Мой первый акриловый портрет!
Главной задачей заказчика являлось объединение нескольких фото - рэпера The Notorious B.I.G. и своё, изобразив на холсте размером 50х60.
Холст акрил 50х60
Работы было много и, честно, дело шло медленно, из-за этого я выпала на несколько месяцев из активного рисовальческого русла.
Референс на который опиралась, фото заказчика по соображениям конфиденциальности здесь не будет:
В процессе всплывали нюансы, которые по неопытности с трудом исправлялись. Страх начал поглощать сменяясь раздражением. Я не ощущала окрыляющего чувства, когда кисть в руке, словно волшебная палочка.
Как круто что в этот момент мозг не стал руинить сам себя! Мысли «не уметь и не иметь навык в том, что ты никогда не делал - это нормально» промелькнули серпантином и дали подбадривающий пендель.
Кстати, сам заказчик остался доволен проделанной работой, что, безусловно, для меня очень ценно!
Если вам тоже хочется увидеть себя в каком-либо образе -- свяжитесь со мной через группу в ВК https://vk.com/cleanxwave или тг @cleanxwave
Большая драка композиторов. X. Антонио Вивальди
Общий план
Вивальди во весь рост, в парике и камзольчике, расшитом игральными мастями карт, олицетворяющими с одной стороны времена года, а с другой стороны игривость композитора
По подписи видно, что Антонио если и выпивал, то вначале в меру
Антонио Вивальди - один из самых интересных композиторов не только своим влиянием на весь мир музыки, но и судьбой его наследия, дело в том, что его пркатически забыли уже через тридцать лет после жизни (когда помер последний трактирщик, видевший эти безобразия), а заново открыли лишь в тридцатые годы двадцатого века, когда бежавший от коллективизации кулак Кирилл Васильевич Жмыха вломился на генуэзскую виллу семьи Дураццо. Беглый россиянин показался таким обаяшкой и бонвиваном, что был усыновлён семейством и стал Сирилло Базилио Дураццо. Он и нашёл на антресолях папочку, а в папочке - 300 документов за подписью Антонио Вивальди, в которых подробные его дневники, расписки, похабные стишки и, конечно, неизданные музыкальные сочинения.
Сам Антонио запретил их издавать, опасаясь мести со стороны католической церкви, но в тридцатые годы при Муссоллини, на то, что там вякает Папа, всем как-то резко стало без разницы.
По последним данным Вивальди написал 39 опер, 23 кантаты, 23 симфонии, 43 арии, 73 сонаты (трио и сольные), 40 concerti grossi; 447 сольных концертов для разнообразных инструментов: 221 для скрипки, 20 для виолончели, 6 для виоль дамур, 16 для флейты, 11 для гобоя, 38 для фагота, концерты для мандолины, валторны, трубы и для смешанных составов: деревянных со скрипкой, для 2-х скрипок и лютни, 2-х флейт, гобоя, английского рожка, 2-х труб, скрипки, 2-х альтов, смычкового квартета, 2-х чембало, кучу церковных сочинений, полторы тысячи попсовых песен песен и четырнадцать с половиной тысяч частушек. И ещё один сонет, но его никто не читал, потому что Вивальди написал его перед смертью, перечитал, засунул в рот, прожевал и помер. Вскрытие тогда считалось чем-то неприличным, поэтому его не проводили. Так и лежит этот сонет по сей день внутри Вивальди, великого композитора.
Одна из немногих прижизненных фотографий Вивальди
Но вернёмся к биографии и поймём, откуда вылез потрясающий гений. Детство Вивальди прошло в Венеции, где в соборе Св. Марка работал скрипачом его отец. Многие венецианские купцы, выезжая из Венеции, видели, как папа Вивальди играл на скрипке, сидя на воротах св. Луки, так образов зарабатывая от города дополнительную копейку.
В семье было 6 детей, из которых Антонио был старшим. Все они мечтали стать гондольерами и часто устраивали драки за гондолу, которая была одна и с дыркой. Подробностей о детских годах композитора почти не сохранилось, а сам Вивальди в ответ на вопросы о детстве издевательски хохотал и начинал играть на скрипке народную песню "Что нам делать с пьяным матросом?..."
