Не знают, что делать. Часть третья
К «вкладу» прокурора в развитие советской культуры можно смело добавить и запугивание А.А. Алехина. «Правильны ли появляющиеся от времени до времени в совпечати слухи, что вы собираетесь обратно?» – спросил в 1929 г. чемпиона мира корреспондент берлинской эмигрантской газеты «Руль». Гроссмейстер ответил: «На парижском банкете в мою честь я высказал мысль, что расцвет шахмат, учащих терпению, вырабатывающих меры борьбы, идёт параллельно с удушением общественности, с общим маразмом и разложением. Как пример я указал на Германию до Бисмарка, на Францию третьей империи и на сов. Россию, где сейчас искусство шахмат стоит очень высоко. За это моё откровенное мнение Крыленко не только проклял меня, но и выругал в печати такими словами, которые мне и повторить неудобно... Так вот, судите сами, может ли быть вопрос о моём возвращении, – заканчивает, смеясь, Алехин беседу». [16]
Эмоции, отсутствие диктофонов, честность и объективность прессы, в особенности эмигрантской... Канадская газета Toronto Daily Star, публикуя интервью Алехина 1932 г., привела такие его слова: «Теперь я изгнанник. Они меня не любят за то, что я антикоммунист» [17]. Хотя, что именно подразумевал чемпион под размытым понятием «антикоммунист», неясно. Во всяком случае, ниже это будет показано, явно не лютую ненависть ко всему советскому, которую ему пытались и пытаются припаять всякие черносотенцы. Мы считаем, что, скорее всего, Алехин высказался в том смысле, что «они» считают его врагом. Ну мы же антикоммунисты, как же они нас будут любить. Потому что всё интервью выдержано в юмористическом стиле. И вопросы, первый из которых на английском языке – каламбур: «Are you good at figures, doctor (разбираетесь ли вы в шахматах, женских фигурах, цифрах)?», и ответы, и пояснения остроумного журналиста Арчибальда Лэмпмена – сына известного канадского поэта. Первый вопрос Александр Александрович поддержал так: «Совершенно не разбираюсь в математике и плохо в других точных науках». На другой вопрос Лэмпмена – «как вы готовитесь к большим шахматным схваткам?» – ответил: «Никак не готовлюсь. У меня даже доски нет». Почему все его реплики из этого разговора обязательно нужно принимать за чистую монету?
Американский публицист из солидной Brooklyn Daily Eagle Люсьен Захарофф, обстоятельно побеседовавший с Алехиным в мае 1929 г. во время его визита в США, передал речь гроссмейстера конкретно: «Сейчас я политикой вообще не занимаюсь... Я полностью демократичен, но не такой левый, как нынешнее российское руководство. При этом я абсолютно поддерживаю усилия советского правительства, направленные на развитие шахматной деятельности в Союзе» [18].
Любопытный документ ввели в научный оборот историки Ю.Н. Шабуров и С.Б. Воронков. Отчёт Н.В. Тесленко, оратора масонской ложи «Астрея». С 1928 по 1937 г. в её состав входил и А.А. Алехин. Правда, активным масоном он не был и на собраниях зачастую играл в шахматы с гроссмейстером О.С. Бернштейном. Тесленко беседовал с соискателями посвящения в масоны и о чемпионе написал следующее:
«...Ко времени революции политические убеждения отличались неясностью для него самого и не были оформлены. Когда большевики захватили власть, он думал, что начнётся что-то новое, хотя определённого представления не имел. До 1921 года служил у большевиков, занимая должность переводчика. Убедился в глубокой разнице между коммунистическими теориями и приложением их в жизни. Решил покинуть Россию. С тех пор... сделался решительным противником коммунизма (курсив наш – Т.М.).
Что касается его взглядов в настоящее время, то он не верит в возможность монархии, является сторонником демократического строя, но готов примириться с конституционной монархией, которая осуществит демократические принципы. К партиям не принадлежит...» [19]
Выделенную фразу коммунист Шабуров в своих публикациях пропускал, а антисоветчик Воронков восстановил и подхватил. Однако нельзя исключать, что в разговоре с решавшим вопросы о допущении в масонскую ложу антисоветчиком Тесленко (бывшим членом ВНЦ и деникинского Особого совещания) Александр Александрович мог немного слукавить о своих убеждениях. Всё-таки факт своей работы следователем НКВД переводчик скрыл. Вдруг не примут. А круг общения расширить хочется.
