В этот город я приезжаю в автомобиле и редко езжу в метро. За пределы кольцевой линии мне не приходилось выбираться практически никогда, поэтому станции ветки, по которой мне предстояло прокатиться, были совершенно незнакомы. Сидя в летящем по тёмным тоннелям вагоне, я с любопытством изучал карту метро, а в период редких остановок — убранство новых станций.
Где-то перед той самой станцией, на которой мне предстояло выйти, поезд вдруг резко остановился. Свет замигал, погас, потом включился снова. Народ вокруг занимался своими делами, не удивлялся и не беспокоился — видимо, для завсегдатаев этих мест такие остановки были привычными.
Из динамика раздался хриплый голос машиниста: «Граждане, не беспокоимся, пропускаем тоннельного червя». Я оглянулся в недоумении. Люди продолжали сидеть, не обращая внимания на странное объявление. Решив, что мне послышалось, я снова уткнулся в телефон. Поезд, мелко дёрнувшись пару раз, снова двинулся вперёд. До конечной доехали без происшествий. Немного полюбовавшись убранством станции, стены которой были выложены мозаикой, сплетающейся в символы, что-то мне смутно напоминающие, я поднялся по новенькому, довольно сильно скрипящему эскалатору, с досадой подумал про несостоявшееся импортозамещение и вышел на поверхность.
Накрапывал дождь, небо было серым. Картина вокруг была довольно безрадостной. Несмотря на дневное время выходного дня, прохожих было мало, вокруг возвышались высотные дома, закрывающие бо́льшую часть неба над головой и образовывающие настоящие «каменные джунгли». Впечатление дополняло множество железных заборов и калиток, перекрывающих все проходы между домами.
Изрядно поплутав между жилыми комплексами в поисках нужного, то и дело упираясь в закрытые двери и ворота, наконец я увидел издали табличку с нужным адресом. На распахнутых воротах меня встретило объявление: «Внимание! В связи с отсутствием охраны (зарплата низкая, риски высокие), днём вход свободный. Ночью все входы и выходы блокируются, открывайте их личными брелками, встречайте своих гостей сами! Администрация ТСЖ».
Радуясь отсутствию необходимости стоять перед закрытыми дверями и объяснять цель своего визита незнакомым людям, в случае если бы калитки и ворота оказались запертыми, охрана или консьержи дежурили на местах, а в квартире друга по звонку в домофон никто бы не открыл, я прошёл на территорию жилого комплекса, с виду ничем не отличающуюся от других, ранее мной виденных.
Пройдя наискосок довольно большой двор, я вышел к нужному подъезду. Возле него на лавочке сидели три древние старухи и пряли. От неожиданности, узнав старух из рассказа пропавшего товарища, описанных им до малейших деталей, я остановился как вкопанный. Чтобы как-то сгладить неловкую паузу, пришлось поздороваться. Не отрываясь от своего занятия, они синхронно кивнули. Я заторопился к подъезду, дверь в который открывала женщина с ребёнком, и услышал, как старухи прошипели мне в спину: «Шпионить пришёл. Вынюхивать. Друга найдёт, а обрадуется ли? А у самого кредитка просрочена, ему пропадать нельзя». Мне вспомнился не слишком удачный прошлый год, полученная и утерянная кредитная карта. Пришлось чертыхнуться, понимая, что вероятно, старухи правы насчёт просроченной задолженности. Пообещав себе разобраться с этим вопросом, как только вернусь домой, я попытался найти объяснение словам старух о наличии у них столь глубоких сведений о моём состоянии финансов, и не смог.