Известно лишь, что он обучался игре на скрипке и клавесине. На смычок денег не было, и малыш Антонио научился играть ногтем. На плектры клавесина ухождили крылья голубей, которых маленький Антонио приманивал на палец, который разрисовал как кусок швейцарского сыра.
18 сентября 1693 г. Вивальди был пострижен в монахи, а 23 марта 1703 г. — посвящен в духовный сан. На данный момент с некоторой ясностью определено, что этому событию предшествовало много причин: во-первых, маленькому Антонио грозило стать полковым скрипачом для венецианской городской стражи, а братья-гондольеры резко были против того, что бы Антонио "мусарнулся", поскольку это сильно понижало бы авторитет семейства в гондольерской тусовке. Плюс за духовный сан выступала мама Антонио, считая (небезосновательно), что серьёзный гешефт стоит искать именно там. Сам Антонио пошёл исключительно из-за произведения "Декамерон" Джованни Боккаччо, в котором часто церковники фигурируют главными заводилами.
При этом юноша продолжал жить дома, предположительно из-за тяжелой болезни, а на самом деле, если кто пробовал искать съёмное жилье в Венеции - цены там кошмарные. При Вивальди венецианские квартирки на сдачу держали в основном армяне и с итальянцев стригли гигантские бабки.
Вивальди в первые годы церковной службы
За цвет волос Вивальди прозвали «рыжим монахом». Предполагают, что уже в эти годы Антонио пошел во все тяжкие, пил, курил разнообразные растения, и не все из них, как говорят, были из семейства паслёновых. Многие источники пересказывают историю (возможно, недостоверную, но показательную) о том, как однажды во время службы «рыжий монах» спешно покинул алтарь, чтобы записать тему фуги, которая внезапно пришла ему в голову. А из-под алтаря после службы на коленках вылезла растрёпанная девчушка с мечтательным выражением на лице.
Венеция - достаточно свободное место для тусовок, но лучше при этом все-таки не быть представителем духовенства, или получше шифроваться. Во-всяком случае, отношения Вивальди с клерикальными кругами продолжали накаляться, и вскоре он, ссылаясь на свое плохое здоровье, публично отказался служить мессу, а вечером же был найден на квартире с группок фигуристок, которых он "учил правильно причащаться кровью Христа" и желал массово отпустить им грехи, но был тактично прерван местным епископатом.
В 1703 году Вивальди пробует завести свои виноградники, и продавать вино под маркой "Бывший Рыжий Монах" ("Ex Monaco Dai Capelli Rossi"), но на полную этикетку денег не хватает, и получается Ex Monaco Dai Capelli - "бывший волосатый монах", а венецианцы видят в этоми намёк на Альвизе II Мочениго, на тот момент дожа Венеции, который и правда был волосат, как орангутанг с Калимантана.
Бутылка из первой партии вина Вивальди, которую он целиком выпил с братьями-гондольерами
Поэтому преприятие сворачивается, а Вивальди начинает работать настройщиком скрипок в приюте для сирот «Pio Ospedale delia Pieta», что можно вольно перевести как Больница ноги святого Пио. Антонио нещадно эксплуатирует сироток, вколачивая в них премудрости игры на инструменте, и скоро начинает продавать билеты на репетиции, которые становятся настоящими событиями в Венеции; маму устраивает гардеробщиком, братьев-гондольеров - парковщиками, папу в помощники повара, а бабушку - на смазку смычков. После коррупционного скандала, связанного с пропажей шести мешков сиротских ботинок Вивальди увольняют, но через два года восстанавливают в должности. Расследование показало, что мешки с ботинками сиротки спрятали сами, чтобы наконец сняли с должности этого рыжего проповедника, при котором всех заставили играть на скрипках.
