— Я буду рядом с тобой и днем, и ночью, — сказала она. — И все время между ними. Я вскинул бровь, но ничего не заподозрил.
Я был слепо влюблен в Эбигейл Торп шесть лет. Тогда ее своеобразный обет казался милым. Она лишь добавляла изюминку к церемонии, как и поступала всегда. Я в это наивно верил.
— В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, — продолжила Эбигейл, — цельным или расщепленным.
Моя вторая бровь взметнулась вверх, к первой.
— Я буду защищать тебя, — сказала моя невеста. — Ты будешь под защитой в часы отдыха. Ты — мой мир. Сосуд для моей любви. Моего процветания. Моего будущего. И я надеюсь стать для тебя сосудом. Кормильцем. Изобильным источником богатства, радости и любви. Я люблю тебя, Ной.
— Хорошо… — медленно ответил я, неуверенно улыбнувшись в ответ на ее речь. — Ты просто пытаешься оттянуть момент, когда я скажу «согласен»?
Гости рассмеялись, и я, всегда стремящийся всех рассмешить, самодовольно улыбнулся, не осознавая важности заключаемого союза.
— Я жду твою клятву, Ной, — Эбигейл тепло погладила мои руки, глядя на викария.
— Да… — запнулся мужчина, огорошенный ее клятвой, — точно… Ной?
Я прочистил горло. — Какую версию ChatGPT ты использовала? Мне не выдал ничего такого.
Невеста закатила глаза и покачала головой.
— Ладно, — усмехнулся я. — Я буду серьезным. Хорошо?
Я сделал глубокий вдох, снимая маску клоуна и обнажая уязвимого человека под ней.
— Эбигейл, нет другой такой женщины, как ты, — сказал я. — С момента нашей встречи меня тянуло к тебе. Единственному человеку глупее меня. Я должен жениться на тебе, хотя бы чтобы доказать родителям, что я не такой уж и странный.
Мои мать и отец захихикали в первом ряду.
— Ты бесконечно добрая, умная и красивая. Моя единственная любовь в этой жизни и любой другой, — продолжил я, сделав паузу для одобрительных возгласов толпы. — Я люблю тебя, Эбигейл.
— И ты обещаешь быть сосудом моей любви? — настаивала она, ерзая на месте.
Это был единственный странный вопрос, который не удивил меня. Такую клятву потребовала моя невеста — что мы будем «сосудами любви» друг для друга. Эбигейл всегда была поэтом, и я воспринимал все ее заявления как типичные для Эбби странности. Клятва «сосуда» ничем не отличалась от одной из них. Просто необычная форма выражения любви.
— Я обещаю быть сосудом для твоей любви, — согласился я.
Как только слова сорвались с губ, я мгновенно заметил какое-то движение в глазах Эбигейл. Мимолетное отражение тени в углу церкви. Фигуру человека. Уродливого человека. И это сопровождалось ощущением, что мой мозг болезненно сжался. Всего на мгновение, но достаточно, чтобы содрогнуться.
— Ной? — окликнул викарий, заметив, как я вздрогнул.
— Все в порядке… — пробормотал я, тряся головой, чтобы избавиться от напряжения.
Эбигейл улыбнулась, но это была фальшивая улыбка. Не та, которой я восхищался годами.
— Время подтвердить намерения. Берете ли вы, Ной Чепмен, Эбигейл Торп в законные жены? — спросил викарий.
— Я… беру, — сказал я, и у меня задергался глаз, поскольку я боролся с ощущением, что в череп впиваются бесплотные когти.
— А вы, Эбигейл Торп, берете Ноя Чепмена в законные мужья? — спросил викарий.
— Беру, — кивнула невеста, расплываясь в улыбке.
— Тогда, властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, — сказал викарий.
Толпа взорвалась аплодисментами, когда мои губы встретились со сжатыми губами Эбигейл. Как и ее улыбка, как и вся церемония, этот поцелуй не был похож ни на один из наших предыдущих. Мне никогда не было одновременно тепло и холодно от ее прикосновений. Я никогда не испытывал ничего подобного. Это был счастливейший момент в моей жизни, но он был омрачен тревогой. Липким страхом.
