Монгольский экспедиционный корпус, отправленный великим каганом Чингисханом в Сибирь, на берегах древней реки Вилюй попал во временную ловушку. Проскитавшись в параллельных измерениях корпус, снова попал в наш мир, только уже в начале XXI века.
Поездка продолжалась уже незнамо сколько времени. Видавшая лучшие, наверное, еще перестроечные времена, “ГАЗель” с трудом преодолевала последние километры до реки-границы между Верхневилюйским и Нюрбинским улусами. Пассажиры, уставшие трястись на сиденьях машины, спали беспокойным, прерывистым сном. Обилие ухабов на вконец разбитой дороге отнюдь не прибавляло им комфорта.
Когда луч света фар выхватил из темноты нечеткие, размытые силуэты всадников, водитель не особо удивился - на старинном тракте можно было встретить еще не такое чудо, как гужевой транспорт. Когда первая длинная бронебойная стрела с легкостью пробила лобовое стекло – вот тогда водитель удивился по-настоящему. Но долго удивляться ему не дали – через мгновение после первой стрелы многострадальное стекло пробило сразу около десятка таких же стрел, намертво пригвождая водителя к сиденью. Не успевшую испугаться девушку пробило сразу три стрелы, отчего она отчаянно закричала, тщетно пытаясь вытащить оперенную смерть из тела.
Потерявшая управление машина на большой скорости вильнула в сторону обочины, снесла попутно пару таинственных всадников и полетела в кювет, всё ещё осыпаемый дождем из стрел. Пассажиры, мотались в салоне, как кегли, стукаясь об стенки и стекла. Несколько стрел и в салоне нашли свои цели, прибавляя криков, стонов и суматохи.
Снег смягчил удар, но всё равно уже мертвого водителя и еще живую девушку выбросило из кабины и протащило по снегу несколько метров. За ними на снегу остались широкие кровавые полосы. Девушка, видно не выдержавшая дикой боли, затихла навсегда.
Всадники сгрудились у обочины, напряженно всматриваясь в притихшую машину. В руках у них зловеще скрипели тетивы мощных рогатых луков. В ложбинках уже лежали длинные стрелы, а прищуренные глаза цепко смотрели в темноту, выискивая двуногие цели.
Через три невероятно долгие минуты ожидания одно из стекол машины шевельнулось и отвалилось в сторону. На снег, вывалился первые двое из пассажиров. Всадники дали им подняться на ноги и спустили тетивы. Рой смертоносных стрел накрыл несчастных и те, уже похожие на гигантских ежей мешками повалились на покрытую снегом землю. После удачного залпа всадники стали сторожко съезжать в кювет. Время стрел закончилось, пора было браться за сабли и арканы и добывать “языков”.
Из раскрытого зева салона машины стали вылезать ошалевшие, ничего не понимающие пассажиры. Один из них, совсем еще молодой паренек сразу же бросился бежать, надеясь спастись под заснеженными кронами недалекого леса. За ним натягивая лук, помчался один из всадников. Вскоре болезненный вскрик оповестил всех, что погоня закончилась в ущерб здоровью беглеца. Все, кто лелеял надежду воспользоваться темнотой и убежать, быстро пришли к выводу, что бежать бесполезно.
Все оставшиеся пассажиры стали поднимать руки, некоторые опускались на колени. Всадники, что-то гортанно выкрикивая оттеснили их от автобуса, поделили на две группы – большую и маленькую. Маленькую, куда вошли две молодые девушки, один молодой парень и немолодой представительный мужчина они проконвоировали к дороге. Большую толпу стеснили конями со всех сторон и ничтоже сумнящее начали рубить саблями. Одна из девушек увидев это, упала без чувств, другая, опустилась на колени и завыла в голос. Мужчина и парень только сжали кулаки, да скрипнули зубами.
Вскоре свист сабель и предсмертные крики, и стоны прекратились. Всадники, на ходу деловито обтирая кровь с сабель, вернулись к оставшимся пленниками и окружили их со всех сторон.
К пленникам подъехали немолодой всадник в богатом, но изрядно засаленном халате и два сопровождавших его воина с факелами в руках. Лицо всадника пересекал страшный сабельный шрам, отчего один из глаз постоянно недобро щурился. Неверный свет факелов еще больше исказил лицо старика, сделав его похожим на маску неведомого чудовища. Всадник что–то гортанно прокричал и к группе пленников подъехал еще один персонаж ночного кошмара. Подъехавший незнакомец на ломаном якутском языке сказал:
- Вас приветствует доблестный Субудай – багатур, темник Великого Потрясателя Вселенной – Чингисхана! Если будете отвечать на все вопросы, вам сохранят ваши жизни.
Услышав знакомое еще по школьной программе истории имя, представительный мужчина насторожился и кивнул:
- Хорошо, хорошо, мы будем отвечать! – за всех ответил он.
Видя, что допрос начался, Субудай стал задавать вопросы, а толмач переводил:
- Республика Саха Якутия…
Субудай повторил название страны несколько раз, словно проверяя слово на вкус.
- Где главные города, каковы гарнизоны? Многочисленны ли ваши войска? Сколько туменов у хана этой страны? – вопросы посыпались один за другим.
Желая прибавить монголам страха, представительный сделал страшное лицо и замогильным голосом стал говорить:
- Это страна великих колдунов, мы умеем убивать людей тысячами, мы летаем по небу, а по земле передвигаемся в огненных повозках быстрее ваших лошадей! Уходите отсюда, здесь вас ждет смерть!!!
