— Борис Валентинович, а зачем вы рюкзак с собой взяли? — заинтересованно спросил Сережа впереди идущего наставника. — Мы же только до места и обратно.
— Эээ, брат, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, — напарники шли по тропинке вдоль железной дороги. — Помню, случай был, вышел в ходку без всего, налегке. От одной точки до другой нужно было добраться через лес. И вот как нарочно, по закону этой, как ее там, подлости, натыкаюсь на грибы. Вся полянка усыпана белыми грибами. Да чистые все какие, ни единого червячка. В самом лесу-то их нет, солнца мало и дождик не доходит сквозь крону. А тут, пожалуйста, бери не хочу.
— И как вы выкрутились из ситуации? — перебил парень. — Обратно побежали за рюкзаком?
— Ну уж нет, — улыбнулся Борис. — Я бы это место точно больше не нашел. Снял одежду и связал, куртка, штаны, майка — получились три неплохих мешка. Так и пришел в пункт назначения в одних трусах, зато с грибами, всех накормил в тот день.
Борис Валентинович вдруг остановился и подал знак рукой напарнику. Сережа запомнил это движение руки, которое означало, что нужно остановиться, не болтать и быть внимательным.
— Готовь ружье, — прошептал наставник. — Видишь, вон там вдалеке стоит лось.
Сережа снял оружие с плеча, отжал рычаг вправо и опустил стволы вниз. Вынул из кармана два патрона, дрожащими руками вставил их и закрыл стволы обратно.
— Где? — Сергей, как ни всматривался, не мог разглядеть никакого зверя.
— Вон на опушке справа за кустами его голова высунулась, — настаивал Борис Валентинович. — Стреляй, не то убежит.
Молодой человек занервничал еще сильней. Лося он, конечно, не видел, но перечить уважаемому человеку не стал. Крепко прижал приклад к плечу, как учил наставник, прицелился и, плавно нажав на первый курок, выстрелил из нижнего ствола в сторону тех самых кустов.
— Ранил, добивай скорей, а то уйдет, — не успокаивался Борис. — Что для него эти дробинки? Стреляй скорее.
Сережа, дабы не подвести товарища, произвел еще один выстрел, уже с верхнего ствола. С кустов попадали ветки на землю.
— Ушел? — спросил Сережа, сердце его быстро колотилось от таких неожиданностей.
— Кто? — Бориса разрывало изнутри от эмоций. Мужчина еле сдерживал себя и готов был расхохотаться.
— Как кто? Лось, конечно, — не понимая, что произошло, ответил парень.
— Какой лось? Ты его видел? — ухмыляясь, ответил Борис.
— Нет, но... Вы же сказали...
Сергею было вовсе не до смеха, парень понял, что его подкололи, и сильно огорчился.
— Сережа, ты должен усвоить этот урок, — серьезным и добрым голосом произнес Борис. — Ты выстрелил, положившись на меня, своего напарника, это отличное решение, но только если бы нам угрожала опасность. Когда некогда объяснять и срочно нужна помощь. Сейчас же ничего такого не было, ты просто постеснялся переспросить и, не видя цели, выстрелил наугад. Так вот, брат, спрашивай. Интересуйся и переспрашивай хоть миллион раз, если что-то непонятно или не до конца ясно. Помни, глупых вопросов не бывает. Однажды это может сохранить тебе жизнь.
— Не стесняться, значит, — волнение Серёжи не спадало. — Тогда есть у меня один вопрос.
— Какой же?
— Правда, говорят, вы жену и дочь не смогли спасти? — Сергей открыл стволы, вынул пустые гильзы и, при нажатых обоих курках, закрыл обратно, как учил Борис Валентинович.
Мужчина промолчал и двинулся дальше вдоль рельс. Сережа повесил ружье на плечо и последовал за напарником.
Минут через десять Борис ответил, не оборачиваясь назад:
Это случилось в самый первый день. Тогда мертвые стали массово оживать и кидаться на первого встречного. Я был на работе, чинил «УАЗик» в гараже. Закончив, решил немного вздремнуть в машине, пока начальства нет, и включил магнитолу. Как сейчас помню, играла какая-то песня, потом ее резко оборвали срочные новости. Я даже не сразу понял, что это всё по-настоящему, думал, может, реклама какого-то сериала или новой компьютерной игры. Ну кто бы мог подумать, что это всё реально происходит? Диктор быстро тараторил про вирус и эпидемию, про оживших мертвецов, слова «зомби» и «апокалипсис» постоянно повторялись из динамика в двери автомобиля.
Естественно, я не придал этому значения, розыгрыш или шутка. В общем, выключил магнитолу, откинулся в сидении, натянул кепку на глаза и принялся с чувством выполненного долга ждать конца смены. Пока не разбудили... Я думал, шеф пришел. Кто-то громко хлопал рукой по заднему крылу «УАЗика». Открываю дверь, а там бухгалтерша наша, Наталья Михайловна, спиной ко мне стоит. Сразу мысль промелькнула в голове: аванс уже давали, до зарплаты еще не близко, чего ей надо в нашем гараже? Ну и обратился к ней: не любит, говорю, техника, когда по ней ладонью бьют, чай, не лошадь вам.
Испугался я, конечно, знатно, когда тетка повернулась. Нет, я ее видел, конечно, один раз ненакрашенную, когда работу проспала, но тут был видок еще ужасней. Как запрыгнул обратно в машину, уже не помню, хорошо, что ворота наружу открывались и здоровый кенгурятник спереди стоял. Вылетел на дорогу, а там... Полный хаос. Люди бегут, визги, крики, разбитые машины, кругом зомби и троллейбусы и автобусы, как консервные банки с бычками в томате.
Помчался домой, куда же еще. Дочь должна была из школы прийти, в восьмом классе училась, а у жены выходной, два через два работала. Как доехал, помню частями. Шок такой был, что руки тряслись. Хотел вывести семью, неважно куда, за город, главное подальше от всего этого сумасшествия.
Примчался к дому, вбегаю в подъезд, поднимаюсь на этаж, сую руку в карман и понимаю, что ключи от дома в других штанах. Я же в рабочей спецовке уехал. Жму на звонок, барабаню... Дверь открывает жена, вся в слезах, рука в крови. Оказалось, дочь пришла из школы и пошла умываться в ванну. Там и обратилась. Когда вышла, накинулась на мать и прокусила ей руку. Та смогла затолкать ее обратно в ванную комнату и заперла на шпингалет.
Я промыл ее рану под водой на кухне. Обработал даже с хозяйственным мылом, читал, что помогает при укусе бешеной собаки. Выдавливал кровь, наложил жгут и лил перекись водорода из аптечки. Делал всё, что приходило в голову.
Жена все равно обратилась. Как я понял, уже потом, не от укуса. Обращались все, кто переболел вирусом и вылечился. Они с дочкой как раз температурили, когда я был почти с месяц в командировке в другом городе.
Не спас я их, потому что не мог, а не потому, что не смог.
Запихнул к дочке в ванну и заколотил дверь гвоздями. Я тогда не знал, как их можно успокоить. Надежда была, что можно спасти, есть какой-нибудь укол или изобретут его в конце концов. Да и не смог бы собственной дочери голову пробить. Оставил я их там, собрал всё, что казалось, понадобится, и ушел, заперев входную дверь. До сих пор там, скорее всего, ждут папку с работы.
Эх... Теперь у меня одна только мечта. Вернуться в родной город, прийти в родной дом и избавить их от мучений. Всё отдам за эту возможность. Только нет туда возврата.
Напарники прошли молча еще минут двадцать.
— Борис Валентинович, а почему вы не пошли с отрядом Кабана? Или вы жили в другом городе? — оборвал тишину Сережа.
— В этом городе, — ответил Борис. — Только смертники они. Без определенной цели и плана. Обычные мародеры, ослепленные жаждой легкой наживы. Когда добыча хорошая, они друзья, а когда неудача и крохи, то перегрызут друг другу глотки. Мне с такими не по пути.
— Иду с вами, — произнес вдруг молодой человек через какое-то время. — Если надумаете вернуться.
Борис ничего не ответил парню, но по его лицу было понятно, что слова Сережи явно были ему по душе.
Напарники прошли еще немного и, подходя к примерному месту убийства Рената, издалека увидели возле кустов силуэт человека, сильно похожий на женский.
Маша? — удивленным голосом сказал парень наставнику. — Чего ей здесь надо? Неужто решила тело спрятать получше?
Вечернее солнце лениво опускалось за горизонт, заливая город багровым светом. В душном воздухе витал запах летней пыли и выхлопных газов. На улицах царила обыденная суета: гудели пробки, спешили прохожие, ворчали недовольные таксисты.
Но в этой обыденности уже таилась тень кошмара. В одной из лабораторий, спрятанной в глубинах НИИ, кипела работа. Ученые, одержимые жаждой познания, зашли слишком далеко. Они вскрыли тайны, которые лучше бы оставались забытыми.
Вирус, созданный в стенах лаборатории, должен был стать лекарством от всех болезней. Но вместо этого он превратил людей в кровожадных существ, бездушных тварей, одержимых лишь одним желанием – плотью живых.
21:30.
В НИИ царила паника. Первые зараженные вырвались из своих камер, сея хаос и смерть. Ученые, охранники, лаборанты – никто не был готов к этой бойне. В считанные минуты вирус распространился по всему зданию, превратив его в адский вертеп.
22:00.
Из НИИ вырвались первые зомби. Ошарашенные, обезумевшие, они бродили по улицам, нападая на всех, кто встречался на их пути. В панике люди разбегались, прятались, пытались понять, что происходит.
23:00.
Власти города ввели чрезвычайное положение. Полиция и армия пытались сдержать распространение вируса, но силы были неравны. Зомби становилось все больше, они заполонили улицы, ворвались в метро, захватили жилые дома.
00:00.
Москва погрузилась в хаос. Город затих, убаюканный гулом горящих машин и жуткими стонами зомби. В этой тьме зародилась новая эра – эра зомбиапокалипсиса.
Я, Игорь, студент-историк, возвращался домой с вечерней подработки в библиотеке. Усталый, я плелся по тротуару, уткнувшись в телефон. Внезапный душераздирающий крик вырвал меня из транса.
Подняв голову, я замер. По улице, спотыкаясь, бежала женщина, за ней, с неестественной скоростью, ковыляла фигура, растерявшая по дороге клок окровавленных волос. Зомби.
Леденящий ужас сковал меня. Инстинктивно я бросился бежать, не разбирая дороги. Вокруг царил ад. Крики, вопли, выстрелы - какофония ужаса оглушила меня. Люди в панике метались по улицам, спасаясь от тварей, еще вчера бывших соседями, коллегами, друзьями.
Я добежал до старой многоэтажки, где жил. Поднявшись на свой этаж, вломился в квартиру. Внутри царила тишина. Моего соседа по площадке, дядю Сашу, заядлого рыбака, дома не оказалось. Единственное, что меня встретило - его верный пес Жулик, испуганно жмущийся под кроватью.
Быстро собрав рюкзак с водой, едой и аптечкой (чему меня когда-то научил отец, бывший военный), я сунул Жулика подмышку и бросился к выходу. На лестничной клетке царила жуткая тишина, нарушаемая лишь противным чавканьем доносящимся снизу. Сжав зубы, я крадучись спустился вниз.
Двери подъезда были настежь распахнуты. На улице царил кошмар. Зомби, их было несколько десятков, заполонили двор. В отчаянии я огляделся, ища хоть какой-то путь к спасению. Сзади, на балконе первого этажа, я заметил пожарную лестницу. Это был мой единственный шанс.