Но происходившее далее не было кошмаром.
У нас с женой начался бурный роман. Отношения стали глубже, чем до свадьбы. Все сомнения быстро развеялись. Небольшая заминка на церемонии, должно быть, была вызвана волнением. Я предпочитал в это верить. Банальность, но это было самым логичным объяснением.
Первое препятствие на пути возникло через месяц. В сотый раз была поднята тема нашей ситуации с жильем. Эбигейл унаследовала от своих покойных родителей дом и большой участок. Она хотела, чтобы мы переехали туда. Однако я не хотел, чтобы ее родственники считали меня альфонсом. Ее двоюродная бабушка однажды сделала замечание, которое не выходило у меня из головы.
— Все знают фамилию Торп, — раздраженно сказала она Эбигейл. — Я не спущу с тебя глаз, Чепмен.
Меня это взбесило. У меня уже была финансовая стабильность до встречи с Эбигейл. Я работал старшим инженером-программистом и не нуждался в состоянии Торпов.
— Это твой дом, — сказал я жене. — Делай с ним что хочешь, и не думай, что должна включать в свои планы меня. Это твое наследство. Я бы предпочел не переезжать туда.
Эбигейл застонала. — Перестань быть таким упрямым, Ной. Это не подачка, ладно? Мы женаты, все мое — твое.
— Ну… а что насчет Криса? — спросил я. — Разве он не заинтересован в нем? Разве он не обижен на ваших родителей за то, что они оставили дом тебе?
— Ему досталась значительная сумма денег, яхта и домик на озере, — сказала Эбигейл. — Мой брат получил такое же богатство, как и я.
— Он тоже так думает? — спросил я. — В конце концов, мы говорим о поместье Торп. Это ваше фамильное наследие.
— Наследие? О, перестань. Криса волнуют только деньги, — засмеялась жена. — Тебе нужно смириться с этим, Ной. Никто не будет презирать тебя за то, что ты живешь там вместе со мной. Забудь про бабушку Гертруду. Она старая язва. Тетя, которую, кстати, моя мать ненавидела.
Спорить с Эбигейл было все равно что жевать жесткий стейк. Это тяжело и заканчивается болью в челюсти.
Естественно, в конце концов я сдался и согласился переехать в поместье Торп. Если честно, Эбигейл была права. Я был упрям. И я признаю свои недостатки. Гордость — один из них. По правде говоря, я хотел туда переехать. Поместье было просто великолепным, и перспектива жить в нем внушала ликование.
Семейное счастье возобновилось. Следующие месяцы все казалось чудесным, лучше, чем когда-либо раньше, я бы сказал. Я забыл о споре и странностях дня нашей свадьбы.
Почти как на церемонии, электрические разряды пронзали мою голову. В мозг били молнии. В основном они вспыхивали по утрам, но иногда тупая боль сохранялась на протяжении всего дня.
Были и другие проблемы со здоровьем. Независимо от продолжительности сна, я был постоянно уставшим. В голове был туман. Я жил в спящем режиме, словно таскал распухший мозг в ущерб мыслительным способностям. Но что странно — я никогда не чувствовал себя изможденным. Я был совой, но внезапно оказалось, что не могу бодрствовать после десяти вечера. И ничего заметного в моем образе жизни не изменилось.
— Дорогой, ты в порядке? — спросила Эбигейл.
Я тяжело вздохнул. — Просто… чувствую…
— Усталость? — закончила жена. — Полежи немного, любимый. Я сегодня приготовлю ужин.
— Нет, я же сказал, что приготовлю. Тебе не нужно готовиться к утренней презентации? — спросил я.
Но Эбигейл шикнула на меня, и я поблагодарил ее, крепко обняв. Затем сонно побрел в просторную гостиную и выбрал один из трех диванов, чтобы дать отдых уставшей, тяжелой голове. Я плюхнулся на подушку и тут же погрузился в царство Морфея.
Но сны были лихорадочными. Эксцентричные, сюрреалистические кошмары о том, как тело работает на пределе возможностей. Когда тело яростно перезагружается из-за бесчисленных бессонных ночей — разум впадает в неистовство. И это был не первый лихорадочный сон с момента переезда в поместье. Как и не первый раз, когда я видел в этих видениях человека. Мужчину с серыми глазами и без каких-либо других черт на лице.
