Никакой класс не смог бы долго сохранять своё господство, не будучи способным убеждать людей в естественности и незыблемости своей власти, пользуясь, наряду с государственным насилием и террором, оружием слова, паутиной лжи и изощренной пропагандой удерживая огромные людские массы в повиновении. Разумеется, сам лично никакой уважающий себя буржуй, эксплуататор или вор не снизойдет до презренного труда ни в какой форме. Да и не способен он ни к чему полезному – ни к государственной службе, ни к управлению производством, ни к труду ученого, конструктора, изобретателя, ни даже к написанию трудов в обоснование собственной привилегированности. Такими нудными делами занимаются интеллектуальные холуи капитала – преподаватели, писатели, журналисты, философы, освобождая время своих хозяев для приятных хлопот вечной праздности, не обременённой утомительными размышлениями о сущем и не отягощенной уколами того, что один из ведущих практиков классовой тирании именовал «химерой».

Концлагерь на полном «хозрасчете» и «самоокупаемости» - точный образ, передающий суть современного буржуазного государства, многократно превосходящего в своей тоталитарности самые тяжелые периоды советской истории.
Капитуляция начинается с принятия языка врага, с полного идейного разоружения, с признания собственной ущербности и неспособности противостоять агрессии чужих аргументов и концепций. Как ни странно, быстрее прочих падают ниц перед вызывающе парадоксальным суждением люди образованные, грамотные, начитанные. Подобную аномалию подметил и А. С. Пушкин – «…и гений, парадоксов друг», имея в виду дерзновенность мысли, опрокидывающей старые догмы, ломающей отжившие стереотипы, расширяющей горизонты нашего познания о мире и обществе.

Профессиональные демагоги и лжецы прекрасно осведомлены об особенностях восприятия тотального отрицания доверчивой публикой. Во времена недоброй памяти перестроечного психоза они просто купались в лучах своей популярности и славы, пропорциональной «смелости» своих антитез.
Что, говорите, при коммунизме человек человеку друг, товарищ и брат?
– А вот и нет. Человек человеку волк – такова его истинная природа.
Социалистическое плановое производство эффективнее капиталистического?
– Опять нет. Планом нельзя всё предусмотреть. Только рынок, действие объективных экономических законов позволят выявить истинную общественную потребность в производстве.
Общественная собственность эффективнее частной?
– Снова нет. Частный собственник, рискуя своими «кровными», как рачительный хозяин лучше государственного чиновника-бюрократа сможет организовать дело.

Подобные суждения, в целях усиления эффекта обильно приправлялись новыми словами, непривычными уху советского обывателя – инвестиционная активность, занятость, инфляция, конкуренция, дивиденды и прочими наукообразными терминами, воспринимавшимися образованными простаками благосклонно, тем более что с другого фланга ничего вразумительного не озвучивалось вообще. Жалкий лепет о социальной защищенности, о социалистическом рынке, о ленинском нэпе, о реформах китайских товарищей убеждали слушателя не столько в преимуществах социализма, сколько в объективной необходимости перестройки и экономических реформ, под которыми можно было понимать всё, что угодно, благо, советские люди не имели никакого опыта противостояния контрреволюционным мятежам. Отдельные случаи воровства, коррупции, бандитизма списывались на издержки «первоначального накопления капитала» и воспринимались с покорной обреченностью в надежде на скорый потребительский рай, который, разумеется, при социализме невозможен по определению.

Забавляла ссылка известных «ученых» на «объективные экономические законы», действующих с неумолимостью природных, игнорирование которых чревато всякими бедами и катаклизмами. Эти «ученые», то ли в силу своей стеснительности, то ли глупости, «забывали» добавлять, что речь идет о проявлении закона стоимости – основного закона товарного, капиталистического производства. Действительно, при капитализме закон стоимости является главным регулятором деятельности отдельных товаропроизводителей, служит индикатором общественно необходимых затрат труда, основой механизма получения прибавочной стоимости. Но какое отношение такой «объективный закон» мог иметь к нерыночному, нетоварному плановому социалистическому способу производства? Разумеется, никакого. Тем не менее, в силу инфицированности советской модели хозяйствования чужеродными элементами, в латентном виде эти законы проявляли себя в той мере, в какой существовали товарно-денежные отношения. Эпитет «социалистические», стыдливо добавляемый к их определению дисциплинированной партийной «наукой», сути дела не менял.

Услужливость номенклатурных «теоретиков» воистину не знала границ. Всего лишь намек «сверху», всего лишь шорох руководящей воли и важные профессора из телевизора, враз позабывшие язык марксистской политэкономии, стали изъясняться на экономическом «новоязе» так естественно и непринужденно, как будто он был им знаком с детского сада. Конечно, это было не слишком трудно. Переходить с языка высокого уровня на жаргон дикарей несравнимо легче, чем дикарям начинать изъясняться в терминах квантовой механики или теоремы Котельникова, но всё же. Хоть бы смущение какое изобразили на своих самодовольных личинах…

Сленг либеральных туземцев до неприличия прост. Он не претендует на проникновение в суть вещей, в выявление системных связей и закономерностей, на анализ противоречий товарного производства. Это язык описания форм явления, но не его содержания. Постулируются ряд положений, которые считаются вечными – рынок, конкуренция, товарно-денежные отношения, частная собственность, наемный труд и в рамках этих окаменевших понятий выстраивается «теория», «объясняющая», почему всё должно оставаться так, как есть, иначе непременно будут мор, глад, гражданская война с чумой и холерой.

Когда-то меня поражала инфантильность и вопиющий непрофессионализм советской контрпропаганды. Имея в своем распоряжении самую передовую научную теорию, успешный практический опыт построения социалистической плановой экономики, номенклатурные трубадуры «развитого социализма» теряли всю свою звучность, когда следовало объяснить людям, как на исходе седьмого десятилетия советской власти прилавки магазинов в самых последних странах Третьего мира в сравнении с отечественными выглядели воплощением коммунистической мечты?