Параллельно с длительный и тяжелым наказанием для сироток, Антонио находит себя в написании духовной музыки на "новоевропейский манер", в данном случае имеется в виду вот что: он вставляет разные скабрезные истории в новозаветные сюжеты, обыгрывая похождения апостолов и Девы Марии и то, как они с Христом во главе выпутываются из разных сложных ситуаций; есть мнение, что создатели мультсериала "Чип и Дейл спешат на помощь" вдохновлялись этими трудами Антонио Вивальди - например, образ злодея Толстопуза выведен почти целиком из образа прокуратора Иудеи Понтия Пилата.
В 1711 г. Вивальди записывает за своими сиротками сборник скрипичных концертов «Гармоническое вдохновение», в 1714 — еще один сборник под названием «Экстравагантность». Отчисления от продаж этих сборников идут частично на устройство жизни сироток, частично на оплату возросших счетов Вивальди, ведущего жизнь на широкую ногу. Большой интерес к творчеству Вивальди возникает в Германии, где лютеране с большим интересом слушают анекдоты на мотив Нового Завета, и творчество рыжего монашека становится настоящей отдушиной в жёстких границах протестантской морали.
Большой интерес к Антонио проявляли Кванц и Маттезон, бизнесмены средней руки, вошедшие в историю как авторы музыки (на самом деле они выменивали музыкальные произведения у бродячих - музыкантов на багеты и круассаны на Елисейских полях). Сам Иоганн Себастьян Бах лично переложил 9 скрипичных концертов Вивальди для клавира и органа, отправив талантливому автору в подарок целую повозку отборных колбас.
Антонио Вивальди позирует с даром Иоганна Себастьяна Баха.
В эти же годы Антонио создаёт свою первую оперу «ОттоН» (1713), рассказывающую историю бедного часовщика Отто, которому к вывеске на двери шаловливые соседи приделали букву "N", обозначающую "Narr" - дурачок, и тут же приходит известный купец с большим заказом, называя его уже Оттоном.
В 1713 году Вивальди берёт оплачиваемый отпуск и едет в Дармштадт, где двухнедельный оптуск превращается в трехлетний запой творчеством и рислингом. Он устраивается подработать в капелле герцога Дармштадтского, которому наплёл с три короба, что он наследник Генриха VIII и в доказательство показывает якобы оригинал записи "Зелёных рукавов", за авторством английского короля. Работодатель Вивальди сильно удивляется затянувшемуся отпуску маэстро, но не увольняет талантливого кадра.
Следующая опера "Орландо" (1714) про рыцаря Роланда, имя которого итальянцы традиционно пишут неправильно. В версии Вивальди Роланд преодолевает насмешки сверстников, поскольку в доспехи ему мешает влезть лишний вес, и он идёт в бой без доспехов, полный горькой обиды и умирает от небольшого пореза бедра.
Картинка с обложки либретто оперы "Орландо"
Опера «Нерон» (1715) рассказывает историю римского императора из рода Юлиев-Клавдиев, известного деспота, но в интерпретации Вивальди Нерон оказывается благодетелем, жаждующем только радения о благе своих подданных: устраивает бесплатных врачей в бордели, организует субботники по вывезу нечистот из общественных уборных и случайно устраивает пожар, пытаясь передать повозку свечек в больницу.
В 1718-20 гг. Вивальди живет в Мантуе, где в основном пишет оперы для сезона карнавалов, надеясь стрясти денег с пьяненьких итальянцев, а также инструментальные сочинения для мантуанского герцогского двора, с которым у любвеобильного вивальди возникают прочные горизонтальные связи.
В 1725 году у Антонио выходит «Опыт гармонии и изобретения», в которой композитор и музыкант в доступной форме излагает свои мысли по поводу приобретения бывших в употреблении инструментов, а также как выбирать козьи кишки для струн. После этих размышлений в сборнике следуют скрипичные концерты, которые мы знаем как "Времена года", хотя у самого композитора они называются "Весна или Порхающие юбочки", "Лето или Загорелый гондольер", "Осень или Меняем гриджио на портвейн" и "Зима или Грей руки под моим тулупом".
Он снабжает каждый концерт стихами собственного сочинения, примерно такими:
Весна пришла, торжественно вещает.
Веселый хоровод девиц, и песнь в горах звучит.
И ручеек винца мне в рот приветливо журчит.