В подъезд мы зашли вместе: мамаша с ребёнком и я. Мать – располневшая женщина лет сорока, одетая в яркие, обтягивающие каждую складку тела, вещи, с давно немытыми волосами и облезлым маникюром на длиннющих ногтях, несла пакет из магазина, в котором что-то шевелилось и позвякивало. На другой руке у неё висел толстощёкий мальчуган, вызывающий в памяти образ мальчиша-буржуина из известного произведения. Как бы в подтверждение ассоциации, ребёнок держал в руках липкое нечто на палочке, которое он с удовольствием обслюнявливал, громко чавкая. При этом дитя ещё принималось время от времени что-то рассказывать матери, отчего по сторонам летели брызги из его рта. Я посторонился, чтобы пропустить парочку в лифт, который только что приехал и зашёл за ними, стараясь держаться подальше от фонтана слюней ребёнка и липких ручонок. Уточнив, кнопку какого этажа для них нажать, и нажав обе: нужного этажа себе и затем им, за что удостоился, одобрительного взгляда мамаши, я услышал продолжение рассказа о конкурсе загадок, проходившем в детском садике. Толстячок хвастался, что занял в нём первое место со своей загадкой:
– Мама, знаешь, что я загадал? Зимой и летом – одним цветом!
Я улыбнулся, вспомнив себя в садичном возрасте и простой ответ на эту милую загадку, знакомую всем детям. Между тем ребёнок продолжил:
– Знаешь ответ? Кровь! Да, мам? Правда, замечательная загадка? Меня воспитательница Тасия Древна очень хвалила!
Мать мельком посмотрела на меня и, видимо, увидев искреннее недоумение на моём лице, желая сгладить ситуацию, быстро сказала:
– Да, да, конечно, ты у меня большой молодец!
К счастью, в этот момент лифт остановился и ребёнок вышел, подталкиваемый в спину мамашей. Вздохнув и решив — дети есть дети и вполне могут выдавать иногда необыкновенные перлы, что никак не объясняет других странностей вроде поведения и слов старух у подъезда и пропажи моего друга, я доехал до нужного этажа и вышел из лифта.
На площадке имелось четыре квартиры. Дверь в жилище Николая располагалась на площадке справа и представляла собой настоящую сейфовую броню, выступающую из стены сантиметра на два, с зацементированными футлярами петель, имеющую три замка разных видов, с усиленными железом скважинами, глазком, похожим на обзорную видеокамеру, и к тому же, похоже, звуконепроницаемую. Самым странным в двери была не её монументальность, а вертикальные, вмятые в железо царапины, которыми она была покрыта сверху донизу. Причём внизу царапин было больше, и неподатливый материал был ими покрыт так густо, как будто их наделала какая-то сумасшедшая кошка.
Я нажал несколько раз на кнопку звонка квартиры Николая. За дверью было тихо, однако создавалось впечатление, что там кто-то есть. Возможно, на эту мысль меня навело какое-то мелькание в дверном глазке.
Ещё несколько раз постучав и позвонив, я решил попытаться спросить о хозяине квартиры соседей, прикинувшись покупателем, пришедшим по объявлению. Однако не успел я позвонить или постучать к соседям рядом, как дверь лифта открылась и из неё вышел немолодой бородатый мужчина, восточной внешности — явный выходец одной из бывших советских республик, скорее всего, Таджикистана.
В ответ на моё: «Здравствуйте!», он стал молча медленно подходить ко мне, держа руку в кармане. Я отступил на шаг, дав ему возможность подойти ближе к двери. Всё так же не говоря ни слова, не поворачиваясь ко мне задом и не вынимая руки из кармана, он прижался спиной к исцарапанной двери и поскрёб по железу пальцами. По-видимому, это заменяло звонок или подавало условный сигнал, потому что в ту же минуту, дверь приоткрылась сантиметров на десять, и человек плавно исчез в этой щели. Мне показалось, что его почти чёрные глаза, которыми он глядел, полны ненавистью и страхом.
