— Семь лет назад я попала в аварию, - холодно произнесла клиентка, почему-то не снявшая с лица большие темные очки. – Водитель, который в нас врезался, уснул за рулем и выехал на встречную полосу, из-за чего удар оказался особенно страшным.
— Погиб сам виновник, водитель нашего автобуса и еще два пассажира – остальные получили самые разные увечья. Не буду описывать весь ужас, через который прошли мы с мамой, когда вместо тихой и спокойной поездки на море мы оказались в маленьком аду. Благо, что проезжавшие мимо люди не поехали дальше, а попытались помочь: кто-то вытаскивал из покореженного корпуса пострадавших, кто-то звонил в скорую, а кто-то оказывал первую помощь.
— Это как-то отразилось на вашем здоровье?
— Поначалу казалось, что я легко отделалась, ну, по сравнению с людьми, у которых были открытые переломы, - ее голос стал еще более отстраненным чем раньше. – Но стоило мне выбраться, как все перед глазами потемнело и я вырубилась, а когда проснулась, то лежала в луже собственной рвоты. Врачи констатировали сотрясение мозга и меня почти месяц продержали в больнице, выясняя не повредился ли во мне какой-нибудь орган.
— Что-то произошло с вашими глазами?
— Не сложно было догадаться, правда, - хмыкнула она и сняла очки. Удивительно, но я не увидела ничего пугающего или необычного. – Сейчас это не заметно, но они изменились…
— Во-первых, мои зрачки почти не реагируют на свет, оставаясь расширенными как у наркоманов, во-вторых - при определенных условиях, уменьшаются так сильно, что на это страшно смотреть, и в довершении этого, у них изменилась форма, - девушка наклонилась поближе и только тогда я заметила, что ее зрачки стали похожи на эллипс. – Вы, я смотрю, не испугались.
— В моей практике были люди с гораздо более страшными увечьями, - отозвалась я. – И этот опыт подсказывает мне, что вы, вероятно, очень страдаете из-за проблемы с глазами.
— Страдаю?! – неожиданно воскликнула она, за мгновение потеряв все свое хладнокровие. – Да я словно прокаженная, от которой шарахаются люди! Одни, только посмотрев мне в глаза, стараются отсесть подальше или вообще перейти в другой вагон, считая, что я под кайфом. Другие, вообще орут как потерпевшие, стоит им только увидеть человека с очень маленькими зрачками. Но хуже всего те, кто вроде как принял информацию о том, что я не наркоманка и, узнав название моей болезни, идут гуглить.
— Да потому, что синдром Аргайла Робертсона в основном бывает у людей, больных нейросифилисом, и стоит человеку об этом узнать, как он начинает разводить бурную деятельность по скорейшей изоляции от меня всех окружающих. Начинаются обвинения в том, что я проститутка, что имея венерическое заболевание, хожу тут и заражаю честных людей и все в том же духе, - Наталья закрыла лицо ладонями и зарыдала. – А я же не виновата в том, что случилось…
— Не виноваты, - мягко ответила я, дожидаясь, когда она немного успокоится.
— У меня кончились силы пытаться что-то объяснять и ходить с документами, объясняющими причину моих проблем и доказывающими, что я совсем не сифилитик, - всхлипывала она. – Из-за этого меня или не хотят брать на работу, или вскоре просят оттуда уйти. У меня не осталось друзей, а новых завести не получается – я даже стала ходить в очках, как будто слепая, чтобы люди не переживали, заметив мои зрачки. Жизнь стала невыносима.
— Как же вы справлялись до сих пор?
— Мне помогает мама, - девушка вытерла глаза платком и продолжила. – А еще, я по натуре – боец и не могу так просто сдаться. Однажды, когда мне стало совсем плохо, на глаза попался фильм о ВИЧ-инфицированных людях. Посмотрев его, я отчетливо поняла, что бывают те, кому гораздо хуже, чем мне и я просто не могу опустить руки и не пытаться выжить. Хотя в последнее время стало особенно тяжело – воли бороться почти не осталось…