По-видимому, Алехин просто спроецировал своё раздражение к распоясавшимся левакам на всех большевиков, как то сделали очень многие талантливые люди. В частности, Саша Чёрный, Алексей Толстой и Яков Слащёв. При этом раздражение Алехина не заходило за пределы, за которыми начинается отрицание русскости советской истории и культуры. Где-то что-то в запале сказал, а эмигрантская печать разнесла, раздула, переврала. Газеты «Возрождение» и «Россия» присочинили, к примеру, что Алехин отрицал заслуги советского правительства в развитии шахмат в СССР.
«Шахматное искусство продвинулось вперёд в России за последние годы. Но если большевики захотят записать это достижение в области шахмат себе в актив, то они припишут себе им не принадлежащее. Как во многом, в России жизнь продвигается вперёд, но не по милости большевиков, а помимо их и вопреки им» [20]. Что-то подобное якобы сказал Алехин в 1928 г. на знаменитом парижском банкете по случаю своей победы над Капабланкой. Однако эту белогвардейскую, прямо-таки борисюкскую отсебятину опровергает вышеприведённая цитата из нью-йоркской газеты Brooklyn Daily Eagle, которую вряд ли можно заподозрить в симпатии к «Советам». Но даже и другие белоэмигрантские издания оказались чистоплотнее двух детищ беглого марксиста П.Б. Струве. Хотя если бы А.А. Алехин действительно сделал такое сенсационное заявление, этим бы не преминули воспользоваться едва ли не все присутствовавшие на банкете антисоветские репортёры.
Со временем раздражение имеет свойство проходить, а история – развиваться. В 1935 г. Алехин отправляет в Москву телеграмму: «Не только как долголетний шахматный работник, но и как человек, понявший громадное значение того, что достигнуто в СССР во всех областях культурной жизни, шлю искренний привет шахматистам СССР по случаю 18-й годовщины Октябрьской революции. Алехин».
Крыленко решает воспользоваться этим искренним поздравлением, чтобы нанести Алехину очередную обиду. На этот раз изощрённо-издевательскую. Гражданин прокурор пишет товарищу Сталину:
«Полагал бы целесообразным опубликовать эту телеграмму в нашей шахматной и общей печати («Известия») со следующим комментарием: «Печатая телеграмму нынешнего чемпиона мира, белогвардейца А. Алехина, редакция считает нужным отметить, что политическое предательство и ренегатство не искупается так легко, как, видимо, полагает гр. Алехин. Чтобы войти вновь в общение с нами, мало понять «громадное значение того, что достигнуто в СССР во всех областях культурной жизни», надо уметь на деле доказать осознание своей вины и готовность её загладить». Просьба сообщить Ваши указания по настоящему поводу».
Какое патриотичное чувство превосходства на пустом месте. Плюс к тому, обратите внимание, товарищ Сталин, какой я идейный и какое у меня бдительное прокурорское око.
Разумеется, по распоряжению И.В. Сталина текст телеграммы публикуется в «Известиях» и шахматной газете «64» без каких бы то ни было комментариев. Эмигрантская пресса бесится.
Чуть позже Сталин прищучивает шариковых и швондеров. После ареста Крыленко Алехин в письме советскому мастеру А.И. Рабиновичу обратится к тому с просьбой похлопотать о получении разрешения на реэмиграцию, но недоброжелатели Алехина Рабиновичу помочь откажутся. А вскоре начнётся Вторая мировая война.
В декабре 1945 г. в письме английскому шахматному функционеру У. Хаттон-Уорду А.А. Алехин сетовал: «Около двадцати лет я ношу прозвище «белого русского», что мне особенно больно, так как этот факт сделал невозможным любой мой контакт с моей Родиной, которой я всегда восхищался и никогда не переставал любить» [21]. Это письмо было опубликовано в январе 1946 г. в респектабельном British Chess Magazine. Как справедливо заметил международный мастер Василий Панов, с сочувственными комментариями редакции.
Искусствовед Лев Любимов – белоэмигрант, после войны вернувшийся в СССР – вспоминал, что Александр Алехин каждому иностранцу, с которым разговаривал о шахматах, хвастался, что самая высокая шахматная культура в Советском Союзе [22]. А португальский мастер Ф. Люпи сообщил, что А. Алехин глубоко возмутился Фултонской речью У. Черчилля, сказав: «Весь мир сошел с ума и идёт к новой войне» [23].
