома. Вот она одна из самых длинных лестниц-эскалаторов в Московском метро в пять полос.

Утро понедельника.

Час пик.

Народ торопиться на работу как стадо диких сайгаков на водопой, то и дело обгоняя друг друга словно автомобили на МКАДе. Из пяти лестниц четыре работают на выход, а одна на вход в самое красивое в мире метро. Причём на трёх из них два ряда заняты стоячими пассажирами сплошным потоком, а правая – с левой, так называемой «бегущей» такой дорожкой, для особо и вечно опаздывающих работяг. Я занимаю правую сторону третьего эскалатора, никуда не тороплюсь, ибо у меня сегодня выходной... и тут начинается представленье…

…На четвёртом эскалаторе, в левую «бегущую» сторону становится некая мадам Брошкина. Необъятных размеров и габаритов, походу, даже сестра того уважаемого джентльмена из поезда «Воронеж-Москва», с раскраской волос в цвет «офигенный блонд», этакий стандартный продавец овощного магазина из СССР. Да я бы и не обратил на неё никакого внимания абсолютно! Не мой вкус совершенно и однозначно! Да и не зачем, в общем-то и было...

Если бы не это…

...На середине эскалатора её догоняет паренёк, судя по внешности, со средней Азии, и он явно торопится, так как совсем рядом с выходом из метро есть ещё и остановка пригородных электричек. Хлопает так вежливо эту дамочку по плечику Шварценеггера, делает жалобную мимику лица, призывающую немедля «уступить лыжню», ибо объехать её, эту дамочку, по обочине из балюстрад вариантов вообще не существует...

Ага, щаз!

...Мадам Брошкина-немецкий танк «Фердинанд» разворачивается на месте вместе с пушкой, раскрашенной в яркий цвет помады «аля Мерлин Монро» и спокойно, без особых эмоций, на чисто русском языке, «заряжает» в упор парнише-азиату бронебойным выстрелом:

– Вы читали бирку на входе «На подъёме занимать оба ряда»? Ну вот и стойте теперь…

Он такой попытался было слегка ей возразить на ломанном русском:

– Я на русский пльохо понмай вообще никак, насяльника… Рьябота нада срошна... Парьвоз эта ту-ту...

Брошкина-Шварценеггер-танк «Фердинанд», тем временем, неспеша достала из модной сумочки кожи дикого крокодила Дэнди помадку цвета «Мэрлин Монро», мизерное зеркальце и стала ласково, с особой нежностью и любовью, с чувством выполненного долга и достоинством, натирать свой ствол после выстрела, совершенно не обращая ни малейшего внимания за свою спину, где мальчишечка-азиат прыгал на месте, пытаясь её перелететь, садился на корточки, пытаясь протиснуться между её ног, выглядывал из-за её необъёмных плеч, в надежде на чудо и снисхождение или русскую гостеприимность… Потом грустно как-то посмотрел на часы и затих в своих намерениях и амбициях. Понятно стало всем окружающим… Всё! Опоздал… При этом все вокруг молчали. Просто молчали и всё. Потому что это была не их проблема, не их тема, не их город, да и страна, по ходу тоже не их… ну кроме меня, конечно. Мне, как-то, совсем не по себе стало, муторно на душе, тускловато:

– Прошу прощенья, Мадам! Вы бы дорожку уступили человеку! Тропиться ведь он...

А она в ответ:

– А вам-то чё? Стоите и стойте себе спокойно!

Не, ну нормальный такой ответ, да? Я пытаюсь надавить на жалость и снисхождение и  продолжаю диалог:

– Ну он же на электричку опоздает сейчас. На работу. Ругать начальник будет, выпишут  штраф...

Не-а. Самоходка Фердинанд непробиваема:

– А мне-то чё? Это его проблемы!

Это снова возмутило меня и уже достаточно сильно. И тут, как говорил классик, нашего Остапа и понесло:

– Знаете что, уважаемая Мэрлин Монро! Вы не одна в городе! Кроме Вас есть ещё люди вокруг, оглянитесь! Вы не у себя в селе Покровка Воронежской области, где если захотел нагадить, то и нагадил где захотел! Ведите себя скромнее… надо уважать не только себя лично, но и других и не создавать никому проблем своими действиями и поступками...

...Но только она всё равно не уступила дорогу парню. И никто даже не шелохнулся в правом ряду. Они так и стояли слева паровозиком вдвоём, за ними так и не рискнул никто пристроиться до окончания поездки. Дама так и стояла до конца эскалатора на своём месте, тупо смотря вперёд, с гордо поднятой головой, а я ей, этой даме-горемыке, читал спонтанную лекцию… о любви к Родине, к окружающим, к соседям, к старшим и младшим, к детям-инвалидам, ветеранам, беспомощным животным, к гостям столицы, к нашей Родине, да к самой себе в конце концов… А все вокруг, стоя на эскалаторе, просто молчали, заткнув уши наушниками…

Потому что это их не касалось!

Зельва – старинное местечко на древнем тракте, ведущем из глубины Польши в недра России, через Белосток, Слоним, Барановичи, Минск – к Смоленску и Москве. Зельва стоит на западном берегу неширокой, но очень болотистой реки Зельвянке. Именно эта река, впадающая в Неман, стала водоразделом жизни и смерти для десятков тысяч советских солдат...

