Вой сирены не просто разрезал тишину – он взорвал ее. Мгновенная, отработанная годами реакция. Шахматная доска полетела в сторону, стул грохнул об пол. Алексея уже не было в караулке – он мчался по коридору к гаражу, его шаги сливались с топотом других бойцов. Голос из динамиков, перекрывая сирену, выкрикивал адрес сквозь ревун:
«ПОЖАР! УЛИЦА ЗАРЕЧНАЯ, 15! ПЯТИЭТАЖНЫЙ ЖИЛОЙ ДОМ! ПОСТРАДАВШИЕ ВЫЗЫВАЮТ ПОМОЩЬ С БАЛКОНОВ! РАСЧЕТЫ – ПО МАШИНАМ!»
Сердце Алексея бешено заколотилось, но не от страха – от адреналина, резко вброшенного в кровь. Заречная. Окраина. Старые "хрущевки". Мысли скакали, оценивая, предвосхищая. Он влетел в гараж, где уже гудели заведенные двигатели АЦ. Семен кинул ему боевку.
— Петров, ведешь звено в третий подъезд! – крикнул начальник караула, указывая на их машину.
Алексей лишь кивнул, на ходу втягиваясь в тяжелый комбинезон. Запах бензина, раскаленного металла и пыли заполнил ноздри. Он вскочил в кабину АЦ-40 рядом с Семеном, который уже рванул с места, едва захлопнулась дверь. Сзади, в отсеке, пристегивались остальные, включая бледного, но собранного Игоря. Его глаза, огромные от ужаса и решимости, встретились с Алексеем в зеркале заднего вида.
— Поехали! – Семен вывернул руль, и тяжелая машина, воя сиреной и мигалками, вылетела из ворот части, врезаясь в утренний поток машин.
Городская рутина превратилась в препятствие. Светофоры, автобусы, нерешительные водители – все мешало мчаться к тому месту, где каждая секунда стоила жизни. Семен ругался сквозь зубы, виртуозно лавируя, используя встречку, тротуары, заставляя других водителей резко прижиматься к обочине под вой сирены.
— Давай, Сёмыч, давай! – подбадривал Алексей, сам мысленно проклиная пробку. Его руки автоматически проверяли снаряжение: маска – на месте, баллон – полный, давление – в норме, карабин, топор. Все на своих местах. Все, кроме спокойствия. В голове завелась, как заезженная пластинка, мантра, вытесняя все постороннее: «Сегодня без потерь. Сегодня без потерь. Сегодня без потерь…» Он сжал кулаки, глядя в лобовое стекло. Рыжий комочек за дверью. Пустота в руках. Нет. Не сегодня.
— Держись! – Семен резко свернул, объезжая затор, и машина, подпрыгнув на кочке, вырвалась на относительно свободный проспект, ведущий к окраине. Скорость возросла. Дома за окном сливались в полосы. Алексей смотрел вперед, туда, где над линией крыш уже начал подниматься недобрый, серо-черный столб дыма, клубящийся и растущий на глазах.
— Господи… – пробормотал кто-то сзади.
Чем ближе они были к месту вызова, тем страшнее становилась картина. Дым уже был не столбом – он растекался черной пеленой по небу. А потом показалось и пламя. Языки ярко-оранжевого, почти белого огня вырывались из окон третьего и четвертого этажей пятиэтажки, лизали обугленные стены, рвались наружу с жадным треском, который стал слышен даже сквозь вой сирены и рев двигателя. Дом был похож на гигантский факел.
Машина резко затормозила у самого подъезда, указанного начальником караула. Алексей выпрыгнул первым. Воздух обжег горло – густой, едкий, с привкусом гари и чего-то сладковато-тошнотворного, плавящегося пластика. Крики, которые раньше были лишь строчкой в сообщении вахты, обрушились на него стеной – отчаянные, сливающиеся в один сплошной вопль ужаса с балконов и из окон:
— Спасите! Помогите! Мы тут! Тут дети! Люди! СПАСИТЕЕЕ!
Его взгляд мгновенно нашел источник самого отчаянного крика – балкон третьего этажа в охваченном пламенем подъезде. Там, за решеткой, метались две фигуры – женщина, закрывающая лицо руками, и маленькая девочка, прижавшаяся к ней и кричащая не своим голосом. Огонь уже выбивался из окна рядом с ними, жадно тянулся к ним черными когтями дыма. Они были в ловушке. Прямо над адом.
«Сегодня без потерь» – пронеслось в голове Алексея с ледяной ясностью. Он схватил дыхательный аппарат, резким движением надевая маску. Голос сквозь переговорное устройство прозвучал спокойно и властно для своих и для новобранца Игоря, чьи глаза снова округлились от ужаса перед этой адской горой огня и дыма:
— Звено, слушаем меня! Берëм рабочую линию, запасные рукава и минимум экипировки! Дышать ровно! Пошли!

