Для другой половины земли
Я ничего так и не достиг,
А потому мой скорый побег
Лишь больше выставляет мой секрет.
Цирк моральных уродов открыт,
И куда же делся мой радикализм?
Нас всех общество ещё пожурит,
А я начал уже сам себя судить.
Я, разувши глаза, ботинки разул,
Иду босиком по битому стеклу,
И если был я где неправ и слеп,
То это тоже (ш-ш-ш) — мой маленький секрет.

Признавать ошибки не страшно — страшней
Считать, что всё вовсе не так и не здесь,
Меня по инерции тянет к центру сил,
Не знаю, кем мне быть, помню лишь, кем был:
Молот истории расколол мой дух,
Чтоб я вспоминал, как был молод и глуп,
Так что я храню свой маленький секрет,
Кладя на полку к остальным, ото всех
Скрывая чувства, крик, разгром,
Раз гром сверкал, я принимаю ток всех гроз.

Я принимаю все секреты глубин души,
Что бы не сказали жители земли,
Я не поменяюсь и останусь таким,
Пусть даже жизни это навредит,
И это тоже мой маленький секрет,
Впрочем он не мой, а наш теперь.

11.06.25
https://t.me/tomtork_apw

Видеоряд - на любителя, мне больше понравилась сама песня.

Да, а публикую серию не ради оценок, а просто сохранить такое творчество на своей странице на Пикабу

Песня на стихи Дмитрия Кусонского "Какая женщина!"

Скачать данную песню и все другие песни на мои стихи в аудио формате можно бесплатно на моём официальном сайте - https://stihi-kys.ru/2025/05/24/401/

Кто вы?
Мы
разносчики новой веры,
красоте задающей железный тон.
Чтоб природами хилыми не сквернили скверы,
в небеса шарахаем железобетон.
Победители,
шествуем по свету
сквозь рёв стариков злючий.
И всем,
кто против,
советуем
следующий вспомнить случай.
Раз
на радугу
кулаком
замахнулся городовой:
— чего, мол, меня нарядней и чище! —
а радуга
вырвалась
и давай
опять сиять на полицейском кулачище.
Коммунисту ль
распластываться
перед тем, кто старей?
Беречь сохранность насиженных мест?
Это революция
и на Страстном монастыре
начертила:
«Не трудящийся не ест».
Революция
отшвырнула
тех, кто
рушащееся
оплакивал тысячью родов,
ибо знает:
новый грядет архитектор —
это мы,
иллюминаторы завтрашних городов.
Мы идём
нерушимо,
бодро.
Эй, двадцатилетние!
взываем к вам.
Барабаня,
тащите красок вёдра.
Заново обкрасимся.
Сияй, Москва!
И пускай
с газеты
какой-нибудь выродок
сражается с нами
(не на смерть, а на живот).
Всех младенцев перебили по приказу Ирода;
а молодость,
ничего —
живёт.

1919 г.

Альбом «Железного Авангарда» целиком: https://music.yandex.ru/album/36816340

Максимилиан Волошин

Она

В напрасных поисках за ней
Я исследил земные тропы
От Гималайских ступене́й
До древних пристаней Европы.

Она – забытый сон веков,
В ней несвершённые надежды.
Я шорох знал ее шагов
И шелест чувствовал одежды.

Тревожа древний сон могил,
Я поднимал киркою плиты…
Ее искал, ее любил
В чертах Микенской Афродиты.

Пред нею падал я во прах,
Целуя пламенные ризы
Царевны Солнца – Таиах
И покрывало Моны Лизы.

Под гул молитв и дальний звон
Склонялся в сладостном бессильи
Пред ликом восковых мадонн
На знойных улицах Севильи.

И я читал ее судьбу
В улыбке внутренней зачатья,
В улыбке девушек в гробу,
В улыбке женщин в миг объятья.

Порой в чертах случайных лиц
Ее улыбки пламя тлело,
И кто-то звал со дна темниц,
Из бездны призрачного тела.

Но, неизменна и не та,
Она сквозит за тканью зыбкой,
И тихо светятся уста
Неотвратимою улыбкой.

Давид Бурлюк

Ты богиня средь храма

Ты богиня средь храма прекрасная,
Пред Тобою склоняются ниц.
Я же нищий, толпа безучастная
Не заметит меня с колесниц.

Ты – богиня, и в пурпур, и в золото
Облачен твой таинственный стан,
Из гранита изваянный молотом,
Там, где синий курит фимиам.

Я же нищий – у входа отрепьями
Чуть прикрыв обнаженную грудь,
Овеваемый мрачными ветрами,
Я пойду в свой неведомый путь.

Андрей Белый

Любовь

Был тихий час. У ног шумел прибой.
Ты улыбнулась, молвив на прощанье:
«Мы встретимся… До нового свиданья…»
То был обман. И знали мы с тобой,

Что навсегда в тот вечер мы прощались.
Пунцовым пламенем зарделись небеса.
На корабле надулись паруса.
Над морем крики чаек раздавались.

Я вдаль смотрел, щемящей грусти полн.
Мелькал корабль, с зарею уплывавший
Средь нежных, изумрудно-пенных волн,
Как лебедь белый, крылья распластавший.

И вот его в безбрежность унесло.
На фоне неба бледно-золотистом
Вдруг облако туманное взошло
и запылало ярким аметистом.