Схватившись за ржавые перила, я стал взбираться, стараясь не шуметь. Жулик, прижавшись ко мне, тихо скулил. Наконец, добравшись до крыши, я перевел дух. Сверху открывался жуткий вид на охваченный паникой город. Дым пожаров клубился в воздухе, крики о помощи тонули в какофонии города-мертвеца.
Куда бежать? Что делать?
Внезапно, вдалеке я заметил проблеск фар. Колонна машин, с дикими сигналами, пробивалась по шоссе. Может быть, там... Но успею ли я добраться?
В глуши Псковского леса, где вековые сосны сплетают свои ветви, скрывая от людских глаз дремучие тропы, притаилась пещера. Неприметный вход, заросший мхом и диким плющом, вел вглубь, к тайне, хранимой на протяжении многих лет.
В этой пещере жила семья – муж, жена и трое детей. Они не помнили, как сюда попали, и откуда они родом. Их воспоминания обрывались на каком-то расплывчатом событии, после которого они оказались в этом каменном убежище.
Муж, которого звали Матвей, был высоким и крепким, с пронзительным взглядом синих глаз. Он обладал недюжинной силой и стойкостью, что было необходимо для жизни в суровых условиях пещеры.
Жена, Алена, обладала чарующей красотой. Её волосы цвета воронова крыла ниспадали волнами до самых пят, а в зеленых глазах таилась мудрость и печаль. Она заботилась о детях, обучала их грамоте и ремеслам, стараясь скрасить их жизнь в каменном плену.
У Матвея и Алены было трое детей:
Старший сын, Данила, был 12-летним мальчиком, смышленым и любопытным. Он жадно впитывал знания, которые давала ему мать, и мечтал о мире за пределами пещеры.
Средняя дочь, Ульяна, была 10-летней девочкой, тихой и задумчивой. Она обладала даром исцеления и умела разговаривать с животными.
Младший сын, Иван, был 8-летним мальчуганом, озорным и бесстрашным. Он не боялся темноты и с радостью исследовал самые дальние уголки пещеры.
Каждый из детей таил в себе секреты. Данила, например, нашел в глубине пещеры старинную карту, на которой был изображен путь к выходу. Ульяна же могла видеть странные видения, которые предсказывали будущее. А Иван, играя в темных лабиринтах, однажды встретил странное существо, похожее на эльфа.
Жизнь в пещере была полна опасностей и лишений. Семье приходилось добывать себе пропитание, охотясь на диких животных и собирая ягоды и грибы. Матвей мастерил из камня и дерева необходимые инструменты и предметы быта. Алена же учила детей выживать в суровых условиях и хранить их секреты.
Но дети не могли довольствоваться жизнью в каменном плену. Их души жаждали свободы и света. Данила мечтал о путешествиях и приключениях. Ульяна хотела помогать людям своим даром исцеления. А Иван грезил о встречах с волшебными существами.
В один из дней дети, поддавшись своему любопытству, решили исследовать потайной ход, который вел вглубь пещеры. Этот ход был закрыт массивным камнем, который с трудом удалось сдвинуть. За камнем открылся длинный, темный коридор, ведущий в неизвестность.
Сдвинув с огромным трудом тяжелый камень, дети оказались в узком, темном коридоре. Сырой воздух обжигал легкие, а тишину нарушал лишь стук их собственных сердец. Данила шел первым, сжимая в руке самодельный факел, сделанный из смолы и хвороста. Ульяна держалась за его плечо, а Иван, несмотря на страх, замыкал процессию, стараясь не отставать.
Коридор сужался, потолок становился все ниже, заставляя детей наклоняться. Стены, покрытые слизью и мхом, испускали слабый фосфоресцирующий свет, придавая окружающему пространству жутковатую красоту. Временами под ногами хлюпала вода, просачивающаяся из невидимых трещин.
Внезапно, Данила остановился, подняв руку в знак тишины. Он прислушался. Из глубины коридора доносился тихий, мелодичный шепот. Не то пение птиц, не то журчание ручья, этот звук завораживал и пугал одновременно.
Что это? - прошептала Ульяна, ее голос дрожал.
Не знаю, - ответил Данила, сжимая факел крепче. - Но мне кажется, оно зовет нас.
Иван закусил губу, страх сковывал его движения. Он хотел повернуть назад, но любопытство оказалось сильнее. Дети обменялись взглядами, и, кивнув друг другу, двинулись вперед, следуя за манящим шепотом.
Коридор становился все более извилистым, петляя словно подземная река. Казалось, они спускались все глубже в самое сердце пещеры. Шепот становился громче, он уже не просто ласкал слух, а словно нашептывал им что-то на незнакомом языке.
Внезапно коридор закончился, открывшись в просторную пещеру. В центре пещеры возвышалось огромное кристаллическое образование, похожее на гигантский сталагмит, испускающий мягкий, пульсирующий свет. От кристалла исходило и то самое пение, которое манило их сюда.
Дети замерли, пораженные увиденным. В свете кристалла они заметили на полу пещеры странные символы, высеченные в камне. Символы напоминали рисунки на карте, которую Данила нашел когда-то.
Это… это выход? - прошептал Данила, указывая на символы.
Не успел он договорить, как свет кристалла вспыхнул ярче, и пещера наполнилась оглушительным гулом. Стены задрожали, с потолка посыпались камни. Дети испуганно прижались друг к другу, ожидая обвала.
Гул постепенно стих, оставив после себя звенящую тишину, нарушаемую лишь осыпающимися с потолка мелкими камешками. Дети, прижавшись друг к другу, испуганно озирались. Свет от кристалла погас, оставив пещеру в полной темноте.
Что это было? - прошептала Ульяна, ее голос дрожал.
Не знаю, - ответил Данила, стараясь говорить твердо, хотя сердце его бешено колотилось. - Но нам лучше выбраться отсюда, пока все не обвалилось.
С этими словами он попытался нащупать обратный путь, но темнота была непроглядной. Факел погас еще в начале коридора, когда они резко остановились, завороженные сиянием кристалла.
Внезапно, Ульяна протянула вперед руку.
Подождите, - сказала она. - Я что-то чувствую.
Она закрыла глаза и сосредоточилась. Ее дар позволял ей чувствовать энергетические потоки и видеть образы, недоступные обычным людям. Через мгновение она открыла глаза и повернулась к братьям.
Там, - сказала она, указывая в сторону, - есть проход. Он скрыт, но я чувствую слабый поток тепла.
Данила обрадовался. Он доверял сестре и ее необычным способностям. Осторожно, на ощупь, они двинулись в том направлении, на которое указала Ульяна. Проход оказался действительно скрытым: он маскировался под стену пещеры, но на ощупь дети заметили небольшое углубление. С трудом им удалось протиснуться внутрь.
Проход был узким и извилистым, но, к счастью, не таким длинным, как тот, по которому они пришли. Вскоре они выбрались в другую пещеру, гораздо меньшую по размеру, но освещенную слабым дневным светом, проникающим через узкую щель в потолке.
Осмотревшись, дети с изумлением обнаружили, что находятся не в глубине пещеры, а на ее склоне. Сквозь щель виднелся лес, совсем не похожий на тот, который они знали. Деревья были более стройными, а воздух наполнял незнакомый аромат.
Неужели… - прошептал Данила, его глаза расширились от удивления. - Мы выбрались?
Ульяна подошла к щели и осторожно выглянула наружу. Затем она повернулась к братьям, ее лицо светилось радостью.
Да, - сказала она. - Мы на свободе.
С замиранием сердца дети выбрались из узкой щели, оказавшись на поверхности. Перед ними раскинулся лес, совершенно не похожий на тот, к которому они привыкли. Высокие, стройные сосны с серебристой корой устремлялись ввысь, а воздух наполнял сладкий аромат незнакомых цветов. Солнце, которого они не видели уже много лет, ласково грело кожу.
Сначала их охватило чувство восторга и свободы. Они бегали по мягкой траве, вдыхая полной грудью свежий воздух, и смеялись от радости. Но постепенно восторг сменился осторожностью. Этот лес выглядел слишком уж… идеальным. Не было ни сухих веток, ни сломанных деревьев, ни признаков обитания животных.
Внезапно, Иван, который бежал вперед, остановился как вкопанный и указал рукой.
Смотрите! – воскликнул он.
Впереди, у подножия дерева, сидело странное существо. Оно было ростом с ребенка, с длинными, светлыми волосами и большими, сияющими глазами. Одето оно было в легкую одежду, сотканную из листьев и цветов.
Дети замерли, не решаясь сделать ни шагу. Существо повернулось к ним и улыбнулось. Его улыбка была настолько доброй и приветливой, что страх постепенно отступил.
Здравствуйте, – произнес мелодичным голосом незнакомец. – Я рад приветствовать вас в нашем лесу.
Дети переглянулись. Никто из них не знал, что ответить.
Не бойтесь, – продолжил незнакомец. – Мы знаем о вас. Мы ждали вашего появления.
Его слова заставили детей еще больше удивиться. Кто они такие? И кто их ждал?
Вы… кто вы? – наконец, смог выдавить из себя Данила.
Незнакомец улыбнулся еще шире.
Мы – хранители этого леса, – сказал он. – И мы ждали тех, кто сможет восстановить равновесие в нашем мире.
Его слова были загадочными, но дети чувствовали, что он говорит правду. Они понимали, что их жизнь в пещере была лишь началом чего-то гораздо большего.
А что… что нам нужно делать? – спросила Ульяна.
Незнакомец подошел ближе и положил руку на плечо Данилы.
Вы узнаете об этом со временем, – сказал он. – Но сначала вам нужно отдохнуть и набраться сил. Пойдемте со мной.
Он развернулся и пошел вглубь леса. Дети, поколебавшись секунду, последовали за ним. Неизвестность их пугала, но любопытство и надежда на лучшую жизнь были сильнее.
Незнакомец, которого дети мысленно окрестили Лесным жителем, вел их по тропинке, петляющей между деревьями. Солнечный свет, пробиваясь сквозь густую листву, ложился на землю яркими пятнами. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь пением неизвестных птиц и стрекотанием насекомых.
Лес казался живым, будто следил за их путешествием. Деревья, казалось, склоняли к ним свои ветви, а цветы источали еще более сладкий аромат по мере их приближения к неизвестной цели.
Наконец, Лесной житель остановился перед огромным дубом, его могучий ствол уходил высоко в небо. Рядом с дубом журчал небольшой ручей, его кристально чистая вода весело переливалась через камни.
Вот ваш дом на ближайшее время, - сказал Лесной житель, указывая на небольшое дупло у основания дуба. - Оно небольшое, но уютное. Там вы сможете отдохнуть и поесть.
Дети с любопытством посмотрели на дупло. Оно было достаточно просторным, чтобы вместить всех троих, и выстлано мягким мхом.
А где вы живете? - спросил Иван, осмелев.
Лесной житель улыбнулся.
Везде и нигде, - ответил он загадочно. - Мы – часть этого леса.
Он протянул им небольшой мешочек, сшитый из листьев.
Здесь еда, - сказал он. - Она поможет вам восстановить силы.
Дети поблагодарили его и заглянули внутрь мешочка. Там оказались незнакомые им плоды, источавшие приятный аромат. Они выглядели аппетитно, и дети, недолго думая, решили попробовать.
А как вас зовут? - спросила Ульяна.
Лесной житель снова улыбнулся.
У нас нет имен, - сказал он. - Мы – хранители.
Он еще раз посмотрел на них, его взгляд был одновременно теплым и проницательным.
Отдохните, - сказал он. - Завтра вам предстоит многое узнать.
С этими словами он развернулся и исчез в чаще леса, словно растворившись в солнечном свете.
