«Мольер еще не написал тогда своего "Скупого". Г-жа Кокнар оказалась, таким образом, предшественницей Гарпагона.»
Александр Дюма-отец. «Три Мушкетера»
… Как-то так вышло, что я по жизни оказался крайне далек от физики. А она, физика — от меня.
От природы обладая неимоверной ленью, но, в то же время, очень неплохой памятью, учился я, все же, неплохо и умудрился закончить школу с тремя тройками по трем, масло масляное, роковым для меня предметам: физике, химии и биологии. И еще одной, по, не поверите, литературе — но тут, вкупе с ленью, в дело вмешалось еще одно природное качество — упрямство (впрочем, это — отдельная история).
Биология мне была просто неинтересна — врожденный гуманитарий, я изначально не придавал этой науке никакого значения; уроков не учил, дома и факультативно лягушек не препарировал и ограничивался тем, чего вполне хватало — твердым «тройбаном», иногда проистекавшим в четверку и обусловленным тем, что удавалось запомнить на уроках от учителя.
С химией все было совсем иначе. Я ее тупо не понимал от самого начала и до самого конца, на каждом уроке чувствовал себя словно на лекции по китайскому языку, старался прикинуться ветошью и не отсвечивать. Кое-как заученные наизусть выдержки из биографий Иоффе и Бутлерова, которыми я регулярно подвергал химической реакции «растапливание» сердце Химички, а также добросердечность соседей по парте позволяли мне, в совокупности, натянуть на итоговый «трояк» в четверти — а там и в году. И слава Богу.
Исключений было всего два. Одно — в первом полугодии десятого класса, когда вдруг выяснилось, что органическую химию я понимаю не в пример лучше неорганической; а второе — во второй четверти восьмого класса папа опрометчиво обещал премировать меня за каждую пятерку по итогам оной четверти, что, в итоге, едва не привело папу к банкротству, а меня — ненадолго, совсем ненадолго — вознесло в верхние ряды журнала «Форбс». Всю третью четверть я питался исключительно жвачками «Турбо» и «Дональд Дак» с Рижского рынка, потому что в табеле за вторую у меня гордо красовались сплошные пятерки. Везде, кроме двух граф: «Химия» (тут, впрочем, и так был рекорд) и «Физика».
… Если ничего не путаю, физику нам стали преподавать в пятом классе. Забавно — сколько не морщу мозг, не могу вспомнить год, зато отлично помню первый урок. Переполненная, родная ***-я школа тогда перешла на две смены, но и их не хватало для того, чтобы обеспечить знаниями каждого условно стремящегося к ним жителя нашего квартала ****ово. Не хватало всего и, в первую очередь, аудиторий — в итоге, первое знакомство с физикой случилось в классе НВП (впоследствии переименованном в ОБЖ — расшифровкой утомлять не буду). На фоне подробной схемы схода-развала АК-47 даже сейчас, спустя годы, отчетливо вижу девочку с волосами, стянутыми в тугой хвост и бровями домиком, которая, едва успев поздороваться и представиться, жестоким угрожающим фальцетом заявила: «Плохо себя ведете — КОНТРОЛЬНАЯ!; Две двойки в день — КОНТРОЛЬНАЯ; любой забыл дневник — КОНТРОЛЬНАЯ!!!». Дело, повторюсь, было в кабинете НВП, поэтому каждое слово «КОНТРОЛЬНАЯ» уважительно встречал еще один плакат, чуть слева от АК-47, с описанием тактических характеристик пистолета системы Макарова…
Юная Альбина (имя умышленно изменено, каки все последующие и еще заретушированы и номер школы и название района. Причину поймете ниже) вместе с дипломом педвуза получила четкое назидание: надо сразу показать себя перед учениками, иначе они, ученики, тебе, такой молоденькой и худенькой, с тоненьким голоском, сразу на шею сядут. Ты сразу бери быка, в смысле, быков этих, за рога и спуску им не давай!