Мой взгляд на девушек мне душеньку ласкает.
Но потемнело вдруг, зарницы заблистают,
Весны предвестник — гром пронесся по горам.
Девицы, юбочки задрав, по склону убегают;
Под жаворонка песню я гляжу след их ногам.
Там, где ковер цветов долины покрывает,
Где дерево и лист под ветерком дрожат,
Найдёте меня радостным и голым, и не одного...
И снова может Пан внимать волшебной флейте
Под звук ее танцуют снова нимфы,
Приветствуя Волшебницу-весну.
Обложка сборника "Времена года"
В 1733 г. он заявил некоему английскому путешественнику Э. Холдсуорту (известен тем, что первым прошел "Золотую милю" босиком) о своём намерении отказаться от дальнейших публикаций, поскольку в отличие от печатных рукописные копии стоили дороже, а писали их всё равно сиротки, когда Вивальди лежал на диване с бокалом вина и разглагольствовал.
Конец 20-х — 30-е гг. часто называют «годами путешествий» Вивальди уходит в большой европейский загул. Его видят в заведениях Праги, где он выпивает на спор три башни "Козла" и станвится почётным гражданином города, в Вене, где надкусывает шницель отвернувшегося министра иностранных дел Прусского королевства и становится персоной нон-грата...
В августе 1735 г. композитор вернулся было к должности капельмейстера оркестра Pieta, но всего через три года запойного любимца публики увольняют за прогулы. Вивальди упорно строчит оперы, но ему часто запрещают их ставить в виду его поведения; например, в театре Феррары ему отказывают из-за открытой связи с ученицей Вивальди Анной Жиро прямо в ложе, на глазах у мэра и его почтенной супруги. Оперная карьера Вивальди терпит крах.
Мэр Феррары с супругой
Незадолго до смерти Антонио Вивальди едет в Вену, надеясь оправдаться перед прусским двором и везёт четырнадцать смычкой собственного изготовления, но снова проклятая слабость подстерегает его у ресторана "Шницеля", где мозельское и рислинг наливают в неограниченных количествах при заказе шницеля с капустой... Спустя четырнадцать часов после захода в ресторан, по словам очевидцев, Вивальди выносят из него и заносят в подъезд по соседству, где живёт вдова шорника по фамилии Валлер.
Вскоре после этого его выносят уже в прозеторскую. Так закончилась жизнь великого мастера и учителя, а наследие его живёт и процветает, ведь двадцатый век вдохнул в него новую жизнь, но об этом мы уже сказали в начале.
Большая драка композиторов. IX. Джузеппе Верди
Общий план
Джузеппе Верди. Старенький потому, что его зрелые оперы лучше, чем ранние. На пиджаке его вышито ОТ – потому что Отелло – его классическая опера. В живот его бьёт ногой Брамс, оправдывая фамилию типичного скандалиста.
Как всякий могучий талант, Верди отражает в себе национальность и свою эпоху, увлечение футболом и пино гриджио по акции. Он — цветок своей почвы, и цветы эти – калы, и растут они в прекрасном Средиземноморье. Он — голос современной Италии, не лениво-дремлющей после маминого ризотто или беспечно-веселящейся после трёх стаканов граппы Италии в комических и мнимосерьезных операх Россини и Доницетти, шалопаев потусторонних, не сентиментально-нежной и элегической, плачущей Италии беллиниевской (то есть выпимши пять беллини) — а Италии, пробудившейся к сознанию, Италии, взволнованной политическими бурями, Италии, смелой и пылкой до неистовства, хотя слова «коза ностра» я произносить, пожалуй, не буду. А. Серов
Никто не мог лучше, чем Верди, почувствовать жизнь на кончике барабанной палочки, которой он помешивал минестроне, а затем мог отыграть фортепианный концерт, а после устранить предателей семьи. А. Бойто
Джузеппе родился в 1813 году в деревне Ле Ронколе возле города Бусетто, который славился производством детских колясок. Сейчас в городе ежегодно проходит конкурс молодых оперных исполнителей имени великого композитора, а ведь при рождении в Джузеппе видели лишь какающего младенца…
Семья Джузеппе была небогата, отец – трактирщик, мать – пряха. Папа, как любой итальянский трактирщик, занимался понемногу скупкой краденого, квасил капусту по заказу русских контрабандистов, в общем, крутился как мог. Маленький Джузеппе с детства пытался помогать семейному делу, и мечтал стать настоящим барменом, чтобы как папа ловко на три пальца недоливать пива в стакан или вытряхивать сухарики из пачки так, чтобы в ней оставалась треть, хотя с виду высыпалось всё.
