Михаил Латоха: один раз я нарушил приказ не стрелять по немцам и отомстил за своего убитого товарища
Интервью с героем ВОВ Михаилом Степановичем Латохой – юным бойцом партизанского отряда в Белоруссии
О том, как сбежал от немцев, которые везли его на работы в Германию, как оказалось непросто попасть в партизанский отряд и многом другом 95-летний партизан Белорусского отряда Михаил Степанович Латоха в Севастополе (Крым) рассказал главному редактору федерального сетевого издания «Время МСК» Екатерине Карачевой.
-- Михаил Степанович, как Вам жилось в довоенное время?
Родился я в 1925 году. Нас у мамы с папой было трое, кроме меня было еще две сестры – Галя и Вера (они уже умерли), я средний ребенок. Жили мы в селе Нижнее Стародубского района Брянской области. Наш колхоз назывался «Чернятино». Земли в нашем колхозе было всего 200 га.
Трудно жилось в довоенное время. Особенно тяжелое финансовое положение было в 1935 и 1937 годах, но мы не унывали. Отец и мать уходили на работу в колхоз, а я в 10 лет уже должен был выполнить домашние обязанности: нарвать травы свиньям, теленку, смотреть за цыплятками, а их три выводка, в непогоду собрать всех до одного под навес. В 12 лет у меня появились дополнительные обязанности по дому, к приходу родителей с работы я должен был сварить супчик с грибами, а грибы должен собрать сам, знал все грибные места. А еще в 12-13 лет на школьных летних каникулах я работал в колхозе, за лошадьми смотрел. Считаю, что ребенок с детства должен заниматься физической работой. Эта тяжелая жизнь закалила меня, а как я выгляжу на свой возраст в 95 лет (улыбается). Меня держит движение. Я дочку прошу каждый день что-нибудь поделать, дать мне какое-нибудь задание, сходить куда-нибудь по делам, мусор – само собой выбросить. Кроме того, еще и о школах надо думать, меня часто приглашают, с учениками постоянно общаюсь.
-- Как Вы в партизанский отряд попали?
Сталин в 1941-м, обращаясь к народу, сказал: «Братья и сестры. Все народы Советского Союза, всех конфессий – объединяйтесь. Только объединение нам поможет выстоять перед коварным врагом. И Победа будет за нами. На временно занятых территориях создавайте подпольные организации, партизанские отряды. Пусть земля у фашистов горит под ногами». Что и было сделано. А уже знали, что идут оттуда и не остановятся эти гады. Россия – это ведь большое государство, имеющее всю таблицу Менделеева в своих недрах, лесные, земельные и прочие богатства. И вот эти западные заправилы нахально лезут, по-доброму они не хотят. И это уже исторически, много веков прошло, в том числе и Куликовская битва, и как Кутузов молотил Наполеона, и Отечественная война...
Наше село в Брянской области было оккупировано 16 августа 1941-го. Мне тогда было 17 лет. По приходу немцев в прежних колхозах выбирали старосту. Селяне выбрали старостой моего крестного, брата моей матери. Его дом находился в 150 метрах от леса, в котором часто базировались партизанские отряды. Староста не только подкармливал партизан картошкой, другими продуктами, мукой снабжал, но и предоставлял сведения о передвижении немецких войск, союзников немцев – венгров, румын, а также других их действиях. Кроме того, через старосту передавали все фронтовые новости, и новости с Большой Земли.
Немцы разделили всю колхозную землю, и раздали мужскому населению. У нас в семье было двое мужчин – папа и я, вот мы каждый получили по 2 га, всего 4 га на семью вышло.
Как немцы пришли, я сразу хотел уйти в партизанский отряд, но они повесили объявление: «Кто уйдет в партизанский отряд, семья того будет расстреляна». Я испугался за своих, и остался, а сам думаю – все равно уйду. А в 43-м немцы объявили о мобилизации всей молодежи, загрузили в вагоны всех моих одноклассников и повезли нас в неметчину на работы, как они сказали.
Первая попытка побега была у меня в Клинцах (Брянская область). Немцы утром открывали двери вагона для проветривания, но я уйти не смог, немец меня опять в вагон загнал. А через вагон в тамбуре сидел немецкий автоматчик, так ему после моей попытки побега сказали: «Кто будет прыгать на ходу – стреляй». Едем ночью, разговор такой у нас с пацанами идет. Один говорит: «Давай ножом прорежем дырку в вагоне и будем опускаться». А один из наших товарищей говорит: «Я кричать буду». Третий говорит: «Давайте его задавим, чтобы не гавкал». Я пацанам говорю, ну зачем нам эти жертвы, давайте уходить по одному, тихо, и показал первым пример уже под городом Могилев. Поезд шел по насыпи с малой скоростью. В полшестого утра немцы открыли дверь для проветривания, это август месяц был. Я предварительно взял документы, полотенце, мыло и обувь, мысленно перекрестился (у меня мама верующая была). Прыгнул – слышу стрельба, я изрядно поцарапался, но живой, очухался, скатился в кусты, отсиделся немного. Поезд ушел. А ведь это август 43-го был, я уже знал, что Красная Армия наступает, уже Курская битва была. Я подумал, если пойду в Красную Армию, попаду под снаряд или шальную пулю, это ведь прифронтовая зона. И решил в партизанский отряд в Белоруссии пробираться.
-- Легко ли было в партизанский отряд попасть?
До партизанского отряда дорога длинная оказалась, не так-то просто в него оказалось попасть (смеется). После того, как от немцев сбежал, вышел я на шоссе. Иду по нему, а все люди сбоку идут. Одна женщина мне и говорит: «Детка, ты не иди по шоссе. Партизаны минируют шоссе. Ты видишь, там только немцы ездят по шоссе».
