"Поля тюльпанов в Голландии" Клод Моне 1886 год Холст, масло. 65.5х81.5 см.
Музей д'Орсе, Париж, Франция
Впервые Клод Моне посетил Голландию в 1871 году и создал около двух десятков картин с изображением знаменитых мельниц, водных каналов, домов и не только.
Спустя много лет, с 27 апреля по 6 мая 1886 года Моне снова посетил Голландию. Он жил там по приглашению барона Эстурнеля де Констана, секретаря французского посольства в Гааге, будущего лауреата Нобелевской премии мира, среди друзей которого был коллекционер и почитатель Моне.
В письме критику Теодору Дюрэ художник писал:
Я приехал сюда по приглашению джентльмена, которого я не знал, друга Шарля Дедона, поклонника моих полотен, который хотел показать мне урожай, огромные поля в полном расцвете; это замечательно, но сводит с ума бедного художника; это всё слишком для наших плохих красок.
На этот раз художник создал ещё пять работ, посвящённых видам и пейзажам этой страны. Одна из самых знаменитых картин этого периода — "Поля тюльпанов в Голландии".
Вернулся наш Барсик домой и заметила я, что он прихрамывает. Кота в переноску и к ветеринару. Кота осмотрели, сказали, что переломов не нащупывают, выписали обезболивающее и отправили домой. Через неделю кот хромать не перестал, кота ветеринар снова осмотрел, переломов не нашёл, но назначил рентген. Котам его делают под общим наркозом. Результат рентгена:
Дела в общем очень не очень. По мнению врача, сустав в лучшем случае можно будет зафиксировать шурупами/ пластиной в одном положении и кот не сможет его сгибать, но коты быстро адаптируется и могут продолжать жить полноценной жизнью, в худшем- ампутация. Нас отправили в сециализированную клинику, где был хирург ортопед.
Ортопед подтвердил слова ветеринара и назначил операцию.
Операция длилась больше двух часов! Когда во время операции хирург увидел сустав, оказалось, что хрящевая ткань в отличном состоянии и вместо того, чтобы соединять сустав пластиной, коту поставили 2 имплантата с искусственной связкой.
Фото после операции:
На следующий день кот был дома. Лапу плотно привязали к телу, что бы он ею не мог шевелить.
Через неделю повязку сменили на специальную маечку, чтобы он не лизал место операции. В общей сложности 3 недели кот был строго в клетке, чтобы он как можно меньше двигался. Сейчас он находится в отдельном помещении, где минимальная возможность прыгать и лазить.
Кот пока в процессе реабилитации. Было два осмотра с момента операции и хирург результатом доволен.
Для тех кому интересна стоимость: первичная диагностика, операция и лекарства обошлись в чуть менее чем 4000 евро.
Мужчинаа, что ж вы даму-то бросили? А этот умный телефон и хитрые наушники периодически делают музыку потише, чтоб я не оглох, случаем. Пекутся обо мне, любят. Так вот, если б не это — я её бы не услышал. А я же, когда бегу, о своём думаю и к вопросам не готов. Я ей с виноватым видом: — Так я уже 7 лет как... Чо старое ворошить? — Догнала. — Я не о ней, я о себе. — — Ну так я вас впервые вижу и не знал, что я вас уже бросил. — — Зато я вас вижу не первый раз. — — Следите за мной, что ли? — — Ещё не хватало. Я просто наблюдаю. — А бежит явно первый раз. Это и по манере бежать видно. Ну знаете, как женщины бегут раскоординированно: бёдра сами по себе, плечи сами, руки не в ритм. Ну и бирка на штанах предательски свисала сзади. — А откуда вы знаете, что я по-русски говорю? — — Ну как же, я же вижу: когда вы устаёте — материтесь по-нашему. — А мы всё это время, хоть и не быстро, но бежим. — Что вы несётесь как угорелый? Я же за вами не успеваю. — — Так дождь же. Противно, когда капает в лицо. — — А мне, думаете, не капает? — — Думаю, капает. Поэтому побежали быстрее. — И надо же — она добавила. — Людмила, 32, не замужем. А вы где работаете? — — Я-то ладно, но вы — очевидно, что в КГБ. — Смех на бегу выглядит несколько искажённо, но шутку она поняла. — Ну, я-то семь лет назад сподобился. А вы-то тут как, одна? — — Тю, он меня бросил. — Он думал, что я приеду сюда и буду ему тут стирать, убирать, мыть, а он мне за это — ничего. — — Что, совсем ничего? Это вы в коробке от телевизора под мостом живёте? — продолжал пытаться шутить я на бегу. — Нет, ну дом-то я у него отвоевала. У нас же дочь. При разводе отписали на меня. — — А, ну да. Ничего от него и не досталось. Ну, дом только, да? — — Послушайте, мы бежим или меня о личной жизни спрашиваем? — — Бежим, конечно, но вы меня остановили — вот я и поддерживаю разговор. — Минуты две бежали молча. — А вы знаете, обратно не хочется. 