Маленький Верди со стаканчиком мальвазии в перерыве на работе в трактире
Пока Джузеппе вытирал столы в трактире, он любил насвистывать всё, что приходило в голову, и один раз случайно насвистел Бранденбургский концерт номер пять для скрипки Баха. Как раз в этот момент в трактире спал лицом в ризотто с осьминожьим жиром (коронное блюдо папаши Верди) Антонио Барецци, богатый торговец и меценат, которого жена за пьянство в очередной раз выставила с виллы. Он услышал дивные звуки скрипки и решил, что снова нализался в консерватории и заснул посреди концерта, но, открыв глаза, увидел перед собой лишь свистящего маленького Джузеппе.
Антонио сразу же купил евродвушку для всех Верди в Бусетто, поставив лишь одно условие – кошки Верди, которых было двенадцать штук, остаются в деревне. Верди, которым кошки страшно надоели, сразу же согласились и переехали в Бусетто, выпросив заодно каморку под крышей для бабушки, которая жила не с ними, но регулярно приносила откуда-то жареного гусика.
Первым учителем Джузеппе по музыке стал Фердинандо Провези, директор по связям с мафией местной музыкальной школы, глава местного охотничьего клуба и владелец самой внушительной в Италии коллекции кабаньих голов.
Верди с удовольствием ходил на его уроки, где ни слова про музыку не звучало – но Джузеппе это и не было нужно, вся необходимая музыка у него в голове была с детства.
Верди сразу понял, куда попал, как только увидел в доме своего покровителя Антонио несколько бейсбольных бит, набор плоскогубцев и пистолеты, и решил в мафиозной семье хватать быка за рога, так сказать – и уже в 11 лет, доказав преданность семье рядом неприятных, но необходимых ритуалов, сделал предложение Маргарите Барецци, единственной дочери Антонио, которая сразу распознала пылкое сердце в узкой груди мелковатого для своего возраста мафиозо.
Верди сразу после предложения Маргарите Барецци
В возрасте 18 лет многодетный отец и правая рука мафиозного клана Бабаньята, Джузеппе Верди уже отлично выучился играть на любых инструментах и в любые типы карточных игр. Это было необходимое условие прикрытия, позволяющее отправлять юного мафиозо якобы с концертами по всей Европе, заключая союзы и проворачивая сделки мафии. Набив руку на исполнении европейской классики, Джузеппе отправляется в Милан по важному делу – необходимо было устранить посредника между вражескими семьями Коркунофф и Рафаэлло, капитана миланской полиции продажного Роше Феррера. Блестяще исполненное поручение (Феррера был найден висящим в петле на колокольне святого Стаподагрия, по заключение судмедэкспертов - эротическая аутоасфиксия), Верди остаётся в Милане, чтобы принять дела.
По рекомендации дона Сметаньи Верди пытается поступить в Миланскую консерваторию, чтобы наладить там сбыт контрабандных смычков и обечаек для скрипок и виолончелей, что являлось одной из основных статей в городском бюджете Милана. Однако экзаменаторы не захотели принимать юношу в безукоризненном костюме с сигарой в зубах, который прекрасно исполнил «Каприччо в ля мажоре» Генриха Герца, а в конце так пошло подмигнул пожилой донне Макаурино, что она упала в счастливый обморок.
Верди играет Герца на экзамене в Миланскую консерваторию
Один из экзаменаторов, Антонио Анджелери, вслух сказал, что Верди, вероятно, никогда не научится достойно играть на фортепиано. Глаза юноши только сверкнули, когда он поклонился почтенной комиссии, а через несколько дней экзаменатор был найден объевшимся равиолями насмерть. Это было классическим почерком семьи Бабаньята, считавшейся экспертами в традиционной итальянской кухне.