Много позднее стало понятно, что задача полчищ партийных пропагандистов состояла не в раскрытии сути коммунистического проекта, не в создании научной картины мира, а исключительно в оправдании сложившейся советской общественно-политической системы – причудливом гибриде государственной собственности, плановой экономики, товарно-денежного обмена, наемного труда и тотального контроля всех сторон жизни общества.
Ведь, казалось бы, чего проще – наполнить прилавки всех магазинов от Магадана до Калининграда продуктами, создать товарное изобилие, превосходящее то, которое редкие совтуристы и государственные чины наблюдали на Западе. Это было ничуть не сложнее, чем осуществить прорыв в космос. Почему не делалось? Сознательный саботаж или руководящая глупость? Этот саботаж есть сущностная черта социализма или его предательство?

Будь руководство Советского Союза хоть чуть умнее, они бы с благодарностью воспринимали тот факт, что кто-то дает им пример нормальной организации потребительского рынка, который можно было просто скопировать, как копировали наши инженеры удачные конструкторские решения в области обороны и промышленного производства. Разумеется, копировать следовало не капиталистические отношения, не рынок, не безработицу и не проституцию, поскольку отнюдь не эти обстоятельства способствуют наполнению супермаркетов. Все управленческие решения везде и всегда принимают люди, а не слепая стихия товарного производства, не «рынок» и не деньги. И если при социализме кто-то не способен на принятие грамотных решений, то это не проблема социализма, это проблема некомпетентности, проблема круговой поруки «элитарных» узурпаторов власти, мастерски овладевших лишь техникой демагогии и карьерного интриганства.

Социализм не только предали, его изощренно оболгали номенклатурные дегенераты, отводя от себя удар в безопасном направлении, в сторону мифической «уравниловки», «командно-административной системы», Сталина, Ленина, Гулага, коллективизации. В раже отрицания в ход шло всё, чем десятки лет жила страна. Партийная бюрократия основательно вытоптали поляну всякой живой мысли, гарантированно устраняя малейшие тени сомнения в законности своего всевластия и права на изречение истин. Поэтому, когда пришло время прямого идеологического противостояния, подняться из окопов было некому, да и не с чем.

Хотя в принципе, философия проста как таблица умножения. Из одного логически следует другое, из другого с неизбежностью вытекает третье, пусть это третье уже не очевидно и даже вступает в возмутительное противоречие со «здравым смыслом» и «традиционными ценностями». Однако, никто не будет оспаривать очевидный факт, что все мы гости в этом мире, что жизнь дается лишь раз, что каждый человек стремится к счастью, каждый хочет воспользоваться этим удивительным даром эволюции материи в полной мере, с пользой для себя и общества, в любви к ближнему и в полном согласии с совестью. Человек являет собой высшую ценность, не имеющей материальной меры, поэтому всякие попытки дискриминации людей под каким бы «благовидным» предлогом не делались - есть занятие постыдное, преступное, экстремистское. Единственным отношением, прямо вытекающим из этого очевидного обстоятельства, может быть только равенство людей. Можно дискутировать сколь угодно о формах этого равенства – формальном, гендерном, правовом, экономическом, фактическим и т. д., но императивность равенства не подлежит никакому сомнению.

Впрочем, прямо на равенство никто и не посягает. Разговор обычно уводится в сторону «равноправия», «равных возможностей» или вообще, в метафизические туманности, ни к чему не обязывающие в реальной жизни. Или приводится «убийственный» аргумент либералов – люди от рождения неравны в своих физических данных, способностях, талантах. И что? Кто с этим спорит? Что из этого следует? Одни рождаются для работы в шахте, у станка, на ферме, а другие – для паразитизма на их труде?

Подобный уровень «ученой» полемики обнажает полную идейную несостоятельность любых попыток оправдания неравенства, а также нравственное убожество его либеральных адептов.
Хорошо, равенство. Но как его наполнить реальным содержанием? Что практически следует для этого предпринять? Прекраснодушными призывами к справедливости и проповедями здесь явно не обойтись. Первым условием достижения равенства служит ликвидация основы неравенства – самого института «священной и неприкосновенной частной собственности», навязанного советским людям «учеными» глупцами. Это требование не только порядочности, не только стремления к справедливости, но и насущное условие повышения экономической эффективности – приведение устаревших производственных отношений в соответствие с общественным характером современного производства.

Как же так, возразит начитанный обыватель, ведь вся практика социалистического хозяйствования в СССР доказала несостоятельность плановой экономики, губительность уравниловки, необходимость свободной конкуренции и частной собственности! На что я отвечу – советский опыт доказал подавляющее превосходство социализма над капитализмом во всех отношениях. Но он мог бы продемонстрировать неизмеримо большую эффективность, не будучи извращенным номенклатурным невежеством и своекорыстием. Не будучи оскверненным социальным неравенством, порождаемым химерой «распределения по труду» и попытками активизации «материального интереса». Не будучи разрушаемым всякими экономическими «новациями» и «починами» в глупейшей попытке методом бюрократического «тыка» нащупать тот баланс частного и общего, который придаст новый импульс сомнительному гибриду планового производства и «рыночной» анархии. Разумеется, никто не возлагал ответственность за всем известные проблемы «развитого социализма» на его «рыночную» составляющую. На острие атаки образованного дурачья находилась общественная собственность и социалистическая сторона советской экономической модели. Логика дикарей – в «цивилизованных» странах есть частная собственность, рынок, конкуренция, многопартийность, значит, если мы у себя создадим копию такой модели, то и у нас магазины станут образцами товарного изобилия и потребительского рая.

Наивный обыватель пожмет плечами, а разве нет? Категорически нет. Наполнение торговых центров колониальным товаром заслуга не «реформаторов». Это трудолюбивые китайские товарищи, уничтожая последние очаги отечественного производства, заполняют наши супермаркеты и оптовые базы. Это миллионы «гастарбайтеров» с окраин растерзанной страны создают иллюзию какого-то развития. Человеку, как любому живому созданию, присущ инстинкт выживания. И не велика заслуга «руководства», которое бросив управление производством, обрекло людей на примитивную экономическую самоорганизацию в спекулятивном «бизнесе», толкнуло их в откровенно преступные сообщества, цинично рассуждая – вымрут несколько десятков миллионов «неприспособленных», зато оставшиеся станут «нормально» мотивированными «рыночными» особями, как тому и положено быть в каждой цивилизованной стране. Сожри ближнего или он сожрет тебя, - весь либерализм в стерильно чистом виде.