Дети остались одни. Они с опаской посмотрели на дупло, затем друг на друга. Несмотря на страх перед неизвестным, в их сердцах зародилась надежда. Возможно, этот лес, полный тайн, станет для них новым домом, и им предстоит сыграть важную роль в его судьбе.
Забравшись в дупло, они разделили еду из мешочка. Плоды оказались сочными и вкусными, наполняя их тела новой энергией. Усталость после долгого путешествия взяла свое, и вскоре они уснули, впервые за много лет под открытым небом, охраняемые шелестом листьев и журчанием ручья.
На рассвете детей разбудил мягкий солнечный свет, пробивавшийся сквозь листья дуба. Ночь в лесу прошла спокойно, и они чувствовали себя отдохнувшими и полными сил. С любопытством они выбрались из дупла, готовые узнать, что ждет их дальше.
Лесной житель уже ожидал их у ручья, его лицо светилось приветливой улыбкой.
Доброе утро, - сказал он. - Как вы себя чувствуете?
Хорошо, спасибо, - ответил Данила, за остальных. - Мы готовы.
Отлично, - кивнул Лесной житель. - Сегодня я расскажу вам о том, кто вы и почему оказались в пещере.
Он повел их по извилистой тропинке, углубляясь в лес. По мере того, как они продвигались, Лесной житель рассказывал свою историю. Оказалось, что этот лес был не просто лесом, а особым местом – хранилищем природной энергии.
Этот лес существует с незапамятных времен, - говорил он. - Он поддерживает баланс между миром людей и природой. Но в последнее время этот баланс стал нарушаться. Люди забыли о том, как жить в гармонии с природой, и стали ее безжалостно эксплуатировать.
Дети слушали, затаив дыхание. Они никогда не задумывались о том, что мир может быть устроен таким образом.
А мы… что мы можем сделать? – спросила Ульяна.
Лесной житель остановился и посмотрел на них серьезным взглядом.
Вы – хранители равновесия, - сказал он. - Ваши родители, спасая вас от надвигающейся катастрофы, спрятали вас в пещере. Они надеялись, что, когда придет время, вы вернетесь и восстановите баланс.
Оказалось, что их родители не были обычными людьми. Они обладали особыми способностями, позволяющими им общаться с природой. А у детей, по словам Лесного жителя, эти способности должны были проявиться еще сильнее.
Следующие дни были посвящены обучению. Лесной житель учил детей понимать язык леса, чувствовать его энергию и управлять ею. Данила научился ускорять рост растений, Ульяна – исцелять деревья и животных, а Иван – общаться с лесными существами.
Но обучение было нелегким. Оно требовало огромной концентрации и силы воли. Не всегда у них получалось, и случались неудачи. Но Лесной житель терпеливо учил их, и с каждым днем их способности становились сильнее.
Наконец, после нескольких недель обучения, Лесной житель объявил, что они готовы к первому испытанию.
На краю леса есть участок, где деревья болеют, - сказал он. - Ваша задача – исцелить их и восстановить там гармонию.
Дети переглянулись, немного нервничая. Но они понимали, что это их шанс доказать, что готовы стать хранителями. С твердой решимостью они отправились к больному участку леса, готовы встретиться с любым испытанием.
Путь к больному участку леса занял несколько часов. Вместо привычного буйства зелени, им встретилась безрадостная картина. Деревья стояли с поникшими ветвями, их листья пожухли и опали, а земля под ногами была твердой и растрескавшейся. Тяжелая атмосфера давила на грудь, делая каждый вдох затруднительным.
Ульяна, чувствуя боль леса острее других, нахмурилась.
Это ужасно, - прошептала она, оглядываясь на иссушенную землю. - Я чувствую их страдания.
Данила положил руку на ствол ближайшего дерева, закрыл глаза и попытался ощутить его энергию. Он чувствовал слабость, словно жизненные силы дерева иссякли. Сконцентрировавшись, он направил в него поток собственной энергии, визуализируя ее как чистый, прозрачный свет.
Поначалу ничего не происходило, но спустя несколько минут, листья дерева слегка задрожали, и на их иссушенных краях появилась barely there (едва заметная) капелька росы.
Работает! - воскликнул Данила, воодушевленный.
Ульяна, тем временем, приложила ладони к земле. Она чувствовала ее жажду и истощение. Сосредоточившись, она направила в землю поток исцеляющей энергии, представляя его как прохладный, кристально чистый ручей.
Постепенно земля под ее руками стала чуть влажнее, а из трещин, словно пробуждаясь, проклюнулись первые тонкие травинки.
Иван же, присев на корточки, шептал успокаивающие слова ближайшему кусту, ощущая его страх и уныние. Постепенно его листья перестали дрожать, и на них появился слабый оттенок зеленого, словно надежда на возрождение.
Дети работали весь день, не жалея сил. К вечеру, когда солнце стало клониться к закату, их охватила усталость, но на лицах светилась радость победы. Исцеленная зона леса, хоть и небольшой, была первым шагом к восстановлению равновесия.
Ночью, сидя у костра, разожженного Лесным жителем, дети слушали его рассказы о балансе природы и людях, забывших о нем. Лесной житель поведал о том, что существуют и другие хранители, оберегающие различные уголки планеты.
Но их становится все меньше, - добавил он с грустью. - Люди настолько поглощены своими делами, что перестали слышать шепот природы.
Впервые дети осознали всю тяжесть возложенной на них задачи. Им предстояло не только восстановить гармонию в этом лесу, но и, возможно, стать проводниками между природой и людьми, напоминая им о том, что они – ее часть.
На следующее утро Лесной житель объявил о новом испытании.
В глубине леса обитает могущественное существо – Хранитель Дуба, - сказал он. - Он хранит в себе всю мудрость леса и силы природы. Вам нужно встретиться с ним и получить его благословение.
Путь к Хранителю Дуба, по словам Лесного жителя, был полон опасностей и загадок. Это испытание покажет, насколько далеко они продвинулись в своем обучении и готовы ли стать истинными хранителями.
Часть вторая: Испытание Хранителя Дуба
Путешествие к Хранителю Дуба оказалось непростым. Лесной житель, к их удивлению, отказался сопровождать их.
Это испытание вам нужно пройти самостоятельно, - сказал он, его взгляд был твердым. - Доверяйте своим чувствам, используйте полученные знания и помните: лес всегда поможет тем, кто идет с чистым сердцем.
С этими словами он исчез, оставив их посреди густой чащи. Дети переглянулись, немного обеспокоенные, но полные решимости.
Их путь пролегал по извилистым тропинкам, ведущим вглубь леса. Они встречали на своем пути говорящих животных, которые задавали им загадки, проверяя их связь с природой. Ответив правильно, они получали подсказки о том, куда идти дальше.
Однажды им пришлось переплыть тихую реку, используя всего лишь сплетенные из лиан веревки. В другой раз им пришлось успокоить разбушевавшуюся бурю, направив на нее поток успокаивающей энергии.
С каждым пройденным испытанием их уверенность росла. Они учились понимать язык леса, чувствовать его настроение и действовать сообща. Их связь с природой становилась крепче с каждым днем.
Наконец, после нескольких дней пути, они добрались до огромного дуба, отличающегося от всех остальных деревьев в лесу. Его ствол, широкий и могучий, уходил высоко в небо, а его ветви простирались во все стороны, словно защищая все вокруг.
Под дубом сидела фигура, окутанная мягким светом. Подойдя ближе, дети увидели старого человека с длинной белой бородой и добрыми глазами.
Приветствую вас, юные хранители, - сказал он, его голос звучал как шелест листьев на ветру. - Я Хранитель Дуба.
Дети поклонились ему в знак уважения.
Мы пришли за вашим благословением, - сказал Данила, старший из них.
Долгое и трудное путешествие вы проделали, - кивнул Хранитель, внимательно изучая их своим проницательным взглядом. - Расскажите мне, что вы узнали о себе и о лесе за то время, что провели здесь.
Дети рассказали ему о своем обучении, о том, как они лечили больной участок леса, и о том, как с помощью полученных знаний справлялись с испытаниями на пути.
Выслушав их, Хранитель Дуба улыбнулся.
Вы многому научились, но это только начало, - сказал он. - Чтобы стать истинными хранителями, вам предстоит еще многое узнать и испытать. Ваша задача не только заботиться о лесе, но и донести его послание до людей, напомнить им о том, что они - часть природы, а не ее хозяева.
Он протянул каждому из них по маленькому желудю, светящемуся слабым внутренним светом.
Эти желуди - символы вашей связи с лесом, - сказал он. - Храните их и помните, лес всегда будет с вами, если вы будете с ним.
Дети поблагодарили Хранителя Дуба и поклонились ему еще раз. Они понимали, что их ждет нелегкая задача, но они были полны решимости справиться с ней.
Часть вторая: Возвращение и Новое Начало
Путь назад к Лесному жителю занял меньше времени, ведь теперь дети ориентировались по едва заметным приметам, оставленным на обратном пути. Войдя на поляну, они увидели Лесного жителя, сидящего у костра. Его лицо озарилось улыбкой, когда он их увидел.
Вы вернулись, - сказал он, его голос был полон теплоты. - И как прошло ваше путешествие?
Дети, перебивая друг друга, рассказали ему о встрече с Хранителем Дуба, о пройденных испытаниях и полученном благословении. Лесной житель внимательно слушал их, изредка кивая головой.
Вы достойно справились, - сказал он, когда они закончили. - Но это лишь первый шаг на вашем пути. Теперь вам предстоит решить, как вы будете доносить послание леса до людей.
Дети задумались. Они понимали, что выйти из леса и рассказать людям о своем предназначении будет самым сложным испытанием. Ведь как люди, живущие вдали от природы, отреагируют на их рассказ о говорящих животных, исцеляющих руках и светящихся желудях?
Не стоит торопиться, - сказал Лесной житель, словно читая их мысли. - Для начала, вам нужно подготовиться. Лес даст вам знания и силы, которые помогут вам общаться с людьми.
Следующие месяцы дети провели, углубляя свои способности. Они научились понимать человеческие эмоции, читать мысли и даже немного влиять на них. Лесной житель учил их истории людей, их культуре и хрупкой связи с природой, которую они почти утратили.
Наконец, настал день, когда Лесной житель объявил, что они готовы.
Помните, - сказал он, его взгляд был серьезным. - Люди могут не поверить вам. Будьте готовы к насмешкам, недоверию, а возможно, и опасности. Но не отступайте. Ваше послание слишком важно, чтобы его игнорировать.
Дети пообещали ему, что не сдадутся. Они понимали всю тяжесть предстоящей задачи, но теперь у них были не только знания и сила, но и вера в себя и в предназначение, возложенное на них лесом.
С щемящей тоской в груди, они попрощались с Лесным жителем и тем волшебным миром, ставшим им домом. Сжимая в руках светящиеся желуди – символ их связи с природой, они шагнули из леса, навстречу миру людей, полные решимости исцелить не только больную землю, но и забытые людьми сердца.
Основано на реальной методике гаданий, знания о которой передавались норвежскими шаманами из поколения в поколение еще с глубокой древности, аж с 1984 года.
Гадатель жил в спальном районе с дефицитом парковочных мест. Клавдии пришлось оставить машину за несколько домов от нужного и лавировать между лужами. Указанная в сообщении пятиэтажка не отличалась от соседних, подъезд пах мочой, а снизу фанерной двери в квартиру виднелся пыльный отпечаток подошвы. Зажав в кулаке висящий на шее золотой кулон в виде птицы, женщина боролась с желанием уйти.
«Но ведь не могло же у Людки все само так складно повернуться? И если уж этот… специалист по металлу… ей помог, то и мне поможет. Но совушку ни за что не отдам».
Взявшаяся для нажатия на звонок решительность полностью испарилась, стоило двери в квартиру распахнуться.
