Автобусная остановка повисла в воздухе багом из GTA. Невидимое дорожное полотно отделяло этот косяк разработчиков на одной стороне от депрессии садового товарищества на другой. Береговой линией в плотном тумане служили фонари. За ними начинался как бы твердый участок земли, желтоватый и выпуклый. Там ворочалась, фыркала и стискивала давно прокуренные зубы промзона «смешанного» типа.

Слева аварийные, но жилые дома и дворы, полные ржавого металлического лома в виде качелей, горок и лесенок, с уходящими внутрь тропинками к застывшим во времени и таким же ржавым киоскам, маленькому магазинчику, зарешеченному даже крест-накрест. Справа - скрипучий шлагбаум, сторожка, большая база: краны, площадки, гаражи, чуть живые цеха и кубики административных зданий. Здесь, в самом нутре промзоны, туман победил безоговорочно, и даже красноватые точки камер наблюдения кажутся прищуренными глазками какой-то недоброй к человеку живности.

Но вот из цеха выкатывается сухонький и дерзкий автослесарь дядя Саша. Он стремительной походкой, держа в одной руке настоящую сетку-авоську, а в другой сигарету, зажигалку и связку ключей на веревочке, преодолевает шлагбаум и сворачивает во дворы. Дядя Саша курит, размахивает авоськой, разговаривает вслух одновременно. Пытается тут же пересчитывать ключи на сниске, подчеркивая, что ни хрена лысого не видно.

В одном из дворов останавливается около лучшей половины лавочки, щелкает зажигалкой и спорит сам с собой об исчезновении ключа от второго гаража, который с ямой. В самый пик спора с другого конца скамейки кто-то очень спокойно говорит: «Да это Леня молодой взял, а потом в рейс уехал, с ключом вместе». Дядя Саша, замолчав и вздрогнув от неожиданности, переводит зажигалку на голос.

На металлических ребрах без перекладин притулился мужичок в спецовке и рваной кепке с козырьком. Лица не разобрать, но в целом он как-то вроде знаком...
- Здорово! Да ты наш или не наш, не пойму, кто ты, - тянет к нему руку, вовсю болтая, слесарь.
- Ваш-то я, ваш. Но ты вот что, Сань, сегодня больше не пей. Пожар у тебя в слесарке, проводка закоптила, двигай обратно, - отвечает мужичок, по-прежнему не шевелясь и руки не протягивая.

Слесарь испуганно отворачивается и смотрит назад, на цех. Ни дыма, ни зарева, не дай Бог, однородный такой туман... Но как-то ноги сами обратно повели. Закуривая уже почти на бегу, тянет головой к изломанной лавочке. Никого и ничего, да и вокруг ну ни звука, ни ветерка. На территорию базы старается зайти спокойно, потом не выдерживает и ускоряется до продуваемого круглый год и «наскрозь» цеха.

Открывает слесарку - всё так, как он и бросил. Ни характерной пластиковой вони от проводки, да и не тлеет нигде, проверил. Так и лег дядя Саша спать, даже чай не стал, наволновался. Во сне всё думал, кто этот мужик. Проснулся окончательно, когда уже тягач в цех на ремонт ставили, да и вспомнил.

Лет семь-восемь назад Коля, стропальщик, ночью в котлован упал. Дядя Саша его доставал тогда, мертвого уже - плохо упал, неудачно. Шел вроде по краю, следы-то остались, а край осыпался. Там и следы прерывались, всё же понятно. И ничем от него не пахло, но «эти» доказали, что пьяный был. А что котлован не огородили даже лентой - забыли как-то, замяли... Одно было утешение: что потом ни возникало на этом месте, ничего не ладилось. Последние новоделы туда с опилками полезли, перерабатывать, так, точно, чуть не сгорели.

Слышит дядя Саша, кричит кто-то. Леня из рейса приехал, мужикам что-то вещает на своем, молодежном. Оказалось, вечером вчера магазинчик во дворах грабанули. У продавщицы, двоих покупателей - ножевые. Кассу выгребли, кое-что товаром взяли, и решетки не помогли. Дядя Саша проталкивается к рассказчику, протягивает руку ладонью вверх. Мужики аж замолкают, знают этот жест. Леня смущается, тут же достает увезенный с собой ключ и бормочет извинения. Слесарь, не роняя марки, победно уходит.

И только в слесарке тихонько благодарит Колю и выпивает в светлую память его. Чайку, исключительно чайку!..