Имей сознание советских людей хоть искру критичности, они бы предложили своему последнему генсеку простой выбор.
Первый. Вы в рамках общественной собственности на средства производства, в условиях социалистической плановой экономики, не прибегая к анархии товарно-денежных отношений, не используя т. н. «материальные стимулы», отказавшись от всякой формы дискриминации людей, в том числе по роду их деятельности, обеспечиваете равное трудовое участие, равно высокий жизненный уровень каждому. Вы организуете общественное производство в виде единого народнохозяйственного комплекса с эффективностью, превосходящей показатели самых развитых капиталистических стран со всеми их «рынками» и «конкуренцией».
Второй. Вы расписываетесь в своей полной некомпетентности, невежестве, просите у народа прощения, кладете в карман револьвер с одним патроном и тихо удаляетесь подводить итог своей никчемности.
Это было бы честно, по-мужски. Таким бы вас и запомнили. Глупцом, но всё же не предателем…

Вся современная «философия» либерализма покоится на двух основополагающих постулатах. Первый заключается в декларировании «свободы» человека, которая ограничена лишь «свободой» другого человека. В рамках этой «свободы» каждый индивидуум вправе сам брать от общества столько, сколько способен утащить, соблюдая лишь определенные правила игры. В буржуазном обществе свод этих правил называется «законами», а государство именуется «правовым», вне зависимости от содержания этих «законов». Это, так сказать, «этическая» основа либерализма.

Разумеется, первое место в буржуазных «законах» занимает «священное и неприкосновенное право частной собственности», превращающее постулирование свободы в самую пустую из всех пустейших деклараций.

Второй постулат, «экономический», касается отношений между людьми, складывающихся в процессе производства и распределения материальных благ на основе т. н. «эквивалентного обмена». Ты – мне, я – тебе. Никто никого не принуждает, поскольку «свобода» же. В повседневности подобный принцип не вызывает отторжения, поскольку равенство, эквивалентность обычно ассоциируются со справедливостью. Правда, особняком стоит плата за труд, «эквивалентность» которого вычислить достаточно сложно, но это обстоятельство представляется незначительным недостатком в целом справедливой системы товарно-денежных отношений.

Эта кажущаяся «справедливость» обмена настолько прочно укоренилась в общественном сознании, что зачастую даже авторитетными профессиональными экономистами воспринимается как неизбежное следствие общественного разделения труда, усматривающих порок не в самом обмене, а в его «неэквивалентности».

Очевидность, воспринимаемая как должное, очень часто служит источником заблуждений, ведущим к ложным выводам, особенно, если речь идет не об абстрактных понятиях, а затрагивает материальные интересы влиятельных общественных сил. Всякая истина, не служащая интересам господствующих классов, не способствующая приумножению их капиталов и привилегий, господами будет всячески отторгаться или игнорироваться.

Конечно, вряд ли какой-нибудь финансовый магнат, олигарх, капиталист или политик лично станет полемизировать на темы справедливого распределения потребительских благ в условиях общественного характера современного производства. Возможно, из опасений продемонстрировать свое полное невежество или очевидную корыстную заинтересованность в сложившемся порядке вещей. Подобная публика предпочитает «стоять над схваткой», окружать себя ореолом исключительности, величия, государственной мудрости, не вступая в унизительные дебаты с какими-то оппонентами и претендентами на насиженное место. Для этой работы есть огромная наемная армия высокооплачиваемых содержанок - гладкоговорящих «ученых», «философов», журналистов, телеведущих и прочих авторитетов, способных любое речение своего заказчика убедительно донести до масс в качестве бесспорной истины.

Что же не так с обменом? Ведь испокон веков люди обменивались произведенными продуктами, считали обмен неизбежным спутником общественного разделения труда и не усматривали в этом ничего плохого. Башмачник тачал сапоги, портной шил одежду, рыбак ловил рыбу, охотник бил дичь – как иначе могли они удовлетворить свои потребности, не прибегая к обмену? Действительно, в рамках мелкотоварного, ремесленного производства никак не могли. Обмен есть неизбежная форма общественных отношений на определенном историческом этапе. Эквивалентность заключалась в равном количестве общественно необходимого труда, заключенного в разных товарах.

В результате конкуренции частных производителей, цена обретала свою устойчивую величину, ограничиваясь сверху возможностями спроса, а снизу – минимально необходимыми производственными затратами. За этим «следил» всесильный закон стоимости – извращенное проявление более общего закона экономии рабочего времени в условиях товарного производства. Не все товаропроизводители могли вписаться в эти ограничения. Одни разорялись, не выдерживая конкуренции, другие обогащались и расширяли свое производство. Рыбак, который не смог конкурировать с более удачливым и оборотистым рыбаком, продавал снасти и нанимался к нему на работу. За счет концентрации производственного капитала повышалась производительность труда, что позволяло предлагать более низкую цену на рынке и еще агрессивнее вытеснять незадачливых конкурентов. Подобное происходило, разумеется, не только с рыбаками, но и со всеми, говоря современным языком, «субъектами экономической деятельности». В итоге, конкуренция мелких товаропроизводителей сменилась тотальной монополией крупного капитала и финансовой олигархии, диктующих свою волю потребителю.

Что же происходит дальше, когда конкуренция уже существует лишь формально, в виде либеральной фантазии, а реально цена уже практически ничего не отражает, кроме постоянно растущих аппетитов монополистов? Как можно обеспечить «эквивалентность» обмена при уже не работающем законе стоимости? Плохая новость. Никак. Только вручную, высчитывая скрупулезно затраты монополий в человеко-часах и фиксируя их в цене товара. Это ужасное для целомудренности либеральной идеи обстоятельство заставляет идеологов рыночного благолепия отчаянно придумывать какой-нибудь выход, сочинять какую-нибудь эрзац-конкуренцию, соблюсти форму при скандально оконфузившимся содержании. Так родилась идея «демонополизации».

