До Антарктиды не сложно добраться но не легко выбраться
многие полярники не могут нормально спланировать отъезд, так как рейсы в Антарктику не частые и часто откладываются.
многие полярники не могут нормально спланировать отъезд, так как рейсы в Антарктику не частые и часто откладываются.
На счету Алексея Гайдашова — 14 экспедиций в Антарктиду. Последние годы он проводит на южном континенте половину своего времени. И даже находясь в Беларуси, активно готовится к следующей поездке. Мы успели застать Алексея в его кабинете как раз перед отъездом в очередную экспедицию, поговорили с героем о необычном призвании полярника и узнали, какие открытия и опасности скрывает Антарктида.
Алексей Гайдашов, заместитель начальника Республиканского центра полярных исследований НАН Беларуси, начальник Белорусской антарктической экспедиции. Географ, полярный исследователь
«Ослепительно белый — это до полной потери зрения»
Алексей Гайдашов родился в семье военнослужащих и мог бы со школьной скамьи пойти в военные. Но любовь к географии и книгам о путешествиях дала о себе знать.
— Я с малых лет был в спорте: профессионально занимался плаванием, бегом, борьбой, стрельбой. К девятому классу выполнил норму мастера спорта по военному многоборью. Входил в состав сборных БССР и СССР и поэтому после окончания школы мог выбрать для себя практически любой вуз. Но осознанно пошел на геофак БГУ, — рассказывает собеседник.
После окончания университета Алексей служил в госорганах и по службе отправлялся в разные точки мира. В одной из длительных командировок он впервые побывал и в Антарктиде: на станции, которая находилась в ведении Министерства обороны СССР.
— Это были 1980-е годы. Тогда казалось, будто я попал в совершенно другое измерение. В книгах часто пишут «звенящая тишина» или «рев ветра», но кто знает, что это такое на самом деле? Я это ощутил. Или «ослепительно белый» — это как? Вот там именно такой цвет: вплоть до ожога роговицы глаз и полной потери зрения, если «пижонить» и не надеть специальные очки с фильтрами, — вспоминает Алексей.
Исследования в интересах национальной космической программы. Фото из личного архива героя
«Под тобой — более 500 метров отвесной стены, и ты не знаешь, куда поставить ногу»
Первая вылазка на самый южный континент научила героя справляться с физическими сложностями и постоянно жить при низкой температуре. В летний сезон в Антарктиде от 0°C до -28°C, в зимний — до -45°C, а в глубине материка — до -90°C. Тогда же Алексей приспособился и к жизни в замкнутом пространстве с четырнадцатью людьми. У каждого — свой характер, а жить бок о бок зачастую нужно в течение полутора лет. Научился Алексей и не геройствовать там, где это неуместно.
— Наша станция располагалась на нунатаке — скальном выступе над ледником высотой около 700 метров. Ширина его была приблизительно 50 метров, — рассказывает герой. — На расстоянии полутора-двух километров от нас находились маяки, работающие на автономных источниках энергии, которые раз в год надо было менять. На это дело я и отправился с напарником. Кое-как мы спустились по крутому снежно-ледовому склону и наконец заменили источники питания. Чтобы сэкономить время и успеть к ужину, назад решили возвращаться не в обход, а карабкаться прямо по отвесной скале. Нам показалось, что на ней достаточно трещин и выступов. Преодолев середину скалы, уткнулись в нависший каменный карниз и поняли: дальше нельзя. Но назад пути тоже не было. Под тобой — более 500 метров отвесной стены, и ты не знаешь, куда поставить ногу. Это психологически тяжело. В общем, повисели мы там и все-таки смогли найти выступы, чтобы вскарабкаться наверх. На ужин, естественно, опоздали. Да еще и рисковали распрощаться с жизнью, ведь у нас не было ни специального снаряжения, ни достаточных навыков скалолазания.
«Для новой экспедиции закупили 1,5 тонны «бакалейки»
После советской антарктической экспедиции в 1992-м, в которой участвовал и специалист из нашей страны, белорусы не появлялись в Антарктике вплоть до 2006 года. Тогда ученые из Национальной академии наук и ветераны-полярники инициировали организацию экспедиций на южный материк. Вскоре наша страна присоединилась и к международному Договору об Антарктике, который регулирует деятельность человечества в этой области Земли.
— Вдвоем с коллегой Леонидом Турышевым мы тогда отправились в скромную экспедицию: выбирали место для будущей белорусской базы. А уже с 2007-го наши полярники работают там каждый год, — рассказывает Алексей.
Белорусская антарктическая экспедиция в колонии пингвинов Адели. Фото из личного архива героя
Все это время Алексей возглавляет белорусские экспедиции. Каждый год с мая по октябрь они с командой находятся в Беларуси и готовятся к очередной поездке.
— У меня гора работы с документами, — рассказывает мужчина. — Но важно не только это. Для новой экспедиции нужно закупить десятки тысяч позиций товаров. Есть стереотип, что полярники берут с собой исключительно макароны, тушенку и крупы. Но это не так. У нас полноценное питание: мясо глубокой заморозки различных видов (от индюшатины и крольчатины до баранины и свинины), большой ассортимент овощей, фруктов, соков. Везем мы туда даже минеральную воду: пресная вода в Антарктике — дистиллят без каких-либо микроэлементов, пригодный только для готовки. Для новой экспедиции, в которую мы отправимся в конце октября, уже закупили 1,5 тонны «бакалейки». А по дороге доберем молочку и все остальное — будет еще около тонны одной только провизии. Весь груз сначала доставляют автотранспортом из Минска в Санкт-Петербург. Там его загружают на борт российского корабля, который идет в Антарктику. На корабле есть тяжелые грузовые вертолеты, которые потом привозят все материально-техническое обеспечение прямо на нашу станцию.