Журналистка «Советской России» Светлана Замлелова считает, что чемпион мог спокойно вернуться в СССР, но не захотел. Большое самолюбие не позволило. Пусть, дескать, сами после таких публичных оплеух приглашают. Замлелова рассуждает так: Куприн, который в 1919 г. даже у Юденича служил, в 1937-м вернулся, и ничего ему за это не было. А Алехин против красных не воевал, стало быть, тем более жил бы спокойно. Кроме этого Замлелова пишет: «...Руководители шахматной секции, даже всесоюзного масштаба, могли объявить кого-то врагом только в пределах своей секции. Едва ли заклеймённый шахматной секцией человек автоматически становился врагом народа и советской власти со всеми вытекающими последствиями. Тема эмиграции и возвращения на Родину находилась в ведении отнюдь не спортивных или каких-то иных кружков и секций» [24].
Всё это очень наивные попытки выгородить любимую советскую власть. Неужто журналистка не в курсе, что председатель Всесоюзной шахматно-шашечной секции (1924 – 1938 гг.) по совместительству работал главным прокурором и наркомом юстиции. И он не то что въезд запретить, но и объявить едва ли не любого своего врага мог кем угодно и почти в каких угодно пределах. Попадись к такому в лапы и нет гарантии, что Сталин с Вышинским успеют спасти. Поэтому, если Крыленко и не препятствовал возвращению Алехина в буквальном смысле, то осторожность и предусмотрительность – явно не лишние черты характера.
Красной патриотке Замлеловой вторит белгорючпатриот Назаров: «...Ничто не мешало Алехину, «скучавшему по родине», уехать в СССР, как это сделали Куприн и несколько тысяч совпатриотов накануне войны. Там бы раскаявшегося русского чемпиона мира обласкали и подняли на пьедестал (как подняли вернувшегося Горького, А. Толстого и др.)» [25]. Та же святая простота и спекулятивность. Та же песня, но на другой идеологический мотив.
Возможно, в интервью газете «Руль» Алехин (или журналист) и сгустил краски, но в определённой степени, критикуя СССР, он был прав. Развитие шло параллельно с удушением. И одному из главных виновников маразма и разложения эта правда ой как не понравилась. Для лучшего понимания эмоций А.А. Алехина и глубины маразма следует процитировать отрывки из письма А.М. Горького Ромену Роллану от 15 января 1924 г.:
«Нет, в Россию я не еду, и всё более чувствую себя человеком без родины, без отечества. <…> Недавно я написал Вам длиннейшее письмо, полное жалоб и ругательств по адресу чудовищной родины моей. Я не послал это письмо... Письмо было вызвано одной из трагических пошлостей, творимых в России...
Дело в том, что жена Ленина, человек по природе неумный, страдающий базедовой болезнью и, значит, едва ли нормальный психически, составила индекс контрреволюционных книг и приказала изъять их из библиотек. Старуха считает такими книгами труды Платона, Декарта, Канта, Шопенгауэра, Спенсера, Маха, Евангелие, Талмуд, Коран, книги Ипполита Тэна, В. Джемса, Гефдинга, Карлейля, Метерлинка, Нитчше, О. Мирбо, Л. Толстого и ещё несколько десятков таких же «контрреволюционных» сочинений.
Лично для меня, человека, который всем лучшим своим обязан книгам и который любит их едва ли не больше, чем людей, для меня – это хуже всего, что я испытал в жизни, и позорнее всего, испытанного когда-либо Россией. Несколько дней я прожил в состоянии человека, готового верить тем, кто утверждает, что мы возвращаемся к мрачнейшим годам средневековья. У меня возникло желание отказаться от русского подданства, заявив Москве, что я не могу быть гражданином страны, где законодательствуют сумасшедшие бабы. <...>
А может быть, Ж. Дюамель прав, утверждая в лондонской речи, что на Европу надвигается мрачная туча средневекового фанатизма? Но каково мне знать, что безумнейшая нетерпимость к свободе духа фабрикуется в моей стране». [26]
Алехин называл подобное несколько иначе: «дикая бесстыдная фантасмагория, которая окутала нашу родину», «царящая в России бесстыдная и дикая фантасмагория», «кошмар, окутавший нашу родину» и т.д. Ну а с тем, что развитие шахмат в СССР было обусловлено не только здоровыми посылами государства, но и удушением общественности и свободы духа, вряд ли есть смысл спорить. К примеру, социальные и гуманитарные науки были придавлены плесневеющей идеологией до самого распада Советского Союза (что в немалой степени этот распад и вызвало). И многие способные обществоведы, плюнув на скучнейшее официальное обществоведение, выбирали завораживающий мир шахматных комбинаций.