Беда лишь в том, что процесс монополизации носит объективный, естественный характер, в то время как демонополизация субъективна, формальна, и не намного продуктивнее попыток перекрытия течения реки законодательными актами. Для этого нужны явно другие материалы.

Если мелкотоварное производство с развитием производительных сил неуклонно монополизируется, то во что же превращается «эквивалентный обмен» в новых условиях? Ведь его «эквивалентность» и в прежних условиях была весьма сомнительной. Покупая в лавке хлеб, покупатель оплачивает не только естественные издержки производства, но и обеспечивает прибыль владельцу товара. Работник, работая на хозяина, приносит тому доход, включающий прибавочную стоимость, умножающую его капитал. Никто ему этого не объясняет, конечно, но принося свою зарплату в семью, глядя на скромную обстановку, на усталую жену, на окруживших его голодных, оборванных детишек, сравнивая свое житие с образом жизни своего «благодетеля» - работодателя, у него невольно возникают сомнения в «эквивалентности» подобного обмена. Хотя, далеко не каждый задумается, не кроется ли за обменом заурядный обман, надувательство и воровство?

Либерал и тут за словом в карман не полезет. Не вписался в рынок? Ищи причину в себе, а не во внешних обстоятельствах. Исхитрись, обмани, укради, занеси кому следует – стань успешным! Или – вымри. Экономике не нужны лузеры.

Так что, если не хотим вымирать, стоит присмотреться повнимательнее к сути обмена. Современные буржуазные учебники обычно провозглашают его неизбежным следствием общественного разделения труда, что в корне неверно. Обмен есть прямое следствие появления частной собственности и разделение труда не имеет к нему никакого отношения. Действительно, чтобы провести операцию обмена требуются два агента, обладающие свободно отчуждаемым продуктом, не нужным им для личного потребления. Т. е. имеющие собственность, которой могут произвольно распоряжаться. Нет собственности – нет и обмена. В то же время можно легко представить себе общественное разделение труда не нуждающееся в обмене, например, во внутризаводских отношениях. На любой фабрике, заводе, ферме, в кооперативе существует разделение труда, никакого обмена не порождающее.

Это не отвлеченная схоластика оторванных от жизни умников, это принципиальные вопросы организации общественной жизни, которые, тем не менее, при всей их важности, никто всерьез не обсуждает, предпочитая плыть по поверхности событий и клеймить гневным слогом многочисленные порожденные товарно-денежными отношениями последствия.

Сам обмен в монополизированной экономике абсурден. Монопольный обладатель товара, например, поставщик каких-либо коммунальных услуг, исходит не из стихийно формируемой рыночной цены и уж подавно не из соображений совести, а из предполагаемой платежеспособности потребителя, чтобы не разорить его окончательно и не потерять для себя источник стабильной прибыли. По сути дела здесь никакого обмена уже нет, поскольку, как поставщик, ток и потребитель связаны между собой системой коммуникаций, никак не предусматривающей возможности свободного выбора. Обмена уже нет, а обман как был, так и остался, приняв еще более изощренные формы.

Замечу, что словом «обмен» часто обозначают проявления сущностей ничего общего с экономическими отношениями не имеющие. В частности, общепринятое выражение «обмен веществ», ни у кого не вызывающее возражений, с обменом имеет мало общего. Это не обмен в традиционном понимании, метаболизм – важнейшее условие существования всего живого. Так же как не является «обменом» обмен информацией между процессором и периферийными устройствами или ОЗУ. И в метаболизме, и в информационных технологиях никакого обмана обмен собой не представляет, чего не скажешь о товарно-денежных манипуляциях.

При социализме частная собственность упраздняется, поэтому из общественных отношений исключается и её важнейшее следствие - товарный обмен. Это касается не только средств производства, но и такого специфического товара, как рабочая сила. Человек перестает быть живым товаром, измеряемым денежной мерой. Он не продает своё время, свои руки, голову, свои способности и таланты частному собственнику, чтобы получить от него скудно отмеряемые средства к существованию. Его труд, знания, квалификация становятся непосредственно общественным достоянием. И так же, как его труд принадлежит обществу, так и труд всех остальных членов общества принадлежит ему. Теряя частную собственность в виде своей рабочей силы, лишаясь права торговли ей, человек обретает взамен все богатства своей страны, становится её истинным хозяином, «от Москвы, до самых до окраин».

Вместе с обменом навеки исчезает и обман – постыдное для разума средство поиска частной выгоды, в стремлении возвысится над другим человеком, взять от общества как можно больше, а дать ему как можно меньше.

Социалистическая экономика практически представляет собой единый плановый нетоварный народнохозяйственный комплекс с равенством трудового участия и равенством в доступе ко всем благам современной цивилизации. Никаких товарно-денежных спекуляций, финансовых махинаций, никакой конкуренции и взаимной борьбы за существование нет.

Либерал, конечно, заголосит – как же без конкуренции! Ведь буржуазные ученые так понятно всё объяснили! Конкуренция стимулирует выпуск более качественной продукции, ведет к снижению цены, в конечном итоге к экономии рабочего времени! Советский Союз погубило отсутствие конкуренции – это каждый знает!

И будет глубоко неправ. Конкуренция есть чисто торговое понятие, не имеющее вообще никакого прямого отношения к производству. Прежде чем конкурировать, продукция должна уже быть произведена и представлена в виде товара на рынке. А если монополии захватили рынок то, что произойдет? Чтобы увеличить свою прибыль, каждый будет стремиться повысить цену и всячески снизить издержки, в том числе, экономя на оплате рабочей силы. Человек оказывается ограблен дважды. Первый раз - недополучив свою зарплату, а второй раз – покупая в магазине по завышенным ценам продукцию монополий не самого лучшего качества.

Приписывать конкуренции какие-то созидательные возможности - то же самое, что и объяснять развитие технологий стимулированием их гонкой вооружений и войнами. Наоборот, в монопольном производстве, то, что по привычке именуют конкуренцией, ведет только к ухудшению качества продукта и повышению его цены.