Черная толстовка с принтом пентаграммы, всякие руны на массивных, грубо сделанных железных кольцах – если мужчина и хотел произвести впечатление человека, связанного с потусторонним, то сделал это крайне лениво.
– Роман? – неуверенно обратилась Клавдия. – Я от Людмилы.
– Заходь, – посторонился гадатель.
Его захламленная однушка тоже казалась скопищем вещей, призванных произвести впечатление на наивных дурачков бюджетными средствами: всюду на стенах какие-то демоны, черепа, с трудом читаемые, непонятные слова… но все это на простых бумажных плакатах. Роман указал женщине на потрепанный диван, а себе притащил табурет с кухни.
Между ними – обшарпанный журнальный столик, на столике – череп. Разумеется, не настоящий, чуть ли не аквариумное украшение. Гадатель взял череп, откинул макушку-крышку, и поставил его на место. Клавдия увидела внутри пепел.
– Вы собрались жечь мой кулон? Я не согласна!
Роман ухмыльнулся и закурил. Свободной рукой роясь в смартфоне, он стряхнул пепел в череп.
– Может, приступим? Я на работу опаздываю, – попыталась Клавдия спрятать смущение за раздражением.
– Ща, – ответил гадатель, не отлипая от телефона. Неожиданно он протянул свой Хiaomi с паутинкой трещин Клавдии. Экран показывал плейлист на несколько сотен композиций с названиями «Дорожка 001», «Дорожка 234» и так далее. – Выбери любую. Потом переключи на другую, как захошь. Повторяй, пока не надоест.
После первого нажатия телефон начал издавать мерзкие, неописуемые звуки. Клавдия испугалась и, прокрутив ленту списка, выбрала другую дорожку. Вой по меньшей мере настоящей банши разнесся по квартирке, а потом вдруг началась музыка. Просто тяжелая музыка.
«Что? Серьезно? Этот металл?! Да он сумасшедший. Или ряженый».
Машинально тыкнув в экран еще раз, Клавдия положила телефон на стол и демонстративно скрестила руки на груди.
– О, Abbath, – хмыкнул Роман, потом глубоко затянулся и обратился к женщине: – Я вижу два пути. В одном ставки на пределе, другой – безопасный, но долгий. В обоих случаях тебе нужно будет сделать то, что я скажу. В точности. Какой выберешь?
– Первый, – с вызовом ответила Клавдия. Теперь она видела в мужчине только шутку подруги.
– Деньги.
Гадатель взял протянутые купюры и, не пересчитывая, небрежно засунул их в карман.
– Попёхаемся?
– Простите?!
– Чпокнемся. Ну, потрахаемся. Это поднимет тебе настроение и даже понравится, учитывая, как давно у тебя мужика не было. Да и много времени не отнимет, хех.
«Вот Людка, вот сучка. Не прощу».
– Я скорее соглашусь на более народные средства. Голой разбрызгивать козью слюну в полночь в лесу или неделю носить подмышкой абрикос, – ответила Клавдия.
– Ща обидно было. Я просто вижу ключевые события, а ты выбрала крутую дорогу и была предупреждена.
– Ах! И что же случится, если я тебе не дам?
– Ты скоро сдохнешь, – ответил Роман. Внутри у женщины все похолодело, она резко поднялась с продавленного дивана, а гадатель добавил: – В окружении десятка кошек.
Страх исчез.
– Очень смешно. Обхохочешься просто. Мудак.
Клавдия решительно зашагала к выходу, готовая в любой момент выхватить перцовый баллончик. Благо она не разувалась, входя в этот свинарник. Пока Люда на работе, до нее трудно дозвониться, но она уж постарается. И все выскажет этой юмористке.
Когда за гостьей захлопнулась дверь, Роман нахмурился. Чудесная акустическая находка в виде сочетания звуков пилы с приглушенными ударами колокола закончилась, заиграл «Sverdets Vei» – «Taake», но мужчина не дослушал даже до тарелок.
«Я не позволю!» – рычал он, влезая в берцы. Роман не был уверен, что успеет спасти ее.
Трижды обещав бросить курить и едва не схлопотав инфаркт, он добежал до соседней улицы и разбил нос зализанному типу в лакированных туфлях. Взяв чужой портфель под взглядом оцепеневших прохожих Роман запустил его в одну из луж, после чего, мурлыкая под нос «а man lies in the corner, covered with blood», довольный, побрел к дому.
Наука гадания по металлу здорово облегчала жизнь, но, к сожалению, навсегда лишила Романа возможности просто наслаждаться чудесными песнями о неповторимой природе Норвегии.
* * *
Пока шофер вел его серебристый BMW по «спальнику», пытаясь миновать взявшуюся из ниоткуда пробку, Иван Конин пребывал в философско-похмельной меланхолии. Почему-то именно сейчас, дождливым осенним понедельником в 11:44 утра, ему стало невыносимо тошно от окружающих его тупых кукол.
Ему бы женщину работящую, зрелую, но еще миловидную, совсем не из его круга. И чтоб познакомиться не в дорогом отеле, а, например, в парке. Она бы читала книгу, которая ему нравится, и он бы подошел, завязалась беседа… Воображение рисовало аккуратную даму в строгом платье, но с парой выбившихся из прически прядей, легким румянцем и блеском в глазах.
«Как бывает у баб после того, как их славно отжарят, – подумал Иван, и такая формулировка нисколько не умалила его возвышенного настроя. – Вот прямо сейчас шла бы такая, а Саня ее обрызгал! Я бы велел остановиться, вышел извиняться. А она бы смущалась. Тут у нее зазвонил бы телефон, и это была бы моя любимая песня…» – совсем замечтавшийся Конин выглянул в окно, но шофер Саня окатил водой из лужи только какого-то помятого металлиста.
* * *
«Удивительны переплетения судеб», – думал Роман, показывая средний палец облившей его тачке. Если бы его клиентка вышла на двадцать минут позже, смущенная и довольная, то ее знакомство с будущим мужем стало бы одной из тех милых романтических историй, услышав которые бабы говорят «Ооооо…».
А так, полная ярости и негодования, Клавдия орала в телефон за рулем и, проскочив на красный, влетела в грузовик службы по отлову бездомных животных. Насмерть. Один из пострадавших в аварии, но сбежавших псов, похромав на запах самой вкусной шавермы в городе, улегся без сил прямо перед ларьком. Сердобольный Джамиль вышел за прилавок, ужаснулся состоянию собаки, взял оглушенную животину на руки, намереваясь отнести ее в ветклинику, но вспомнил, что надо закрыть дверь и выключить огонь.
Со скулящим грузом он вернулся на свое рабочее место, и это был бы не лучший момент для визита санитарного инспектора с на редкость мерзким характером и в крайне плохом настроении. К счастью, тот был занят разглядыванием мокрых документов, которые теперь даже для подтирания зада не годились, в очереди в травмпункте.
Шавермачная, которую Роман любил всем сердцем, была спасена.
Как-то вечером я лежал на кровати и читал книгу. Жена сидела рядом и вязала, подложив под спину подушку.
Типичный герой-попаданец, компания в ассортименте прилагается.
– Две лицевые, изнаночная, тут накид… нет, тут пропуск, опять лицевая и снимаем, – бормотала она. – Дорогой, что читаешь?
– Книгу с инета слямзил. Фэнтэзи.
– Спицу не видел? А, вот же она, в складки одеяла упала. И о чем книга?
– Про попаданку какую-то. Из нашего времени в волшебное средневековье угодила и там колдуньей заделалась. Теперь мучается. И я уже тридцать страниц мучаюсь, еще сорок по диагонали просмотрел.
– Так, с накидом и изнаночная. Запомни, шестьдесят восемь. Вдруг забуду. Чем попаданка занята?
– Болтается по сюжету как герой в проруби в компании тупого мужлана, гнома, гоблина и второй стервозной девицы.
– Любовная линия имеется? Красотку все хотят? Сколько было? Шестьдесят восемь?
Я кивнул и листанул на обложку. На ней грудастая блондинка терлась об меч и нежно обнимала старинный фолиант.
– Должна быть, но пока все запутанно. Мужлан туп, отвратен и хочет махать мечом, гном ростом не допрыгнул и жаден не в меру. Гоблин… ну это уже скотство какое-то.
– Есть вторая девица, – начала супруга и запнулась. – Так, я сбилась со счета, двадцать три, двадцать четыре….
– Двадцать девять. Главный злодей, – подсказала жена. – С ним и пойдет развитие любовной линии.
– Старый злой пердун-колдун. Он не хочет попаданку, он хочет всем нагадить совершенно бессмысленно и беспощадно. Безвозмездно. А герои хотят его убить, причем, они же первые начали. И ограбить. Современная литература воспитывает в читателе возвышенное и доброе.
– Зачем гному деньги? Он сам золото накопать может.
– Деньги нужны девке.
– Фу, как пошло, – скривилась жена. – И много хочет? Главная героиня или стервозная протагонистка? – спросила она, довязывая ряд.
– Авторша! – я ткнул в обложку. – Это четвертый том и написано еще пять. У дамы финансовый кризис. Она их просто жаждет. Почему все бабы про попаданок пишут?
– Дорогой, они берут кредиты, которые вынуждены погашать. Поэтому пишут про попаданок. Близкая им тема.
Я выключил планшетку
– Что, начитался любовного фэнтэзи? – ехидно спросила супруга.
– Мура, – отрезал я. – Тем более вся компания в портал в конце главы сиганула. У Профессора даже Гэндальф пешком ходил, а тут за треть книги два портала. Когда автор не знает, как развить сюжет или в сюжете образуется дырка, он ее затыкает, посылая всех в портал. Я тоже пошел.
– Не сердись дорогой, почитай что-нибудь другое.
– Я вчерашнее перевязала. Как думаешь, не туго получилось? По резиночке понять сложно, гляди, тут как?
– Вроде ничего, узор красивый, но рядов мало.
– Я еще провяжу. Пятьдесят пять. Запомни. Что читаешь?
– Хоррор начал. Ужасы.
Жена глянула на страницу с картинкой. На ней плечистый закамуфлированный мачо терся об автомат и по-хозяйски прижимал к себе мешок с военным барахлом.
Автоматный мужчина шаблонного боевика. Одна штука. Девки военные, две штуки
– Чего желает автоматный мужчина? – спросила она, закрепляя ряд петель на булавку.
– Черт его знает. Автомат пятую страницу чистит. До этого на трёх разбирал, теперь надраивает, еще собирать будет. Похоже, он хочет сшоркать оружие в пыль.
– Любовная линия есть? – осторожно спросила жена. – Чего просит дама сердца автоматчика?
– Там их две, обе с автоматами и обе уже выпросили. Он их трахнул в самом начале книги.
Подруга жизни строго посмотрела на меня. – Ого! Горяченькое читаешь? Даже не порозовел и дышишь ровно.
– Я скоро вообще засну! – разочаровал я ее. – Автомат мужик дрючит интереснее, чем девок, а девкам он только мешает и у них оружие выпадает из кривых рук. И они опять начинают его чистить. Или я в страницах запутался, – разозлился я.
– Чего они все хотят? – любимая успокаивающе защелкала спицами.
– Выжить хотят. Мир полон зомби, лезущих изо всех щелей и подвалов.
– Их наделали британские ученые. Нет, не за деньги и не чтобы бессмысленно и беспощадно, просто потому, что тупые. Так считает автор. Я думаю, нежить наделал автор ради денег. Мегаопупею наваял. Там целый мир и куча фанфиков. Почему они все пишут про зомби?
– Их жены берут кредиты, ходят за ними и выедают мозг, требуя денег. Поэтому они повернуты на зомби. Близкая им тема. Кстати о деньгах, – сказала жена. – Я там из коробочки бумажку взяла, а остальные убрала.