Я проснулся около половины седьмого вечера. Уверен, что проспал бы до самого ужина, но звуки возбужденного разговора прервали мой отдых.
— Вы должны уйти, — уговаривала Эбигейл, — еще слишком рано…
— Он спит, — прервал знакомый мужской голос, — давай сделаем это сейчас. Я теряю терпение.
— Нет… ужин почти готов, — раздраженно ответила моя жена, — он скоро проснется. Позже будет время.
— Хорошо, — проворчала женщина, — тогда в полночь.
— В полночь, — ответила Эбигейл.
Я сжал веки, дрожа всем телом, пытаясь разгадать их шифр. И ломал голову, пытаясь узнать голоса.
За ужином я был рассеян. Хотелось расспросить Эбигейл о загадочных гостях, которые ушли до того, как я притворился, что просыпаюсь. Конечно, она бы узнала, что я подслушивал. И что-то в манере их разговора заставило меня насторожиться. Я чувствовал себя беззащитным. Эбигейл никогда раньше не заставляла меня чувствовать себя беззащитным.
Когда мы наконец отправились спать, я долго лежал с закрытыми глазами и не мог заснуть, встревоженно размышляя, что за план готовит Эбигейл со своими сообщниками. Я дал волю своей внутренней сове и не переживал о том, чтобы заснуть. — Переживания не дадут мне спать, — решил я. Как и разразившаяся снаружи гроза.
Однако в семь утра я проснулся по звонку будильника, что меня озадачило. Я не смог сопротивляться желанию уснуть. И до меня начало доходить, что эта ситуация выглядит зловеще. Усталость. Мучительные головные боли. Незнакомцы в нашем доме. Что-то было не так. И в это особенное утро было кое-что еще.
Штанины моих трико были грязными и мокрыми.
— Неужели я хожу во сне? — задался я вопросом.
Я не был уверен и сопротивлялся желанию поговорить с Эбигейл. Все это было как-то связано. Моя жена имела к этому отношение. И я придумал способ найти ответы. Я решил снять себя на видео. Посмотреть, вставал ли я посреди ночи. Отправлялся ли на прогулку. Возможно, периодически бил себя по голове. Всему должно было быть логическое объяснение. Даже разговору.
— Возможно, ты неправильно понял или расслышал их, — предположил я про себя. — Или еще лучше — это мог быть сон.
С новой уверенностью я скрестил пальцы в надежде, что видеозапись все прояснит.
Установив камеру, я отправился спать, ощущая головокружение. Я жаждал проснуться и наконец получить ответы.
К сожалению, на следующий день на одежде не было мокрых или грязных пятен, а на видеозаписи я спал всю ночь. В последующие дни продолжалось все то же самое. Я уже начал терять веру, как к нам приехал Крис.
К моему раздражению, по приезде в поместье, пьяный брат Эбигейл рухнул на диван. Он выиграл в карты значительную сумму денег и немедленно спустил ее на двухдневный запой. Это был не первый случай, когда он получал и сливал состояние.
— Это будет происходить постоянно? — вздохнул я.
Жена пожала плечами. — Он наркоман, Ной. Мы должны его поддержать. Он работает над этим.
— Возможно. Он еще и социопат, — сказал я, — и никогда не несет ответственности за свои действия.
Эбигейл надулась. — Слушай, он все равно мой брат. Кроме того, он на самом деле приехал сюда, чтобы… проветрить голову.
— Хорошо, — недоверчиво кивнул я, потирая пульсирующий лоб. — Кстати об этом, мигрень вернулась. Я пойду спать.
— Хорошо, дорогой, — сказала жена, целуя меня в воспаленный лоб. — Спокойной ночи!
На следующее утро я проснулся со знакомым чувством дезориентации. И сначала я этому обрадовался, точно зная, что это значит. Я рванул к компьютеру, загрузил запись со скрытой камеры и быстро прокрутил события предыдущей ночи.
— Что за… — вырвалось у меня.