В Белоруссии – леса и болота. Прихожу я в то же утро, когда с поезда спрыгнул, в самую первую деревню, есть-то мне хотелось. В деревеньке вижу селянку, говорю ей: «Теть, что-нибудь покушать можно?» А в это время немец идет: «Матка, млеко, яйка». Она меня за дверь прикрыла, всю еду немцу отдала. И говорит: «Деточка, уходи. Увидят тебя здесь, убьют. Если б еще дивчина – ничего, а хлопца видят и сразу к стенке». Она ничего не дала мне, я ушел, а есть охота.
Иду дальше по дороге – в следующей деревне сменял мыло у женщины на еду. Рядом лес, я в лес пошел. Подхожу к следующей деревне, женщина одна, уже темно тогда было, мне говорит: «Деточка, иди сюда», дала покушать кислого молока и картошки. Спать лег. Рано будит и говорит: «Увидят тебя, всех убьют, уходи». Дала она мне с собой немного еды, и я ушел. Иду по дороге. Подхожу к реке Березине. На той стороне мужчины стогуют сено. Спрашиваю у них – где немцы, а где партизаны. Они сразу: «Там партизаны. Туда не иди». Я понял, что надо этих мужчин опасаться, сделал вид, что иду в деревню, где немцы и полицаи, а сам под сарай лег, часа в два ночи слышу – стрельба между партизанами и немцами. Я пошел в лес по болоту, по мне стрельба. Еще в детстве читал, что под водой можно через соломинку дышать. Я влез полностью в болотную жижу, соломинку сорвал и дышал через нее, потом чуть-чуть ухо одно приоткрыл, стрельбы нет, поднялся, осушился, очистился, иду в лес. Что ж делать. Август месяц, рожь поспела, натер колосочков, поел зерна. Женщины в сарае молотили рожь, спросил у них, где партизаны, они показали на деревню – там партизаны, а немцы в другой стороне.
Прихожу в деревню с партизанами, едут мне на встречу на лошадях два седока в немецкой форме. У меня душа в пятки. А это партизаны оказались переодетые. Они меня отвели в штаб, там все в немецкой форме. Раздели меня до гола, и каждый рубчик одежды прощупали. Думаю – что такое. Выходит комиссар в чисто советской армейской форме: «Сынок, в военное время немцы засылают в партизанские отряды лазутчиков для диверсионных работ. Всякие бывают люди. Так что ты, брат, не обижайся. Принять мы тебя в отряд не можем, потому что ты без оружия пришел». В общем, не приняли меня в отряд, пошел я не солоно хлебавши. Так обидно было.
Партизанских деревень рядом много было, немцы к ним не совались, боялись. Чтоб напасть, готовили большую войсковую операцию. А партизаны вылазки ночами делали. Пришел к другой деревне – там такой злой был дядька начальник штаба партизанского. Обматюгал меня, я чуть не заплакал. Перешел я речку Друть, и пришел в деревню Коркать, уже вечер, есть хотелось. Попросил у хозяйки – дала картошки и кислого молока. Рассказала, что она жена помощника командира полка по хозяйственной части. Хозяйка рассказала командиру отряда про меня, а он решил мне проверку устроить и говорит: «Раз ты знаешь повадки лошадей, на тебе дикую лошадь, отведи ее в стадо на ночь». Лошадь стоит и стрижет усами (нервничает, то есть), я тростинку выломал, вскакиваю на нее, лошадь делает свечу, но сбросить меня у нее не получилось, голову вниз, чтобы меня сбросить через себя, потом как рванула со двора. Меня спасло, что улица длинная и ровная. Я боялся одного, дикие лошади могут упасть на спину, и своим крупом задавить седока. К счастью, этого не произошло. Я отвел ее в стадо, спутал, шел оттуда весь белый. Хозяйка ругала этого командира, он меня увидел, взял за руку: «Первое испытание прошел. Оружие достанешь в бою». Вот так я и был зачислен в партизанский отряд в отделение противотанкового ружья (ПТР), командир отделения Андрей Леонтьевич Самкевич (погиб в Польше, подорвался на мине).
-- Добыли оружие?
А как же (смеется), в первом же бою и добыл. Боевые действия партизан были только в ночное время. Потому что ночью немцы спали, они не бросались по ночам против партизан, это было в исключительных случаях, да и видимость ночью хуже. Мы под городом Могилевом подходим, обложили немецкий гарнизон со всех сторон, оставили лазейку через мост, под мостом – пулеметный и минометный расчет оставили. Командир разведки очень хорошо говорил на немецком. Когда мы немцев окружили, они выскочили в кальсонах и в окопы, этот командир разведки им говорит: «Сдавайтесь. Мы гарантируем вам жизнь». На его слова сразу автоматная очередь рванула. Тогда командир нашей оперативной группы – отдал приказ: «Огонь!». Мы сразу ответили огнем, склад подожгли.
Моя задача была оружие добыть. Здание горит, падает, я вытащил ящик и притащил его на командный пункт. Ткаченко Геннадий Максимович мне говорит: «Что ты притащил?», открывает, а там целый ящик пистолетов. Обнимает меня. Это ж самое дорогое. Я взял два пистолета, но один отобрали, а потом и второй – солдату не положено личное оружие, только у офицеров оно могло быть. А мне выдали СВТ Токарева (самозарядная винтовка системы Токарева – Ред.). На винтовку одевался наконечник вроде глушителя, чтобы снимать часового, я подполз, я невысокого роста и чик его, он буль, и сразу на вышку наши забрались, немецкий гарнизон атаковали. И я был награжден медалью «За боевые заслуги».
Однажды из противотанкового ружья в октябре 43-го мы сбили немецкий самолет. Пилот посадил самолет, выходит немец, руки поднял, за ним выходит власовец и начал отстреливаться. А у нас было задание – при возможности не убивать, а ранить. Мы его косонули по ногам: «Ты же обречен, что стрелял». А он нам отвечает: «Вы же все равно расстреляете». А у нас команда была не расстреливать, а отправлять в особый отдел и партизанское управление.