Несмотря на неудачу, Верди остаётся в Милане, налаживать дела семьи. Он много учится различным классическим мафиозным ремёслам – пользоваться гарротой, душить струной, мастерски драться скрипкой или перерезать горло смычком. Со стороны всё выглядит как двухлетнее обучение музыке. Единственное место, куда выходит Верди – в театр Ла Скала, где Винченцо Лавиньи, связной клана Бабаньята в Милане под прикрытием дирижёра, передаёт Джузеппе указания дона, а также раз в месяц ношеные подвязки его жены Маргариты. Джузеппе живёт скромно, постигая науку быть настоящим джентльменом, как уже тогда именовали себя члены итальянских семей.
Семья принимает решение, что Верди должен заняться оперой, чтобы выйти на исполнителей и продавать китовую амбру, которой тогда модно было смазывать голосовые связки для наилучшего исполнения. Тогда Верди безо всяких проблем за четырнадцать минут пишет оперу «Оберто, граф Бонифачо», которая повествует о нелёгкой судьбе собаки Оберто, укусившей за зад волшебника, который превратил её в пожилого графа, страдающего подагрой и почечуем.
По рекомендации Винченцо Лавиньи, Джузеппе насвистывает оперу для мадам Стреппони, которая влюбляется в него до беспамятства и меняет свое имя на Джузеппина. Стреппони является солисткой Ла Скала, и оперу ставят в театре.
Верди продолжает дело семьи, совершенствуясь в музыкальных искусствах, чтобы отвадить от себя всякие подозрения полиции, которые уже начали присматриваться к талантливому «исполнителю». В то же время Верди ставит оперу «Набукко» про итальянского мафиози, приехавшего в Японию, чтобы основать театр-конкурент для знаменитого театра кабуки. Приняв вызов, японские якудза совершают вылазки в Милан, где случается трагедия – пока Верди решает дела с крупной партией красных апельсинов, вывезенных из Италии под видом испортившихся мандаринов, якудза хладнокровно похищают его семью – Маргариту и сына. К сожалению, Верди не успевает внести выкуп и по японской традиции их делают ниндзя на службе у якудза, увозя в Японию. Верди так и не встретит их до конца своих дней.
Семья якудза в Италии, 19 век
По официальной версии, они умирают от болезни. Верди подавлен – и следующая его опера «Король на час» (повествующая о короле Франции, который инкогнито по ночам работает мужчиной по вызову) с треском проваливается, ведь в короле многие узнают 7 короля Пьемонта и Сардинии Карла Альберта, известного своим игривым нравом. После провала по настоянию дона семьи Верди продолжает сочинять музыку.
Король Сардинии Карл Альберт поддерживает силы сардинами в перерывах между фаворитками
Следующим произведением Верди становится опера «Изгнанник» на либретто известного мафиозного киллера Т. Солеро, повествующая историю о паццайоло, который первый в Неаполе добавил в пиццу ананас и был с позором выдворен с острова на материк. Сначала Солеро хотел продать либретто Отто Николаи, немецкому композитору, но Верди выкрал либретто из стола под покровом ночи, и выпил весь мини-бар, что также указывало на принадлежность к делу семьи Бабаньята, известную своими нравами.
Верди написал оперу так, что в ней слышался призыв через единство приготовления пиццы к объединению мафиозных кланов Италии под крылом Бабаньяты. И снова в жизнь Верди вошла, покачивая крутыми бёдрами, Джузеппина, которая мечтала проорать в музыкальных театрах Милана каждое произведение талантливого мафиозо.