На Субудая тирада мужчины не произвела никакого эффекта. Он, хмыкнув, сказал несколько слов толмачу:
- Великий Субудай спрашивает – ты тоже колдун?
- Конечно! Смотрите, что я могу! – и с этими словами мужчина достал из кармана зажигалку и, провернув колесико, затеплил крохотный огонек.
Все монголы в неподдельном ужасе отшатнулись. Все, кроме толмача и Субудая. Полководец остался, спокойно сидеть в седле, а толмач, стремительно, одним размазанным по воздуху движением выхватил из ножен саблю и резко хакнув, отсек руку мужчины с зажигалкой, а повторным ударом, распластал туловище мужчины на две части. Мужчина, так и не понявший до конца, что случилось, обильно фонтанируя кровью, упал на землю.
- А кровь у этих колдунов всё равно такая же, как у нас… - задумчиво произнёс толмач, стирая пригоршней снега кровь с сабли.
- Хватит глазеть на колдуна, нухуры, возвращаемся в лагерь Джучи – хана! – прокричал Субудай и ткнул коня пятками сапог.
В следующую минуту монголы с гиканьем сорвались в галоп. Несколько из них осталось и тыканьем копий, указали правильный путь оставшимся в живых пленникам.
- Тайчар, ты понял, что он нам показал: это волшебство или что-то другое?
Субудай трясясь в седле в середине отряда, разговаривал с толмачом.
- Не знаю, возможно, и волшебство, но в Срединной империи я видел волшебство и получше, но потом понял, что не волшебство это, а творение рук цзиньских мастеров, - ответил толмач, разгрызая молодыми крепкими зубами жесткий, как темляк, кусок вяленого мяса.
- Нужно быстрее добраться до лагеря Джучи, он совсем еще мальчишка, горячий еще, Джебе не сможет его остановить, если тот захочет подвигов. А я обещал хану Темуджину привести его обратно живым и невредимым.
- Чингисхану, - поправил старого полководца Тайчар.
- Для меня Темуджин навсегда останется Темуджином, другом моего детства, с которым мы прошли много битв. Он, я, Джелме и Боорчу, как мало осталось нас, старых соратников. Теперь нам на смену пришли вы, молодые… Всё когда-нибудь стареет, всё становиться со временем тленом, прахом…
Тайчар деликатным покашливанием, остановил старика, некстати предавшегося философским размышлениям:
- Субудай, думаешь, этот мужчина сказал правду, и мы попали в страну колдунов? Если это правда, то надо быстро уводить отсюда войско и Джучи!
- Не знаю, внук, но ты поступил правильно убив колдуна, пока он не успел навести проклятье. Ты храбр, так же как и твой отважный отец! Надо бы зарезать и остальных тоже, но без пленников тоже возвращаться нельзя.
Старый полководец замолчал, и отряд монголов продолжил свой путь к лагерю Джучи-хана, оставив за собой расстрелянный автобус и изрубленных пассажиров.
В чайной было жарко и шумно. Все столики были заняты, за каждым сидело по трое – четверо, а то и больше людей. За парой соединенных столов пьянствовала компания русских дальнобойщиков из Мирного. За одним чинно, прихлебывая чай, сидело семейство якутов из глубинки. За другими собралась сборная солянка, в основном таксисты-частники и их пассажиры.
Открылась дверь и в чайную, вместе с клубами морозного воздуха, вошла странная даже для улуса компания. Впереди важно выступал молодой парень в золоченных доспехах, с изображений драконов и симургов. За юношей шествовал высокий, подтянутый мужчина, с ног до головы закованный в заиндевевшие на морозе латы. Замыкали процессию пятеро крепких парней, в стальных доспехах попроще и с обнаженными саблями в руках.
- Ни фига себе…! Это чё за музейные экспонаты…? Кино снимают что-ли? – послышалось со стороны стола дальнобойщиков.
Юноша в богатых доспехах минуту гордо и презрительно разглядывал чайную, затем что-то гортанно проговорил. Увидев непонимание на лицах, он рявкнул на своих спутников. Среди них произошло множественное движение и к юноше пробился еще один участник фарса. Немолодой мужчина, в котором угадывался явный китаец, в простеганном плотном халате, несколько секунд слушал речь своего господина и потом стал переводить на довольно сносном якутском:
- Доблестный хан Джучи, покоритель северных народов, говорит: “дом окружен, сдавайтесь, и он обещает пощадить вам жизни”.
- Да пошёл ты…! – донеслось со стороны стола дальнобойщиков.
Подхлестнутые алкогольными парами, русские, у которых давно чесались кулаки, похватав стулья и все, что под руку попало с криками полезли на нахальных незнакомцев.
Сидевшие в чайной люди мало понимая зачем, тоже присоединились, в свою очередь, бросаясь на застывших у дверей монголов. Те встретили их презрительным молчанием и вихрем сабельных ударов.
Сразу же с началом спонтанной атаки, стекло в окнах чайной стало разлетаться вдребезги, высаживаемое снаружи меткими выстрелами застывших снаружи с луками наизготовку монголов. Стрелки монголов споро опустошали колчаны, насыщая воздух в чайной смертоносной оперенной смертью.
Многие из бросившихся в атаку людей, увидев, как падают их друзья со стрелами в телах, остановились и с не меньшей энергией стали искать выход из чайной, ставшей западней. Но они тщетно искали спасения, телохранители из кешикту Джучи-хана не собирались никого выпускать из дома. Люди в чайной подняли руку на самое святое в их жизни – жизнь их любимого хана и поэтому эти люди не могли рассчитывать на милосердие, их ждала только смерть…