Немцы за помощь партизанам мстили населению, которое содержало и кормило их. Целыми деревнями сжигали. Мозг помнит все, что было в то время, стресс такой был.
Я служил в 113-й партизанской бригаде под командованием Белоусова Константина Михайловича. В этой бригаде еще было два отряда – Павлова Григория Кузьмича по прозвищу «Борода» и чеченца Османа Мусаевича Касаева (Герой Советского Союза – Ред.), в его отряде были кадровые офицеры, знали военное дело хорошо. Отряд Касаева наводил на немцев ужас. Когда в феврале 44-го немцы блокировали партизанские отряды, из самолета смертельно ранили этого чеченца, когда его похоронили, немцы знали, что он убит, и охотились за его останками – так боялись его. Нам пришлось его даже перезахоранивать, чтобы немцы не нашли могилу и не осквернили ее.
А еще в нашей бригаде был интернациональный взвод. Антифашисты – немцы, с оружием в руках переходили на сторону партизан. Был у нас и француз. Он вместе с одной женщиной ходил в разведку. У женщины этой муж-военный погиб в первые дни войны, и она пришла к нам в отряд с двумя своими сыновьями – 8 и 13 лет. А как она погибла эта женщина-разведчица…
Она возвращалась с задания, все должны пройти секретный пост, назвать пароль. На тот момент у нас был пароль «Ростов-9». Когда они возвращались, то сказали этот пароль, но их из секретной точки – двое автоматчиков расстреляли. Предателей сразу обезоружили. Уже на второй день состоялся трибунал и их расстреляли по законам военного времени. Они оказались заброшенными диверсантами для уничтожения командира отряда разведчиков. Этих диверсантов лично расстрелял 13-летний сын погибшей разведчицы. Это такие моменты страшные, которые врезаются в память и забыть уже невозможно. Детей позже забрали на Большую Землю самолетом, который нам взрывчатку, питание для радиостанции, письма и медикаменты доставлял.
Еще помню момент. Когда мы соединились с частями Красной армии один наш партизан (уже не помню его имени-фамилии) врывается в блиндаж с немецкими офицерами, в руках у него две противотанковые гранаты с выдернутой чекой: «Хенде хох!». Немецкое офицерье трухануло, ничего не успели предпринять, и он пленил 40 офицеров высшего командного состава. За что и получил Героя Советского Союза. Меня часто спрашивают: «А, вот когда в бою идешь против фашистов – страшно?». Я говорю – какой-то миг – да, но потом такая злость наступает, все до ужаса сжимается – если не ты его убьешь, то он тебя. Я его – немца – не просил сюда, на мою Россию-Родину, приходить…
-- Где Победу встретили?
Победу я встретил уже не на фронте. Когда нас перебрасывали с одного фронта на другой в августе 1944 года, ну ребята молодые, кашу нам давали не особенно много, чай, не хватало еды. На одной остановке, полустанок небольшой ребята решили у полячек молока попросить. Так вот – шесть человек эти поляки насмерть отравили молоком. Потом были снова бои за освобождение Польши. Я тогда ранение получил. Но сначала я нарушил приказ – «не стрелять»…
Мы должны были тихо-тихо окружить немецкую часть, которая засела в одном польском поселке. Моего друга Андрея Самкевича убило, ему миной голову оторвало. Я, когда это увидел, у меня от злости внутри все горело. Я развернул пулемет и ору: «Ах вы, б…», как врезал по кустам, фрицы затихли. Ко мне командир подбегает и орет: «Что ты делаешь? Команды не было стрелять!» Но когда он увидел тело Андрея, и меня раненого – не ругался больше. Несут меня ребята на носилках, а когда ранен – обезвоживание организма происходит, пить хочется сильно. Подходим к полячкам, они возле колодца стояли, просим воды попить – полячки не дали воды. Они нас ненавидели. Это пшеки – они есть и будут, и это продолжается по сей день.
Отправили меня в госпиталь в Дзержинск под Горьким (Нижний Новгород), я там три месяца отлежал и комиссовали, инвалид 3й группы, написали – «не годен к строевой службе». Нога до сих пор не сгибается.
После госпиталя я не поехал в свою родную деревню на Брянщину, потому что там никого не осталось. Сестры на Донбасс перебрались, я туда к ним и приехал. Сначала закончил вечернюю школу, потом заочно институт, затем на шахте работал. В 1956 году получил партийный билет, который со мной все время находится (показывает рукой на карман рубашки возле сердца), я не меняю своих взглядов, так и в жизни у меня.
-- А как Вы в Севастополе оказались?
В Донбассе прожил почти всю свою жизнь, работал. Построил дом, провел газ, воду, электричество. Огород на 6 сотках земли вырастил – яблони, клубнику, малину, смородину, абрикосы и даже персиковое дерево посадил. Но когда в 2014-м разорвался снаряд возле моего дома, всего в 50 метров, сын говорит: «Пап, что мы ждем, чтобы у наших ног снаряд разорвался?». За два часа мы собрались, сели в машину сына и уехали в Севастополь. Тут у меня дочка живет, она здесь с 1988 года. Приехали мы с сыном, а у дочки комнатка была, у меня были деньги, выкупили еще одну комнату рядом – это бывший детский садик 13-го завода. Я дом в Горловке за бесценок отдал за 3 тыс. долл. всего, когда такие дома минимум 20 тыс. стоили, половину я сыну и вторую дочери отдал. Мне, как ветерану Великой Отечественной войны, наша Россия дала квартиру, сейчас в ней сын живет.
-- Что изменилось в Севастополе после проведения референдума в 2014 году?
Изменилось, конечно, много. Ведь Крым – это Черноморский флот, власть над морем и прочее. Крым же теперь не досягаем, защитили его.
Я как-то так здесь вписался – все меня приглашают к себе, я рассказываю о войне. Я очень активный. Мне нравится, что у меня паспорт Российской Федерации.
