— Жар не спадает, — Алёнка поменяла полотенце на лбу деда, чуть коснулась его инеем, но это не помогло. Тот сразу таял.— Пойду еще снега наберу.
— Не надо, милая, не трать силы. Не поможет. Видать, кончился мой век, не верят люди в чудо.
— Ну что ты говоришь такое! — буркнула она возмущенно, но в глазах читалась тревога, в горле першило отчаяние. Все Снегурочка понимала, сделать ничего не могла. — Дед, ну может к бабе Яге? Или к Василисе?
— Нет их боле, внученька. Последние мы с тобой, — приступ кашля помешал договорить. Алёнка помогла сесть удобнее, подала воды. Дед умирал. Она была следующей. Словно прочитав мысли, он погладил ее белесую макушку, улыбнулся устало. — Не горюй, тебя защитить смогу. Последнюю искру чуда потрачу, а сгинуть не дам. В мир людской отправишься. Жизнь жить, добро нести да теплом сердца человеческие одаривать, как завещано.
— Не злись, девочка. Тепло — оно же как, глубоко бывает зарыто. Человек и сам не знает, что оно в нем прячется. Его еще откопать нужно, как сани к новому году. В том и наказ тебе мой на жизнь твою мирскую. Ищи тепло, Алёнка, дари тепло.
«С теплом, внученька. С верой и любовью, обещай!»
Размашистая надпись украшала доску кабинета литературы. Одноклассники заглядывали внутрь, бросали вещи, хихикали. Кто-то снова скрывался за дверью, кто-то утыкался в телефон или снимал фотки и видосики, переводя объектив камеры на девчонку за третьей партой первого ряда. Девчонка на надпись и смешки не реагировала, она вырезала снежинки. Ажурные, прозрачные, словно морозные узоры на стекле, которых давненько не было, несмотря на то что январь уже топтался у порога. Ножницы едва касались бумаги, девочка мурлыкала себе под нос тихую песенку.
Парту тряхнуло. Ровная горка снежинок рассыпалась по столу. Нарушителю спокойствия достался суровый взгляд и читаемое в нем обещание следующую снежинку вырезать на его лице.
— Киснешь, Морозова? — довольная физиономия Дедушкина кричала о том, что намеки он не понимает. — Как тебе творчество, а? — он кивнул в сторону доски.
— Посредственно, — сухо бросила Ленка и взялась за следующую заготовку снежинки, будто его и не было. Кое-кто из одноклассников отложили телефоны, предвкушая более интересное развлечение.
Ленка Морозова училась с ними второй год, но почти ни с кем не общалась. Родители ее таинственным образом пропали, других родственников не было. «Детдомовская» — вздыхали учителя сочувственно. «Детдомовская» — презрительно цедила большая часть одноклассников за ее спиной. Один Саня Дедушкин в лицо говорил, а точнее, писал то, что думает.
— Слушай, ну чего ты кусачая такая, а? Как морозы в Сибири. К тебе тут и так и этак, а ты… Как не от мира сего. Что, принца ждешь на белом коне, чтоб в сказку тебя увез? Так чудес не бывает.
Тонкие маникюрные ножницы воткнулись в парту в паре сантиметров от его руки. Сашка сглотнул ошалело. Впервые на него смотрели с такой ненавистью.
— Не бывает? Да, не бывает! — тихая безобидная Морозова сейчас была похожа на разъяренную фурию. — Потому что даже для чуда нужно чуть больше, чем ничего! А всем же надо просто так, по умолчанию, сил не прикладывая!
— Эй, эй, уймись, шальная! — Саня даже не сразу ответить смог, в себя приходил. Он никогда не видел ее такой. Неужели все из-за его шутки? Всего-то попытка обратить на себя внимание. — Ну не бывает и не бывает, чего страдать то? Я вон давно в сказки не верю и живу себе прекрасно.
Саня поморщился. Попала Ленка в больную мозоль. Про «прекрасно» было преувеличением. Предки на грани развода, девушка игнорирует, снега, опять же, нет, а так зимы хочется, аж жуть, чтоб хоть немного светлее стало. Снимать ее тайком в смешной красной шапке со снежинками на ресницах.
— Ну, а какие чудеса? Подарки предки дарят, денег дают, в личную жизнь не лезут, — привычным набором современного подростка отбрехался он, желая закрыть тему. Ленка хмыкнула, головой тряхнула. То ли почувствовала, то ли сама тем же грешила.
— Поди вон, на доске фамилию на «Дедушкин» исправь да букву «К» в конце припиши. — разбавили неловкую паузу ее тихие слова. Она смотрела в окно, а Сашке вдруг неимоверно сильно захотелось ее защитить. От чего только? Просто ему казалось, что сейчас ей больно. Он даже руку протянул, но тут же одернул, стоило Морозовой продолжить говорить. — Чудеса случаются там, где в них верят. А без веры чудо — что? — она смяла красивую снежинку в руке, плечи ее дернулись. — Фикция и только.