10 лет уже тут. Привыкла. Дэйзи в школу ходит. Куда уже теперь? — — Дэйзи — дочь? — — Ну не сын же. Да, он настоял на этом имени, а я тогда была влюблена в него по уши. Два дома, три машины, бизнес, романтика — как такого не полюбить? — — То есть мужика себе ищете таким образом? — — Ты про себя, что ли? Пф... Нормальный бы остановился, поговорил с дамой. А мы бежим уже двадцать минут — я вся запыхалась. — — Ну, жениться не обещаю, но остановиться, поболтать могу. — — Да беги уже. Тебе тут ерунда осталась. — — Так вы и где я живу — знаете? — — А что тут знать, когда ты мельтишишь каждую неделю. Туда-сюда, туда-сюда. Я в этом районе всех новеньких знаю. — — Я же говорю — КГБ. — — Будешь тут и КГБ, и ЦРУ. Одной-то тяжело. Мужиков нормальных нет. — — А со мной-то чего тогда бежите? — — Ну что я, дура, совсем одна бежать по дождю? Пусть думают, что у нас спортивная семья. — — То есть вы меня сейчас как муляж используете? — — Послушай, муляж, просто поговорить хотелось. Дэйзи к бабушке отправила русский язык учить, вот и занимаюсь поисками. — — Ну вот, я уже и прибежал. — — Да знаю я. Вставай, давай в свою позу — сфоткаю. Выложишь на фейсбук к себе, как обычно. — Сделала пару фоток, пожала руку с полным сарказма лицом и пошла. Больше мы никогда не виделись.
Я краем уха слышал что-то о граффити в Амстердаме, но как-то совершенно не ожидал попасть в этот район именно сегодня. Это какая-то старая заброшенная часть города, где стоял судостроительный завод. Там всё выглядит как в типичном американском боевике на каком-то заброшенном промышленном предприятии. И вот я проходил мимо этих ржавых контейнеров, каких-то якорных цепей вросших в землю и вдруг заметил граффити. Чем глубже я уходил в эти забытые богом железобетонные джунгли, тем ярче и интереснее они становились. От каких-то простых графических изображений, до замысловатых геометрических фигур, от откровенной мазни, до натурального картинного изобразительного искусства. От буйства красок и постоянно меняющихся картин даже закружилась голова. Но впечатление всё это оставило неизгладимое. Конечно, фотографиями не передать эту атмосферу, но она там очень специфическая, правда.
Женщина в железнодорожной униформе. Швеция, 1962 год.
Представляю новую коллекцию увлекательных фотографий из европейских стран. Все снимки были сделаны в течение XX века, а их цветная обработка выполнена уже в XXI веке. Эти яркие кадры не просто переносят нас в прошлое, но и позволяют глубже понять, как менялся быт и жизнь людей в разных уголках Европы на протяжении столетия.
Португалия, 1950-е годы.
Департамент социального обеспечения. Прага, 1937 год.
В Праге (тогда часть Чехословакии) офис социальной работы обладал уникальной системой хранения документов — крупнейшим в мире вертикальным хранилищем писем. Это инженерное чудо представляло собой конструкцию из шкафов, установленных ярусами от пола до потолка, занимая площадь более 4000 квадратных футов. В хранилище размещалось свыше 3000 ящиков длиной около 10 футов каждый.
Система была оснащена электроприводными лифтовыми столами, которые могли перемещаться вверх, вниз, влево и вправо, обеспечивая быстрый доступ к нужным документам. Благодаря такому техническому решению работа, ранее требовавшая усилий 400 сотрудников, теперь выполнялась всего двадцатью. Этот инновационный подход значительно повысил эффективность обработки данных и стал примером прогресса в организации рабочих процессов того времени.
Дани на вилле Капо ди Монте, Канны, Франция, 1938 год.