Мы должны были ехать в Москву на Парад Победы 9 мая (2020 года – Ред.), но из-за ситуации с коронавирусом все отменилось, надеюсь, в 2021-м побывать на параде Победы на Красной площади.
http://mskvremya.ru/article/2020/0496-vov-interview-veteran-...
Как США нацистов спасали. Операция "Paperclip"
Upd. К посту есть вопросы #comment_269765407
ЦРУ было создано в 1947 году и быстро стало заниматься деятельностью, которая включала операции по контролю над националистическими и коммунистическими группами. В своей деятельности ЦРУ не раз прибегала к помощи бывших нацистов и фашистов, которые, среди прочего, были способны оказывать помощь в борьбе против коммунистов.
Одним из наиболее известных случаев является "Операция Паперклип" - это кодовое название для операции ЦРУ по перевозке нацистов и фашистов из Европы в США. Эта операция была проведена совместно с британской разведкой MI6 и американским военным разведывательным ведомством Joint Intelligence Objectives Agency (JIOA) в 1945-1947 годах.
Среди тех, кто получил убежище в США благодаря операции Паперклип, было и некоторое количество нацистов и фашистов. Например, Отто Амброс, бывший нацистский генерал и командующий войсками на Северном Кавказе, получил убежище, в то время как его прошлое нацистского генерала было скрыто от американской публики.
Другим примером является Рейнхард Гелен, бывший глава нацистской разведки, который после войны работал на американские спецслужбаы, включая ЦРУ. Он был одним из главных организаторов "Операции Чародей", которая заключалась в использовании нацистских технологий и кадров в борьбе против Советского Союза.
Операция «Паперклип» была создана в 1945 году с целью изучения возможности использования нацистских научных и технологических достижений в национальной безопасности США. Однако, секретная операция была расширена в 1946 году, чтобы включить в себя вмешательство в дела других стран, включая Германию, Австрию и Югославию.
Один из самых известных нацистов, которых спасала ЦРУ, был руководитель гестапо Генрих Мюллер. После окончания войны, Мюллер был объявлен в розыск союзными силами, но он был спасен ЦРУ и получил новую личность. Он жил в Южной Америке до своей смерти в 1979 году.
Также среди нацистов, которых спасала ЦРУ, были Адольф Эйхман, Отто Скорцени, Клаус Барби и другие. Большинство из них получили новые личности и жили за пределами Европы.
Адольф Эйхман был одним из главных организаторов Холокоста и ответственным за транспортировку еврейских жителей в концентрационные лагеря. После окончания Второй мировой войны он скрылся, но был выслежен израильской разведкой. В 1960 году он был похищен в Аргентине и доставлен в Израиль, где его судили и приговорили к смертной казни. Эйхман был казнен в 1962 году.
Отто Скорцени был высокопоставленным офицером гитлеровской Германии, он известен своими операциями по поиску и освобождению итальянского диктатора Бенито Муссолини. В 1945 году он был признан виновным в военных преступлениях и объявлен в розыск. Однако, после Второй мировой войны Скорцени скрылся и продолжал свою деятельность в разных странах мира. В 1953 году он был спасен и укрывался в Италии, а затем в Испании, где и умер в 1975 году.
Клаус Барби был высокопоставленным офицером SS и главой гестапо в Лионе во время Второй мировой войны. Он известен своими жестокими действиями во Франции, в том числе массовыми арестами и депортациями. После войны он скрылся и продолжал работать в разных странах под разными именами. Он был выследжен в 1971 году и передан во Францию, где его судили и он был приговорен к пожизненному заключению. Барби умер в тюрьме в 1991 году.
Другие нацистские преступники, которых спасала и укрывала ЦРУ, включают в себя Рейнхарда Галтенбранда, который был ответственным за организацию массовых убийств в Польше и Литве, и который был спасен и перевезен в США в 1945 году.
Искал в поисковике совершенно иное, но нашел это это стихотворение, очень точно вписывающееся в настроени сегодняшнего дня, не только мое...
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком, Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом В нем исхоженные полы;
Если мил тебе бедный сад С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал, Чтоб он сел за дедовский стол И деревья в саду сломал... Если мать тебе дорога
— Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил, Чтоб фашист, к ней постоем став, По щекам морщинистым бил, Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его белье
И стелили ему постель...
Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах, Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал И у матери на глазах
На лицо ему наступал...
Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,— Чтоб фашисты ее живьем Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем, Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви... Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что родиной мы зовем,— Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,— Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят. Раз фашиста убил твой брат,— Это он, а не ты солдат.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,
— Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей!
1942
Интервью с немецкими ветеранами
Это все что нужно знать о немецких ветеранах и их "невиновности".
Последняя кинохроника Одерского фронта: немецкие мальчишки держат Берлин
Апрель 1945 года, 60 км до Берлина, перед атакой советских войск. Естественно, наши превосходящими силами их там грохнули и не заметили. Погиб даже оператор - Герарт Гармс, тоже пацан их возраста, - снявший эти кадры. Но перед этим он успел запечатлеть тела убитых советских солдат (в конце ролика). Снято на 16мм плёнку Агфаколор.
Вставай страна огромная
Продолжение публикации Писем с войны. Сталинград...
Роман в рассказах Письма о Войне...
Рассказ третий. Константин.
Часть первая.
Сталинград
Печать 8-го кавалерийского корпуса
52-го кавалерийского полка.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Здравствуйте! Примите фронтовой и кавалерийский привет!
Любимая моя жена Татьяна Степановна, и дочурки мои Людмила и Галина!
Вот теперь у нас есть время писать своим родным и любимым весточки!
Враг окружен и уничтожен под славным городом нашим Сталинградом! Почувствовали и мы, наконец-то, вкус победы, её запах, её песни, её дыхание! И мороз уже не мороз, а морозец, морозушко, морозко, родной долгожданный помощничек наш!