《Действительно, да что же тут за дом-то такой? Где Колян? Почему в его квартире живёт этот человек? – подумал я. – Что мне делать: обратиться к соседям с вопросами или снова начать долбиться в Колину квартиру? Вдруг его удерживают внутри, может, ему нужна помощь?》
Пока я крутил головой из стороны в сторону, переминаясь на площадке с ноги на ногу, не в силах принять какое-либо решение, дверь в квартиру напротив начала медленно открываться. Послышался шум воды, и из-за двери наполовину высунулась красивая девушка в прозрачной мокрой рубашке, полностью облепившей, больше открывающей, чем скрывающей, её тело. Негромким ласковым голосом она заговорила со мной:
– Молодой человек, вы мне спинку не потрёте? Водичка у меня студёная, колодезная… Напиться не хотите ли? А куда спешить? Хотите загадку: она бежит, она играет, спешит всегда вперёд, но никуда не убегает? Иди сюда, сюда…ко мне…
Не в силах оторвать глаз от её груди с торчащими сосками и виднеющимися под полупрозрачной тканью ореолами, совершенно заворожённый её прекрасным грудным голосом, убаюканный непрерывным плеском воды, раздающимся из-за её двери, я сделал к ней шаг, потом другой. В этот момент дверь за моей спиной открылась и кто-то сильными цепкими руками схватил меня за ворот куртки и потащил внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась перед моим носом, защёлкали замки и засовы. Я оказался внутри, и мне пришлось повернуться к человеку, бесцеремонно меня похитившему.
В некотором шоке я осознал, что оказался там, куда некоторое время назад так стремился попасть – в квартире моего друга.
Когда глаза привыкли к полумраку прихожей, я увидел, что передо мной стоит темноволосый мужчина с бородой, вошедший сюда ранее. Где-то в глубине квартиры плакал ребёнок, раздавались шорохи и женский шёпот.
– Ты не пугайся, я не сделаю тебе плохо. Проходи сюда. – он указал мне на помещение слева, являющееся кухней.
Озадаченный и растерянный, я проследовал за пригласившим. На кухне с зашторенными окнами был такой же полумрак, как и в коридоре. Складывалось впечатление, что хозяева квартиры стараются всеми силами придавать жилищу вид нежилого, не желая привлекать чьё-либо внимание. Хозяин усадил меня за стол, достал из шкафчика расписные яркие пиалы и налил чай из нарядного чайника.
– Садись, брат, у нас будет долгий разговор! Эта ещё минут тридцать караулить будет, учуяла добычу, быстро не успокоится.
Круговерть вопросов в моей голове не давала сосредоточиться, к тому же я не мог решить – стоит ли открывать карты: рассказывать, зачем я пришёл, и расспрашивать о пропавшем хозяине квартиры.
– А что случилось? – осторожно спросил я. – Девушка какая-то странная. Может, помощь нужна была?
– Таких помощников потом всем миром ищут, — усмехнулся в усы хозяин. – И тебя не факт, что нашли бы. А может, и всплыл бы потом, как те двое! Хочешь, верь мне, хочешь, нет, а только видел я, как эта джаляб их, как тебя, в свою хату заманивала. И всё. Потом по новостям передавали – одного из реки выловили зимой, другой дома в ванне захлебнулся. А ведь никто из них, из той квартиры так и не вышел – я сам камеру смотрю. – он показал на небольшой экранчик монитора, висевшего на стене, где была видна панорама площадки. Дверь напротив колыхалась, приоткрывая абсолютную темноту за ней, из-под порога периодически выплёскивалась вода, красавицы видно не было.
– Туда нельзя входить. Понимаешь? Нельзя! По документам там никто не живёт, коммуникации отключены. Я тоже чуть не попал туда, услышав зов, спасибо жене – вытащила! Она у меня ревнивая, моя Марьям. – внезапно он сменил тему:
– Как тебя зовут, гость? И зачем ты приходил в мой дом? Жена сказала, что ты настойчиво звонил и стучал.
– Меня Владислав зовут. Будем знакомы! – я всё ещё не решил, как поступить, и попытался потянуть время, прихлёбывая чай и наблюдая за человеком напротив.
– Меня Сухроб зовут. Так зачем ты сюда пришёл? Ты не из этих, ты обычный человек. Однако же ты очень хотел попасть именно сюда. Зачем?