Когда говоришь о Зельве, как рефрен повторяешь – никогда доселе в истории войн не было такого... Никогда доселе в истории войн не было такой массы войск, двигавшихся по одной дороге. Полки, дивизии, корпуса трех армий заполняли шоссе так, что немецкие воздушные разведчики не видели начала этого исхода даже с высоты авиаполета. «Это намного превышает шестьдесят километров», – с тревогой сообщали они в своих донесениях. Во всю ширину дороги двигались грузовики и танки, колонны пехоты и кавалерии, тягачи с орудиями и санитарные фургоны, телеги с беженцами и машины с армейским имуществом... Это был великий кровавый исход из стратегической западни «Белостокского выступа» – глубоко вклинившейся в германскую территорию новой белорусской области. Сотни тысяч людей двигались на восток из Белостока в Слоним по стокилометровому участку шоссе, пока не остановились в Зельве перед взорванными мостами...

Немецкие пикирующие бомбардировщики совершенно безнаказанно налетали волна за волной. Спасения от них не было ни в кюветах, ни в придорожных кустах, ни в перелесках. На сто километров обочины этой дороги были едва ли не сплошь устланы телами погибших, завалены остовами сожженных машин, сгоревшими танками, искалеченной техникой.

Вермахт попытался перекрыть путь этому человеческому потоку, используя Зельвянку, как естественную преграду. Из «белостокского мешка» был только один выход – через «горловину» Зельва-Слоним. И эту горловину немцы изо всех сил пытались затянуть потуже.

Никогда доселе в истории войн не было и такой кавалерийской атаки: сабельные эскадроны мчались на пулеметный батальон немецких мотоциклистов. Лавина огня в пятьдесят (50!) пулеметных стволов встретила казачью лаву. Конники рубили мотоциклистов, а всадники механических «коней» косили все живое, что попадалось в их прицелы. Пулеметы молотили со скорострельностью 600 выстрелов в минуту.

«Страшнее никто ничего не видел. – писал в дневнике немецкий офицер. – Ржанье лошадей. Нет, это не ржанье – лошади кричат, кричат от боли рвущейся на куски плоти.

Падают, давя, сбивая с ног друг друга, усаживаются на прошитые пулеметами зады, судорожно молотя воздух передними копытами. "Огонь!" Надо кончать это дело. Кончать.

Тем, кто находится у противотанковой пушки, легче – танки, по крайней мере, не вопят».

Источник: cdn-frm-eu.wargaming.net

Смысл тех атак мы постигаем до сих пор... Подвигом, равнозначным обороне Брестской крепости было то, что войска в, казалось бы, безвыходном положении – без связи и общего командования, находясь под постоянными ударами с воздуха, сумели сплотиться и провести комбинированный удар по немецкий заслонам, собрав в единый кулак пехоту, танки, кавалерию и даже два бронепоезда.

С самого момента перехода советской границы между штабом Главнокомандующего сухопутных войск и командующим группы армий «Центр» Фон Боком шел спор о глубине охвата танковых клещей. Лишь 25 июня был окончательно утвержден план действий: танковым группам как и прежде было приказано двигаться к Минску, 4-й и 9-й армиям приказано было осуществить малые клещи в районе Белосток – Волковыск. Этот план вызвал ярость Фон Бока, так как танковые группы лишались пехотного прикрытия со стороны полевых армий, тем самым ставились под угрозу их фланги...

И грянул бой. Да не один, а один за другим – три яростных прорыва. Первый бросок в сторону Слонима совершили бойцы разрозненных полков, которых объединил криком, матом, наганом комбриг Сергей Бельченко. Через сутки на второй прорыв сводный батальон повел начальник разведки 10-й армии полковник Смоляков, вместе с ним прорывались и остатки штаба армии вместе с легендарным генерал-лейтенантом Дм. Карбышевым.

И, наконец, в самый главный бой – 27 июня – повел свои войска полковник А.Г.Молев. Это была крупная общевойсковая операция, в которой кроме пехоты, поддержанной артиллерией, участвовали танки, кавалерийский полк и бронепоезд, пришедший в Зельву из Белостока. Ожесточенность этого боя вызвала шок у немецких врачей, которые осматривали трупы своих соотечественников. Они отмечали в своих актах «случаи, когда противник перегрызал солдатам горло»… Прорыв удался лишь отчасти. Немцы сумели перекрыть единственную для 10-й армии трассу, ведущую на выход из окружения.

Источник: www.zelwa.by

Ценой огромных потерь обреченные бойцы все же сумели вырваться из стянутой горловины «белостокского мешка». Разгромили 107-й немецкий пехотный полк и потрепали другие части и вышли, пусть без тяжелой техники, к своим, приняли потом участие в последующих боях. А полегший казачий полк сумел сохранить свое знамя. Спрятанное под мостом через Зельвянку, оно сохранилось до наших дней, было найдено и передано в Минский музей Великой Отечественной войны.

Те бойцы поступили так, как пелось в песне – «мы за ценой не постоим». За ценой не постояли. Победа осталась за нами. Будем благодарны тем, кто за нее постоял в сорок первом.

Источник: https://fishki.net/2861630-zelyva-ob-jetoj-tragedii-1941-god... © Fishki.net