«В экспедиции я и руководитель, и медбрат, и психолог»
Чтобы экспедиция состоялась, Алексей большое внимание уделяет подбору команды. По его словам, 50−70% состава — это специалисты по жизнеобеспечению: механики, повара, связисты, электрики, врачи. На них держится деятельность всей экспедиции. Остальные — это научные сотрудники, ученые различных направлений.
Алексей шутит, что в Антарктиде он не только руководитель, но зачастую и медбрат, и психолог (если в команде нет штатных специалистов).
— Даже крепкие парни, профессионалы не всегда выдерживают длительную изоляцию от мира и постоянные физические нагрузки — по 14−16 часов ежедневной работы. А еще во время экспедиции у нас строгий лимит для частной спутниковой связи (другой там нет). А у кого-то дома остаются дети, любимые… Мужчины, которые успешно прошли психологическое тестирование, все равно могут не выдержать разлуки и напряжения. Крайне редко, но случаются нервные срывы, депрессии. В следующую поездку такие специалисты уже вряд ли отправятся, — признается герой.
Временный дом для полярников — белорусская антарктическая научная станция. Фото из личного архива героя
У самого Алексея тоже есть семья: жена и трое сыновей. Мужчина шутит, что по поводу его долгих отсутствий довольных нет, впрочем, и недовольных тоже. Еще со времени его службы в силовых структурах все привыкли к тому, что папы может не быть дома месяцами.
— Не срываться психологически мне помогает то, что я отношусь к командировкам, как к обычной работе, — комментирует собеседник. — Ну, и опыт играет роль.
«Воздуха подо льдом оставалось на полчаса»
Именно опыт выручал Алексея во время многих экстремальных ситуаций. Например, полярники в научных целях собирают пробы морских донных организмов. Алексей как пловец-аквалангист выполняет погружения. Одно из них едва не закончилось для него трагически.
— Толщина льда в прибрежной зоне Антарктиды — от 1,5 до 2,5 метра. Его прорезают рядом с крупнейшим ледником региона Хейса, — вспоминает Алексей. — У него как раз и оборудуют майну (специальную полынью). В тот день мы осуществляли погружение, у ледника был период активности: он таял, начали образовываться айсберги. Один из них сошел в тот момент, когда я находился под водой, при этом подвинув все ледовое поле на несколько километров. Майна «сложилась» и оказалась заблокирована. Воздуха в баллонах оставалось минут на 30. Я начал прокручивать в голове варианты спасения и вспомнил, что в метрах 50 от нас на льду лежало семейство тюленей с малышами. А рядом с ними всегда есть так называемые «дыхалки» — проруби. Ориентируясь по солнцу, диск которого в полярный день определяется даже через толстый слой льда, я благополучно проплыл к этой «дыхалке». Пролезть в нее полностью, правда, не смог — только приподнял голову над водой в лунке, дышал и звал товарищей на помощь. Повезло, что коллеги не успели завести бензопилы, чтобы резать лед в месте моего исчезновения. За их ревом они могли не услышать мои сигналы.
Постоянные спутники полярников — пингвины Адели. Фото из личного архива героя
«Наши исследования применяются и в космосе, и в сельском хозяйстве»
Мы узнали у Алексея, зачем Беларуси нужна Антарктида и для чего на исследования там тратят государственные деньги.
— Мы проводим экспедиции точно не для того, чтобы только поднять на флагштоке белорусский флаг, заявив: «Мы здесь», — отмечает собеседник и приводит несколько примеров практической пользы от таких экспедиций: — Мы успешно работаем в интересах национальной космической программы. Именно на основе наших данных корректируют оптические инструменты на борту спутника БКА. Изучаем прибрежные морские ресурсы, чтобы оценить их масштабы в нашей местности. Получив международную квоту, их потом можно добывать. Само собой, Беларусь не будет заводить себе рыболовный флот в Антарктиде, но мы можем продавать эти квоты другим государствам. Или вот взять микробиологию: на основе уникальных свойств бактерий, которые способны выживать при аномально низких температурах, наши ученые уже разрабатывают средство для борьбы с болезнями сельскохозяйственных культур. А есть еще мониторинг озонового слоя, метеорология (все-таки Антарктика — «кухня погоды» Земли), геология, геофизика и много всего другого, что со временем может принести пользу Беларуси и всему миру.
Перед новой экспедицией десять белорусских полярников во главе с Алексеем ставят две главные задачи: продолжить научные исследования и ввести в эксплуатацию первую очередь объектов новой белорусской антарктической станции. В частности, нужно будет запустить амбулаторно-хирургический модуль, чтобы в будущем полярники могли получать качественную медицинскую помощь прямо на месте.
— А приоритетная международная цель — согласовать статус Беларуси как консультативной стороны Договора об Антарктике, — делится Алексей. — Этот статус даст нашей стране право голоса и возможность участвовать в разработке новых решений. Мы надеемся получить его по итогам следующего года. Тем более, высокий технический и научный уровень нашей станции в 2020-м был отмечен авторитетной международной инспекцией.
Что может быть хуже, чем, многие месяцы стремясь к заветной цели, уступить сопернику и достигнуть её вторым? Только медленно умереть вскоре после этого — с полным осознанием поражения в важнейшей гонке жизни. Но выматывающие испытания и трагический финал не лишили героя человеческого облика — Скотт остался учёным, джентльменом и великим первопроходцем.