– Ты на прошлой неделе видел, а потом опять положил, а я вчера брала, и лишнее опять убрала, коробочка плохо закрывалась. Люди пишут ради денег. Им хорошо платят, они много работают и торопятся. Отсюда орфография и дырявый шаблонный сюжет. Конвейер.
– Я как раз нашел, смотри, примерно столько платят автору за произведение.
– Ну…. вот! Квартиры в кредит взяли и работают, – сказала жена, глянув в планшетку.
– Это в рублях.
– Лучше бы шли на завод. Подай клубок и выгони кота, пока он его не растрепал.
Я закрыл книгу.
– И хоррора начитался? – подъелдыкнула она.
– Они все, убегая от зомби, прыгнули в подвал. Тот же портал, только в профиль.
– Ну вот! Нашел же! Популярнейший автор. Намбер ван. Философом считается. Не про попаданок, секс и автоматы.
– Секса уже полно, – разуверил я жену.
– Ты едва до середины дошел, – удивилась та.
– Секс со мной. Мозг вытрахал философией. Намуракамил и вылил на страницы, как тот психолог с чернилами и бабочкой.
– Увидел. А еще я видел два пятна чернил, цветок, испорченную бумагу и женскую задницу. Но этот литературный мудрила уверяет, что всё, что я смогу тут разглядеть он написал специально силой своего гения. Посмотри, как наворотил. Я не понимаю половины. Все запутано. Отовсюду торчат пучки мыслей, понавалено кучей и полито философией! Мозг болит.
– Саша, это майонез.
– При чём тут майонез?
– Подожди, не то со счета собьюсь. Две прямых, одну сбрасываем, сорок три. Запомни. Ты такой умный, а иногда приходится объяснять простые вещи. Графоманки с попаданками и кредитами когда в сюжете запутываются загоняют героев в портал. Ты следишь за мыслью? Зомбированный автоматчик при творческом запоре посылает героев в подвал и они бегут дальше до следующего запора.
– Угу.
– А этот понапишет муракамии и чтобы у читателя не случился запор, поливает майонезом. Ну то бишь философией. Это же так просто, разве сам не видишь? Травы накурится, потом что не докурил в сюжет бросает пучками и философствует, вот и весь рецепт.
– Посмотри на отзывы, читателям нравится!
– Чем хуже у хозяйки салат, тем больше она кладет майонеза. И людям нравится. На той неделе в «Ашан» заезжали, народ один майонез покупает. Потом поливают им всякую гадость и едят.
– Хочешь сказать, философия – майонез, которым вкус перебивают?
– Умница, в точку!
Я выключил планшет.
– Ты меня сбил со счета! – упрекнула жена. – И вообще, то тебе не то, это не это. Хочешь сделать хорошо – сделай сам! Напиши книгу! Настрочи что-нибудь и пусть другие посылают твою писанину в портал. Отомсти, сломай им мозг, – логично срезала меня супруга.
Я призадумался.
– Что было раньше, курица или яйцо? – неожиданно спросила она.
– Неразрешимый вопрос, на который поколения философов пытаются найти ответ, а ты меня спрашиваешь? – засмеялся я.
– Не выйдет из тебя философа, горе моё. Так и быть, дарю сюжет. Пиши тезисы. Подчеркивай и в рамочку. Прямо под картинкой пиши, где схема вязания.
– Тут же места мало!
– Пиши, тебе хватит. Вся философия не стоит выеденного яйца. Винегрет напоминает – кроши все, что есть и майонезом заливай.
Жена на секунду задумалась.
– Значит так, книгу озаглавишь «Курица и Яйцо». Курицу, помещаешь в пустоту, Яйцо внутрь курицы. Курица в муках тужится и разговаривает с застрявшим Яйцом на тему «Что делать». Основа книги готова. Проблема мировой философии завернута в извечный русский вопрос, персонажи страдают в муках и конфликт налицо или откуда там яйца появляются. Повесь на стену топор и депрессии добавь. Классика. Далее переходишь к Яйцу, которое думает быть ему или не быть и если быть, то кем? Заворачиваешь второй слой ахинеи и через Вильяма, понимаешь ли, нашего Шекспира пройдешься до Курицы, которая рассуждает, можно ли одно и то же яйцо снести дважды. Попадаешь в Китай. Дзен-буддизмом запахло. Три раза круг дал, концы связал в Уроборос – книга готова.
– Чем фееричнее и многослойнее бред, тем он больше похож на философию. Курни чего-нибудь для яркости, – предложила жена.
– Не мой стиль, – отрезал я.
– Не твой, – согласилась жена. – Поплывет картина мира. Опасно. Когда будешь давить виноград без косточек на вино, подумаешь о курице и яйце – обратные друг другу задачи, разберешься. А на вопрос «что делать», я тебе уже ответ дала – строчи.
– Время потрачу. Кто кормить нас будет?
– Я вчера за шкафом мыла, нашла те, что забыла куда положила. Нам хватит. Там еще может быть. Я до угла не достала – швабра короткая.
– И о чем же писать? Попаданки уже нашли своих принцев и пожраны нежитью, мужик с блестящим как котовьи яйца автоматом спас мир и философией все залито по самый автомат.
– Саша, не будь старым и занудным!
Я замолчал и задумался.
– Люди учились специально, институты заканчивали, владеют сложным инструментарием литературной выразительности языка, – продолжил я. – Этот, например. Я рецензии на него смотрел. Критики утверждают, что автор мастерски удерживает внимание, используя тропы: аллюзии, коннотации, контаминации, аллегории и какие-то метонимии. Я и слов-то таких не знаю. Какие еще тропы? Кто вообще эти тропы натоптал? Пушкин? Как же мне книгу писать?
– Помнишь, чем мы утром завтракали?
– Да. Гренки, яйца всмятку, мед и чай.
– А чем обедали?
– Окрошка была, кажется. А на ужин холодец и рюмочка.
– Вкусно?
– Да!
– Я в следующий раз накидаю фенхеля, кресса, артишоков и орехи чилимы с фейхоа.
– Какие еще чилимы?
– Не знаю! Когда человек не умеет готовить, то он кидает в еду незнамо что, заменяя кулинарию кучей контаминаций. Навалят аллюзий и майонезом заливают.
– Хочешь сказать, что шустрая деваха, которая в телевизоре по кухне мечется и за полчаса всю посуду перемазать успевает, не умеет готовить? – удивился я.
– Может и умеет, – ответила жена. Эта тетка больше портит продукты и выбирает поэкзотичнее, пуская пыль в глаза.
– А как же Макаревич? Он что, тоже не умеет? – с нажимом спросил я.
– Он умеет! И продукты берет обычные. Но идет на поводу у зрителя. И Длинный тоже. Эти знают меру.
– Мне надо писать проще и чуть-чуть майонеза, в меру?
– В точку, дорогой! Пиши как ты говоришь, в своем стиле! Все получится.
Я с обожанием смотрел на жену.
– Господи, какая ты у меня замечательная. Красивая! И глаза чудные.
– Да, – зарделась она. И не сбивай меня со счета.
– Я напишу автобиографию! Жанр незатертый. Правду жизни сейчас мало пишут, все больше врут с три короба.
– Вот и хорошо. Будет что почитать не раздражаясь. И не клади в коробочку, сразу на место клади, сколько за тобой как за маленьким прибирать можно?
Жена застрекотала спицами.
Я лежал на диване и читал. Жена довязывала кофточку.
– Вырез прямой или косой делать, как считаешь?
– Не знаю, – буркнул я. – Тебе виднее. Сделай как лучше.
– А ты, похоже, увлекся. Что читаешь?
– Себя читаю.
– Ого! Набарабанил? И как, интересно?
– Мне – да!
– О чем пишешь? Об эльфах, принцессах и нежити?
– Я пишу для себя о себе и сам же читаю.
– Муж, ты самодостаточен. Я тобой горжусь! Так о чем пишешь? – спросила жена.
– Я пишу о юности, – честно ответил я.
– Знаю я эту твою юность, – сказала жена, распуская неправильно связанный ряд. Ее глаза затуманились, она вздохнула. – Все в мире вертится вокруг чувств и отношений, – продолжила верная подруга жизни. – Тем более в юности. Пиши уж как есть. Можешь даже приврать чуть-чуть, вдруг опубликовать захочешь. В книге должна быть «изюминка», чтобы читатель не заснул.
– Врать не буду. Но постараюсь написать «с изюминкой», – ответил я.
«Изюма», вроде, уже хватало, но раз жена разрешила, то можно и добавить.
– Про девочек в книге упомяни. Это жизнь, без девочек нельзя, будет скучно.
Начало книги я пока отложил, писал с середины и сразу с девочек и уже было не скучно. Я немного покраснел. Она снимала петли и ничего не заметила.
– Дорогой, рукав делать длиннее или так хорошо?
– Хватит. Спаришься, чай не Сибирь.
– Я тут подумала, если ты о прошлом пишешь, напиши про завод, тем более ты там работал.
– Кому интересно про завод читать?
– Ты для себя пишешь, – напомнила она. – И потом все эти средиземья и иные планеты отчего? – жена ткнула спицей вверх, как лектор, делая доклад, тычет указкой. – Офисный планктон желает необычный антураж. Оттого и плодят миры невиданные. А ты про завод напиши. Для манагера что завод, что волшебный город на колесиках – одинаково неведомо, он почувствует себя попаданцем. Будь оригинален.
– Я вчера второй рукав довязала, пока ты клаву топтал! – гордо сказала жена. – Как они, муки творчества?
– Да вроде идет помаленьку. Про завод добавил.
– Про один завод нельзя. Должна быть лирика. Стихи, например.
Я фыркнул. – Стихи для девочек – это тот же майонез! Когда сказать нечего, то стихи пишут, выпячивая богатый внутренний мир и соплями дыры в личной жизни заклеивают.
– Ну про кухню добавь, как я вчера, например, у плиты вечер протолклась с курицей в духовке.
Жена замолчала и застучала спицами.
Любимую обидел.
– Я вчера второй рукав довязала, пока ты клаву топтал! – гордо сказала жена. – Как они, муки творчества?
– Да вроде идет помаленьку. Про завод добавил.
– Про один завод нельзя. Должна быть лирика. Стихи, например.
Я фыркнул. – Стихи для девочек – это тот же майонез! Когда сказать нечего, то стихи пишут, выпячивая богатый внутренний мир и соплями дыры в личной жизни заклеивают.
– Ну про кухню добавь, как я вчера, например, у плиты вечер протолклась с курицей в духовке.
Жена замолчала и застучала спицами.
Любимую обидел.
Я накидал в текст немного стихов, культуры, добавил танцы, моду и пару кулинарных рецептов, о чем и похвастался.
– И что? Неужели в канву легло? – удивилась отходчивая супруга.
– Как влитое! У меня талант!
– Хи-хи… зазведился. Еще впиши что-нибудь, для мальчиков.
Для мальчиков уже хватало девочек, лишь бы на слюни не изошли, но я все же вежливо поинтересовался: – И что же будет интересно нам?
– Бабы, водка и футбол! – отчеканила жена.
Я написал о выпивке и спорте. Как-то сами собой добавились еще девки, а к ним прилипли конфеты.
– Для мальчиков про оружие и войну впиши, если в сюжет ляжет, – намекнула жена.
– Автомат на пять страниц разобрать?
– Впиши, – сказала она с нажимом. – Мужчинам нравится про войну.
Желание жены – почти закон. В книге появилась кровавая сцена бойни, крупнокалиберный пулемет и ошметки тел. Все как любят настоящие мужики.
– Для детей что-нибудь добавь, раз уж у тебя жанр поплыл.