Кавалерийская дивизия наша отработала на все сто, впрочем, и как вся наша Советская Армия! Город Сталина мы не сдали!
Кони наши были палочкой-выручалочкой. И мой Ворон тоже. Все ночи, день за днём, месяц за месяцем, мы на них вплавь переправляли военные грузы через Волгу, а днем отсыпались. И так почти три месяца. Вспомнили татаро-монгольские хитрости: пошили из кожи что-то типа пузыря герметичного, завязанного, как мешок с воздухом, привязывали его к конскому хвосту, наполняли его боевыми и съестными припасами и отправляли своих боевых друзей-коней вплавь на тот берег, а потом обратно… ох и широка наша главная река, ох и глубока! Не все и не всегда кони возвращались обратно..
Когда окруженный немец-фашист решил сдаться от нашего русского, такого родного и такого ненавистного немчуре холода и, как следствие нашего окружения, – голода, то не только мы, простые солдаты, а даже командование наше представить не могло, какую силищу мы одолели и в плен взяли!
Я сам отвозил донесение в штаб Армии, и когда его прочли отцы-командиры вслух, не скрываясь от меня, я понял, что настолько радостную им весть принес, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Так вот, в донесении было сказано, что сводное количество войск, которое сдалось в плен превышает наши возможности по прокорму такой фашистской оравы!
Ведь нами предполагалось около 80 000 фашистов, а их оказалось больше 300 000 человек! Околевших и одуревших от нашего мороза и голода. Готовые не то, что Гитлера, – маму родную продать за глоток горячего чая!
Воистину наши предки заметили мудрость, ну и передали нам в пользование правильную поговорку: «Что русскому хорошо, то немцу смерть!». И я своими глазами увидел ее в действии. Немчура просится в тепло, пусть даже в плену, потому сдается. Нет в них стержня, потому как оккупанты, не на своей земле воюют – воюют только ради грабежа, захватить и привести домой в Германию и детей наших, как рабов, и чернозем наш, бо своего у них кот наплакал, и добро наше, то, что наши предки нам оставили.
Как и раньше, это католическое племя ходило в крестные походы только с целью поживиться в богатых мусульманских странах, а лозунги оглашая красивые: «Освободить Гроб Господень», а по сути карманы свои католические набить добром. И верят же им добрые люди!
Мы не верим. Мы теперь видим, как сдаются эти хваленые, вернее перехваленные воины, потомки крестоносцев, при первом морозце…
Смерть им!
Нечего нашу землю топтать. Теперь вместо добра, наших детей и чернозема полетят к ним в дом похоронки…
Жаль их, дурачков, но они сами напросились… . И думаю, что задарма мы их кормить не будем, – пущай разрушенное восстанавливают, нелюди… Любимые дочурки мои, Людмилка и Галюшка, получил Ваши, Вами расшитые платочки, и очень восхищен Вашим рукоделием!
Какие Вы у меня все-таки умницы!
Буду носить Ваш платочек с моими инициалами Б.К. у самого сердца до конца жизни!
И мама наша Вами очень довольна.
Будьте всегда такими послушными и трудолюбивыми девочками и крепко любите своего папочку и мамочку!
Роднушка Танечка, что-то ты мне не написала, понравились ли тебе мои рисунки, они нарисованы в редкие часы отдыха, я пытался передать красоту и мощь реки-Волги, приглянулась мне она… Девочка моя милая, меня мама твоя приглашает приехать чуть погостить к Вам в отпуск. Этого сейчас сделать никак нельзя! Вот скоро покончим с гитлеровцами, и Ваш папа вернется с победой домой!
Детишки мои, хорошо и во всем слушайтесь мамочку. И больше не болейте!
Кто у Вас подруги-подружки сейчас и ходят ли они к нам в гости?
Есть ли у нас дома саночки? Ведь сейчас зима, можно с горки покататься.
Тепло ли ножкам вашим?
Целую тебя, Галинка, тебя, Людмилка, и тебя, моя Танюшка, крепко-крепко!
Ваш папка Костя!
г. Сталинград.
3 февраля 1943 года.
------------------------------------------
Здравствуй дорогой наш Костя!
Пишут тебе твои девочки, Татьяна, Людмила да Галечка!
Мы все соскучились и ждем тебя с Победой! Вчера была годовщина нашего с тобой знакомства. Всплакнула немного. Посидели с сестрами да невестками у нас вечерком, вспоминали жизнь довоенную, и смех и грех…
Помню, как восемь лет назад, привел ты ко мне за шкирку всех моих ухажеров…. ох и переполоху было! А девушка я была (да и есть) видная, ухажеров было много, и ты не придумал ничего лучше, чем понабивать им фонари под глазами, понакручивать уши и пинками привести ко мне… Перед глазами до сих пор стоит у меня картина, – ты стоишь, такой весь гордый, правда слегка потрепанный: рукав надорван, весь в пыли, – а рядом с тобой три моих ухажера: лица разбиты, у двоих фингалы* под глазами, у третьего ухо величиной с беляш… и все они хором уговаривают меня пойти с тобой на свидание!!!
Сказать, что я была впечатлена, это ничего не сказать! Вот так замуж я и вышла…
Передали девчата наши Вашему кавалерийскому эскадрону кисеты с табаком, получили ли Вы их? Напиши! У нас все по-прежнему, работаем без отдыха на Победу! Надюшка, племяшка твоя, такая умница-разумница выросла, хоть ей и идет шестой годик – талантлива не по годам. Память нам оставляет – наши же письма вам, – переписывает и в дневник семейный клеит. Письмо от нас – вам, письмо от вас – нам. Так мы теперь всей улицей ей помогаем украсить эту историю! Кто клей принесёт, кто гербарий, кто из детей рисунок нарисует… в общем не нарадуемся!
Слышали от Левитана про радость великую, которая случилась на Сталинградском фронте. Слышали мы и про пленных… триста тысяч, что же теперь с ними делать будем, нам самим кушать нечего, все на фронт отдаем, теперь еще этих упырей пленных кормить за счёт наших деток?