Запах кофе и теплого хлеба еще витал на кухне, когда Алексей застегивал последнюю пуговицу форменной рубашки. Маша, успевшая забыть свой утренний вопрос, сосредоточенно мазала варенье на хлеб. Младший, Антошка, капризно ковырял ложкой в тарелке с кашей.
— Не забудь зайти в магазин, Леш? Молоко закончилось, — напомнила Ольга, поправляя ему воротник. В ее прикосновении была привычная нежность, смешанная с той самой, глубоко запрятанной тревогой.
— Зайду, обязательно, — Алексей поцеловал ее в щеку, стараясь звучать легче, чем чувствовал. — Сегодня спокойный день обещают. Постараюсь пораньше. Может, в кино сходим? — Он бросил взгляд на детей, пытаясь поймать ускользающее ощущение обычного утра.
— Папа, кино! — оживилась Маша.
— Спасибо, герой, — Ольга слабо улыбнулась, но глаза оставались серьезными. Она знала цену его обещаниям. «Постараюсь» – самое частое слово в их семейном словаре.

***

В части царила утренняя, почти медитативная суета. После проверки дыхательных аппаратов (каждый баллон, каждый манометр под пристальным взглядом) и отработки слаженного надевания боевки за минуту, наступило короткое затишье. На старом, заляпанном чернилами столе в караульном помещении Семен уже расставлял фигуры на потертой шахматной доске.
— Ну что, Лëха, готов к поражению? — Семен щелкнул пешкой, его широкое лицо расплылось в хитрой ухмылке. Он был гроссмейстером части в деле по разрядке обстановки. — Сегодня тебе шах и мат в десять ходов. Гарантирую. Огонь потушим быстрее.
— Горишь сам, Семыч, — Алексей сел напротив, передвигая короля. — Твои атаки как тот прошлогодний вызов на дачу – много дыма, огня мало. — Ход за ходом, под мерный стук фигур по дереву, напряжение после разговора с Машей понемногу отпускало. Здесь, среди своих, в ритме знакомых шуток и концентрации на игре, Алексей чувствовал себя на своем месте. До поры.
Дверь в караулку резко распахнулась. На пороге стоял новобранец Игорь, бледный, с трясущимися от волнения руками, которые он безуспешно пыталcя засунуть в карманы брюк. Его глаза метались по комнате, цепляясь за оборудование, за лица старших товарищей.
— Товарищ старший прапорщик… — голос Игоря срывался. — Разрешите обратиться? Вахта сказала… что скоро проверка готовности к выезду… а я… я боюсь, что… не успею…
Алексей отодвинул шахматную доску, жестом приглашая парня подойти. Семен понимающе крякнул и начал собирать фигуры.
— Присядь, Игорь, — Алексей указал на табурет. Его голос был спокоен, без тени насмешки. — Первый раз всегда страшно. Огонь не спрашивает, новичок ты или старик. Он просто есть.
Игорь кивнул, глотая воздух. Видно было, как бьется сонная артерия на его шее.
— Главное, что ты должен помнить, — продолжил Алексей, глядя парню прямо в глаза, — дыши. Ровно. Глубоко. Сквозь маску, сквозь дым, сквозь крики. Если ты перестанешь дышать, или забудешь, как, если паника сожмет легкие – огонь съест тебя раньше, чем ты его победишь. Воздух в баллоне – твоя жизнь. А ровное дыхание – твоя голова на плечах. Понял?
Игорь сделал еще один глубокий, чуть менее дрожащий вдох.
— Понял, товарищ старший прапорщик. Дышать.
— И смотри под ноги, — добавил Семен, убирая последнюю ладью. — А то у нас один поэкспериментировал с дырочкой в полу на третьем этаже. Не понравилось.
Игорь попытался улыбнуться, но получилось напряженно. Алексей похлопал его по плечу.
— Соберешься. Все через это проходили. Иди, перепроверь свой аппарат еще раз. И маску. Она должна прилегать к лицу идеально.
Новобранец, чуть выпрямившись, вышел. Алексей посмотрел в окно. Город жил своей обычной жизнью под утренним солнцем. Машины, люди, спешащие на работу. Такой хрупкий, этот обычный мир. И лишь тонкая перегородка отделяла его от мира огня и дыма, куда они могли ринуться в любую секунду. Он мысленно повторил свой же совет Игорю: Дыши. Сегодня нужно было дышать ровно. И спасти. Обязательно.
В этот момент тишину караулки разорвал резкий, пронзительный вой сирены.

Пятилетняя Маша уткнулась лбом в грудь отца, ее голос прозвучал шепотом:
— Папа, ты сегодня спасешь кого-нибудь?
Алексей Петров, тридцатипятилетний командир отделения пожарной части № 12, улыбнулся, гладя дочь по мягким волосам.
— Постараюсь, солнышко, — ответил он, глядя через ее голову на жену Ольгу. Та молча поставила перед ним кружку дымящегося кофе. В ее глазах читалась привычная тревога, спрятанная под маской утренней суеты. За окном кухни пылал рассвет, окрашивая панельные дома в розовое золото. Два мира Алексея – уютный, с запахом свежего хлеба и детскими рисунками на холодильнике, и другой, где пахло гарью и опасностью – пока мирно сосуществовали.