В полночь глаза Эбигейл распахнулись. Она лежала на спине, ровно как доска, словно на самом деле и не засыпала. Словно она едва была человеком, если уж на то пошло. Моя жена поднялась как робот и на негнущихся ногах направилась к двери спальни.
Когда она ее открыла, вошел Крис. — Пора. Он готов? — спросил шурин.
Эбигейл кивнула. — Хорошо, — ответил мужчина и прочистил горло. — В полночь ты расщепляешь.
В размытом движении, слишком быстром, чтобы его можно было уследить, произошло нечто ужасное.
Мое тело разделилось надвое.
Эбигейл и Крис молча смотрели, как моя ходячая во сне часть поднимается с постели, отделяясь от черной призрачной фигуры, остающейся в кровати. В реальном времени у меня упала челюсть. Я наблюдал, как жена и ее брат выходят из комнаты, уводя мое тело.
Осталась только черная призрачная фигура на кровати — размытая тень, имеющая мои очертания. Это была вибрирующая энергия в форме моего силуэта, застывшая на месте.
Задыхающийся, парализованный экзистенциальным ужасом, я дрожал перед экраном компьютера, наблюдая неподвижного жуткого духа на записи.
Через полчаса вернулись Эбигейл и Крис, а через несколько секунд за ними проследовала моя шаркающая, безжизненная оболочка.
— Ты удовлетворен? — спросила моя жена у Криса.
— Никогда, — холодно ответил ее брат. — А ты?
— Да! — ответила жена, укладывая мое тело в постель поверх черного призрака.
— Тогда почему ты продолжаешь это делать? — спросил Крис со злобной ухмылкой.
Эбигейл проигнорировала его. — Я — сосуд твоей любви. Соединись.
При этих словах призрак воссоединился с телом. Кожа поглотила темную фигуру. Секунду спустя мое «я» на записи начало крепко дремать.
— Я люблю его, — сказала жена.
— Ты любишь то, что он может тебе дать, — усмехнулся шурин. — Спокойной ночи, Эбби.
Когда ее брат покинул комнату, Эбигейл несколько минут стояла в тишине. Она смотрела в стену, тяжело дыша. Я не знаю, что она чувствовала. Гнев. Грусть. Растерянность. Я знаю только, что ее дыхание внезапно замедлилось, и она стала выглядеть совершенно умиротворенной. Безмятежной.
А затем ее голова резко повернулась в сторону, лицом к камере.
— ЧЕРТ! — вскрикнул я, упав со стула.
И когда я поднялся на ноги, мое внимание привлекла фигура в дверном проеме офиса.
— Я ждала, пока ты проснешься, — вздохнула она. — Ной, я могу объяснить.
— Какого черта, Эбигейл? — воскликнул я. — Что за чертова хрень?
— Я не знала, как сказать…
— Я ухожу, — крикнул я, столкнувшись в дверном проеме с незнакомцем.
— Днем и ночью выполняй свою клятву, — прошептала Эбигейл.
В приступе мучительной агонии я почувствовал, как мое тело разрывается надвое. И к тому времени, когда я осознал это, я остался смотреть на свою собственную физическую форму. Она стояла передо мной, как статуя. Я был бестелесным духом, переживающим ужасающий опыт пребывания вне тела.
— Не переживай, — сказала Эбигейл, оставляя мой застывший дух позади и выводя мою физическую оболочку из комнаты. — Я тебя вылечу.
Когда жена и мое тело покинули кабинет, краски реальности закружились вокруг меня, и я оказался в потустороннем пейзаже серы и адского пламени. Как ни странно, я узнал его. Что-то шевельнулось в моей памяти. Я уже бывал в этом месте раньше. Много раз — каждый раз, когда Торпы отделяли мою душу от ее вместилища. А когда я просыпался, я все забывал. У меня не оставалось ничего, кроме раскалывающейся головы и вопросов.
Я решил, что в этот раз будет по-другому.
Я бродил по засушливой бездне, осторожно выглядывая из-за скалистых насыпей и обходя стороной струящиеся потоки огня, лавы или какой-либо другой потусторонней субстанции, пылающей в этой пустыне. Небо над головой было черным, но не усеянным звездами — это была бесконечная пустота. Вообще никакого неба. Ничего.