От брата твоего Михаила письма мама получает. Воюет он хорошо. Правда, ранения часто получает. Все больше осколочные. Видимо, все артиллеристы так страдают.
От Ильи по-прежнему ни слуха, ни духа. В плен, наверное, попал…
Василий меньше всех пишет. Как был молчуном, так молчуном и на Войне остался.
Поклон тебе от всей нашей родни.
Пиши чаще! Ждем, целуем и любим!
Твои Таня, Галина и Людмилка. Мама и папа. Данил.
Киргизская ССР, районный центр Сталинское.
10 марта 1943 года.
-------------------
Печать 8-го кавалерийского корпуса
52-го кавалерийского полка.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Здравствуйте незнакомая мне, но очень уважаемая мной, как супруга боевого товарища моего, Варвара Парфеньтьевна!
Я друг и боевой товарищ Вашего любимого и дорогого супруга Ивана Макаровича, с которым я в октябре 1941 г. пришел в это кавалерийское соединение и прошел весь боевой путь от Припяти до Волги.
До сентября того года (1942 г.прим.автора) мы были в разных частях одной дивизии, но с сентября его перевели к нам в кав.полк и мы снова стали с ним вместе служить в кавалерии. Он был не только верный друг, который самоотверженно служил нашей Родине, но и как лев боролся и сражался за свободу и независимость страны, совсем не щадя свои силы и свое здоровье…
…я знаю, что мое письмо… принесет… ужасную весть, но поделать ничего уже нельзя – случившееся не вернешь…к сожалению..
Война, проклятая война, которую навязал нам наш заклятый враг, враг, которого мы истребляем, изничтожаем, за причиненное нашему народу горести, убийства и несчастья.
Я, и весь наш полк, Вам очень сочувствует и вместе с Вами переживает несчастье, постигшее и Вас, Вы потеряли любимого мужа и отца детей и нас, мы потеряли друга и боевого товарища. 28 января 1943 года в 7 часов 12 мин. вечера случилось несчастье.
Произошло это так.
Вечером 28 января мы поползли с ним без коней на передний край проверять посты.
Окопы расположены в 200 метрах от берега Волги, к ним ведут специальные ходы.
Рассматривая в бинокль передний край противника, мы обнаружили передвижение фашистов к позициям, которые по нашему предположению были приспособлены для корректировки артиллерийского огня. Мы поспешили в штаб дивизии с этой информацией, но не успели пробежать и 20 шагов, как начался минометный обстрел наших позиций.
Вдруг пошел снегопад довольно сильный и мы решили, что сможем бегом добраться до укрытия - блиндажа. Мы начали перемещаться быстрыми перебежками, чем вероятно привлекли внимание немецкого корректировщика. Потому что мины начали ложиться чуть дальше, чем мы предполагали залечь с Иваном Макаровичем.
Следующая мина разорвалась в трех метрах от нас. От взрывной волны нас подбросило, и мы упали плашмя на землю, не успев сползти в траншею. И услышали шелест подлетающей к нам мины. Иван вдруг резко вскочил и прикрыл меня собой, сомкнув свои железные руки шахтера вокруг моей груди. Я попытался вырваться, но он прошептал свое фирменное: «Не балуй! Не гоже двоим нам погибать! Лучше кто один из нас! Отомсти им за мою погибель!» Потом был сильный взрыв, и я потерял сознание. Когда пришел в себя, то понял, что меня и Ваньку несут в медсанбат.
Я видел, как рука Ивана Макаровича безжизненно болталась в след идущим санитарам.
Я тоже был весь в крови. Как оказалось, в крови Ивана. У меня не нашли ни царапины. А из Ивана хирурги достали 23 осколка. Он скончался не приходя в сознание. Врачи ничего не смогли сделать - слишком много он потерял крови, были задеты артерии на ногах и шее.
Ваш Ваня спас мне жизнь…
Похоронили мы Ивана Макаровича со всеми воинскими почестями.
Был салют. Политрук говорил речь, которую я слушал, как во сне. Я все время шептал себе, что я теперь обязан бить врага за двоих. За великого своего боевого товарища, за смелого и решительного кавалериста, и лучшего шахтера Макеевки…
Перед тем, как предать его тело земле, мы его сфотографировали, правда день был пасмурный, по-прежнему шел снег и видимость была плохая, но как только мне фотограф отдаст карточки, я их Вам вышлю.
Похоронили его на кладбище близ холма, местные его зовут «Мамаевым Курганом».
Все личные вещи Ивана Макаровича я передал по описи в штаб нашего кав.полка.
Ваши фотографии и письма отправил его сыну Игнату по адресу: Полевая почта 82711 ж.
На могиле Ивана мы, те, кто прошел с ним от Смоленщины до Сталинграда, поклялись мстить за нашего друга и боевого товарища и Вашего спутника жизни, до последней капли крови!
Желаю Вам бодрости, здоровья и крепости духа…
С самым искренним приветом, с большим сочувствием вашему глубокому горю – весь наш кавалерийский полк!
P.S. Сам я родом из Киргизии. Жена, дети и мама с папой живут в Беловодском.
На улице Октябрьская, дом 40.
Приезжайте в гости. Будем рады Вас видеть!
Константин Григорьевич Боровой
Февраль 1943 года
------------------------
Историческая справка.
Сталингра́дская би́тва – важнейшее сражение во Второй Мировой Войне, Великой Отечественной Войне, где сошлись отступающая уже до Волги Красная Армия и фашистский Вермахт, который поддерживали страны так называемой «Оси». Бои Сталинградской битвы проходили на Воронежской, Ростовской, Волгоградской, Калмыкской земле.
Официальная дата начала боев за Сталинград –это 17 июля 1942 года, окончание – 2 февраля 1943 года.