Вздохнув, я решил, что лучше частично признаться, и рассказал, как искал по этому адресу своего друга. Тот давно не выходит на связь, поэтому пришлось приехать за 400 километров узнать, что случилось. А теперь для меня ситуация стала ещё запутаннее, потому что я вижу в квартире чужих людей. Но как они здесь оказались и где тогда мой товарищ – может, жильцы знают, как с ним связаться?
Немного помолчав, Сухроб начал свой рассказ, как они искали жильё в этом городе, денег не хватало, и вот их риелтор предложил им вариант – окраина, но перспективный развивающийся район, да и квартира с отличным ремонтом продавалась с большой скидкой. Нет, хозяин на сделке не присутствовал и вообще его никто не видел – сделка совершалась им с помощью электронной подписи, деньги перечислялись на счёт в банке, часть шла на погашение ипотеки. Немного насторожило новых владельцев то, что ключи были оставлены в почтовом ящике, а в квартире были сумки с вещами, за которыми никто так и не пришёл. Попытки риелтора связаться с бывшим собственником квартиры ни к чему не привели — телефон оказался отключённым.
--Поэтому, — сказал мужчина, отводя глаза, — их пришлось выкинуть.
Мне сразу стало понятно, что вещи он оставил себе.
– Извини, брат, в поисках друга я тебе не помощник. Вдруг с твоим товарищем какой криминал. Тогда я без квартиры могу остаться, а я своим трудом на неё заработал, много лет копил. – Сухроб посмотрел на руки: узловатые пальцы, с грубой, сбитой в нескольких местах кожей, коротко остриженными ногтями и невымываемой чернотой под ними – по всей видимости, их хозяин работал на тяжёлой и грязной работе.
– Я бы тоже отсюда сбежал, если б мог. Но у нас ипотека – снимать не вариант. Перепродавать по низкой цене не могу, куда я с семьёй и этими грошами? А перепродажа в течение короткого срока всегда вызывает вопросы, немногие готовы купить по средней. Буду ждать, пока жена третьего родит, чтобы получить материнский капитал, и на Аллаха надеяться, да защитит он нас от шайтанов, которые здесь повсюду.
– А можно о шайтанах поподробнее? – вкрадчиво спросил я.
И Сухроб принялся рассказывать. В силу своей занятости и плохого знания русского языка ни объявлений, ни чатов он не видел, в разговоры особо не вникал, однако встреченных им странных персонажей, и пережитых его семьёй происшествий хватало с лихвой. Почти всё, что он рассказывал, было мне знакомо из повествований Николая. Однако Сухроб с семьёй приспособились, и им удавалось жить здесь, оставаясь всегда начеку, более или менее нормально. Главное – подчёркивал жилец, стараться не обращать внимания на странности, делать вид, что ничего не происходит, и научиться отличать «тех» и обычных людей.
– Я понял, что ты обычный, когда ты на голос этой девка к ней ломанулся. Другие которые – они на неё просто не реагируют. В общем, просто уходи сейчас и друга не ищи, лучше тебе забыть про это. А то и сам пропадёшь.
– А можно последний вопрос, Сухроб? Что у тебя за царапины такие на двери? Это что за тварь могла оставить такие? – спросил я, допивая чай и аккуратно ставя пиалу на стол.
– Это кошечка соседки снизу, – нехорошо дёрнув щекой, сказал Сухроб. – Кошечка, прикинь? Кошечка… – у него задёргался и заморгал глаз.
Я растерялся, увидев его реакцию. До этого мужчина говорил спокойно и уверенно, ничего не выдавало в нём того ужаса, который он, по всей видимости, испытывал от всего происходящего.
– Нормально всё. Просто иногда на меня находит. Может, понимаешь уже, каково здесь каждый день жить и не знать – дойдёшь ли до дома, проснёшься ли утром. А у меня жена, двое детей, пока малыши, а потом как? Так вот, кошечка. Пожилая ханум из квартиры снизу ходила и всех спрашивала, не видели ли её кошечку. Мол, она забыла закрыть балкон, и киса ушла. Я ещё про себя подумал, куда она с высоты шестнадцатого этажа могла уйти с балкона? Там даже до соседних окон или балконов метра два – не перелезть, не перепрыгнуть. А она всё ходила и звала её: «Кис-кис», да «кис-кис». Обычная русская старуха, в платочке и зимнем пальто и кошка у неё по описаниям обычная какая-то Мурка. И вот поздно вечером сидим мы с женой, плов кушаем, и я слышу на площадке мяуканье. Ну, думаю, нашлась кошка, сейчас бабушку обрадую, щёлкнул замком, но не тут-то было.