Жанр давно потерял берега и далеко уплыл за 18+, поэтому я твердо отрубил: – Дети могут идти в жопу! – процитировав гениальную актрису. Но потом все-таки приплел пару сказок. Мало ли. Мелкие засранцы читают все подряд со своих смартфонов. Не уследишь.
– Про стариков упомяни, – напомнила жена.
– Господи, ну при чем тут старики? – возмутился я.
– Все состаримся и обветшаем, – мягко возразила она. – Впиши.
Я вставил в сюжет своего деда, прочих старперов, посолил народными присказками и поговорками.
– Муж, ты у меня очень умный, это непременно надо отразить в книге. Подчеркни рельефно, выпяти свой интеллект, – подольстила жена. – Поучи людей уму-разуму. Ты же преподавал.
Умное, так умное. Физика, математика, немного химии. Гуманитарку не забыть – история, искусства, майонеза капельку. Незаметно вкрались сложные дисциплины. Сопромат, теория механизмов и машин, всеобщая стандартизация и технология измерений, ГОСТы. Мда. Ну и исследования с британскими учеными, раз уж на то пошло, слава богу без зомбей.
– Как продвигается автобиография? – жена начала вязать жакет.
– Почти закончил.
– Ого, много накропал. Всю жизнь описал?
– Всего одну неделю.
– Готовишь многосерийное продолжение? – хихикнула она. – Читателя требуется заинтересовать с первой страницы. Время такое, люди спешат. Если в первой главе нет секса или убийства читать не будут. Немного про секс не помешает.
– У меня есть и про секс и про убийство! – гордо ответил я.
– Ты же писал автобиографию? – удивилась обычно невозмутимая супруга. – Ты заездил кого-то до смерти? – пошутила она. – Знаю я твою молодость!
– Не поверишь, да, – сознался я своей замечательной неревнивой жене.
– Вот и вставь эту сцену в самом начале.
– По сюжету это ближе к концу, а я молодой писатель и боюсь перехлестывать временные линии, иначе могу запутаться и придется затыкать дыру порталом и заливать майонезом.
– Я тебе советы даю хорошие, а ты все кочевряжишься, – нахмурилась она. – Я тебя сейчас сама убью и будет тебе второе убийство в самом начале книги! Завтра допишешь, а начать лучше с другого, – сказала она и, отложив вязание, потянулась, перевернулась на живот и посмотрела на меня.
— Слыхали? Рената мертвым нашли, — Дмитрий Иванович сидел за столом в зале ожидания и мокал черствый, твердый, как камень, кусок белого хлеба. — Между станциями Бякино и Стромино валяется аккурат посередине.
— Наш Ренат? — Сережа никак не мог поверить услышанному.
— Ну уж не знаю, сынок, ваш он или не ваш, — продолжил дед. — Здоровый такой, широкоплечий и кудрявый, на молодого бычка похож. Да его много кто знает.
— Значит, точно он, — печальным голосом ответил парень. — От чего и как он умер?
— От чего знаю, — кусок хлеба размок, и дед принялся его обсасывать беззубым ртом, от чего раздался неприятный звук, и некоторых выживших передернуло. — Дыра у него вместо левого глаза. Кто-то нож воткнул и оттащил от рельс на несколько метров в сторону. Челнок, знакомый мой, говорит, мол, приспичило ему по-большому. Ну и пошёл от пути в кустики, а там покойник лежит, так чуть не обделался от испуга.
— А с чего вы решили, что оттащили? — поинтересовался молодой смотритель. — Может, его там и грохнули? Или сам умер, сердце остановилось или еще чего, бывает же такое, обратился в зомби, и кто-то его успокоил.
— Я потом сам проходил мимо и посмотрел, — продолжил Дмитрий Иванович с важным видом. — Не похож он на зомбака, обычный покойник, каких перевидал за свою жизнь уже много. Всех друзей и с кем работал когда-то пережил еще до эпидемии. Говорю, обычный, значит, так и есть. А что оттащили — это я сразу смекнул. Возле путей брызги крови, капли ведут к кустам. Мужик головой к рельсам лежит, и ботинок один слетел. Так вот, скажу вам, как пить дать, тащили за ноги тело. Спрятать хотели.
— Так он что, до сих пор там лежит? — уточнил Сергей. — Надо же похоронить. Далеко Стромино отсюда?
— Ну ты парень, даешь, — дед прищурил один глаз и задумался, не дуркует ли Сережа. — Второй год живешь на станции и не знаешь даже ближайшие крупные пункты. Надо будет тебе карту принести, погоди, вот выгадаю момент, когда на них цена упадет, и притащу. На стену повесим.
Дмитрий Иванович доел свой ужин, выпил воду из кружки залпом и серьезным голосом добавил:
— Следующая станция — это в сторону города И. Километров шесть отсюда, до Рената половина, за час можно дойти. Только не советую пока в ту сторону ходить.
— Почему? — не отставал от дяди Мити Сережа.
— Говорят, в Стромино прибежала стая собак прямиком из города, до него семнадцать километров всего. Да не простые, а вроде как тоже ожившие. У некоторых даже кожи нет на морде, голый череп и пасть с зубами. Так вот, ночью они вокруг станции крутятся, уж не знаю зачем, может, опоздавшего путника надеются встретить. А вот днем мужики видели, как из леса выглядывали, как раз в том районе, где Ренатик лежит.
— Сам-то ходишь, неужто не боишься? — Сережа хотел подловить опытного челнока.
— Я, сынок, может, специально смерти ищу, — глубоко вздохнул дедушка. — Только вот не забирает она меня, рожей, наверное, не вышел.
Дмитрий Иванович встал, поставил свой рюкзак на лавку и принялся в нем усердно копаться. Достал лежащий сверху свитер, потом три пачки крепкого чая и пакет старых карамельных конфет.
— Что же ты воду пустую хлебал, дядя Мить? — засмеялся молодой человек. — У самого чаю вон сколько.
— О, это не мой, — отмахнулся рукой дед. — Заказ одних уважаемых людей, мне башку оторвут, если не донесу до места.
Пожилой мужчина продолжил ворошить содержимое большого рюкзака и, засунув руку по самое плечо, прокряхтел:
— Вот они, родимые, где.
Дядя Митя вынул на стол десять пачек патронов для ружья.
— Еле выклянчил, — лицо Дмитрия Ивановича стало вдруг довольным и расплылось в улыбке. — Не хотели давать, представляешь. Ты, говорят, дед, умом что ли тронулся под старость лет? Куда столько патронов? Еще месяц, другой, и узнавать нас вовсе перестанешь, заклинит тебя, да и перестреляешь нас всех. Я же не сказал, что ружье отдал. Если б узнали, не видать тебе патронов. Пришлось наврать кое-что, ну да и пес с ними. В каждой пачке по десять патронов. Как положено, двенадцатый калибр, дробь. Использованные гильзы выбрасывать не советую, пригодятся.
Борис подошел к столу, распечатал коробку и вынул два патрона. Затем сходил в Сережину каморку и с ружьем в руках вышел из станции.
Раздались два громких выстрела, Борис Валентинович вернулся в зал и одобрительно кивнул Сергею.
— Крайне не рекомендую без дела издавать громкие звуки, — пробурчал дед, настроение его резко сменилось. — Что там с оплатой, сынок?
Сергей выложил на стол пять пачек сигарет и рулон туалетной бумаги.
— Маловато будет, — покачал головой дед и уже протянул руку, чтобы забрать часть пачек с патронами обратно.
— Не спеши, — Борис достал банку тушенки, но, видя все еще недовольный взгляд челнока, отдал и вторую.
— Ну чего расстроились, я предупреждал, что патроны дорогие, тут, кстати, без моей обычной наценки. Накинете что-нибудь старому человеку за беспокойство? — Настроение дяди Мити вновь поменялось, и дед опять стал похож на добродушного старого приятеля.
— Держи вот, — Борис похлопал челнока по плечу. — Две пары новых носков, семейные трусы в цветочек и кусок хозяйственного мыла. Как тебе такой подгон? А?
— Ну а что, пойдет, дело нужное, — ответил дед. — Только вот в животе урчит, боюсь, не усну голодный.
— Это мы сейчас решим, — Борис расстегнул боковой карман рюкзака и вынул из него два пакета супа быстрого приготовления.
Дядю Митю в тот вечер жадность так и уложила спать голодным. Дед быстренько представил, на что и где можно поменять суп, и убрал пакеты на самое дно рюкзака.
***
Сережа лежал на своей лежанке и смотрел на огонь в печке. Каждый вечер мысли в голове не давали молодому человеку уснуть. Борис Валентинович говорит, это оттого, что парень не устает.
— «Вот пробежался бы километра три хотя бы», — ворчал наставник. — «Вмиг бы отрубался и спал как убитый».
Вид пламени и потрескивание дров успокаивали Сережу, но одна мысль все же не давала сегодня покоя.
Звали эту мысль Мария. Молодой смотритель быстро связал девушку со смертью Рената.
«Она ушла в то утро, ни с кем не попрощавшись, не попросила никого запереть за ней дверь, тем самым подставив всех обитателей станции. Более того, по словам очевидца, Ренат вышел за ней через несколько минут. С тех пор его больше не видели. Почему Ренат тоже не закрыл дверь?» — гуляли мысли в голове Сережи. — «Тот выживший, что видел их, тоже не позаботился о безопасности. Что произошло в то утро?»
Парня больше всего огорчило то, что он не сразу сообразил об этих странностях. Более того, Сергей никогда не видел, чтобы такие красивые девушки, как Маша, не пользовались своими внешними данными. Обычно рядом с ними всегда крепкий мужчина, а то и несколько. Сережа даже спросил ее напрямую об этом.
«Неужели такой матерый выживший, как Ренат, соблазнился и побежал за красавицей предлагать свою защиту?» — снова полезли проклятые мысли в голову парня. — «Получается, убийца Маша? Но как? Мужчина выше ее и намного здоровее. Ренат мог арматуру в узел согнуть, силища неимоверная. Может, это случилось вовсе и не в тот день? Может, в другой, и всё это не более чем совпадение. Случайность... Разве в жизни мало случайностей? Зачем ей его убивать? Для чего? Приставал? Рюкзак? Может, он знал про нее что-то, чего не следовало знать? Почему мне показалось ее лицо очень знакомым? Точно, Ренат меня переубедил, наплел мне что-то про мозги, про ложные воспоминания... Может, они с Марией были давно знакомы, и Ренат просто не хотел, чтобы я ее вспомнил? Зачем мне все эти мысли... Нужно спать. Завтра рано вставать. Мы с Борисом Валентиновичем идем в сторону станции Стромино хоронить бедолагу. Как ни крути, а человек он был хороший. Нужно уснуть».
По субботам с утра Мия проводила тренировки в университете, а потом шла в библиотеку. В это время читальный зал был почти пустым. На сей раз девушка попросила у библиотекаря сборник старых сказок, надеясь найти в них хоть какую-то зацепку. Дама одарила ее весьма говорящим взглядом: тупая спортсменка выбирает сказочки (Мия пришла после тренировки в спортивном костюме с огромной сумкой «Найк»). Девушку этот совершенно не тронуло, она спокойно оправилась к свободному столику ожидать книгу. На лакированной столешнице лежала забытая кем-то ручка. Мия тронула ее пальцами – холодная металлическая поверхность с насечками. С одной стороны надпись, нацарапанная чем-то острым: «еще встретимся». Еще встретимся... Слова лиса, что навсегда отпечатались в ее памяти. Случайность, не более того, решила Мия. Однако, вещь имеет для кого-то особое значение, это была явно не просто ручка, скорее всего чья-то забытая памятная безделушка, мелочь, которую хранят, цепляясь за крупицы воспоминаний. Мия посчитала, что стоит передать ручку библиотекарю, вдруг кто-то за ней вернется.