В середине ноября 1942 года наступление фашистов захлебнулось, вернее, уперлось в характер русского воина. А цель их была Сталинград, это бы заблокировало перемещение грузов с Кавказа и на Кавказ из Центральной России и обескровило бы наши войска, обороняющие Северный Кавказ.
Фашист рвался к нефти. К Каспийскому морю. Почему? Потому что немцы производили синтетический бензин из каменного угля. Это сложный процесс, при котором из 4 тонн угля получалась 1 тонна синтетического бензина.
Плюс все заводы находились в Германии и несколько в Европе. Плюс доставка через полмира. Плюс партизаны, пускающие под откос поезда. Плюс наша, уже ожившая после потерь начала Войны, авиация, которая нещадно уничтожала немецкие эшелоны. Вот теперь представьте себе, какова была цена, которую Гитлер готов был заплатить (ценой жизни своих же немцев) за захват наших нефтяных месторождений и за то, что будет иметь первоклассный не синтетический бензин и дизель прямо возле линии фронта…
Итак, подробнее:
Июль-ноябрь 1942 г., – немецкое нападение увязло в нашей, стоящей на смерть, обороне.
Ноябрь 1942 г.– январь 1943 г., – операция по окружению группировки немецких войск (операция «УРАН») удалась! Далее – отбили немецкий удар «ВИНТЕР ГЕ ВИТТЕР», его цель: прорыв кольца окружения фашистской группировки из Сталинграда.
Далее, – сжали кольцо окружения с центром, коим являлся разрушенный до основания Сталинград с одной стороны и река Волга, с другой стороны. Фашисты продержались недолго. После того, как им объявили, что в случае сопротивления они будут уничтожены все до одного, то капитуляцию запросили чуть ли не на следующий день.
Всего за полгода боев под Сталинградом было пленено 300 тысяч солдат и офицеров!
В том числе были и 24 немецких генерала, и получивший на днях звание «ФЕЛЬДМАРШАЛА», – командующий этой армией, Паулюс.
Это была вторая победа наших войск с начала Великой Отечественной Войны.
Первая была под Москвой, - в декабре 1941 года. Историки считают, что под Сталинградом был надломлен «хребет немецкой военной машины».
Потеря убитыми и пленными, а это ни много и ни мало – 1 миллион 500 тысяч человек (потери союзников фашистов: итальянцев, румын, венгров, хорватов составили 200 тысяч человек).
Наши войска потеряли при обороне 324 тысячи бойцов, при наступлении 155 тысяч бойцов. Погибшие жители Сталинграда – около 50 тысяч человек, как правило, это были женщины, старики и дети…
Высшую правительственную награду «Герой Советского Союза» получили за Сталинград 129 солдат и офицеров Красной Армии.
В Истории Человечества Сталинградская битва, числится, как самая кровавая…
Впечатлила она многие страны и народы, например, в Париже, в метро, именем Сталинграда названа одна из станций…
Из множества любопытных случаев приведу один: Правнук Бисмарка, того самого Бисмарка, который завещал немцам «никогда не трогать Россию и русских», граф фон Эйнзидель не послушался деда и вместе со всей Германией прибыл под Сталинград. Граф Генрих фон Эйнзидель, лётчик-истребитель был сбит и провел в плену шесть лет. В 1949 году он уехал в Германию и до конца жизни (а умер он в 2007 году) рассказывал всем старым и новым друзьям историю о том, как он попросил показать тех воинов, которые его сбили. В итоге его просьбу удовлетворили и познакомили его со взводом девятнадцатилетних девушек-зенитчиц.
Итоги. Фашист более уже не способен захватить Кавказ и Поволжье. Бакинская нефть оказалась недостижимой. Турция передумала вторгаться в СССР, хотя в их планах, наших ближних соседей через Черное море, был захват Крыма и Кубани и увеличения их границ уже в апреле 1943 года (Обещание Гитлера). Да и опыт захватить чужое под шумок у турок есть, например, захват греческого Константинополя и его территории несколько веков назад, ну и последующее его переименование в Стамбул… Япония резко перехотела идти в «Сибирский Поход», по итогу которого территория от Тихого Океана до Алтая была бы присоединена к Японии, в случае победы над нашими войсками, естественно, о чем уведомила весь мир, чуть ли не на следующий день.
Тройка-лейка руководителей государств «Оси» и их приспешников, Михай Первый (Румыния), Миклош Каллаи (Венгрия) и Пьетро Бадолио (Италия) начали вести сепаратные переговоры за спиной Гитлера с США и Англией.
Они больше не хотели воевать с русскими… Совсем не хотели.. Но плоды, как всегда, пожинали Янки…
Ведь они запросили у этих горе-вояк немыслимые вещи, и те им их дали, но о них позже…
…Ну а о кавалеристах в Великую Отечественную, можно сказать следующее, – их фашисты боялись. Даже не просто боялись, а начинали убегать с передовой, просто увидев несущийся во весь опор многотысячный, визжащий, дико свистящий и улюлюкающий, с шашками наголо, сверкающими своими убийственно красивыми клинками, кавалерийский полк, больше смахивающий на сухопутное цунами…
Приведу выдержку из двух писем, первое нашли у фрица, зарубленного под Сталинградом, второе, письмо-дневник забрали у пленного фашиста:
«Дорогая мама, мне каждую ночь сниться один и тот же сон: я пытаюсь убежать от русского на коне, бегу изо всех сил, но конь русский – величиной со слона, а его всадник ростом – метров десять, и в руках у него сабля! Я убегаю, но он меня догоняет и начинает у меня отрубывать по очереди руки, потом ноги, и я замечаю, что рук у него не две, а тысяча, и в каждой по сабле… Мама, я хочу домой, я не хочу больше воевать.