После того как я, возможно, целый час или минуту блуждал в пустоте, я в конце концов отказался от своей миссии и смирился с судьбой Эбигейл. Глубоко вздохнув, я повернулся и приготовился идти обратно.
На расстоянии не более десяти ярдов была надвигающаяся долговязая фигура. Мужчина с вроде как человеческими конечностями, но ничего в нем не было от нашего мира. Он был сделан из рыхлой, шелушащейся плоти, под поверхностью его кожи виднелись черные бугры, напоминающие месиво. И когда вспышка потусторонней лавы осветила воздух, она высветила участки меха на его теле.
Очень похожий на человека из моих ночных кошмаров, у него были два серых глаза и никаких других черт на его ужасающем лице.
— Ты вернулся в междумирье, Ной Чепмен, — кротко заметило существо, говорящее со всех сторон.
Я вздрогнул и отшатнулся назад.
— И снова ты забыл мое лицо, — сказал он, склонив свою ужасающую голову набок, пристально разглядывая меня. — Возможно, если бы я носил твою прекрасную кожу, ты узнал бы меня…
Существо сделало тихий шаг навстречу мне, и я задался вопросом, преследовало ли оно меня все время, что я находился в том богом забытом месте. Испугавшись невозможного передо мной, я шагнул назад, но оно было проворным. Большим. Всемогущественным в этой реальности, в этом не было сомнений.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
— Нет, — ответил он, приближаясь еще сильнее, — тебе следует спросить, чего хотят они.
Я испуганно задышал, медленно отступая от приближающегося ужаса. Его глаза тускло блестели серым, вращаясь в бесконечных водоворотах, которые грозили поглотить меня.
— Что они делают со мной? — спросил я. — Где я?
— Уже лучше, — ответило существо. — Они связали тебя с Эбигейл и используют тебя. Что до этого места — ты в месте между мирами.
Я в ужасе схватился за голову. — Используют для чего?
— Чтобы получить свою награду, — прошипел он. — Ни одна душа не может переступить границу и избежать моей тюрьмы. Но тело без души спокойно может проходить сквозь огонь. Оно может выполнять их приказы…
— Но у меня есть душа, и я здесь, — заметил я.
— Это не моя тюрьма, — ответило оно. — Это не то место. Никто из нас на самом деле не здесь, потому что нет «здесь».
— Что это значит? — закричал я.
— Ты всегда задаешь этот вопрос. Я устал объяснять, — простонало оно. — Я — Темнор, и я приношу дары тем, кто поддерживает меня, Ной Чепмен. Хижина у озера. Это место, где я обитаю уже пятьдесят кругов солнца. Торпы заключили меня, а теперь кормят. Ты — мой пир.
— Ты… заключил сделку с Торпами? — спросил я.
— Я должен выжить, — ответил Темнор. — Я не могу жить в клетке. Торпы приводят мне твое бездушное тело. Они отделяют от него твою душу и дают мне пустую оболочку. Оболочку, в которой я могу гулять в мире смертных полчаса в полночь. Взамен я даю им то, чего они пожелают. Один дар за визит.
— Ты вселялся в меня? — прошептал я.
— В человека нельзя вселиться, Ной Чепмен, — объяснил Темнор. — Ты — это не твое тело.
Я в ужасе ахнул и, не думая, выпалил вопрос: — Хочешь заключить сделку со мной?
Ужасное существо наконец перестало двигаться в мою сторону. Оно рассматривало меня с большим интересом, сморщив свое безликое лицо так, что это выглядело почти как зловещая улыбка.
— Ты никогда не спрашивал этого раньше, Ной Чепмен, — ответило оно. — Какого рода сделку?
— Я хочу… — пробормотал я, подбирая слова. — Я хочу свободы от Торпов. Свободы от тебя. От этого места. От всего этого.
— И взамен? — спросило оно. — Если не твое тело, я требую что-то другое…
Я сглотнул. — У меня не хватит духу пожертвовать тебе другого человека. Даже жестокого.
— Да, — продолжило оно. — Торпы отклонили мою просьбу. Мне не нужно много. Только кусочек коры.
— Почему? — осторожно спросил я.