Можно много рассуждать о мерах по обеспечению «эквивалентности» обмена, о справедливости точного воздаяния каждому «по труду» - жизнь преподала всем нам жестокий урок об утопичности всех этих попыток. Можно цитировать Маркса в той части его «Критики Готской программы», где он вроде бы допускает обмен равными стоимостями при социализме, чем, разумеется, немедленно воспользовались номенклатурные «теоретики».

О чем же пишет Маркс? Откроем первоисточник:

«В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не

окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда».

Не обменивают своих продуктов, включая и труд, который становится непосредственно общественным, т. е. не принадлежащим никому в частности. Поэтому не может быть и речи о «вознаграждении» за труд, будь оно хоть трижды «эквивалентно».

Из понятных соображений, партийные начетчики этот момент пропускают полностью. Но далее Маркс пишет:

«Он [работник, М. С.] получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.

Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления».

Вот за этот рудимент капиталистический отношений и ухватились ловкие партийные демагоги, возведя «эквивалентный обмен» в принцип социализма – распределение «по труду»! Как же, то же самое количество труда! Дал в одной форме, получил в другой! Сам Маркс «отлил в граните»!

В чем хитрость? Маркс пишет о коммунистическом обществе, только что вышедшем из недр капиталистического общества и «которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет ещё родимые пятна старого общества». В общественном сознании, даже в пролетарской среде, еще сильны «традиции» наемного труда, дифференциации платы «за труд», мелкобуржуазные эгоистичные устремления, противодействующие становлению новых общественных отношений. Возводить их в «принцип социалистического распределения» Маркс совсем не собирается. И взаимоотношения работника и общества уже строятся не на обмене, а лишь на том же «принципе, который регулирует обмен товаров».

Обмен здесь редуцируется до уровня, образно выражаясь, «метаболизма», только не на уровне отдельно взятого живого существа, а всего общества, как единого социального организма. Становится из «свободных» спекулятивных отношений мены жизненно необходимой формой существования общества, сочетающей воспроизводство и распределение в едином производственном процессе.

Чем же обусловлены цивилизационные преимущества нового, коммунистического способа производства? Это те же факторы, которые разоряют мелких товаропроизводителей и ведут к концентрации капитала, к образованию монополий. Преимущества сложений усилий множества людей против их раздробленного, стихийного противостояния. Выгодность солидарности трудового народа в сравнении с конкуренцией и взаимной борьбой за существование множества отдельных личностей. Превосходство более высокой мотивации труда в условиях равенства, братства, единства, взаимовыручки над мотивацией страхом и голодом. Чего бы там не голосили забытые ныне перестроечные партийные «академики» о «материальной заинтересованности», «рынке» и «конкуренции».

Метик Сергей

Хочу стать либералом

Сегодня пообщался о вреде коммунизма с другом, так и вот, оказывается, что всех расстреливали, был постоянный голод, люди все были полудикие и за джинсы с жвачкой не только родину, но и мать родную продавали.

Ах, да, ещё пол страны сидело, а пол страны стерегло.

Ах, да (2) - убивали исключительно самых лучших, трудолюбивых и невиновных.

Ну я и подумал, много сажали и убивали, наверное на демографии отразиться должно было. Зашёл на вики, а там оказалось, что РСФСР прибавил 30 миллионов жителей с 1950 по 1980.

А вот без расстрелов, с постоянным завозом мигрантов у нас как то с 1990 по 2020 прибавилось 0 миллионов.

На мой вопрос, почему так нахуй я получил ответ "ну просто времена были такие".

Мне вот тоже противны всякие притеснения и расстрелы ни за что. Остался один шаг и я стану либеральным либералом, за свободный рынок и капитализм.

Объясните только, почему за 30 лет самого лучшего и человеколюбивого строя население РФ не выросло хотя бы на пару тройку миллионов? Ведь в послевоенное время росло, а сейчас то что мешает?

Если ты абсолютно не шаришь за коммунизм, то этот пост специально для тебя.

Сейчас, я попробую сделать невозможное, за один длиннопост убедить тебя в том, что техническая возможность коммунизма существует прямо сейчас. Конечно тут не будет ссылок на источники, потому что я не научный сотрудник исторического факультета, тебе придется мне временно поверить, но можешь перепроверить некоторые высказывания с помощью гугла, если сомневаешься.

Я представлю наш диалог у себя в голове, и постараюсь ответить на возможные вопросы.

Спрашивай.

— Что такое вообще коммунизм? Это когда Ленин у всех бизнес отобрал и заставил работать в колхозе?

— Нет, коммунизм от лат. commūnis «общий» — это система общественного производства и распределения благ. Общее только то, что нужно для производства товаров и услуг. И вообще коммунизма еще не существовало в действительности.

— Так, стоп, коммунизм — это не когда общие дома, общие ботинки, общие жены и все вот это?

— Хватит фантазировать, коммунизм — это лишь рациональный способ существования человечества, общество имеет экономические противоречия, люди постоянно борются между собой за существование, и коммунизм разрушает эти противоречия, людям становится больше не за чем конкурировать. Так же решаются абсолютно все мировые проблемы, такие как голод, войны, преступность, наркомания, алкоголизм, экологические мусорные катастрофы, бедность, отсутствие работы, социальная незащищенность, экономические кризисы. Обеспечивается всеобщее бесплатное образование, медицина, быстрое обогащение широких слоев населения.

— Ха-ха, а ты смешной. На словах ты Лев Толстой, а на деле ведь ресурсов то на всех не хватит. Люди всегда будут конкурировать между собой за лучшее место в жизни, потому-что такова их природа! И вообще, ты думаешь кто-то будет работать добровольно? Ведь человек, чтобы существовать, должен работать, а коммунизм походу одни лентяи хотят!