Великие планы
Экспедиция 1910-1913 годов, в ходе которой Скотт совершил свой роковой поход к полюсу, не была для него первой. Он уже бывал в Антарктике в 1901-1904 годах — причём, как можно догадаться по датам, в обоих случаях речь шла далеко не о разовом «забросе» с палатками. Нет, люди приезжали всерьёз и надолго, обустраивались, строили хижины, закладывали склады с продовольствием и топливом, проводили эксперименты и ценные для науки наблюдения.
Вторая экспедиция была заметно амбициознее — Скотт планировал как масштабную программу научных исследований, так и покорение Южного полюса. Это обещало грандиозные результаты в случае успеха, но порождало распыление сил — позднее это ещё сыграло свою роль.
Главной проблемой в исследовании Антарктики был отвечающий условиям транспорт. Скотт решил испробовать как можно больше вариантов.
Во-первых, он взял с собой несколько «моторизованных саней» — гусеничных транспортных платформ. Но они были довольно ненадёжными — и Скотт это понимал.
Участники экспедиции на фоне «моторизованных саней»
Во-вторых — сибирских собак. Правда, в ездовых собак англичанин особо не верил — они массово дохли у него в прошлую экспедицию. Возможно, из-за некачественной кормёжки — по пути в Антарктиду корм успел протухнуть.
Во второй визит в Антарктику псы ещё удивят его, но менять планы будет поздно.
И в-третьих, маньчжурские лошади: их эмиссар экспедиции тоже приобрёл в Сибири, не умея, правда, особо их выбирать. Лошади оказались неважными — падали одна за другой, а последних забили на корм собакам. Годом спустя экспедиционное судно вернулось в Антарктиду и привезло мулов — подарок от индийского правительства. Но те показали себя ещё более бесполезными.
Нелёгкое плаванье
Намного лучше, чем с животными, у Скотта было с людьми. Учёные, армейцы, флотские — все они искренне болели за дело экспедиции и охотно работали на её благо, совершенно не щадя себя. Один из добровольцев даже отдал тысячу фунтов, чтобы быть принятым в состав — с таким энтузиазмом он относился к предстоящему делу. Имелось у Скотта и двое русских — конюх Антон и погонщик собак Дмитрий.
А вот с деньгами дело обстояло не лучшим образом. Нет, голодать из-за финансовых проблем экспедиции не предстояло, но и разбрасываться деньгами люди Скотта не могли. Поэтому купленное китобойное судно «Терра Нова» было уже далеко не новым и текло при каждом удобном случае. Работы во время плавания было много — что, впрочем, шло на пользу, поскольку только сближало членов экспедиции.
Сделав последнюю остановку в Новой Зеландии и загрузившись припасами до предела, «Терра Нова» попала в сильнейший шторм. Несколько раз казалось, что экспедиция пойдёт ко дну, не достигнув антарктических берегов. Было потеряно немало размещённого на палубе груза. Что-то смывало за борт, а что-то (например, животных) заливало огромными волнами — лошади умирали от холода, а собак так бросало из стороны в сторону, что некоторых душило цепями.
Это, впрочем, было только начало.
Тщательная подготовка
Расстояния в Антарктике не были чем-то уникальным или поразительным. Но условия меняли всё. Холод, ветер, уничтожающая видимость пурга, которая могла налететь в любую секунду и продолжаться неделями. И это не говоря о многочисленных трещинах, ледниках, глубоком снеге и ещё сотне неприятных мелочей, которые вместе образовывали лавину проблем.
Команда Скотта разгружает припасы с барка «Терра Нова»
Поэтому покорить материк «с наскока» не получилось бы. Экспедиция построила деревянный дом на мысе Эванс — ну и ещё в распоряжении Скотта имелся дом на мысе Хат, возведённый его людьми в 1902 году. Там можно было вполне сносно переждать антарктическую зиму. Кроме этого, на пути предстоящих походов предстояло организовать склады с продовольствием и топливом — даже при самых удачных условиях походы могли занимать месяцы, что уж говорить о стечениях обстоятельств.
Делом это было нелёгким. Скорость 25 километров в день считалась практически гоночной. Животные тащили тяжко нагруженные сани, но условия полюса были для них непростыми. Лошади то и дело норовили провалиться в расщелину или ночью разрушить снежную стену, специально возведённую погонщиками, чтобы оберегать их от ветра, — и околеть. Или просто отказаться идти — и стать жертвой пули и мясом для собак и людей. В любом случае после этого обязанность тащить сани с сотнями килограммов поклажи переносилась на людей.
Антарктическая зима
Но всё это было сущим курортом по сравнению с походами в зимнее — в Антарктиде оно было в разгаре в июле — лето.
Пойти в санный поход в этих крайне неблагоприятных условиях троих людей Скотта заставила любовь к науке. Экспедиция очень хотела обзавестись пингвиньими яйцами — изучение эмбриона самой примитивной, как считалось, птицы, могло закрыть некоторые «белые пятна» в теории эволюции.
Проблема была одна — пингвины высиживали яйца зимой.
Все попытки прошлой экспедиции добраться до них весной проваливались — вместо яиц были вылупившиеся детёныши. Поэтому идти к птицам предстояло в самых трудных условиях.
Ближайшее крупное скопление пингвинов находилось на мысе Крозир. Вроде он был недалеко — всего сотня километров. Но в антарктическую зиму поход туда стал настоящим адом.