— Это освободит меня из моей тюрьмы, — сказал Темнор. — А они не хотят освобождать меня. Они нуждаются во мне. Бесконечно. Снова и снова. Для всех их эгоистичных желаний.
— Я не хочу пленить тебя, — ответил я. — Мне нужна от тебя только одна вещь.
— Кажется, нам нужно одно и то же, — заметил Темнор. — Свобода. Как тошнотворно поэтично.
— Однако мне любопытно. Почему ты никогда не собрал для себя дубовую кору? — спросил я. — Ты использовал мое тело как сосуд, чтобы покидать свою хижину множество раз.
— Я связан правилами, — прошипело существо. — Мы заключили сделку, Ной Чепмен?
— Да… Я не забуду об этом? — спросил я. — Пока мы разговариваем, Эбигейл везет мое тело к озеру.
— Да, — сказал Темнор. — Я чувствую, что она приближается. Мне придется покинуть это место. И, как она всегда делает, она попросит, чтобы я заставил тебя забыть. Ты принесешь мне кусочек дубовой коры, если я солгу?
— В полночь? — продолжило оно.
— Отлично, — проворчал Темнор. — Я уверен, что ты запомнишь.
Я закричал, когда мою душу унес черный вихрь, в котором ужасающее существо слилось со своим окружением.
После вечного падения я почувствовал приземление. Физическое. Реальное. И я осознал, что, по факту, тьма была лишь внутри моих век. Когда я открыл их, моя душа вернулась обратно в тело. Я вернулся в реальный мир. Лежал в кровати. В реальном времени, а не между мирами.
— Доброе утро! — поприветствовал бодрый голос, поразив меня.
Я повернулся лицом к двери в ванную, и моя жена, сияя улыбкой, смотрела на меня с зубной щеткой во рту. Она попросила Темнора стереть мои мысли, и мне пришлось подыграть ей. Потребовалась огромная сила воли, но я улыбнулся.
— Доброе, — хрипло ответил я.
— Ну, вообще-то уже день, — усмехнулась жена. — Как твоя голова? Теперь, когда ты поспал, лучше?
Странно, но я чувствовал себя лучше. Я задался вопросом, не провоцировала ли мигрень амнезия, насылаемая Темнором. Также я понял, что это тот же день — прошло всего несколько часов, но Эбигейл притворялась, что ничего не произошло. И когда я взглянул в тайник на полке, увидел, что там нет камеры. Она попросила его, чтобы я забыл и о записи, — догадался я.
— Чем ты хочешь сегодня заняться? — спросила Эбигейл. — В конце концов, выходные.
— Да… Ну, во-первых, я собираюсь совершить утреннюю прогулку, — быстро ответил я.
Моя жена слегка нахмурилась, но выражение ее лица быстро смягчилось, и она кивнула. К счастью, я действительно гулял по поместью каждое утро, так что в этом не было ничего необычного. Что явно вызвало подозрение, так это то, что мой голос был полон настойчивости.
Прежде чем Эбигейл успела предложить что-нибудь совместное, меня уже не было дома. И я направился прямо к машине. Я знал, что рядом есть дорога с дубами, и все, что нужно Темнору — это дубовая щепка. Я буду свободен. И когда я выезжал на подъездную дорожку, я бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
Эбигейл стояла на передних ступенях.
— Черт, — прошептал я, вдавливая педаль.
Она знала, что я лгал. Она могла читать мое лицо. И я знал, что она достаточно умна, чтобы понять, что это значит. Но все было в порядке. Я сбежал.
На самом деле мне не стоило возвращаться, — подумал я. — Она не получит мое тело, если я убегу.
— Она сможет… — прошептал несомненный голос Темнора. — Куда бы ты ни сбежал, она сможет призвать твой сосуд в полночь.
Я испуганно вскрикнул, когда голос внезапно зазвучал в моей голове, и мой взгляд был прикован к проплывающему мимо озеру. Оно лежало за небольшой группой деревьев, небольшим лесом. И мое тело застыло, когда я заметил притаившуюся среди сосен фигуру. С длинными конечностями, сероглазую и не совсем человеческую.
