Всем привет 👋🏻

Ни для кого не секрет, что в обеденное время некоторые люди любят поспать. Наш завод не является в этом исключением.

Ну так вот. Есть у нас слесарь, работает на соседнем участке. Любит он поспать с "комфортом", а ни как все остальные, сидя за столом в неудобно положении.

Этот кулибин, смастерил себе топчан, прямо на участке, да не абы какой, а откидной. Прикрутил всю эту конструкцию к торцу стеллажа на петлях. Когда он ложился спать, он откидывал эту конструкцию и получалась у него спальное место, а-ля боковое в плацкартном вагоне. После сна, все это легко складывалось обратно и никому из рабочих не мешало. Но вот незадача, такое запрещенно по ОТ(Охране труда) . И в один прекрасный день, внеплановая проверка по ОТ заметила эту конструкцию и вынесла предписание, для устранения нарушения. Нарушение убрали, мастера пожурили.

Но слесарь не хотел расставаться с комфортным сном.

Он брал слесарный стеллажик для хранения инструментов на колёсиках. Вот такой

Подкатывал его к своему верстаку, стопорил колёсико, ноги закидывал на верстак, а спинку стула опрокидывал на этот стеллажик и сладко засыпал.
Так бы и спал наверное всю жизнь, если бы не один случай.

В один, не прекрасный для него день, обед закончился не по плану.
Проходя мимо их участка, я заметил некую суету. Заглянул на участок и опешил. Лежит слесарь, бледный, вокруг лужа крови. Мастер по телефону докладывает о ЧП, второй слесарь вызывает скорую. Прибежала цеховая медсестра, привела слесаря в чувства, перематала его голову и передала в руки врачам скорой.

Чуть позже выяснилось, что он забыл поставить стеллажик на "тормоз" и во время сна он постепенно откатился. И он со всего размаха упал головой на бетонный пол. В результате чего он получил рассечение и сильный ушиб. Его зашили и после больничного он вышел на работу как ни в чем не бывало, правда с комфортным сном ему пришлось расстаться.

После этого случая было проведено внутреннее расследование случившегося. С мастера и начальника участка было взято несколько обьяснительных. В результате инцидента все получили по выговору и остались без премии.

Заводские истории #9. Ошибочный звонок

Конец 90-х. 1января. НГ отмечал в гостях, ближе к шести вечера засобирался домой. Уже стемнело, фонари горят. Иду на остановку, на автобус. Сзади шаги, меня похлопали по плечу:

-Гражданин, предъявите документы.

Оборачиваюсь. Сержант, коренастенький такой, плотный и два солдатика, тоненькие шейки торчат из милицейских шинелей. В городе стоит ментовской батальон, солдаты-срочники, которые служат в ментах. Достал из кармана удостоверение, предъявил (отдел связи МВД, сержант). Старший патруля, поморщился, резко потерял ко мне интерес, козырнул:

-Извините

Патруль обогнал меня и пошёл дальше. Тут мне стало интересно, на каком основании меня остановили. Ускорился, догнал патруль:

-Старшой, тормозни. Ты меня по какому поводу остановил? Я ж одет нормально, не матерюсь, нужду на улице не справляю, не шатаюсь и не падаю?

Сержанта прорвало.

-Да вы понимаете, мы каждый раз на дежурстве план должны выполнить. Столько то штрафов надо выписать, столько то пьяных надо задержать, вызвать автопатруль, отправить пьяного в горотдел. Автопатруль попробуй докричись, он всегда занят, тогда своим ходом до горотдела, задержанного сдавать, а время идёт. Пьяных не всегда встречаем, поэтому всех проверяем. А если план не выполним, то вообще полный абзац будет!

-Это что за абзац?

-Если сегодня норму не сдадим, горотделовский дежурный с нашим созвонится, наш скажет "нет бензина, пешим ходом добирайтесь" и после развода, в час ночи до батальона пешком пойдем. Вы знаете наверное, где наша база?

-Знаю, отсюда, по прямой километров пять, от горотдела наверное семь-восемь.

Сержант мрачно кивнул головой.

Патруль потопал дальше. Я поёжился, на улице где то минус двадцать, ночью явно тридцать будет. Опять ускорился, окликать не пришлось, сержант сам повернулся, вопрошающе глянул исподлобья.

-Пацаны, есть хотите?

В армии в это время ужин. Никто не ответил, слова даже не сказали, только переглянулись меж собой и у солдатика кадык дернулся. Я пальцем ткнул в дом, напротив которого мы стояли:

-Сержант, идите к тому подъезду, я до магазина.

До магазина чуть больше пятидесяти метров. Шесть здоровых горячих беляшей, кольцо Краковской колбасы, свежая булка Бородинского хлеба и кусок соленого сала, банка маринованных корнишонов, стаканчики и чекушка водки. Всё это в пакет, а в картонную коробку три пирожных. В то время, я дежурил сутки через трое и после дежурства по работе, трое суток подрабатывал в компьютерной фирме, ремонтировал копиры и принтеры, так, что с деньгами особых проблем не было. Солдатики ели быстро, точнее, не ели, а метали в себя. Сержант не торопился. Первые беляши улетели за считанные секунды. Потом я достал бутылку, глянул на сержанта, он глаза слегка прикрыл, солдатикам и себе налил чисто символически по пятьдесят грамм, остальные сто грамм сержанту. Вручил стаканчик сержанту и открыл картонную коробку с пирожными. Солдатики дружно протянули, что то наподобие:

-О-оох, них-хух!

На что я ответил:

-С Новым Годом!!!

Картина маслом-стоят в подъезде милиционеры и жуют пирожные. Сержант глянул как то странно и сказал:

-Спасибо вам!