Она уже взяла ручку в руку и начала вставать из-за стола, как заметила стремительно несущегося к ней парня. «А вот и хозяин потеряшки», -безошибочно угадала девушка. Она молча протянула ручку, дожидаясь пока ее хозяин достигнет стола, за который снова уселась Мия. Попутно девушка рассматривала приближающегося парня: симпатичный, явно модник, кроссы из новинок, длинная челка с парой синих прядей, сумка с книгами. Наверное, студент. Мия даже назвала бы его красавчиком. Не такого типа, который выбирают любительницы кей-поп, такие слащавые мордашки не привлекали Мию. Лицо парня казалось жестким, высокие скулы, острый подбородок не давали причислить его к типичным красавчикам, но была в нем какая-то изюминка, его хотелось рассматривать. И Мия в данным момент именно этим и занималась, забыв о том, что ручка все еще у нее, поэтому мимолетное прикосновение его пальцев стало для нее неожиданным. Он бесцеремонно выхватил ручку, сопроводив жест скромным: «Спасибо».
И вот тут случилось то, чего девушка никак не ожидала. Собственно, а как ожидать того, о существовании чего совершенно не подозреваешь. В момент того самого мимолетного прикосновения клинок в ее руке ожил. Он будто потянулся вслед за рукой парня. Мия остро почувствовала это, но старалась не подавать вида. В этот же миг пространство исказилось, так как будто рядом была тень и клинок был готов пронзить ее.
Лицо парня исказила гримаса гнева:
-Ты что ненормальная? Зачем ты это сделала?
Мия не до конца понимала что произошло. Во-первых, никогда раньше такого не было. Во-вторых, никто и никогда в упор не замечал ее странных способностей. А этот парень как будто заметил и даже разозлился из-за этого. Или он из-за ручки так психует?
-Вставай! Быстро, уходим! Они же нас мгновенно учуют! – он бесцеремонно схватил ее за предплечье и потащил к двери.
Первой мыслью Мии было, что это новый тип теней, которые умеют превращаться в людей. Но тогда бы он ее убил на месте, зачем куда-то тащить? И тут ее озарило: он такой же, как она! Этот парень такой же! Он почувствовал ее способности!
Она перестала упрямиться и направилась вслед за ним.
Парень вывел ее в сад, выбрав скамейку на самом солнце. Благо оно светило ярко, но не пекло. Было даже приятно находится под его лучами. Мия поняла, он специально выбрал это место – максимально далеко от теней.
Плюхнувшись на лавку он выпалил:
- Я тебе что – приманка? – он был явно зол. То, что произошло в библиотеке серьезно его взбесило.
Мия не знала, что ему ответить. Он не тень, но это не значит, что он не опасен.
-Я не знаю, о чем ты говоришь… Я нашла твою ручку на столе и хотела вернуть…
-Не притворяйся! Ты почувствовала луч и разомкнула пространство! Зачем? – выдал парень набор непонятных слов.
-Я что?...-Мия искренне не понимала о чем он. «Так, клинок он, наверное, называет лучом», - предположила она, -« а эту штуку с пространством, наверное, сгенерировало прикосновение»
-Ты, как с луны свалилась? Зачем ты провоцируешь дарков? Камикадзе?
- Я никого не хотела провоцировать. Честно говоря, я даже не поняла, что произошло…
-Да, ладно тебе. А то ты не знаешь, что начинается от прикосновения лучей?
-Не знаю, - совершенно искренне призналась Мия.
-Не делай из меня идиота. Это знает каждый райто, - парень подозрительно смотрел на Мию.
-Каждый кто?
-А ты сама, по-твоему, кто? – он уловил какую-то нестыковку в сложившейся ситуации. Поведение девушки, действительно, было странным. Так бы поступил или полным идиот, или…
-Я не знаю кто я, - выпалила Мия.
Будь что будет, решила она. Может быть, этот парень – единственная возможность что-то прояснить. Сколько можно красться на ощупь, стоит пойти ва-банк. Может, это ее шанс узнать кто она на самом деле.
Девушка продолжила:
-У меня из ладони появляется клинок, я убиваю им теней, вот и все, что мне известно о себе, - Мия запнулась. Все так глупо. И стоит ли ему что-то объяснять? Даже непрошенные слезы показались в уголках глаз. Мия опустила ресницы, скрывая их. Она так долго глушила в себе эту безысходность, это непонимание. Слова дались ей очень тяжело. Вспомнилось то ощущение давящей пустоты из детства, когда она пыталась достучаться до взрослых, но ее правдивым словам не верили, пока она не изменила их на правдоподобную ложь о себе, о произошедшей трагедии. Чем этот незнакомый парень лучше них? Неужели он способен ей поверить?
Мия подняла глаза на него. Предательская слеза поползла по щеке, крупной каплей повисла на подбородке. Но Мия не увидела на его лице ожидаемого удивления или насмешки, более того, его взгляд смягчился, он спокойно сказал:
-Идем, поговорим в другом месте. Здесь недостаточно безопасно.
И не спеша направился к воротам. Они вышли с территории университета, прошли пешком чуть больше квартала и остановились у входа в небольшое кафе. Весь путь они проделали молча. Парень придержал дверь, пропуская Мию внутрь небольшого уютного зала, оформленного в традиционном стиле. Войдя вслед за ней, он повернул в сторону служебного входа на кухню, Мие оставалось лишь идти за ним.
Вместо кухни они попали в небольшой кабинет. В центре него стоял массивный круглый стол, в окружении шести деревянных кресел. Стены представляли собой ряды книжных полок до самого потолка. Окна были плотно закрыты жалюзи и толстыми темно-зелеными партьерами. Однако, искусственное освещение от нескольких источников на потолке и на стенах было довольно ярким.
-Присаживайся и рассказывай все по порядку, - парень махнул рукой в сторону стола, как бы приглашая, - Это может быть очень важно. Кстати, я – Дэйчи. А тебя как зовут?
-Мия.
-Итак, Мия, рассказывай. Потом можешь задавать вопросы. Думаю, у тебя они есть, - усмехнулся Дэйчи.
«Как быстро, он сменил гнев на милость?» - подумала Мия, - «Ну что ж, попробую рассказать». Девушка поведала свою историю, умолчав лишь о лисе и истинной цели своего переезда в Киото. Это слишком личное. Закончила она свой рассказ вопросами:
-Итак, почему я их вижу, а другие нет? Что они такое? Кто я такая? Откуда у меня эти способности? Как, вообще, возможно, чтобы этот клинок находился в моей руке?
-Стоп, стоп, стоп! – воскликнул Дэйчи, замахав руками. – Давай обо всем по порядку.
- Ты потомственная райто. Светлая, борец с темными силами ну и все прочее типа того. У тебя есть силы: ты можешь видеть темных, мы зовем их дарками, по-твоему – тени. Кстати, меткое название. Сила охотника на дарков передается от матери к дочери или от отца к сыну.
-То есть, если мой отец не был райто, то брат не унаследует эти силы?
-Верно, - подтвердил Дэйчи. Наконец-то, для Мии что-то стало проясняться. – Ты унаследовала дар от матери. Но почему она не отдала тебя в ученицы? Обычно райто начинают готовить к служению с пяти лет. Может, твоя мать скрывалась?
- Мы жили обычной жизнью, я ничего такого не замечала, до той ночи…
-Странно…Тут скорее разберутся наставники... Удивительно, что ты столько смогла освоить сама. Это, действительно, круто. Получается, что ты самостоятельно освоила охоту.
-Наверное, мне просто хотелось выжить, - горько усмехнулась Мия, - Так кто они такие, эти дарки?
-Сгустки темной энергии, демоны, которые проникают в наш мир. Если их будет слишком много, то они его погубят. Наша задача уничтожать их, обнаруживать их порталы и запечатывать. Они очень хитры, постоянно находят новые лазейки в наш мир. Им нужна энергия крови, они питаются ею и растут. Чем сильнее эта энергия напитана страхом и болью, тем быстрее они развиваются.
Самые древние из них живут в нашем мире тысячелетиями. Они огромны, их практически невозможно победить. Ты правильно сказала, что дарки дурманят людей, заставляя убивать. Если они сами убивают людей, то расходуют энергию. Поэтому дарки ищут тех, кто сделает эту работу за них, чтобы им оставалось только впитать энергию пролитой крови. А вот нас они убивают без потери энергии. Более того, мы для них лакомый кусочек. Наша кровь дает им колоссальный заряд.
Мия слушала парня, параллельно рассматривая ряды книг перед собой. Вот в них-то, наверное, и храниться подлинная история таких, как она. То, что он рассказал в основном подтверждало ее самостоятельные выводы. Но вопросов еще было много:
- А как мы появились?
-Ооо, этого никто тебе не расскажет. Может быть прозвучит пафосно, - усмехнулся Дэйчи, - но, кажется, мы и дарки, как добро и зло, существовали всегда. Скольких дарков ты убила? Было ли тебе сложно с ними справляться?
Мия качнула головой, задумалась на секунду:
-Кажется около трех десятков…и мне не было сложно, все как-то само собой происходило. Знаешь, мне кажется даже, что мой клинок сам все проделывал: он управлял мной, а не я им…
- Ты в чем-то права. Нас учат чувствовать клинок, быть с ним единым целым, обуздывать его, когда это требуется. А ты была предоставлена сама себе, поэтому так получилось. Может быть, это даже хорошо в какой-то мере. Приходи сюда завтра в это же время, я организую встречу с наставником. Думаю, ты будешь нам полезна.
Полезна? Ничего себе! Он уже определил, что с ней дальше делать! Мия была возмущена самомнением полузнакомца. А он не хочет спросить: может ей это вовсе не нужно? До этого она сама как-то справлялась…Но нельзя давать волю эмоциям, нужно еще многое разузнать, и этот парень – ключ к информации. Мия приветливо улыбнулась и кивнула.
- Есть еще вопрос: а когда райто соприкасаются руками, всегда такая реакция? И почему это опасно?
Дэйчи как-то замялся, но тут же взял себя в руки и ответил:
- Когда такое случается, то происходит значительный выброс энергии, он привлекает дарков. И такое происходит только между людьми противоположного пола, ну понимаешь…
- Да, я поняла, - произнесла Мия вслух, подумав про себя, что он явно что-то не договорил. Но это она выяснит позже.
Нужно было узнать больше, но и быть слишком любопытной сходу не стоит. Время у нее еще есть.
- Ну что ж, тогда до завтра,- приветливо улыбнувшись, Мия встала со стула, давай понять, что не будет больше задерживать Дэйчи.
Парень тоже встал, жестом пригласив ее к выходу.
Мия выщла в зал кафе. Он по-прежнему пустовал, скорее всего кафе служило лишь прикрытием для «своих».
Иллюстрация Лены Солнцевой. Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Игорь переходил улицу. Ледяная крошка забилась за воротник и облепила лицо.
Фонарь, под которым он остановился прикурить, вспарывал сгущавшиеся сумерки косым лучом тёпло-жёлтого света. Шёл снег. Его рваные хлопья не успевали коснуться земли — стылый вихрь швырял их вверх снова и снова. Снежинки замирали лишь под куполом света, будто кто-то остановил для них время.
Ветер усилился, словно намекая, что пора бы продолжить движение. Прикурив, Игорь поднял голову, вслушиваясь в гудение фонаря. Снег за воротником таял и стекал по спине тонкими холодными струйками. Лампа будто озвучивала переулок, а свет, подчиняясь её ритмике, подрагивал в такт.