Переведя взгляд обратно на дорогу, я вдавил педаль газа в пол и проехал через главные ворота поместья. Пока я ехал по дороге, обсаженной деревьями, в голове у меня проносились мысли о том, что может предпринять моя вероломная жена, чтобы вернуть контроль над моим телом.
Выбравшись на поросший травой пригорок у подножия дубов, я достал из бардачка перочинный нож — я был рад, что мы недавно отправились в поход. Я выскочил из машины и стал карабкаться вверх по склону, чтобы добраться до ближайшего дерева. Быстрым движением я срезал тонкий слой древесины с могучего дуба, росшего у дороги. Я без колебаний запрыгнул обратно в машину и отправился домой.
Однако, когда я вернулся, атмосфера в поместье ощущалась другой. Я осторожно проехал через главные ворота и ужаснулся тому, что мог найти у озера. Эбигейл и Крис вооружены до зубов, готовые расправиться со мной на месте. Но ничего ужасного я там не обнаружил. Я не знал, что могла спланировать моя жена. Я ехал по траве прямо к деревьям, образующим барьер между поместьем и озером.
Затем я увидел их. Четыре фигуры, стоявшие на маленьком участке перед водой. Это мистер и миссис Торп? — задался я вопросом. Как вообще матриарх и патриарх семьи могли вернуться к жизни, я не знал. Они смотрели, как моя машина нерешительно приближается.
— Они собираются забрать тебя, — прошептал Темнор в моей голове.
Парализованный, я почувствовал, как моя душа отделяется от тела, и остановил машину. Я наблюдал, как мой бездумный сосуд выбирается из машины и идет по траве прямо к безумной семье, ожидающей у озера. Ожидающей у тюрьмы Темнора.
Реальность закрутилась еще раз, утаскивая меня в место между мирами. Кошмарный, темный мир лавы и ужаса.
Ужасное существо заговорило между двумя скалами.
— Ты потерпел неудачу, Ной Чепмен. И теперь они снова забрали тебя в качестве сосуда.
— Мое тело в твоей тюрьме? — спросил я.
Существо взяло паузу. — Да… И я собираюсь воспользоваться сосудом, чтобы…
— В переднем кармане моего пальто, — прошептал я.
Глаза Темнора остекленели, как будто он видел что-то в реальном мире.
— Дуб… Понятно. Твой контракт будет аннулирован, Ной Чепмен. Властью, данной мне, я освобождаю тебя от Эбигейл Чепмен. Я освобождаю тебя от Торпов.
Когда мир вокруг меня рухнул, то же произошло и с моим духом. Он растянулся в бесконечную бездну темноты надо мной, и я очнулся на коленях на грязной поляне у озера. В окружении маленькой группы деревьев, которую Торпы называли лесом. Подо мной лежал грязный склон, скрытый кустами и деревьями. Место, которое было тюрьмой Темнора на протяжении несказанно долгого времени. Перед собой я видел линию, обозначающую границу его владений. Но я был внутри нее. Ни одна душа не может ступить внутрь его тюрьмы. Но я не сгорал заживо. Я мог ступать по его земле.
Это больше не было его тюрьмой. Я освободил его.
Я бежал через деревья, игнорируя ранне-вечернее солнце, прячущееся за поместье Торп. Я был духовно свободен, но мне нужно было освободиться от этой мерзкой семьи физически. Я прыгнул в машину, все еще стоявшую на траве с открытой дверью. Но это была не единственная машина в округе. В сотне ярдов от дома «Форд GT» Криса был смят, как бумага, о переднюю стену особняка Торпов.
Я хотел сбежать, но мне нужно было знать. Нужно было быть уверенным.
Я поехал обратно к особняку, вышел из машины и посветил дорогу фонариком на телефоне. И там, за рулем, в кровавом месиве, сидел младший брат Эбигейл. Крис Торп был расплющен, как омерзительный омлет, между искореженным сиденьем и тем, что осталось от капота. Его любимая машина. Без сомнения, это был один из подарков Темнора.
Трясясь, я обнаружил, что мои ноги несут меня прямо к передней двери. Я вошел в хорошо освещенный дом и увидел сцену хаоса. Перевернутая мебель, поцарапанные стены и разрушенный декор.