В итоге она боялась нас куда больше, чем мы ее — вот и начала так лихо. Допускаю, что старик Фрейд именно в том моем первом уроке физики нашел бы причину всей последующей убежденной гуманитарности…
То была прелюдия. Уж извините, что долгая — но без нее никак нельзя, просто непонятно было бы потом.
Итак, десятый класс. Те же и та же, но по прошествии лет, давно и глубоко знающие друг друга. Строгая и неприступная физичка давно осталась там, в кабинете НВП; на смену ей пришла молодая, ироничная, комфортно чувствующая себя в классе перед глазами двух десятков лбов женщина, педагог с Опытом Работы.
На ее уроках уже можно похохмить, потупить, позабывать дневник и поиграть в танчики на задней парты — в рамках приличия, разумеется.
Тот случай я тоже помню, как вчера. Фиг знает, почему — память такая избирательная штука…
… Речь почему-то зашла о законе тяготения — том самом, который Ньютон открыл, якобы получив по голове яблоком.
— Таким образом, друзья мои, в нашей с вами природе существует сила, которую мы называем силой притяжения или гравитацией — от слова «гравита», что в переводе с латыни означает «тяжесть». — спокойно, как и подобает разговаривать с дебилами, увещевала нас Альбина Исааковна. — Любое тело, не имеющее устойчивой точки опоры, устремится вниз.
Последовала пауза. Альбина лукавым взглядом обвела паству и вкрадчиво произнесла:
— А кто мне скажет, ребята, почему же, в таком случае, надутый гелием шар… Впрочем, что надутый гелием — почему воздушный шар с корзиной, в которой сидят люди, не падает вниз?
— А там горелка есть, из нее огонь вылетает и поднимает шар, как на ракете! Я сам видел! — неожиданное вступление десятиклассника Б., с трудом избежавшего путяги, но верным курсом следующего в армию, взорвало класс. Оторжавшись вместе со всеми, Альбина Исааковна предложила:
— Еще версии будут?
— Я! — взметнулась вверх рука ученика Ч., известного на всю школу силача и спортсмена, но парня трудолюбивого и добродушного. — Я знаю!
— Так-так, — приободрила любимца физичка. — Слушаем тебя, Алеша…
— Потому что горелка греет воздух внутри! — поразительно верно начал развивать мысль Ч. — А горячий воздух — он ну… Ну он легче холодного, вот. А горячее — оно всегда вверх поднимается!
— А корзина, а люди внутри? — не спрашивала, а, скорее, помогала Алеше Альбина.
— А общий вес корзины, шара и людей вместе с горячим воздухом все равно меньше, чем у такого же объема, но холодного воздуха! — уверенно рубанул спортсмен.
— Ну… Молодец… — не стала вдаваться в правильность формулировки учительница и постаралась закрепить пятерку — Но ведь все равно все эти предметы что-то весят. А вес должен падать. Так почему же шар взлетает, Алеша?
Десятиклассник Ч. на секунду осекся. Затем оглянулся на класс, чтобы убедиться — да, только что его именно об этом и спросили — но увидел двадцать разинутых ртов и бесконечное ожидание в двадцати парах глаз и махнул рукой.
— Я же сказал, Альбина Исааковна, — тоном, который в точности копировал тон самой Альбины, когда она объясняла нам и, в частности, ученику Б., прописные истины, ответил Алеша. — потому что воздух внутри г о р я ч и й! Удивительно, что я (!) должен вам (!!!) это дважды объяснять.
Тогда еще не было интернетов и никто из нас слыхом не слыхивал про Луркмоар. Таким образом, ученик Ч. стал предтечей Капитана Очевидность…
… Так вышло, что через неделю я перевелся в другую школу и не смог лично наблюдать за развитием этой истории, которая в итоге… В общем, ученик Ч. до того эпохального урока не видавший по физике оценки выше «четверки», в итоговом аттестате заимел пять баллов, которые и закрепил на последующем выпускном, в тенистой березовой рощице окончательно разобравшись с теперь уже бывшей учительницей по вопросу местоимений и всего такого горячего.
Это была единственная пятерка в его аттестате, если не считать физкультуры.
А у меня по физике — тройбан.