— Во-первых, кооперация дает больше профита чем конкуренция, система сотрудничества уже есть, но ей мешают старые рамки конкуренции. Во-вторых, люди не могут конкурировать, если не могут присваивать ничего кроме своего собственного труда. Здоровая конкуренция личностей, а не владельцев, это все, что остается в коммунизме. И вообще-то, в коммунизме придется работать, это не рай на земле, хотя и очень близко. Это достигается обобществлением средств производства. Речь идет о рационализации ресурсов!

— Окей, окей, не ори, тогда что такое средства производства и нахрена они должны быть общими? Как это поможет?

— Так сразу и не объяснишь. Экономику можно разделить на две части. Сфера производства и сфера обращения. В первой фазе человечество производит блага, то есть материальные предметы, услуги, информацию. В общем все, чем можно пользоваться. Во второй фазе, товары попадают в сферу обращения, где они ищут своего потребителя. К примеру на заводе создали машину — это сфера производства. Когда машина стоит на специальной парковке и ждет покупателя, она находится в сфере обращения. Если ее перепродали несколько раз и она попала к конечному потребителю, она все это время вертелась в сфере обращения. Произвели к примеру в Китае телефон, дальше его перекупают распространители и через несколько сделок, он оказывается у тебя около дома в магазине, это тоже сфера обращения. Ну так вот, средства производства, это те вещи, которые существуют только для того, чтобы создавать блага, ими нельзя пользоваться по другому. К примеру, заводы, станки, земля, другое производственное оборудование бла-бла-бла, короче ты понял.

— Давай помедленнее, так зачем говоришь их надо обобществлять? Что тебя сейчас не устраивает?

— Сейчас средства производства находятся в частно-государственных руках. Выгодополучатели — владельцы средств производства, то есть владельцы крупных многомиллиардных производств. Остальные люди получают лишь заработную плату, то есть не полную часть оплаты труда, с помощью которого создался товар.

То, что ты произвел на работе в производстве — это стоимость овеществленная в продукте труда, товаре. Вложенный капитал владельца идет на цену материалов и твою зарплату, как на часть себестоимости. На выходе, ты создаешь дополнительный продукт, это называется прибавочной стоимостью. То новое, что ты внес, в процессе производства, владелец забирает себе. По факту, все, кто участвует в производстве, существуют в целостном отлаженном организме, а владелец средств производства получает прибыль, только из-за того, что он владелец. Сам же, механизм капитализма, возможен из-за разницы между стоимостью рабочей силы и тем, какую стоимость она может создать Стоимость рабочей силы формируется рыночным ценообразованием, конкуренцией между работниками а так же стоимостью товаров и услуг которые нужны рабочей силе для существования в данном обществе.

Так возникает противоречие, между общественным производством и частным присвоением, которое мешает дальнейшему развитию.

— Ммм, слышь верующий, че ты несешь. Коммунизм не возможен, иди молись на своего жидомассона Маркса, а я пошел свой бизнес открывать.

— Эээ…….

— Ладно ладно, я просто не могу понять, что ты говоришь. Предположим, я тебе пока поверю, что владельцы забирают часть моего труда, потом я почитаю работы Карла Маркса и сам разберусь, что такое прибавочная стоимость. Объясни сейчас, почему вообще что-то должно меняться?

— Капитализм, конечно, безусловно, классная штука, но есть одна проблемка, он не вечен. Это не зависит от воли каких-либо людей. Уже сейчас есть признаки того, что людишки роют себе могилу, так что либо коммунизм, либо самоуничтожение.

— А в чем проблема то? Ну всего-то, бывают экономические кризисы, есть безработица, большая часть населения земли за чертой бедности, какие-то мелкие войны на которые всем насрать, мусорные острова в тихом океане и близость экологической катастрофы, глобальное потепление, существует возможность третьей мировой и ядерной войны, а так же 90% всех ресурсов принадлежит 1% населения земли. Ну ладно, все не так круто, и через 100-150 лет нам пиздец, но ничто не идеально, капитализм лучшее, что у нас есть на данный момент. Так почему коммунизм должен наступить?

— Коммунизм это органичное и логическое продолжение капитализма, другого продолжения не существует. В ХХ веке произошла всемирная индустриализация и бурное развитие науки, со времен социалистических революций производительные силы человечества выросли в десятки раз.

— Производительные силы?

— Ага. Производительные силы — это просто совокупность средств производства и людей которые могут ими управлять. Это общие технологические мощности производств товаров и услуг. Человечество научилось производить больше благ, чем когда-либо. После этого, рост производственного сектора замедлился. К примеру в начале ХХ века занятых в сельском хозяйстве людей было 50-80% от числа жителей стран. Это было нужно банально для прокорма страны, потому-что требовалось много крестьян, урожай собирали чуть ли не в ручную. Если в начале ХХ века главным ресурсом было зерно, то сейчас это нефть. Когда происходила индустриализация, люди начали переселятся в города, так как в городах находится вся промышленность. Из-за «зеленых революций», сельское хозяйство подверглось автоматизации, и сейчас там не нужно столько людей как раньше. Сейчас, к примеру, в сельском хозяйстве в среднем работает 5-10% от числа занятых по странам. В последствии, большинство людей в середине ХХ века работало в промышленности и жило в городах. Потом начался отток людей из промышленности, люди стали работать в сфере услуг, то есть перестали заниматься производством материальных товаров.

— Что за сфера услуг? К чему ты клонишь? К тому, что люди сначала пахали поля, потом работали на заводе, а сейчас сидят в офисах?

Да, сфера занятости основной массы людей меняется постепенно, перетекает из уже автоматизированной области в другую. Сфера услуг — это тоже производство, только услуг, а не товаров. Это произошло из-за всемирной автоматизации производства и люди просто стали не нужны там в таких количествах. Это значит, что производство перестало развиваться в размерах и стало обеспечивать весь мировой спрос.

— А что будет дальше? Когда людей в офисах начнут заменять компьютерами?

— Так как им нужно будет где-то работать, придется создавать им рабочие места. Рабочих мест будет все меньше, люди будут просто не нужны, безработица будет расти. Карл Маркс считал, что из-за автоматизации на производстве, рабочим негде будет работать и это спровоцирует революцию в том числе. Видимо тут он оказался не совсем прав, потому-что сейчас в сфере услуг занято около 80% населения развитых стран и около 50% отстающих. Люди постепенно переместились в новую сферу деятельности. Постепенно получится так, что людям просто нечем будет заниматься, и ограничение капитализма будет видно настолько отчетливо, что это поймут абсолютно все.