В гостиной я наткнулся на двух людей, которых никак не ожидал здесь увидеть. Двух людей, которых, как я с трудом верил, я видел раньше.
Миранда и Гарольд. Покойные родители Торпов. Они снова превратились в безжизненные трупы.
Гарольд лежал на спине с выпирающим животом и налитыми кровью глазами. Изо рта у него вываливались золотые монеты. Когда я наклонился поближе, разглядывая край особенно окровавленного правого глаза, я заметил что-то похожее на круглую фигуру, втиснутую в его глазницу. Все его тело было до краев набито монетами. Богатство, которое он, несомненно, приобрел нечестным путем.
А Миранда лежала рядом с ним, ее тело было сжато в комок. Роскошное платье, которое было на ней надето, было в красных пятнах и каким-то образом не порвалось по швам. Оно сжало ее насмерть.
— Эбигейл… — пробормотал я.
Она была настоящей причиной моего возвращения. Несмотря на ужас, который она и ее семья причинили мне, я все еще любил эту женщину. Я должен был узнать, что с ней произошло. Темнор расправился с остальными. Я знал, что он не пощадил ее. И когда я поднялся в нашу спальню, мои подозрения подтвердились. Однако сцена оказалась не такой, как я ожидал.
Моя жена была жива, но в ужасном состоянии.
Эбигейл хрипела, лежа на нашей кровати. Она постарела так, как не постарел бы ни один смертный. Постарела за гранью понимания. До такой степени, что Темнору показалось жестоким просто оставить ее в живых. Наказание, худшее из всего, что довелось испытать остальным.
— Ной... — прошептала моя жена, изо всех сил пытаясь дышать иссохшими легкими в рассыпающемся теле.
Когда я подошел к Эбигейл, мне едва хватило духу прикоснуться к ней. Я боялся, что она может рассыпаться прямо в моих пальцах.
— Почему ты это делала? — спросил я.
Моя жена со слезами на глазах пробормотала: — Я не желала жестокости, Ной. Ты должен…
— Ты делала со мной чудовищные вещи, — прервал я. — Ты украла мое тело. Мою душу. Превратила меня в пешку, которую можно бросить в логово льва.
— Деньги, которые отец потратил глупо... Красивые вещи, которые сделали маму холодной и черствой... Удачные инвестиции, которые Крис растратил на гедонизм и жестокость по отношению к другим... — Она кашлянула. — Но я хотела только вернуть их. Маму и папу. А потом я... Ну, я хотела, чтобы ты любил меня вечно. Я хотела, чтобы мы всегда были вместе. Хотела, чтобы ты любил меня безоговорочно. Я тоже... была жадной. Таково его наказание. Убивает меня возрастом и разбитым сердцем.
— Так много желаний, Эбигейл, — с горечью прошептал я. — И все за счет меня.
— Нет, это... это не должно было навредить тебе… — прошептала Эбигейл, ее глаза потускнели.
— Посмотри, что оно сделало со всеми вами, — сказал я. — Молюсь только о том, чтобы оно выполнило свою часть сделки.
Глаза моей жены расширились. — Что ты сказал...? Сделка?
— Ты заключил сделку с Темнором? Ты освободил его? — Она почти беззвучно задыхалась, едва цепляясь за жизнь.
Я кивнул. — После того как вы заключили его в тюрьму.
— Заключили его в тюрьму...? — Эбигейл вздрогнула. — Так он сказал тебе? Мы нашли его, Ной. Запертым в лачуге... Кто-то давно запер его там. И не зря.
— Ты. Кто-то другой. Мне все равно, Эбигейл, — вздохнул я. — Это был для меня единственный способ освободиться.
Моя жена уронила единственную слезу — все, что у нее осталось. — Пусть кто-нибудь сжалится над твоей душой, Ной, ведь бога, конечно, уже не осталось. Теперь миром правит Темнор.
Пока моя жена уходила в пустоту, к которой мы все подходим в конце концов, я размышлял над ее предсмертными словами. Зачем ей было лгать мне?
В течение многих недель после ее смерти я пытался понять, что она имела в виду. Я не должен был освобождать Темнора? Я знал, на что он был способен в заточении.
Но на что он способен теперь?
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Ксения Кузнецова специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