Между тем, судя по мемуарам Флора, Алехин очень интимно любил Москву и мечтал вернуться на Родину в ранге чемпиона мира. Чехословак, для которого Россия в 1939 г. станет убежищем от фашизма и вторым родным домом, прочувствовал интонации, взгляд, движения души русского шахматиста и её боль. Флор писал:
«В ноябре 1933 года Алехин приехал на гастроли в Чехословакию. В то время я собирался выехать на матч с Ботвинником в Москву. Он не раз беседовал с Ботвинником, которого очень ценил, и не оставлял мысли приехать в СССР, но его мечте не суждено было сбыться. Помню, как, провожая меня, на вокзале он с грустью сказал: «Вот вы едете в мой родной город, а я остаюсь...» И тогда, а главное, позже я понял его внутренние переживания.
Мы с Алехиным должны были очень скоро встретиться – 28 декабря...
...В точно назначенный день, 28 декабря, Алехин с большим нетерпением и огромным интересом расспрашивал меня про Москву, Ленинград...» [27].
Очень возможно, что А. Алехин вернулся бы в Россию вслед за Я. Слащёвым, А. Толстым и М. Горьким, если бы не гневное отношение со стороны Крыленко. Хотя черносотенец Назаров и его единомышленники из альманаха «Ревизия шахмат» нам категорически возразят. Один из них скажет, что редакторы Pariser Zeitung в 1941 г. изъяли из статей Алехина по истории шахмат (точнее, из статей, подписанных его именем – Т.М.) антисоветчину. По той причине, что между нацистской Германией и СССР существовала секретная договорённость от 11 ноября 1938 г. не критиковать друг друга в СМИ. Согласно этой договорённости в немецких газетах работали сотрудники НКВД (а в советских – гестаповцы) и строго следили за её исполнением. Ревизионист не просто это скажет, но и частично восстановит истину. «На мой взгляд, статья Алехина выглядела так...» и попёр [28].
Солидная западная пресса, гроссмейстер Флор, которого звали Саломоном Михайловичем, советский шахматист Абрам Исаакович Рабинович. Как им всем можно доверять? Особенно Рабиновичу. Это же часть сионистского заговора против Святой Руси. Доверять можно только неуёмной фантазии богоизбранных русских патриотов.
А дофантазировались патриоты до того, что объявили советским агентом голландского гроссмейстера Макса Эйве, выигравшего в 1935 г. у А. Алехина матч за шахматную корону. А заодно с Эйве и арбитра этого матча австрийского мастера Ганса Кмоха [29]. Совсем заигрались конспирологи.
Вернёмся хоть к какой-то реальности. Вскоре после войны Ботвиннику при поддержке Сталина удалось свалить с поста председателя Всесоюзной шахматно-шашечной секции полковника НКВД Вайнштейна, конфликтовавшего с целой группой советских шахматистов и люто ненавидевшего Алехина. А затем, несмотря на противодействие того же Вайнштейна и генерала НКВД Мамулова, Ботвинник, опять же при поддержке Сталина, договорился с Алехиным о матче на первенство мира, начало которого было намечено на август 1946 или февраль 1947 года. Увы, в марте 1946 г. Александр Александрович скоропостижно скончался в Португалии.
Религиозно-патриотические патологоанатомы и такие же салазаристы полицейские для единственного ушедшего непобеждённым чемпиона мира по шахматам причину смерти выдумали глупую – будто бы он подавился кусочком мяса в своём гостиничном номере за обедом. Дескать, и жил непатриотично-грешно, и умер смешно. Типичное стремление стереть память о выдающемся человеке. А что, все документы в порядке и даже постановочное фото есть. На котором почивший в пальто, а посуда на столе чистая. Хотя были свидетели того, что Алехин внезапно умер на улице. По всей вероятности, не выдержало сердце.