Бо́льшую часть дня вокруг царила кромешная темнота. Это давило психологически и мешало ориентироваться. Чтобы зажечь мало помогавший фонарь, требовалось перепробовать десяток-другой замёрзших при температуре минус 50 спичек. Делать это приходилось в руках без перчаток. Коробки были металлические — одно случайное прикосновение к ним пальцем гарантировало обморожение.
Не щадил мороз и одежду. Застывая на зимних ветрах, она становилось жёсткой чуть ли не как фанера — по крайней мере, чтобы повернуть рукав в новом направлении, требовалась активная помощь двух человек.
Ночевать в палатке было крайне непросто — едва выключали примус, как следовало на скорость заскочить в спальник и застегнуть его изнутри. Расстёгивать его было нельзя — и всю ночь приходилось дышать тем воздухом, что остался. Кислорода становилось всё меньше и меньше. При этом всё равно было очень холодно — редко кто-то из тройки мог проспать все семь положенных часов.
Из-за темноты кто-нибудь регулярно проваливался в трещину. Остальные неизменно вытягивали беднягу на страховочных веревках, но это отнимало силы. Ещё их отнимал санный груз — на каждого приходилось по 200 килограмм. Животные бы не перенесли зиму — к тому же их берегли для похода на полюс. Поэтому в худшие дни (не считая тех, в которые свирепствовала пурга) удавалось проходить всего по 2,5 километра за восемь часов активной работы.
Всего поход за яйцами занял чуть больше месяца.
Все эти санные походы — и зимний, и летние — страшно изматывали людей. Никакой отдых в антарктических условиях, даже в тёплой хижине, не мог особо положительно повлиять на общее физическое состояние членов экспедиции. И это сыграло роль в походе к Южному полюсу.
Опередить норвежцев
В октябре 1911 года Скотт был не единственный, кто планировал достигнуть Южного полюса. В сотнях километров от него разбил лагерь сильный конкурент — норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен. И Скотт об этом знал.
База Амундсена
Норвежец, в отличие от англичанина, в собак верил и полностью на них полагался — поэтому довольно успешно и без каких-то принципиальных проблем двигался к полюсу. У англичан же был сложносоставной план.
Они задумали закладку множества складов на пути к заветной цели. Какую-то часть груза должны были тащить мотосани (они в итоге сломались, пришлось тащить вручную), какую-то — лошади, какую-то — собаки. За несколько сотен километров до полюса в деле осталось лишь четверо (в итоге Скотт взял пятерых) человек. Остальные, заложив склады в заранее установленных местах, должны были повернуть обратно.
Собаки показали себя лучше, чем ожидалось, — а вот с лошадьми помучились. То и дело приходилось стрелять самую слабую на собачий корм. Лошади шли нестройно — одни двигались довольно быстро, другие еле передвигали ноги. Процессия растягивалась на километры.
У подножья ледника Бирдмора добили выживших лошадок — в честь этого события развёрнутый в этот день лагерь получил не порядковый номер, а название «Бойня». Лошади бы, в отличие от собак, в любом случае не взобрались на ледник.
Силы на исходе
От ледника продолжило путь 12 человек — две вспомогательные партии, тащившие припасы для складов, и одна «полюсная». Проблема была в том, что люди, служившие основной мускульной силой для саней с тяжёлым грузом, были уже «не те», что в начале экспедиции — все нуждались в серьёзном отдыхе в «цивилизованных» местах. Полярники начали выдыхаться — и проходили меньше километров, чем могли бы ещё месяц назад в тех же условиях.
Как следствие — все расчёты еды и топлива на километры пути летели к чёрту.
Это доказала судьба последней вспомогательной партии, повернувшей назад — возглавлявший её человек заболел цингой. Да так крепко, что группа еле дотянула до тёплого дома, а заболевшего полярника пришлось посадить на удачно пришедшее судно — тот еле выжил.
Хуже дело было у Скотта. Он достиг полюса, но обнаружил, что его опередил Амундсен — нашли сперва следы саней, а потом и его палатку. Обескураженные результатом англичане отправились обратно. Но на этом большом разочаровании их проблемы только начинались.
Люди стали болеть, медленнее идти. А ведь им по-прежнему надо было тянуть на себе сани с сотнями килограммов! Палатки, печь, еда, топливо, и — воистину жертва во имя науки — 15 килограммов собранных ими по пути ценных для исследований геологических пород.
Они прошли месяц — за это время им удалось достигнуть границы ледника Бирдмора. Во время спуска умер первый член пятёрки — старшина Эванс. Месяц спустя погиб тяжело больной капитан Отс — кавалерист, заведовавший в экспедиции лошадьми. Не желая быть обузой, он фактически покончил с собой, покинув палатку в яростную пургу, — бросать его просто так товарищи отказались.
Остались только Скотт и два полярника — доктор Уилсон и флотский лейтенант Боуэрс. Они, сильно ослабевшие, шли ещё почти две недели. Но их финал предопределила налетевшая пурга. Припасы подошли к концу, и теперь они медленно умирали от истощения всего в 18 километрах от крупного, забитого припасами склада.
Последняя фотография Скотта и его команды
Посланная зиму спустя поисковая группа обнаружила лишь их тела.
Автор статьи Тимур Шерзад
https://warhead.su/2020/02/09/velichayshaya-drama-v-istorii-...
сайт warhead.su
Полярная экспедиция Зиглера - Фиала 1903 — 1905 годов — неудачная попытка покорения Северного полюса, во время которой из-за кораблекрушения её участники оказались на два года изолированы на Земле Франца-Иосифа.
Экспедиция финансировалась американцем Уильямом Зиглером, возглавлял её Энтони Фиала.