В дальнейшем Верди пишет множество опер, метафорическим языком выражающим желание объединения итальянских бандитов чтобы создать мафиозное правительство и подчинить себе весь юг Европы и север Африки. Он так и называет этот цикл опер «Общий сапог моей семьи», подразумевая очертания итальянских королевств на карте. В цикл входят: опера «Ломбардцы в первом крестовом походе», рассказывающая о семье, владевшей самым старым ломбардом во Флоренции и решившей отправиться за гробом Господним в Иерусалим, «Эрнани» - о грузинском подкидыше в семье сицилийских пиратов, «Макбет» - итальянское переложение пьесы Шекспира, где повествование ведётся от лица походного повара шотландского короля, решившего приготовить ему пасту арабьята вместо пастушьего пирога и чудесным образом избежавшего казни, и другие оперы.
За «Эрнани» Верди получает от дона семьи гигантский гонорар, который тратит на ферму по выращиванию скатов в окрестностях Неаполя.
Потомки Верди на фамильной ферме в окрестностях Неаполя
В дальнейшем Верди укрепляет репутацию безукоризненного члена семьи и оперного композитора. В поисках новых сюжетов он обращается к Шиллеру, и пишет классическую оперу «Луиза Миллер», про немецкую доярку, отправленную на Гавайи немецким послом. В период творческой зрелости Верди устанавливает прочные связи с китайскими триадами в Европе, которые держат торговлю детскими игрушками и опиумом, и в честь дружбы между бандитскими кланами пишет оперы, объединяя в цикл с названием «Триада»: «Риголетто» - про итальянскую девушку, отправившуюся в Пекин, чтобы подать императору утку, фаршированную равиолями, «Трубадур» - про китайского мальчика, убежавшего от арабского торговца рабами, чтобы стать первым сертифицированным римским сантехником, и, наконец, «Травиата» - переосмысление романа Дюма-сына «Дама с камелиями», про итальянскую эмигрантку в Шанхайском эротическом цирке, которая зарабатывает на свадьбу с китайской продавщицей цветочной лавки. Верди писал о «Травиате»: «Сюжет современный. Другой не взялся бы, может быть, за этот сюжет из-за приличий, из-за эпохи и из-за тысячи других глупых предрассудков... Я же занимаюсь им с величайшим удовольствием».
В пятидесятых годах мало кто не знает о талантливом мафиозо. Власти четырёх стран выдали ордер на его арест, однако в Италии популярность его настолько велика, что он наконец становится доном клана Бабаньята, почётным профессором деревообработки и защищает докторскую диссертацию по теме «Предполагаемые музыкальные вкусы потомков Иисуса Христа». По мотивам своей диссертации он пишет либретто и ставит оперу «Сицилийская вечерня» для Гранд Опера в Париже, а затем пишет оперу «Симон Бокканегра» про русского крестьянина в Эфиопии, и «Бал-маскарад» про скандальную вечеринку в честь дня святого Патрика в Венеции.
В начале шестидесятых годов Верди едет в Петербург, чтобы принять участие в обсуждении отмены крепостного права и реформ как представитель всей мафии Европы. Заодно он пишет оперу «Сила судьбы» для Мариинского театра, в которой рассказывает про императора Павла Первого, который про шарф и табакерку ещё в десятилетнем возрасте нагадала слепая цыганка на Моховой улице.
Верди перед встречей с цыганскими баронами у Исаакиевского саобора в Петербурге
Потом он пишет оперу «Дон Карлос» про тайную жизнь Папы Карло, являющегося тайным главой бандитов из испанской каморры под личиной бедного плотника, а затем свои самые великие оперы – «Аид» (про потоп в подземном царстве) и «Отелло», где Дездемона является мексиканской плясуньей, а Отелло – итальянским бандитом. После этих опер дон Джузеппе уходит в подполье на десять лет, чтобы наладить дела, привести в порядок предприятия мафии по всему свету и пожить наконец спокойно в гостях у коллеги – цыганского барона под Саранском.
Верди говорит в те времена: «Искусство принадлежит всем народам. Никто не верит в это твёрже, чем я, а слово мафиозного дона крепче алмаза в серёжках Мадонны. Но оно развивается индивидуально. И если у немцев иная художественная практика, чем у нас, их искусство в основе отличается от нашего. Мы не можем сочинять как немцы, но можем их перестрелять...»