Фотограф: Жак Анри Лартиг
Голый мужчина с сачком для бабочек — это сын фотографа Жака Анри Лартига. Он умер в среду, 28 июня 2017 года, в Сен-Тропе, где он прожил несколько десятилетий. Он был любимой фигурой там, художником, создавшим очаровательный музей бабочек, который он глубоко любил и который до сих пор открыт для публики.
Но Дани также, и в особенности, был непреднамеренным героем многих самых известных фотографий своего отца. На снимках Лартига, изображающих мимолетные моменты счастья, присутствует его силуэт с раннего детства.
Сен-Тропе, 1960 год.
Фотограф: Анри Картье-Брессон
Две пары отдыхают, наслаждаясь шумом волн и теплом солнечных лучей.
Артистки польского кабаре, 1925 год.
Во время сильной жары в Париже, 1928 год.
Бельгийская принцесса Мария Шарлотта, 1910-е.
Фотограф: Шарль Шюссо-Флавиенс
Мать и дочь на вершине горы. Австро-Венгрия, 1904 год.
Катание под парусом по льду. Нидерланды, 1980 год.
Нидерланды считаются лидером в конькобежном спорте благодаря сочетанию географических, исторических факторов. Замерзающие зимой каналы и равнинный рельеф создают идеальные условия для катания. Традиции конькобежного спорта уходят корнями в XVII век, а такие события, как "Elfstedentocht"(марафон на дистанции около 200 км), стали частью культуры.
Сейчас страна обеспечивает доступ к ледовым аренам даже в маленьких городах, а правительство и компании поддерживают спортсменов. Молодежные программы и научный подход, включая инновации в оборудовании, помогают развивать таланты. Успехи голландских конькобежцев на международной арене, включая Олимпиады, вдохновляют новые поколения, а сами спортсмены пользуются огромной поддержкой болельщиков и признанием в обществе.
Группа мужчин играет в карты. Германия, 1904 год.
Газгольдеры газового завода Тегель. Германия, Берлин, 1930 год.
В 1905 году в берлинском районе Тегель появилось необычное сооружение — газовый завод, или, как его еще называли, «газовый дом». Здесь уголь перерабатывался в газ, который затем хранился в газгольдерах, расположенных на территории завода. Эти гигантские конструкции стали символом эпохи, когда газовое освещение и отопление были неотъемлемой частью городской жизни.
Однако к 1953 году завод был снесен, поскольку природный газ полностью вытеснил старые методы производства. Газовые заводы, некогда игравшие ключевую роль в энергетике, утратили свою актуальность. Сегодня можно лишь фантазировать о том, что эту территорию могли бы сохранить и переоборудовать, например, в жилой комплекс или культурный центр. Вместо этого уникальное инженерное наследие было утрачено навсегда.
Сырный рынок в Алкмаре. Нидерланды, 1900 год.
Доставка муки. Париж, 1943 год.
Фотограф: Роджер Вайоле
Деревенские женщины в неглиже. Рыжовиште, Чехия, 1985 год.
Фотограф: Йиндржих Штрейт
Ледяной «стол», который сформировался на морском побережье после отлива. Нидерланды, 1963 год.
Фермер и его сенокосный аппарат. Германия, 1904 год.
Машинистка. Париж, 1947 год.
Фотограф: Робер Дуано
На фото изображена Эмма Смит (урождённая Элспет Холлсмит) — известная английская писательница, чьи работы завоевали популярность в литературных кругах. В 1951 году она вышла замуж и стала матерью двоих детей, но её семейное счастье оказалось недолгим: муж скоропостижно скончался от инфаркта всего через несколько лет после свадьбы. Это стало серьёзным ударом для Эммы, и ей пришлось нелегко растить детей в одиночку.
Творческое наследие Эммы включает множество произведений для детей, а также книги для взрослых. Она также написала два тома автобиографических мемуаров, где с удивительной честностью рассказала о своей жизни, трудностях и достижениях. Эмма Смит умерла в 2018 году, дожив до 94 лет, оставив после себя богатое литературное наследие.
Женщина стирает одежду в португальской рыбацкой деревне, 1950-е.
Балерина Катрин Верней, 1963 год.
Фотограф: Робер Дуано
Также буду рад всех видеть в телеграмм канале, где публикуется множество раскрашенныхисторических снимков со всего мира или в группе ВК.