Экспедиционное судно "Америка в лунную ночь на рождество 1901г.
Зиглер был крайне недоволен результатами предыдущей спонсированной им экспедиции 1901 — 1902 годов под руководством Болдуина и немедленно организовал новую попытку. На этот раз во главе был поставлен Энтони Фиала — в предыдущей экспедиции Зиглера он участвовал как фотограф.
Транспортом экспедиции служили традиционные собачьи упряжки. На начальном этапе маршрута дополнительные припасы должны были везти лошади, которых потом также скормили бы собакам. Двадцать пять привычных к морозам сибирских лошадей были специально закуплены в Архангельске.
Во время стоянки в Архангельске экспедиционное судно «Америка» посетили офицеры из русской гидрографической экспедиции. Их имён Фиала в своём официальном отчёте не указывает, однако известно, что это был Г. Я. Седов и его сослуживцы из экспедиции гидрографа А. И. Варнека на пароходе "Пахтусов". Как раз в это время Фиала, переодевшись в брезентовую робу, ухаживал за купленными лошадьми. Столь мелкая деталь вряд ли имела значение для отчёта, но, вероятно, из памяти Фиала за четыре последующих года так и не изгладились выражения лиц посетителей, которым в ответ на вопрос о руководителе указали на «конюха».
Разработанный Фиала план экспедиции предполагал поход к полюсу трёх вспомогательных групп и одной штурмовой. Каждая вспомогательная партия везла запас продовольствия для себя и для штурмовой партии, из расчета прохождения маршрута до заданной точки и возвращения в базовый лагерь.
I вспомогательная группа включала 4 человека, 1 собачью упряжку и 1 сани запряженные лошадьми. Грузом служило продовольствие на 2 дня для всех и на 5 дней для собственных нужд.
II вспомогательная группа включала 8 человек, 1 собачью упряжку и 4 саней на конной тяге. Везла еду на 6 дней для всей группы и на 10 дней для себя. Две лошади должны были пойти на корм собакам.
III вспомогательная группа включала 8 человек, 5 собачьих упряжек и 6 конных. Запас еды был на 16 дней для штурмовой партии и на 26 дней для себя. На забой были назначены шесть лошадей.
Штурмовая группа состояла из шести людей на шести собачьих упряжках и пяти конных. Запас продовольствия полярной партии был рассчитан на 82 дня. Собаки в этот рацион не входили, и если пустить их в пищу, еды должно было хватить на 135 дней. При условии, что средняя скорость движения составит 11-12 километров в день, этого достаточно, чтобы дойти до полюса и вернуться обратно.
Экспедиция вышла на яхте «Америка» из Тромсе (Норвегия) 14 июня 1903 года и, успешно преодолев льды, достигла архипелага Земля Франца-Иосифа. 21 декабря 1903 года судно в результате сжатия льдов было раздавлено и вскоре затонуло в бухте Те́плиц у острова Рудольфа. Экипаж и члены экспедиции, всего 39 человек, высадились на льды.
Весной 1904 года экспедиция, тем не менее, предприняла две попытки выхода к полюсу, пытаясь обойти разводья с запада и с востока, однако была остановлена ухудшением погоды и участками открытой воды
В конечном итоге нехватка продовольствия вынудила экспедицию повернуть на юг, где на мысе Диллон острова Мак-Клинтока и на мысе Флора острова Нортбрук (Земля Франца-Иосифа) в 1899 — 1900 годах Абруццким были оставлены склады с продовольствием и топливом.
Уильям Петерс (англ. William Peters), отвечавший за научную часть экспедиции, организовал работы по изучению архипелага Земля Франца-Иосифа, которые привели к улучшению карт и схем.
В 1904 году после болезни умер кочегар «Америки» норвежец Сигурд Мюре (норв. Sigurd B. Myhre). На помощь полярникам пытался пробиться пароход «Фритьоф» (норв. «Frithjof»), но не сумел преодолеть льды. Экспедиция осталась на вторую зимовку на бывшей базе Абруццкого. К сентябрю 1904 года последние остававшиеся лошади были забиты и пошли на пищу людям.
В 1905 году партия в составе 6 человек на 5 собачьих упряжках предприняла третий штурм полюса, но столкнулась с ещё худшими ледовыми условиями, чем годом ранее. Сильно торошёный лёд замедлил продвижение нарт настолько, что на конец марта — срок, к которому Нансен в 1895 году уже достиг 86° с. ш. — группа Фиала едва сумела добраться до 82°. После многократных усилий, предприятие было сочтено безнадёжным и экспедиция повернула обратно.
Лишь конце июля 1905 года спасательная экспедиция Зиглера, возглавляемая Уильямом Чампом, на барке «Терра Нова» под управлением капитана Кьелдсена, после нескольких недель трудного плавания сквозь льды смогла эвакуировать полярников.
Всего в ходе экспедиции умер 1 человек. Циглер умер 24 мая 1905 года, не дожив до известия о спасении экспедиции.
По запросам читающих
Что-то мне казалось, что про то как я попал туда, про отбор и прочую лабуду я рассказал уже каждому второму фонарному столбу, и что каждый фонарный столб узнал от меня про организацию.
Оказывается нет. Ну что, тогда именно этому я и посвящаю пост)
И так
Что же это вообще такое?
Большая Арктическая Экспедиция это ежегодная экспедиция, которую проводит Государственное бюджетное учреждение города Москвы "Центр дополнительного образования " Лаборатория путешествий" (http://goulp.ru) при поддержке разных спонсоров.