— Может ли быть такое, что люди переместятся еще в какую-то сферу деятельности и все будет в порядке?

— Это уже происходит, появляется такая работа, где люди просто занимаются откровенной фигней, получая деньги на халяву. Их труд не является производительным, и его можно вообще исключить из системы.

— Если люди получают деньги просто так, не вкладывая нужное количество труда, это разве не хорошо? Может мы постепенно все будем ничего не делать и потреблять то, что дают нам роботы?

— Люди, которые ничего не делают, не ощущают удовлетворения от работы. Растет неравенство, потому-что остальным приходится обеспечивать нужны этих не производственных профессий. Ты когда-нибудь задумывался, почему ты, сидя за компьютером в офисе или нося людям жратву в ресторане, получаешь то, что получаешь? А человек, который работает в производстве продуктов или зерна, трудится в плохих условиях и получает даже иногда и меньше тебя? То, что так происходит, это костыль, который вынужден использовать капитализм, как система, это естественное развитие в его рамках. По идее, после автоматизации производств, если бы общество в целом владело средствами производства, высвободившихся людей, нужно было бы направить на полезную деятельность, но общество стагнирует из-за бесполезных людей наполняющих экономику. Так же появляются различные работы, которые служат для отнимания прибавочной стоимости у конкурентов.

— Что это за такая работа, где люди отнимают прибавочную стоимость?

— Это работа менеджера, пиарщика, рекламщика. Их задача продать продукцию, которую делает их фирма, а чтобы ее продать приходиться рекламироваться, в итоге рынок рекламы пользуется все большим спросом, растет и все больше средств вкладывается в него. Общество тратит все больше средств на конкуренцию и рекламу. Сидят огромные офисы ненужных для общества менеджеров, они нужны только для перераспределения прибыли их хозяину. Таким образом, производственный сектор обрастает все большим количеством паразитов, которые перераспределяют товары и услуги, уже созданные до них, а могли бы сами участвовать в производстве, время работы бы снижалось, количество товаров и услуг росло, условия труда улучшались.

— Ого, то есть все бабло, которое они вкладывают в рекламу и борьбу между собой, в коммунизме можно было бы потратить на что-то полезное для общества?

— Конечно, в коммунизме нет этой бесполезной грызни и разбазаривания более 50% всех ресурсов для вырывания себе куска побольше. Гугл в помощь, сколько корпорации тратят на рекламу своей продукции, а сколько на производство. Задумывался ли ты, зачем это вообще все нужно? Работники только страдают от этой конкуренции, особенно люди творческих профессий, это можно увидеть во всей конвеерной индустрии развлечений. В ней нет места творчеству. Еще люди страдают из-за конкуренции фирм, когда они пытаются снизить себестоимость продукта. Основная статья расходов — это заработная плата, почему бы просто не индексировать тебе зарплату или к примеру сократить штат, сильнее нагрузить отдельных сотрудников, это выгоднее, потому что нужно меньше офисов и станков, ведь людей стало меньше.

Погоди, что еще за индексация?

— Ты же в курсе, что твоя зарплата уменьшается каждый год на процент инфляции и тебе должны ее постоянно повышать, чтобы сохранить твой доход на том же уровне?..

Ээээ, нет.. Мне еще не повышали зарплату, пока я сам не просил. А иногда даже и так не повышали.

— Ну так вот, тебя медленно обворовывают, постоянно. Потому-что цены повышаются постоянно в магазине, прямо на глазах, а зарплата твоя не повышается. Тебе очень повезло, если ее индексируют. Таково наше законодательство, а еще его не соблюдают 90% работодателей. И не будут соблюдать, пока не будут выдвинуты определенные требования от всего рабочего класса. Ладно, мы отвлеклись от темы. Мы остановились на том, что у нас производительные силы развились настолько, что уже почти коммунизм.

— Ну и что дальше? Имеем мы крутые производственные мощности, что сейчас мешает их использовать и обеспечить процветание?

— Это и есть так называемое противоречие капитализма. Технически, развитость индустрии производства достигла своего пика уже в 1950-х годах, и уже тогда могла обеспечить любые нужды населения в плане потребления. То есть, проблема «как сделать?» отпала, сейчас главный вопрос «куда продавать эту гору товаров?». Раньше, да и сейчас тоже, во времена кризисов, товары давят тракторами или выкидывают в реки, чтобы не обрушить рынок. Сейчас в таких масштабах товары не уничтожают, но и такое иногда бывает.

— Погодите-ка, что-то мне это напоминает. Так вот зачем у нас давят тракторами импортный сыр!

— Не совсем , его давят тракторами в России, чтобы не обрушить цены на внутреннем рынке, потому-что из-за границы привозят более дешевый. Таким образом, нас хотят заставить покупать внутренний продукт, типа импортозамещение и развитие своего производителя, но это другая история.

— Получается, мы можем произвести все, что нам нужно в любых количествах, но что нам мешает это сделать?

— Мешает то, что купить эти товары никто не может в таких количествах. Все контролирует рынок, мы могли бы накормить весь мир, но негры не могут купить у нас еду, поэтому им приходится сидеть на диете. Китайцы уже сейчас строят пустые пригороды заранее, пытаются в долг построить другим странам инфраструктуру, так как у себя уже все отстроили. В этом и есть главная проблема капитализма, он ничего не может дать даром, так как от насыщения зависят рыночные цены, если тебе дать еды на неделю, то ты не будешь ее покупать неделю, откуда взять прибыль? Я вложил капитал, для того чтобы получить прибыль, если я ее не получаю, я перестаю производить. А не получить я ее могу, только тогда, когда у меня не покупают мой товар. Короче, вся проблема в отдельных владельцах и государствах и их противоречивых интересах. Получается замкнутый круг, когда в этой системе мы сами же свой товар не можем у себя купить, хотя сами его сделали.