Сашка молчал. Ему казалось, что в эту минуту он заглянул в незнакомую комнату души Ленки Морозовой. Почувствовал, как там холодно и одиноко. И безумно, до зуда между лопаток захотел разбавить этот холод и одиночество.
— Ага. Все так просто? Поверил — и вуаля? — снова защитная ухмылка, которая погасла, стоило Морозовой повернуться.
Ночью Дедушкину не спалось. Он то и дело возвращался к разговору в кабинете литературы, но не мог понять, что же его так зацепило, не считая, конечно, самой Ленки. Он крутился в кровати, сбивая простыни, как крутились в его голове мысли и слова одноклассницы. «А ты пробовал?», «Чудеса случаются там, где в них верят».
— Ленка, Ленка… Ну почему ты такая дура… — вздыхал Саня, закрывая глаза и думая: а что, если попробовать? — В конце концов, а что я теряю? Может, и не пошлет. Все какая-то определенность.
Утро для Сашки началось виртуозно — он виртуозно растянулся звездой прямо возле подъезда. Синоптики наврали, и вместо обещанных плюс трех, вдарил легкий морозец и за ночь выпал первый в этом году снег. Да такой пушистый, красивый, хоть валяйся да любуйся до воспаления легких. «Может, и правда, сработало?» — пронеслась в голове шальная мысль, а яркое солнце загородила высокая тень.
— Ну что, сын, обувка не по погоде? — протянутая рука, рывок, чтобы подняться.
Сашка отряхнулся, поправил шапку, взглянул на отца.
— Ага. А ты куда это так рано?
— Да чет, погода такая... Решил вот матери сюрприз сделать. «Прагу» ее любимую купить. У нее ж именины сегодня. Мы в этот день много лет назад с ней и познакомились. Тоже снег вот такой был. Может, что и наладится…
Младший Дедушкин расплылся в улыбке, хлопнул отца по плечу.
— Наладится, бать! Обязательно наладится! Главное верь. Чудеса случаются там, где в них верят!
Он махнул ему и на всех парах полетел в школу, писать на доске новое послание упрямой девчонке. Он же верит. А значит, будет чудо!
— Мам, а деда Мороза не бывает, да? Подарки вы с папой под елкой оставляете?
Лена поправила одеяло дочери, грустно улыбнулась, но ответить не успела. Из ванной вернулись их мужчины. Довольный собой Сашка да маленький Славик, завернутый в полотенце на руках отца.
— Как это — мы? Как это — не бывает, а? — Дедушкин передал сына жене, легко поцеловал ее в кончик холодного носа, сел к дочери, устраивая у себя на коленях.
— Девчонки говорят, что не бывает. И что подарки родители дарят. Поэтому они не как в письме, — Катюшка вздохнула, прижалась к отцу.
— А у тебя как в письме? — девочка кивнула. — Каждый год? — еще один кивок. — Ну так, выходит, кто их дарит?
— Тот, кто письмо прочитает.
— Ну, значит, кто его читает и подарки приносит? — глазки ее засветились, улыбка расплылась по щекам.
— Да потому что не верят, дурехи. – Сашка рассмеялся, поцеловал дочь, взглянул на жену, что, уложив Славика в кроватку, сейчас застыла, как тогда давно в классе литературы, наблюдая за ними. — Чудеса случаются с теми, кто в них верит, малыш. Меня этому одна очень хорошая девочка научила много лет назад.
— Конечно. Я верю. Вся моя жизнь — чудо. Ты, Славик, мама ваша. Я тебе больше скажу, когда ты веришь, и люди вокруг тебя верить начинают. И так один за другим, все мы поверим в чудо.
Катюшка рассмеялась, обняла отца, улеглась, переводя взгляд на маму. По щекам ее катились слезы. Сашка подошел к жене, обнял ее, стирая мокрые дорожки.
— Ну, а ты чего сырость развела, Дедушкина-Морозова? Или я не прав?
Она прижалась к мужу, вздохнула, но не успела ничего сказать. Свет в доме моргнул. Окно детской покрылось инеем, раздались шаги в коридоре, скрипнула дверь, повеяло холодком.
— А кто этот тут не спит? — басовитый голос ворвался в разговор семьи Дедушкиных, дверь отворилась.
Красная шуба, белая борода, ласковый взгляд, мешок за спиной.
— Дедушка Мороз! — счастливо заверещала Катюшка, подпрыгивая на кровати.
— Дедушка… — едва слышно прошептала Снегурочка.