Начались экспедиции ещё в 2008 году, когда два легендарных полярника Матвей Шпаро и Борис Смолин полярной ночью достигли Северного полюса (то есть прошли более 1000 км в полной темноте). Они решили, что в Арктике не хватает подростков и с 2008 года (кроме 2017) они водили школьников со всей России к полюсу. Всем участникам экспедиции от 16 до 18 лет и в этом уникальность экспедиции. К сожалению уже вторую экспедицию Борис не ведёт отряд "Полюс", но с этого года он возглавляет отряд "Барнео", а с нами идет Алексей Сейкин, чудесный руководитель (он любит больше помощник руководителя) и прекрасный человек.
Алексей Сейкин
Матвей Шпаро
Чем уникальна Большая Арктическая Экспедиция 2018 года?
Это первый раз, когда участниками являются только школьники Москвы и одна из задач - образовательная.
Впервые в экспедиции участвовал второй отряд, который остался на станции Барнео и проводил исследовательскую работу. А возглавили этот отряд Иван Смирнов и (как я уже говорил) Борис Смолин.
Помимо этого в самом снаряжении у нас были модификации, но о них я расскажу именно в ходовых днях.
Как же попасть в экспедицию?
Так как я участник отряда "Полюс", то расскажу про наш отбор
Для начала вам должно быть от 16 до 18 лет и у вас должен быть туристический опыт не ниже 1 к.с.
Если все складывается именно так, то можно действовать дальше.
Все кандидаты писали Арктический диктант и собирали определенный пакет документов, который передавали в Лабораторию путешествий вместе со своими сочинениями и творческими работами. Из всех подавших документы (в этом году, я слышал, что это где-то 150 кандидатов) выбирают 40 человек, которые отправляются на Учебного Тренировочные Сборы в Карелии в лагере Большое приключение.
Там мы шли маршрут 100 км, который был максимально приближенным к Арктике и значительно сложнее, так как рельеф Карелии значительно отличается, а нашими санями были корыта. Во время УТС мы проходили множество тестов и писали работы, чтобы по результатам прохождения маршрута, тестирований и проверок среди нас отобрали лучших. В результате отобрали самых дурных достойных и мы отправились в экспедицию.
В отряде "Полюс" было 4 мальчика и 3 девочки. Все мы были не далеки от туризма и для нас было не совсем ново выходить из зоны комфорта. По словам Матвея главным фактором отбора для комиссии служило желание кандидата быть частью этого масштабного проекта.
Пользуясь случаем расскажу про нашу подготовку.
За две недели до вылета мы прошли медицинский осмотр и наконец нам утвердили составы. Нас собрали в школе 444 и провели собрание, где наши родители заполнили документы. На следующий же день нас забрали в рабство начались сборы. В спортивный зал этой школы завезли снаряжение, одежду и прочее. Мы сами по рациону проводили закупку и в первые дни, пока не было ещё Алексея, а снаряжение лежало большой кучей в центре зала, мы фасовали продукты. Выглядело это достаточно странно, особенно когда мы начинали рассыпать сухие сливки по пакетам. Спустя пару дней нам стали выдавать снаряжение и все оно проходило тщательную подготовку и проверку. Я был ответственным за многое, но основной моей задачей была закупка вещей. Когда по забитым в таблицу размерам приехала закупка начался хаос. Проблема заключалось в том, что не все размеры нужной одежды были в Москве или просто не было в таких количествах. Благодаря вещам с прошлых экспедиций и новой закупке я смог одеть всех и не уйти в минус, заработав головную боль, но оставшись довольным)
Все наше личное снаряжение необходимо было подписать и начинать упаковывать в сани. Последние два дня мы заканчивали упаковку саней и тренировались. Нас учили ставить и собирать палатки в толстых варежках, а в школьном зале в них невыносимо жарко, мы учились пользоваться горелками, правильно пользоваться санями, ориентироваться, собирать катамаран из саней и т.д. Все это мы учили и делали на время для зачёта, так как в условиях Арктики надо выполнять это не в первый раз и максимально быстро.
Из-за того, что мы много времени проводили готовясь и собираясь, а работы было ещё больше, то мы почти не бывали дома, а иногда и ночевали там же в зале. Для ночёвки мы ставили нашу палатку и уже в нашем, личном снаряжении проводили ночь. Больше всего мне нравились лица учеников школы, когда я проходил мимо них с полотенцем и в тапках умываться)
Кроме наших сборов в зале мы тренировались плавать в специальных костюмах, потому что шансы встретить полынью были велики. Тренировка проходила в Строгинской пойме на базе МЧС. Для нас провели экскурсию, где мы узнали про основы жизни базы и про спасения, а некоторые из нас покатались на тренажёре катера. После этого нас ждало небольшое приключение. Для нас вырезали во льду специальный "бассейн", в котором плавали льдинки. Рядом с нами проходили зачёты у водолазов, а мы учились плавать и тестировали катамаран. Суть костюма, в котором мы плавали заключается в том, что он был для нас водонепроницаемым чехлом поверх всей одежды. Когда погружаешься в нем в воду, то у тебя подбрасывает ноги вверх и есть шансы перевернуться. Плавать в таком костюме не очень удобно, даже мне, человеку, который больше половины жизни плавает, но ощущения потрясающие. Кажется, что ты находишься в вакуумном мешке, потому что вода со всех сторон сдавливает твой костюм. После того, как все наши участники искупались и мы протестировали катамаран, про который я расскажу в одном из ходовых дней, нас накормили, отогрели и мы вновь отправились в зал.