Выглянул по привычке в глазок, а эта тварь на дверь стоит на задних лапах, принюхивается и смотрит горящими красным огнём зенками. Услышала, что я там зашевелился за дверью и как кинется. Мамой клянусь, я отлетел на метр от двери, было впечатление, что в неё долбанул железный лом. Благо, я успел открыть только один замок, а не всё! Дверь выдержала, а чёртово отродье начало скрестись. Скрежет стоял такой, как будто дверь пилят бензопилой. Результаты работы коготочков ты видел. Жена молится, дети проснулись, плачут, я сижу с табуреткой в руке возле двери и думаю – что делать? Звонить в полицию типа на нас напала соседская кошка? На звуки в подъезде никто здесь не реагирует уже давно.
Потом догадался в окно высунуться и шваброй к бабке в окно стал стучать. Старая ведьма выглянула, чего, мол, стучишь? Я говорю, кошечка ваша мяукает на площадке, заберите скотину, дети спят. Она кивнула и слышу, через минуту на площадке шлёпает. Смотрю в глазок – тварь старуху увидала, побежала к ней на и вскарабкалась на неё. Замурчала и стала тереться о её руки, смирная такая. Смотреть со стороны — обычная киса с обычной старухой. Можно думать всё почудилось, показалось, а царапины? – Сухроб тяжело вздохнул и сказал мне, поднимаясь: – Уходи. Поговорили.
Я поднялся, прошёл в прихожую, надел обувь и, пожав на прощание хозяину руку, вышел из квартиры. Дверь за моей спиной сразу захлопнулась, закрываясь на замки и засовы. На площадке было тихо и пусто. Та самая дверь напротив была закрыта, только мокрые следы и подтёки воды возле неё напоминали о происшедшем. Вызвав лифт, я нажал на кнопку первого этажа.
Через пару этажей лифт остановился, в него вошли двое людей. Они были похожи между собой как близнецы, одинакового роста и телосложения, одинаково невзрачные черты лица. Даже одеты одинаково старомодно и странно: на шляпы с полями, длинные «шпионские» плащи и чёрные солнцезащитные очки. Приказав себе не пялиться на них, стараясь следовать совету Сухроба не обращать внимания на необычное, я повернулся к ним спиной и снова нажал на кнопку «вниз». Один из вошедших, скользнув сбоку от меня рукой, нажал кнопку лифта, обозначающую спуск в паркинг. Я прислушался. Сзади двое вели тихий диалог:
– А сиськи-то у неё были так себе, – хихикая делился один.
– Да и ляжки знаешь, тоже стрёмные. – прошипел другой и добавил: – Невкусные какие-то…
Я похолодел. Капли пота побежали у меня по спине. Мне уже представлялось, как эти двое наносят мне удар по голове сзади или душат меня поясами от своих плащей как свидетеля. Однако лифт остановился, двери открылись, и я выбежал из подъезда, радуясь, что за мной никто не вышел.
Совершенно сбитый с толку произошедшим, я планировал вернуться к машине, потом поехать устроиться в гостиницу и всё обдумать. С одной стороны, мне невероятно хотелось последовать совету нового знакомого, убраться отсюда как можно дальше и забыть всё это как страшный сон, убедив себя, что мне почудилось странное. С другой стороны, меня распирало любопытство и азарт разузнать и понять, что там и как происходит. Также меня угнетало чувство долга перед Николаем. Ведь не возможно, в самом деле, просто вычеркнуть друга из своей жизни!
Немного покружив по двору и не обнаружив более ничего примечательного, я на всякий случай сфотографировал телефоны управляющей компании и направился к станции метро.