А как красиво пел Салазар: «Бог, отечество, семья, порядок». До боли знакомая песня.
Теперь приведём пример товарищеской поддержки со стороны Алехина. В 1919-1920 гг. Александр Александрович, правовед по образованию, работал следователем в Центророзыске Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД РСФСР. Занимался поиском пропавших без вести иностранцев. А однажды помог коллегам из уголовки поймать очень опасного и скользкого рецидивиста. Тот изворачивался на допросе как мог, называл себя вымышленным именем.
– Как вы сказали, ваша фамилия? – вмешался заинтересовавшийся персонажем и разговором Алехин.
– Бодров, повторил тот. – А что?
– Вы не Бодров, а Орлов, – уточнил Алехин.
– Пару лет назад в военкомате, где я вас впервые встретил, вы представились Орловым. На груди у вас висел золочёный крестик на тонкой цепочке из белого металла, а под ним была небольшая родинка.
Злодей окаменел. А милиционер повеселел. Он расстегнул скользкому ворот рубашки и увидел там и крестик, и родинку. [30]
Кроме того, А.А. Алехин раскрыл несколько очень запутанных преступлений. Об этом писал А.Ф. Ильин-Женевский (1894 – 1941) – революционер, участник штурма Зимнего дворца, и шахматист, мастер спорта СССР, один из отцов советского шахматного движения.
В 1937 г. Александр Фёдорович говорил: «Очень я занят, но вот хочу написать книгу об Алехине. Никакой он не враг, просто здорово запутавшийся человек. А какой талант! У меня с ним много личных встреч и бесед было» [31]. К сожалению, осуществить задуманное Ильин-Женевский не успел. Погиб при эвакуации из Ленинграда во время налёта фашистских бомбардировщиков. А его архив, как установил С.Б. Воронков, не сохранился.
Запутался Алехин не так чтобы здорово, но творчество его поистине гениально. Так, одной из самых крупных жемчужин мирового шахматного искусства является партия Рети – Алехин из международного турнира в Баден-Бадене 1925 г. В этой партии Алехин, красиво подставив под удар ладью, не только сорвал атаку изобретательного чехословацкого гроссмейстера, но и начал 17-ходовую комбинационную бурю, закончившуюся капитуляцией белых. И почти во всех партиях, где на доске создавалась заваруха и все фигуры начинали действовать, Алехин играл бесподобно.
Удивляет в творчестве первого русского чемпиона мира и нешаблонный подход к позиции. В этом смысле примечательна его дебютная дискуссия в ферзевом гамбите с глубоким позиционным игроком гроссмейстером А.К. Рубинштейном (Хук-ван-Холланд, 1921). Наш современник, международный гроссмейстер Сергей Шипов сказал об этой партии: «Вопреки всем правилам Алехин сделал в дебюте четыре хода одним слоном и ещё три хода крайней пешкой. Соперник за это время развился, сделал рокировку и получил... практически проигранную позицию», «Блестящая партия, опередившая своё время».
Необходимо сказать, что вклад Александра Александровича в развитие советских шахмат, в случае его максимально раннего возвращения в Россию, был бы огромным. Точнее, он и так огромен, но мог быть ещё большим.
***
Дадиани в 1910 г. умер, Сабуров-младший во время Гражданской войны эмигрировал, Крыленко за несколько месяцев до начала АВРО-турнира был расстрелян. Однако складывается впечатление, что дело их до сих пор живо. В 1955 г. Н.В. Крыленко реабилитировали и даже восстановили в партии. Мемуары Г.Я. Левенфиша, готовившиеся к публикации в начале 1960-х, были буквально выпотрошены, а их рукопись бесследно исчезла. «Вы знаете, Дэвик, что они со мной сделали? Они вычеркнули у меня половину книги, всё самое острое и интересное!» – жаловался Григорий Яковлевич гроссмейстеру Давиду Бронштейну [32].
Потом под видом памятников Зое Космодемьянской будут ставить памятники монументальным совковым тётенькам (как, например, в Бердске или Комсомольске Ивановской области). А шахматные функционеры станут прессовать бесконечно далёкого от политики восьмого чемпиона мира Михаила Таля (1936 – 1992), который во время ВОВ, до эвакуации на Урал, в 4-5-летнем возрасте распространял в Риге сводки Совинформбюро [33]. Святоши придерутся к сложной семейной жизни гроссмейстера. То с должности главного редактора рижского шахматного журнала уберут, то с самолёта, отправляющегося на международный турнир, снимут, то некролог заранее напишут. Знакомый почерк.