— Получается капитализм замкнутая система, которая сама себя съедает?

— Да , типа того. Капитализм не существует без прибыли, а прибыль нужно постоянно отбирать у людей, поэтому капитализм, при невмешательстве постепенно отбирает ресурсы у всех и отдает их владельцам. Когда у народа уже нечего будет забрать, все будут в кредитах на 100 лет вперед, тогда всем окончательно станет ясно, что это печальный тупик.

— Почему же капитализм все еще существует?

— Я не могу ответить на этот вопрос в рамках этой статьи, могу назвать несколько причин, которые тяжело понять не имея определенных знаний.

1) Кредиты. Именно на кредите работает вся экономика, без этого инструмента все давно бы развалилось.

2) Перетекание капитала в страны с дешевой рабочей силой. Капитал не стоит на месте, он постоянно захватывает новые рынки и области. К примеру, открытие Нового Света (Америки) дало силы капитализму еще на несколько столетий вперед.

3) Перетекание капитала из одной отрасли в другую, из-за уменьшения нормы прибыли. Когда из-за автоматизации в производстве норма прибыли начала снижаться, капитал просто перетек в сферу услуг.

Вообще, Карл Маркс считал, что революции должны произойти в развитых странах, но получилось все наоборот, из-за этого социалистические страны были изначально отсталые, им было сложнее бороться с капитализмом в других странах. Одной из причин падения Советского союза, было отсутствие автоматизации в планировании и слабый изначальный экономический базис в Российской империи, который должен был развить сначала капитализм.

— Каком еще планировании?

— Ах да, забыл сказать. В этом то есть различие капитализма и коммунизма. Капитализм — это общество отдельных конкурирующих производителей, а в коммунизме нет механизма конкуренции, все производство контролируется единым планом.

— Что еще за план? Производители же итак планируют свое производство и все такое?

— Да, они планируют производство, а иногда и распределение, но когда в отрасли существует конкуренция, производители не могут планировать из-за раздробленности. Сейчас капитализм развился до такой степени, что превратился практически в гос. капитализм во многих странах. Коммунизм не внедряется силой мысли, он уже внедряется естественным ходом вещей. Производители соединяются в холдинги, поглощают друг друга, объединяются, становятся монополиями. Рано или поздно монополии захватят все сферы, производство они уже захватили, услуги захватят тоже.

— Ты говоришь, что все со всеми конкурируют, а как же монополии?

— Да бывает и такое, но монополии бывают только на национальном рынке. В основном это ресурсные отрасли, транспортные и тому подобное. Пока существует Apple и Huawei в разных странах, то они неизбежно будут конкурировать.

— То есть не бывает правильной конкуренции?

Она была на начальном этапе развития капитализма, но в основном она происходила внутри страны и быстро заканчивалась полной монополизацией отраслей. Сейчас, конкуренция выродилась и уже не может выполнить функцию дальнейшего развития. Дальше, идет борьба на транснациональном уровне, которая никогда не завершится, пока одна страна не сможет подмять под себя остальные. Обычно эти международные компании, особенно ресурсные, поддерживают свои интересы с помощью государства. Ну к примеру, все, что происходит вокруг России, это отстаивание интересов различных национальных капиталов. Тут дело даже не совсем в компаниях внутри стран, а в самих государствах, которые часто ведут политику агрессивной конкуренции на мировой арене, развязывая войны.

— Получается при капитализме мира без войн существовать не может?

При капитализме всегда есть государство-центр, который самый сильный и привилегированный. И это государство, как в животном мире, доказывает все силой своей армии. С ним нужно считаться. Все это происходит из самой природы экономической системы конкуренции. И всегда находится другое государство, которое хочет стать первым. Пока что история показывает эту закономерность. Хоть сейчас агрессия в международных отношениях и снизилась, никто не может этого гарантировать и в дальнейшем.

— Ну окей, в теории я тебе возможно поверил, но на практике, это же все полный бред, ты что лодку хочешь раскачать? И так же неплохо живется.

— В этом и прикол, человек учится только на своем опыте и ошибках. Пока что-то не случится, он не будет ничего делать, как в мультике про стрекозу и муравья. Поэтому, я не питаю каких-то фантазий, время все расставит на свои места, пока что нам везет в целом. Но уже сейчас появляются люди, которые могут думать и анализировать не на год вперед, а на десятилетия. И многим становится понятно, что не все так просто, что коммунизм это не какие-то сказочки, а единственное действенное средство для отстаивания своих прав и свобод, которые с каждым годом постепенно исчезают. Конечно, в реальности, все не так просто, как на бумажке.

— Ну и что нужно делать, как прийти к коммунизму?

— Дорогу осилит идущий, и эту дорогу нельзя начать, не имея определенной теоретической подготовки, для начала нужно понять ,что и как происходит. Так как мы говорим про общество, то большинство людей должно изучить текущую ситуацию и сделать выводы. Многие люди замыкаются на себе, забывая, что они существуют в системе состоящей из людей и что на нее можно влиять. Ведь сама общественная система создается людьми, но люди отстраняются от понимания системы, делая себя ее рабами. У любого человека есть личные проблемы, как экономические так и психологические, человек часто ищет ответы в себе, а не в окружающей его системе, проще признать себя не правильным, чем всю окружающую тебя действительность. Поэтому, как бы странно не звучало, коммунистическое движение начинается с каждого отдельного человека, с обретения им общественного сознания.

— Так что же такое коммунизм, конечная стадия развития общества?

— Конечной стадии быть не может, иначе коммунизм был бы вымыслом. Коммунизм лишь начнет подлинную историю настоящего, зрелого человечества. Сейчас же — это сплошное разочарование, неразумность и бессмысленность.

Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние. «Die deutsche Ideologie» К. Маркс, Ф. Энгельс.

— Ой, ну все хватит, не ной, почитаю я твоего Маркса….

Статья из паблика "Нищета философии"

https://vk.com/daselendderphilosophie

Все что есть там, скоро будет здесь, если не хотите ждать, можете прочитать там.