«Крылатый сумрак», — подумал Игорь, шагнув из луча в реальность. Московская ночь обволокла его фигуру, растворила в иссиня-чёрной густоте. Снег забивался в карманы и за капюшон, сигарета намокла. Голая рука нестерпимо мёрзла, а вторую не хотелось лишний раз вынимать из кармана. Левый глаз слезился от табачного дыма. «Не стоило так рано срываться, в баре хотя бы было тепло. И шахматы. В баре были шахматы. Что ж, прогуляюсь».
Игорь снимал студию почти на Тверской, в доме Нирнзее. Грязно-серое десятиэтажное здание, загнутое в букву «П», могло запомниться разве что парой эркеров, призванных разбавить монолитность фасада. Куда интересней прозвища дома — «Небочёс», «Дом холостяков»... Первая высотка Москвы. Ещё здесь Булгаков познакомился со своей женой, а до революции зданием владел Распутин. Игорю нравилась его квартира, — он никогда бы не поселился в доме без истории.
Жить можно только в мегаполисах — маленькие города обязательно поглотят и пережуют, если ты один. Приторность, замкнутость, на улицах постоянно попадаются знакомые. Переедешь в такой город — и через месяц обрастёшь приятелями, а потом и заметить не успеешь, как тебя зовут в гости на дегустацию вина с санкционным сыром. Нет, только Москва — в этих грохоте и суете, ворохе дел и архитектурном бардаке куда проще оставаться незамеченным.
Игорь любил столицу. В его студии свободную стену занимала огромная карта, вся исписанная, истыканная булавками, обклеенная стикерами. Сначала он просто помечал районы, в которых когда-то снимал жильё, — Измайлово, Перово, Выхино, Домодедовская... Теперь вот центр. Самое сердце первопрестольной. Заметки о заведениях и истории улиц добавились словно по собственной воле, он и сам не знал, почему. Странная привычка — ведь новшеств совсем не любил. Пил в одном и том же баре, ел в одном и том же ресторане, говорил только на работе. Наверное, так изучать город было спокойнее и проще, ведь мегаполис, как и всё настоящее, иногда пугал.
После выпуска из университета пришлось съехать из общаги на Воробьёвых горах и, пожалуй, впервые столкнуться с бессонным режимом столицы. Тем летом в области горели торфяники, Москву покрывал плотный слой смога, горожане передвигались по улицам в марлевых повязках, не спасавших от удушливого дыма.
Город почему-то решил оставить Игоря при себе, подкинув случайную встречу со старым приятелем. У детдомовцев хорошая память на лица — необходимость, переходящая в привычку. Время не властно над этой памятью.
Вовка совсем не изменился — хохотал и пожимал плечами всю дорогу к кафе в Последнем переулке. Его тонкие ноги в дорогих кожаных ботинках уверенно топтали брусчатку, он активно жестикулировал и всё время спрашивал, спрашивал, спрашивал.
— Как твоя лошадь? — бросил он уже за столиком. — По-прежнему преследует?
Вздрогнув всем телом, Игорь опустил глаза, разглядывая скатерть в красно-белую клетку. После чего вытянул шею, привстал и поймал взгляд собеседника. Вопрос не смутил Игоря, хоть и заставил занервничать. Вовка всегда знал всё. Это раздражало.
— Да, — он сглотнул, — только это не лошадь, а шахматный конь. И ты это прекрасно знаешь. — Да знаю, знаю, — отмахнулся Вовка, поднося стакан к губам. — Кстати, я тут выучил пару трюков, — он стукнул себя двумя пальцами по виску. — Спорим, вынесу тебя?
Игорь сидел перед ним усталый, загорелый и вспотевший. Он подсчитывал в уме, сколько у него останется, когда они поделят счёт.
— Готов поспорить, доска у тебя с собой, — Вовка ухмыльнулся на левую сторону лица. — Сыграем?
Через несколько минут, когда одним изящным пируэтом белый конь обогнул редут пешек, съедая чёрного ферзя — последнюю надежду оппонента на пат, Вовка положил короля на доску, смирившись с участью проигравшего, и, наклонившись к Игорю через стол, выдохнул:
— Работа нужна?
Так Игорь стал аналитиком в международной консалтинговой компании. Не сразу — пришлось начинать с продаж. Из отдела продаж перевели в консультанты, но и на этой должности он не задержался. С работой повезло, ему удалось закрепиться — какое-то время фирма сама платила аренду и транспортные расходы. Наверное, впервые в жизни на всё хватало денег. Игорь ни на секунду не сомневался, что эту знаковую встречу — а следовательно и работу, и деньги, и возможность жить в самом центре этого сгустка энергии, — ему подарил Город. Так и должно было быть.
Этой ночью он взял до бара такси, как всегда поленившись прогревать машину. Прогулка могла бы считаться удачной, если не брать во внимание метель, гуляния и фейерверки, принесённые в жертву то ли речи президента, то ли двенадцатому удару кремлёвских курантов. Ничего не поделаешь, но единственное место, где можно было выпить с достойным игроком в шахматы, находилось отнюдь не у парадного подъезда первой высотки Москвы.
«Нет ничего более глупого, чем попытка упразднить ещё один канувший в бесконечность временной отрезок», — думал Игорь, стараясь проигнорировать компанию, раздававшую прохожим пластиковые стаканчики с шампанским. Двое молодых людей доставали бутылки прямо из багажника, запуская пробки в воздух. Каждый раз, как раздавался характерный хлопок, толпа скопившихся у машины людей восторженно подвывала и улюлюкала. Фонтанирующая бутылка проходила цепочку рук, прежде чем оказаться на бордюре у переполненной мусорки.
Люди у машины призывно замахали руками, закричали что-то, задвигались в попытке приобщить ещё одного случайного прохожего к своему веселью, но тщетно. Глядя прямо перед собой, запахиваясь в пальто, будто пытаясь спрятаться от шума под полами одежды, Игорь продолжал движение. Он был абсолютно уверен, что как только присоединится к этой раздухарившейся под влиянием алкоголя и праздника толпе, белый шахматный конь подберётся к нему вплотную, уткнётся мордой под коленную чашечку и начнёт давать советы.
Вспомнить, когда именно галлюцинация появилась впервые, он не мог. Может быть, это случилось в тот самый вечер на веранде, незадолго до аварии? Тогда он впервые обыграл деда в шахматы. Старик ещё долго переставлял фигуры в обратном порядке, заставляя внука повторять проделанные ходы. Доктору наук в области ядерной физики было нелегко смириться с поражением от девятилетнего мальчишки.
Вспомнив дедушку, Игорь улыбнулся и остановился достать сигареты.
Как и любой научный сотрудник, дед плохо скрывал своё недовольство — постоянно фыркал в усы, закатывал глаза и прищёлкивал языком. Наконец, откинувшись в плетёное кресло и усадив ребёнка на одно колено, он, выдержав паузу, словно специально отведённую для бархатисто-хрипловатого кряхтения и покашливания, спросил внука:
— Как ты это сделал?
Игорь лишь пожал плечами и, сбиваясь, заикаясь, путая окончания слов, рассказал деду о белом шахматном коне, что каждый раз, утыкаясь в его ногу, подсказывал ходы.
Отсмеявшись, дед вытер выступившие в уголках глаз слёзы, спросил снова:
— А почему именно белый, Игорёш? Почему белый-то?
Игорь снова пожал плечами и, выдавив из себя крайне неестественную для ребёнка улыбку, ответил:
— Белые начинают и выигрывают?
Дальше уже много чего произошло — и шахматный кружок, где радость побед в партиях сменялась горечью побоев после занятий, и лицейский класс с математическим уклоном, где побоев было не меньше, потом уже авария, похороны деда и детдом. Ещё неизвестно, шёл бы он сейчас по городу в новогоднюю ночь, морщась от снежных хлопьев на бровях и за воротником, если бы не Вовка, дедушка и этот треклятый конь.
Шахматная фигура сопровождала его всюду — на совещаниях, во время презентаций, командировок (Игорь каждый раз надеялся, что кто-нибудь заметит животное на посадочной полосе и глюк навсегда останется ожидать его в аэропорту, потому как с животными в самолёт обычно не пускают)… Во время редких поездок в метро коня легко было различить даже в переполненном вагоне. А ещё этот конь ухудшал и без того хромающие коммуникативные навыки юного финансиста — каждый раз, как Игорь старался завести знакомство с женщиной, конь подскакивал на своей единственной ноге, утыкался мордой в своего создателя и начинал давать советы.
Город продолжал погружение в праздник — люди толпились на улицах и в переулках, кричали, спешили, радовались концу года. Их проблемы и хлопоты оставались позади, страница личной истории каждого переворачивалась, открывая новый, ещё не измазанный повседневными заботами лист. Город ощущал их радость, одаривая ожиданием чуда каждого жителя. Сегодня люди любили город, и он платил им тем же.
Игорь свернул с Тверской в Гнездниковский, до дома оставалось совсем чуть-чуть — подняться мимо закрытого кафе и малой сцены ГИТИСа. Кирпичная кромка переулка отделила его от веселящихся людей, укутала тишиной. Эта внезапность заставила остановиться. Фасады домов были обвешаны гирляндами тёпло-абрикосового оттенка, в их освещении привычные глазу жёлто-серые московские стены казались питерскими.
— Совершенно необъяснимая тишина, — зачем-то сказал Игорь.
Снег тут же сменил темп, будто наверху перевели погоду в умеренный режим, — теперь он падал огромными хлопьями, что в освещении гирлянд смотрелось уж слишком сказочно, слишком по-европейски и слишком… празднично. «Наверняка, праздники нужны не всем, — подумал Игорь, — я вот абсолютно счастлив, имея всё, что имею». И он скосил взгляд вправо, проверяя, на месте ли галлюцинация.
— Ну, почти всё, — произнёс он вслух и стал подниматься по переулку. — И часто ты сам с собой болтаешь? — женский голос, задавший вопрос, прозвучал откуда-то сбоку и сверху одновременно, заставив Игоря инстинктивно задрать голову в поисках его обладательницы. Она обнаружилась сразу — девушка стояла на веранде закрытого кафе и курила, глядя на него в упор.
У неё огромные светло-зелёные глаза с густыми ресницами. В правом глазу, у самой радужки — родинка. Светлые волосы, сбитая набок чёлка.
Игорь потупил взгляд и принялся разглядывать свою обувь. Видя это, незнакомка расхохоталась, закинув голову, но, будто осознав, что это может обидеть незнакомца, тут же одёрнула себя:
— Хочешь кофе? Я откроюсь только после праздников и совсем не знаю здесь никого. Будешь первым клиентом? — Вы знаете, — проглотив комок, сказал он, — я деньги с собой не взял, — голос звучал глухо и странно в тишине переулка, выдавая волнение.
Девушка снова звонко рассмеялась в московскую пустоту и призывно махнула рукой, предлагая подняться.
Игорь осторожно перевёл взгляд туда, где обычно ждал конь, обнаружил, что шахматная фигура не смотрит на него, торопливо взбежал по лестнице, споткнувшись на последней ступеньке, и потянул на себя стеклянную дверь с круглой медной ручкой.
Происходившее дальше он помнил смутно, лишь в общих чертах, — не помнил ни сути диалога, ни его предмета. Лишь то, что слушать и рассказывать не переставал, а уже под утро, когда витрины кофейни побледнели с рассветом, а он засобирался уходить, хозяйка сама притянула его к себе в дверях и поцеловала. Во время поцелуя Игорь успел несколько раз начать считать и одёрнуть себя.
Они ещё долго курили на крыльце у витрины, наблюдая за снегопадом. Внезапно она спросила:
— Слушай, я с самого начала хотела узнать, но почему-то не решилась. Эта лошадь снаружи — она пришла с тобой?