В 1970 – 1980-е гг. советскими шахматами будет руководить протеже Крыленко, прокурор на пенсии Виктор Батуринский. Он будет ругать шахматистов, в т.ч. грубыми словами, за незначительные опоздания, ничью со сборной КНР во время обострения советско-китайских отношений и прочие пустяки [34].
В конце 1970-х патриотичный режиссёр Владимир Меньшов пригласит на роль самой отвратительной ханжи, матери Рудольфа из фильма «Москва слезам не верит», актрису Инну Макарову. Любовь Шевцову из герасимовской «Молодой гвардии». К счастью, И.В. Макарова от этой роли откажется. Ну а дальше – полный маразм, тотальное разложение и удушье. 2 сентября 2020 г. на сайте sports.ru публикуется статья Станислава Купцова с креативным названием «Простите нас, Алехин – русская свинья». Чем это некреативнее невзоровской «Развесистой Зои»?
И сейчас всё так же ненавидят энергетические вампиры людей, способных поднимать настроение. Хотя, например, С.М. Киров, тот, наоборот, такое качество в людях ценил. В «Мемуарных записках о тюремной жизни (1909 – 1913 гг.)», хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории [35], Сергей Миронович явно одобрительно описал случай, когда приговорённый к смертной казни остроумный человек увлекательными рассказами, юмором и разговорами на серьёзные темы поддерживал остальных обречённых. С такой же симпатией Киров рассказал о двух нетипичных рецидивистах, которые веселили других смертников то пантомимой «прибытие поезда», то шутками в адрес тюремных надзирателей. Веселили, но и приглашали к размышлению: «Ваше благородие, пожалуйста, не забудьте насчёт бани – только сегодня, а то не успею... А ты не хочешь в баню? – Нет, лучше уж там...»; «Часовой!! – Что ты орёшь? – Вот нашлась свечка! – Нашлась свечка, так и надо орать на всю тюрьму? – Да как же. А то ты потом сказал бы, что смертник унёс с собой свечку! Поднялся бы потом целый тарарам и нам беспокойство, обыски, протоколы... А «там», говорят, на этот счёт куда строже, чем здесь. Там, брат, кругом неукоснительность и никакой апелляции!..». Не только у атеиста Невзорова, но даже и у богоизбранного русского нравственника Мультатули Брахма и Шива её просто не примут. Допрос, протокол и спокойной ночи. Последний раз жили.
16. Руль, 1929, 15 янв. Цит. по: Воронков С. С нами он или не с нами?
17. Interviews with Alekhine / Edward Winter // https://www.chesshistory.com/winter/extra/alekhineinterviews....
18. Там же.
19. Шабуров Ю.Н. Алехин. М., 2001. С. 40; Воронков С. Указ. соч.
20. Возрождение, 1928, 17 февр. Цит. по: Воронков С. Указ. соч.
21. Цит. по: 300 шахматных партий Алехина / Автор-сост. В.Н. Панов. М., 1954. С. 42.
22. Любимов Л.Д. На чужбине. Ташкент, 1990. С. 40.
23. 300 шахматных партий... С. 45.
24. Замлелова С. Александр Алехин: Партия с судьбой // Советская Россия, 2019, 28 февр.
25. Назаров М. Алехин – «русский искатель шахматной правды» (см. комментарии к статье) // https://rusidea.org/25032406
26. Горький А.М. Полное собрание сочинений. Письма в 24 тт. Т. 14. М., 2009. С. 286.
27. Флор С.М. Сквозь призму полувека. М., 1986. С. 73.
28. Статья А. Алехина «Арийские и еврейские шахматы» в свете новейших исследований // Ревизия шахмат. Вып. 3, 7.
29. Там же. Вып. 18.
30. Гик Е.Я. Все чемпионы мира по шахматам. М., 2012. С. 74-75.
31. Цит. по: Воронков С. Указ. соч.
32. Сосонко Г. Я знал Капабланку... СПб, 2001. С. 171.
33. Воспоминания Б.А. Кожина // Культура. Свежая газета, 2015, №9(76).
34. Сосонко Г. Мои показания. М., 2003. С. 109.
35. РГАСПИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 12.