Мне страшно. И не только мне. Вся моя рота боится русских кавалеристов. Они не берут в плен. Они с такой злостью рубят своей саблей, что перерубывают солдата, вместе с винтовкой, на две части! Я сам это видел! Унтерштурмфюрер Мюллер защищался винтовкой от атаки кавалериста, но русский, – одним, мама, одним ударом! Разрубил и Мюллера, и его винтовку пополам! Мама, я хочу домой! Но ту кровь их стариков, их жен и их русских детей, которую мы пролили ранее, они нам не простят!
Если вдруг домой придет извещение, что меня убили, то немедленно, слышишь, мама, немедленно уезжай из Германии! Куда угодно, куда глаза глядят! Например, к своим дальним родственникам в Швецию, ведь ты немного на них похожа..
Потому что туда, к нам в Германию, рано или поздно придут русские на своих конях и убьют всех Вас, мама... и они правильно сделают, мама…»
Записи из дневника немецкого солдата, который с 1942 года по 1943 год воевал под Сталинградом, после оказался в плену, а в 1953 году, живым, вернулся домой:
«…5 октября 1942 года.
Наш батальон, наконец-то, вышел к Волге. Да, фюрер обещал, что мы закончим войну осенью 1941 года, но он немного ошибся. Завтра, именно завтра, 6 октября 1942 года мы будем на том берегу реки, и война будет закончена, попомните мое слово!
Этот дневник войдет в историю Новой Германии! Его будут читать нашим школьникам и нашим студентам учителя нашей истории! Хотя, если быть точным, то до Волги еще метров 600».
«6 октября 1942 года.
Чертовы русские оказывают очень сильное огневое сопротивление. Мы не можем преодолеть эти 600 метров. Вообще. Стоим возле забора какой-то школы».
«7 октября 1942 года.
Чертова школа. К ней просто невозможно подойти. Потери нашего батальона уже превысили тридцать процентов».
«13 октября 1942 года.
Всем, кто остался жив из нашего батальона, интересно, откуда берутся эти русские?
Школы давно уже нет, но каждый раз, когда мы к ней приближаемся, откуда-то из-под развалин раздается кинжальный огонь и убивает очередного самонадеянного немца».
«19 октября 1942 года.
Мой бог, аллилуйя, мы преодолели развалины школы. От нашего батальона осталось около 100 человек.
Две недели назад нас было 328.. 328 солдат и офицеров Великой Германии».
«…Оказалось, что чертову школу обороняли 15 русских, и мы нашли 15 трупов, среди них не было ни одного офицера, Господи, кто ими командовал?» «Представляете? 15 трупов! Всего 15 чертовых трупов! И их штурмовал целый батальон, лучший штурмовой батальон Великой Германии!
Но самое горькое нас ожидало впереди. До Волги остается еще 400 метров, но перед нами, через дорогу, стоит разрушенный четырехэтажный дом.
И что-то мне подсказывает, что через эту улицу наш батальон не сможет перейти…»
«…31 декабря 1942 года.
Мы встречаем Новый год в развалинах чертовой школы.
Русских пришлось похоронить.
Они своим видом, даже у мертвых были сжаты кулаки! полностью деморализовали новобранцев, которых каждую неделю присылали в наш батальон.
Количество потерь уже не укладывается в моей голове…после тысячи я перестал их считать, а по данным разведки, эту чертову четырехэтажку, обороняет не больше сорока человек!
И мы все уже поняли, что среди них есть снайпер, который ни разу не промазал.
Если услышали одиночный выстрел, хлесткий, как удар плетью, то наш повар готовит обед или кофе за вычетом одного человека…без вариантов…
Эту четырехэтажку мы бомбим и обстреливаем без остановки уже два месяца!
Чертовы русские! Чертов Сталинград! Чертова четырехэтажка! Чертова война! Чертов Гитлер!»
«25 января 1943 года. Надо было не обстреливать школу из тяжелой артиллерии, больше бы было мест, где не дует и можно погреться, и поспать…»
«29 января 1943 года.
Пытаюсь вспомнить, когда я последний раз ощущал себя непобедимым потомком Ариев, по-моему это было 5 октября 1943 года, да, мы перестали быть непобедимыми, как только нас начали убивать русские в чертовой школе..»
«1 февраля 1943 года.
Мы полностью окружены. Холодно. Нет ни чая, ни шнапса. Раздеваем убитых немцев, хорошо, что их много и из их одежды делаем себе тряпочные шубы. Костры жечь нельзя ни днем, ни ночью. Чертовы русские снайперы! Не просто норовят попасть в голову, а еще обязательно в центр шапки, где прикреплен наш непобедимый символ – свастика… А если нас не убивают снайперы, то тут же начинается артиллерийский обстрел. Ночью бьют по костру, днем по дыму. Чертову школу изучил по кирпичику. Нашел обгоревший дневник с пятерками и обернутый в газету томик Ницше… зачем русским изучать немецкого философа? Чертовы дикари..
«2 февраля 1943 года.
… я бы на месте русских уничтожил всех нас… нас всех, чертовых немцев, возомнивших себя непобедимыми полубогами, высшей расой, обернутой в лохмотья, которые сняли с убитых товарищей, и уже готовой сто раз продать и Гитлера, и Германию, за глоток горячего чая.. нас есть за что расстрелять… и не один раз..
…Если хоть кто-то из нас отсюда уйдет живым, это будет Чудо..»
Сталинград.
Сообщение BBC (Би-Би-Си) в октябре 1942 г.
«...за 28 дней была завоевана Польша, а в Сталинграде за 29 дней немцы взяли несколько домов. За 38 дней была завоевана Франция, а в Сталинграде за это же время немецкая армия продвинулась с одной стороны улицы на другую».
------------------
На последнем фото колонна из тысяч пленных фашистов, которых ведут два десятка автоматчиков-красноармейцев. Один из переводчиков вспоминал, как уставший офицер сказал:
«Как можно точнее переведи этим солдатам, что бежать некуда. Если попадутся местным жителям, то их разорвут живьём на куски. Лучше уж с нами, доведём живыми до лагеря военнопленных…»