P.S: интересно, о чем бы вы хотели узнать помимо ходовых дней, о которых я ещё расскажу. Надеюсь я не затянул рассказы и читать ещё интересно)
Хочу поделиться с вами началом кинодневника Алексея, который он монтирует для нас по материалам из экспедиции
Ахтунг! Много текста) Я старался
Вернёмся к Арктике
Мой первый ходовой день
Как только мы выгрузились из самолёта Ан-74 на станции Барнео у нас был небольшой брифинг и мы, в максимально собранном режиме, стали готовится к выходу.
Для начала мои сани и сани моего товарища Влада разгрузили от лыж, которые были собраны в них для безопасности, так как именно наши сани были длиной в 2 метра и там можно было спать. Сани остальных участников, кроме руководителей, в длине были лишь метр "с кепкой". Такая длина была и плюсом и минусом, в торосах длинные сани сельнее застревали и нам давали больше общественного груза, а короткие было сложнее упаковывать и они чуть сильнее уходили в снег.
Я и мои сани)
Мы снова на Барнео.
После разгрузки мы в ту же минуту начинали вставать на лыжи и "пробовать ход", когда без саней все стало супер, то мы надели системы и встегнулись "в упряжки". После того, как системы были приведены в норму, а мы размялись небольшими забегами с санями, руководитель повел нас на наши первые торосы. На тот момент они казались нам жутко сложными и мы ужасались думая, сколько их будет впереди. Правда на самом маршруте мы поняли, что эти торосы просто холмики, если сравнивать с тем, что пришлось проходить к концу экспедиции.
Но не будем забегать вперёд. Завершив тренировку и немного сыграв в регби с командой Барнео, мы были отправлены в столовую, где нам провели брифинг и рассказали о ближайшем вылете. Через 10 мин мы уже подтаскивали вещи к вертолёту и запихивали бензин в сани.
Окончив все процедуры подготовки полета и загрузив сани, мы прощались с ребятами. Удивительно было, что с ребятами из Барнео мы прощались со всей душой. В обнимашках не было никакой наигранности и принужденности, мы по-настоящему сдружились с ними за 2 дня.
Для меня это был первый полет на вертолете и мне было жутко интересно, не смотря на то, что жутко вырубало после ночи без сна и такой суматохи с погрузками и вылетами. На месте мы крутили лопастями (у вертолета это норм, а не как с Аней) дольше, чем летели, а спустя 5 мин с момента вылета мы все уже дрыхли, кто как мог. Для нас эти 20 мин полета показались часом и я очень классно выспался)
Сгрузившись, наконец, с вертолета мы, не теряя ни минуты, оделись и вышли. По началу было жутко интересно и каждые десять минут мы останавливались и слушали лайфхаки от Матвея Шпаро. Например, он рассказывал, что идти легче, когда ты тянешь телом и весом, а не руками. Он учил нас правильно читать арктическую местность и выбирать тропу по определенному азимуту. Прелесть похода по Арктике, это то, что вы можете хоть шеренгой идти, потому что места много.
Поэтому мы шли в колонну аж по три человека, а не вереницей друг за другом.
Этот ходовой день был великолепным, потому что на небе было пусто и ярко светило солнце, а такой день был лишь один раз за всю экспедицию
Не смотря на то, что мы были жутко уставшими и голодными, мы смогли пройти 6 часов. Это было очень тяжело, а для лыжного похода это вообще нормальный ходовой день по времени, но не по километражу. Так как мы шли в спокойном темпе (первыми словами Матвея на маршруте было то, что мы никуда не торопимся и идем спокойно), ландшафт был тяжёлым, а мы уставшие, то 8 км были хорошим результатом. На стоянку мы встали как-то совсем неожиданно. Я шел последним и когда я увидел, что все останавливаются я решил, что это перекус и мы ещё пойдем, а к этому моменту у меня "открылось уже седьмое дыхание" и я был готов идти это еще.
Вопреки всему этому у нас была организована стоянка и началась установка палатки. Палатка, которую мы использовали устанавливалась на дугах (стойках, кому так нравится больше), то есть все как у нормальных людей, только стоит ненормально много.
В самой палатке организовывалось место для кухни, где стояли горелки, мешок со снегом и общественная еда + термосы. Так получилось, что когда разожгли печки и только-только поставили палатку, а печи в нее уже внесли, то я попался под руку руководителю и он усадил меня с Кристиной дежурить. Это было что-то с чем-то, потому что дежурные делали все для всех и ничего для с себя. К примеру, ужинал я незаварившимся кус-кусом с аналогичным мясом, причем все это покрывалось льдом в прямом смысле, зато было с приправой. Вообще, специи безумно спасают в походах.
После плотного ужина и некоторого времени за разговорами мы начали раскладываться и выяснилось, что ребята жутко устали и отрубаются даже не успевая целиком залезть в спальник. Я ложился последний и ближе всего к горелкам, чтобы утром никого не будить и сразу начать греть воду буквально ещё в спальнике, бы ребята не стали снеговиками я запихнул их в спальники и только после этого улегся. У меня стоял будильник на 9 часов сна (во сколько это относительно суток я так и не выяснил) и вырубился. На 9, а не больше я поставил потому что должен был проснуться за 2 часа до всех и начать готовить. Проснувшись через 9 часов я решил полежать ещё минут 30 и вылез руками и грудью из спальника, чтобы не отрубился в тепле. После этих 30 минут мною было принято стратегически важное решение проспать ещё час и переставлен будильник. Когда я очнулся спустя час и повернувшись к руководителю стал его пихать, чтобы разбудить, он принял не менее важное стратегическое решение прибавить ещё 2 часа сна. После этого ленивец во мне впал в блаженство и мы уснули ещё на два часа)
Очень трудно продумывать эти тексты, поэтому я трачу так много времени на каждый, зато получается понятнее и полнее, чем если все в одно. Надеюсь оно того стоит и вам интересно, в любом случае это моя память и потом, когда я буду перечитывать, я вновь буду вспоминать эти мелочи и мне будет безумно приятно и радостно)
P.S: к сожалению, у нас не так много фото, особенно хороших и с ними больше проблем, чем с текстом))
Ахтунг! Текста теперь чуть больше)
Чтобы ввести вас в курс дела расскажу, что наша экспедиция стартовала из Москвы и имела определенную нитку маршрута даже до выхода на старт.