Остатки Краковской, сало и хлеб распихали по шинелям. Вышли на улицу, всё трое крепко пожали мне руку и мы разошлись в разные стороны. Бутылку и остальной мусор я покидал в пакет и выкинул в ближайшую урну. Нет морали какой то особенной, да и простой нет. И понятно, что сейчас от моралистов огребаться буду минусами, но это было, я просто вспомнил случай из своей жизни.

Отделение привычно оцепенело в золотых сумерках, все сидят по палатам и боятся выйти наружу. Короткими перебежками до чайника или до сортира, и назад, в такое "безопасное" сумрачное нутро палаты, откуда временами доносится тяжелое дыхание или чьи-то жуткие хрипы и захлебывающийся надсадный кашель. Но они уже "свои", а, значит, тоже безопасные, как и твои собственные.

Редкие смельчаки гуляют по бесконечному коридору туда-сюда, шаркая тапками. Встречаясь в коридоре, эти смельчаки уже на автоматизме занимают разные стороны коридора и преодолевают друг друга рывками, поглядывая искоса, словно стараясь запомнить. На всякий случай.Один дедок, видимо, на усиленной диете и с запасными батарейками по карманам, носится вдоль коридора со скоростью спортивного болида, включив реактивную тягу и пронзительно цокая по бетонному полу своей палочкой. Мне кажется, палочку ему выдали для того, чтобы она его тормозила. Иначе он, словно выпивший своего зелья Абеликс, умчится в неизведанные дали, даже не попрощавшись, и станет еще одним источником стремительного распространения "ковида" по миру. Такого деда только из систем ПДО останавливать (противо-дедовкая оборона). Но дедов не надо останавливать, их надо уважать и любить, и мы за него сильно радуемся.

Изредка мимо палат безмолвными призраками проносятся люди в костюмах почти космонавтов. Они глядят строго перед собой сквозь защитные очки, стараясь и не замечать творящегося вокруг ужаса, стараясь случайно не запомнить кого-то из больных. На всякий случай.

Я заметил, что здесь все на всякий случай. Лечат по такому же принципу в основном. И обеспечивают "безопасность". И кормят.

Поэтому посмотрим, как пойдет.

И до встречи. На всякий случай.

Школьные годы

Эпиграф

«Школьные годы чудесные,

С дружбою, с книгою, с песнею,

Как они быстро летят!

Их не воротишь назад.

Разве они пролетят без следа?

Нет, не забудет никто никогда

Школьные годы.»

Слова Е. Долматовский

Музыка Д. Кобалевский

Песня про «чудесные школьные годы» постоянно звучала на каждой первосентябрьской линейке. И в мои школьные годы, и в школьные годы моих детей, кому-то она никак не надоест.

Тем не менее, пара пророчеств в ней есть. Первое, что «не пролетят без следа», а второе «не забудет никто никогда».

Но кто вообще прислушивается к пророчествам? Тем более, произнесённым публично и в песне? История Кассандры так ничему не научила человечество.

Начало сбываться все во втором классе. Урок шёл своим чередом, мы сидели и внимательно слушали нашу Галину Ивановну.

Она всегда очень интересно вела уроки. И ещё у неё была привычка ходить между рядами, когда она что-то рассказывала.

Она медленно шла по ряду, когда это случилось.

Что-то выпало из штанины сидящего за центральной партой среднего ряда Никиты Опилкова. Галина Ивановна остановилась и посмотрела. Мы все тоже посмотрели.

Это была какашка. Судя по виду конечно, никто не кинулся проверять. Все замерло. Галину Ивановну в институте к такому явно не готовили, поэтому пришлось импровизировать. Она подошла чуть ближе и неестественно-весёлым голосом поинтересовалась у Никиты, что это такое?

Сразу стало понятно, что она не владеет ситуацией. Все прекрасно видели, что это такое. Лучше бы она спросила, как это выпало из штанов неподвижно сидящего человека? Но этот вопрос не прозвучал. Вместо него Галина Ивановна спросила, почему Никита не попросил выйти, раз такое дело?

Никита все это время сидел за партой как сфинкс. Неподвижно сложив руки, глядя прямо перед собой. Молча. Все, что происходило вокруг него, и под ним, его не касалось.

Галина Ивановна не получила ответа уже на два вопроса, растерялась окончательно, но сдаваться не собиралась и спросила кто дежурный? Она хотела, чтобы хоть кто-то что-то ответил.

Мой друг Алеша, полный нехороших предчувствий, встал и сказал, что это он. Он дежурный.

Галина Ивановна поняла абсурдность ситуации, но обратной дороги не было и она извиняющимся тоном попросила Алёшу принести веник и совок и убрать это.

Никита продолжал быть сфинксом.

Поэт Евгений Долматовский и композитор Дмитрий Кобалевский в далеком 1953 году как в воду глядели. Не забудет никто. Никогда.

Ночь. Темнота. Гулкая тишина пустого коридора. Ты слышишь, как в соседней палате кто-то сипит и хрипит, затем вновь наступает тишина, нарушаемая только какими-то непонятными больничными звуками. Ты совсем было собираешься попробовать заснуть, когда в бледной темноте коридора раздаются шаркающие старческие шаги. Ты сразу понимаешь, что идет именно старик, нет в этих шагах жизни. И вот он проходит мимо твоей палаты, бурча себе под нос: "Вечно одно и то же, хер дождешься этих лифтов". Шаркающие шаги удаляются, раздается звук открывающихся лифтовых дверей, и дед уезжает куда-то вниз. Там внизу все заклеено красными крестами, куда он? Курить? Или еще ниже, в мертвецкую? Три часа ночи...

Одна рюмка медовухи