***

Пожарная часть №12 была его вторым домом. Старое кирпичное здание с облупившейся краской, вечно скрипящими воротами и мощеным двором, вытоптанным десятилетиями сапог. Утро здесь начиналось с грохота железа и запахов: едкого масла от техники, пота после изматывающей физподготовки и сладковатого дыма из курилки. Алексей вошел в гараж, кивнув на хриплое приветствие напарника Семена.
— Петров, не проспал? — крикнул Семен, вытирая лицо рукавом. Он поливал из шланга блестевший каплями воды АЦ-40.
— Ты бы сам поспал с двумя детьми, — отозвался Алексей, направляясь к стойке с боевками. Его движения были отработаны до автоматизма – спокойные, точные. Но внутри, как всегда после вопроса Маши, клубилось знакомое напряжение.
Он подошел к старому деревянному столбу, где висел табличный журнал вызовов – толстая, потрепанная книга в кожаном переплете. Листы пожелтели от времени и пальцев. Алексей провел ладонью по гладкой поверхности стола рядом с журналом. Здесь, среди запаха пыли и старой бумаги, его настигло воспоминание. Не крик, не пламя, а тихий, жалобный звук... и пустота в руках потом, когда дым рассеялся над обугленным домом старика Никифорова. Котенок. Рыжий комочек, запертый в горящей кладовке. Он видел его испуганные глаза в щели двери, чувствовал слабые царапины на руке, пытаясь ухватить... а потом обрушилась балка, и спасать пришлось уже самого себя. Пустота. Не горечь поражения, а ледяная, тошнотворная пустота.
Алексей резко одернул руку от стола, словно обжегшись. Взял журнал. Спокойствие, лишь внешняя оболочка. Внутри, как тлеющие угли под слоем пепла, жила та пустота и немой вопрос: А если снова не успею? Сегодняшняя смена только начиналась. Где-то в городе уже мог клубиться первый дымок беды. Он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Сегодня нужно было спасать. Обязательно.

Когда мне было восемь лет, я жила в Ульяновске в коммуналке на первом этаже девятиэтажки с моими родителями и младшим братом. И вот, за неделю до нового года, в нашей вентиляции на кухне начал орать кот.

- Ну вот, дети бросили кота в вентиляцию, скоро он сдохнет и в нашей квартире будет вонять дохлятиной, - сказала моя мама.

- Кота можно достать, и я пойду и достану его сам, - ответил ей мой папа.

Папа нашёл длинную верёвку, привязал к ней мисочку с бульоном и пошёл на чердак.

Всю неделю каждый вечер после работы он лазил на чердак и спускал коту бульон с мясом, изобретая всё новые способы, чтобы вытащить несчастное животное. Папа спускал вниз верёвки, потом бревно на верёвке, чтобы кот зацепился за него. Но кот не хотел вылезать. Он съедал бульон, пару раз даже цеплялся за бревно, но потом падал назад.

Тогда папа привязал продуктовую сетку к верёвке, а в сетку положил миску с мясом и бульоном.

Это было как раз в новогоднюю ночь. Моя мама в спешке готовила угощение и накрывала на стол, а папа в одиннадцать часов ночи отправился на чердак с сеткой, чем вызвал мамино возмущение, потому что все люди вместе встречают Новый год, а мой папа кота вытаскивает из вентиляции.

Через пять минут после боя курантов мой папа заявился домой с огромным чёрным котом на плече. Кот соизволил залезть в сетку именно в полночь и папа поднял его из вентиляции.

У кота оказались совершенно содраны когти, до основания. Возможно, он содрал их, пока летел в вентиляцию, а может потом, когда пытался вылезти по стенкам. Но отсутствие когтей объяснило то, почему он не мог зацепиться за бревно, которое спускал ему папа на верёвке.

Кот очень привязался к моему папе и сидел у него на плече во время совместных прогулок.

А потом оказалось, что это кот наших соседей по лестничной клетке. Сосед случайно увидел моего папу со своим котом на прогулке и попросил вернуть кота. Взамен он отдал нам два сникерса.

Главный тренер «Зенита» ехал на машине и увидел, что человеку на Выборгской набережной стало плохо. Он остановился, подбежал к прохожему и привёл его в чувство.

Мимо проходили другие неравнодушные люди, они тоже помогли.

Помните, что при эпилептическом приступе необходимо обеспечить безопасность человека, уложить его на бок, подложить что-то мягкое под голову, расстегнуть одежду и вызвать скорую помощь, если приступ длится более 5 минут или сопровождается другими осложнениями. Нельзя пытаться разжать челюсти (это миф!!), делать искусственное дыхание или давать лекарства во время приступа.