Мы вылетали из аэропорта Жуковский на самолёте МЧС России в сторону городка Лонгйир, находящемся на архипелаге Шпицберген Норвегия > следующим был перелет на самолёте Ан-74 или Чебурашка (в моем варианте Аня) до российской дрейфующей станции Барнео (полярники отличаются юмором и поэтому станция названа практически в честь тропического острова Борнео) > завершающим перелётом была заброска на вертолете до точки старта. Полет обратно осуществлялся в обратном порядке без отклонений.
Расскажу же всё-таки что да как)
Вылет экспедиции планировался на понедельник 16 апреля. Всю неделю до этого мы собирали снаряжение, сани, упаковывали рационы и учились ставить палатку в огромных варежках. Так как иногда работы накапливалось много, то мы оставались (исключительно по собственной инициативе, чтобы никто ничего тут не подумал) на ночь. Все сборы проводились в одной из школ в Москве в спортивном зале, где мы и жили иногда.
16 апреля к дверям зала подъехал наш портер и мы, уже попрощавшись дома с родными, загрузили машину и загружались сами в автобус. Дорога до аэропорта составила 1,5 часа и немного отдавленных собой же ног)
По приезду в аэропорт вышла какая-то заминка и стало ясно, что что-то не так. Собрав для нас импровизированную планерку на газоне перед аэропортом наш руководитель Матвей Шпаро объявил, что у нас нет разрешения на посадку в аэропорту Шпицбергена и что надо ждать. Спустя 30 минут стало известно, что разрешение дали, но на станции Борнео обнаружена трещина на полосе и самолёт не сможет приземлиться, а предыдущий рейс долетел и развернулся. По этой причине очередь смещается и вылет переносят на утро следующего дня. Нас радостно вернули в
школу (ещё 1,5 часа езды и уставшие мы), где вновь остались на ночёвку, так как вылет был заново
запланирован на 10 часов утра 17 апреля. К сожалению и на следующий день мы не вылетели, но и не поехали в аэропорт, что не могло не радовать)
Вечером стало известно, что вылет будет отложен ещё раз на утро 18 апреля и в 6:30 нас будут ждать в школе для погрузки и отправления, а пока можно было разъехаться по домам, что мы благополучно и проделали. Следующем днём мы отправились в аэропорт, где нас ждала таможенная служба и море проблем. С момента, когда мы занесли наши сани в аэропорт и до момента, как нас пропустили к нашему самолёту прошло 6 часов и вылетели мы только к ночи, хотя на Шпицбергене это не было заметно, так как полярный день там такой же, как и в Арктике.
Так как мы летели самолётом МЧС, то такая свистопляска с вылетом была нормой.
По прилёту в Лонгйир нас поместили в ангар, куда стали вывозить все наше снаряжение и мы провели быструю смену нашей одежды с холодной домашней на одежду полярную, ибо температура уже была -12 и дул сильнейший ветер.
Примерно так хотелось одеться)
Сам Лонгйир выглядит жутко красиво и там потрясающие виды заснеженных гор, но сам аэропорт исключительно технический, как мне показалось. Основная зона с терминалами была недавно построена, но закрыта, а пассажиров кроме нас не было вообще.
Шпицберген - единственное место, где можно встретить знак, предупреждающий о возможной встречи с белым медведем. Медведей тут больше, чем жителей (серьезно, медведей 4,5 т, а людей около 3-х), а встретить человека на улице с карабином, как у нас с сигаретой, ни разу не удивительно. Ещё интересным фактом является то, что на Шпицбергене законом запрещено умирать и людей вывозят для этих целей (как и умирать,так и хоронить), так как с захоронением умерших есть приличные проблемы)
Чем удивителен наш следующий самолёт: этот самолёт имеет очень короткий разбег из-за своих форм. Он очень маленький, у него высокий хвост, он собран по модели Чебурашка (турбины находятся на крыле сверху). Интересно, что этот самолёт уже давно на службе Барнео и только он может доставлять пассажиров на станцию. Перед взлетом у него есть фаза, при которой он разгоняется и набирает стартовую скорость стоя на месте.
Перелет до станции занял 2,5 часа и уже ранним утром мы были со снаряжением в одной из палаток станции и ждали, когда наш маршрут занесут в базу и определят дрейф на данный момент для заброски. В этот момент нас сопровождали СМИ и большое количество материала снято во время нашей тренировки рядом со станцией. После тренировки и проверки снаряги мы направились на площадку взлета вертолетов и после долгих проводов от наших коллег с Барнео, мы вылетели. Я первый раз летал на вертолете и это бесподобно)
Интересный факт, что вертолеты ,летающие в арктических условиях, долгое время проверяют лёд и тестируют его не выключая двигателя, например зарываясь в лёд, раскачиваясь из стороны в сторону)
Таким был наш путь от школы в Москве до точки старта
P.S:Про первый ходовой день я расскажу в следующий раз)