Последнее произведение Верди – комическая опера «Фальстаф», про Джона Фальстафа, шекспировского героя, пьяницу и пройдоху, который случайно оказывается за столом в Монте-Карло, где российский министр Горчаков проигрывает в карты Аляску.
Пожилой Верди на премьере своей оперы Фальстаф
Л. Эскюдье, один из современников композитора, пишет про него: «У Верди было всего лишь три страсти: семья, опера и черные подтяжки». Последние годы жизни Верди проводит, окружённый верными подручными из числа молодых бандитов, нянчит внуков и учит их итальянской музыке и кодексу чести мафии.
Вот такой был человек, великий итальянский политик и композитор.
Соц.сети
художник Устимович Наталья
Как легко мы тратим свою жизнь подглядывая в соцсетях за жизнью посторонних нам людей
Большая драка композиторов. II. Антон Степанович Аренский
Большая драка композиторов. II. Антон Степанович Аренский.
Общий план.
Аренский, вид в перевёрнутом. Наш герой - усач, который слева.
Аренский пьёт столько чая, что звать его в гости нужно одновременно с с отправкой в банк бланков о банкростве... Это очень интересная личность!
П. Чайковский (не подтверждено)
Из новейших — лучший Аренский, он прост как крестьянская мечта, мелодичен как колокольчик на корове, а кроме того, ни разу не приехал ко мне в имение и не вверг в дополнительные расходы...
Л. Толстой (из неизданных бесед)
У меня он изображён в своем лучшем египетском пиджаке, который был подарен ему бригадиром погонщиков верблюдов после балета Египетские ночи, поставленного ночью в Каире.
На этой фотографии, сделанной перед концертом в Оренбурге, Антон вспоминает, что оставил жареную корюшку на подоконнике в петербургской квартире.
Любители пощекотать себя музыкальным рубежа XIX-XX веков скорее всего не предполагали что творчество и даже само имя Аренского спустя всего сто лет будет мало кому известно. Они бы ещё больше удивились, послушав российские хит-парады, но эти предполагаемые стенания мы оставим без нашего участия.
Ведь оперы, симфонические и камерные сочинения, особенно же фортепианные произведения и романсы, вышедшие из под шустрых пальцев Антона звучали постоянно, ставились в лучших театрах, исполнялись знаменитыми артистами, горячо принимались критикой и публикой... Была даже идея увековечить Антона в бронзе на станции метро Автово, и чтобы из бронзового рта непрерывно звучали его 57 романсов, однако в результате ограничились улицей в Заволжске, да Новгородской областной филармонией, а еще музыкальной школой в Москве на ул. Фёдора Полетаева.
Аренский за работой. Открытки на стене посвящены мужчинам, о которых Антон мечтал, чтобы они были его родными братьями (предположительно).
Первоначальное музыкальное образование будущий композитор получил в семье. В детстве Антон часто простужался, а в семье Аренских простуду лечили прослушиванием хорошей музыки с заграничных пластинок. Говорят, что один раз, будучи в сорокаградусной горячке после общения с московскими лицедеями (куриный грипп), Антон всю ночь свистел "К Элизе", а утром проснулся лысым и здоровым. Волосы быстро отросли.
Отец, нижегородский врач, был музыкантом-любителем, и дивно исполнял этюды, пока в приёмной толпились больные нижгородцы. Хорошей пианисткой была мать, у которой не слишком много дел было (работы по дому выполняли в основном больные нижгородцы - так сказано в мемуарах Богдана Шишки, известного нижегородского путешественника и первого человека, случайно зашедшего на Северный полюс).
Так и жилось - с утра до вечера мама с папой воевали за место у пианины, а ночью маленький Аренский, забравшись на их утомлённые тела, тонким пальчиком водил по клавишам взад-вперед, пока не выучился играть.
Если вам кажется, что на большинстве фотографий Аренский невзначай поддерживает голову, то вам не кажется.
Дело в том, что у Антона была адинамолаймия (греч. "слабая шея"), малоизвестное заболевание, при котором человеку ужасно лень сидеть прямо; известно, что во всех сорочках Антона в воротничок были вшиты небольшие кусочки арматуры, которые держали голову композитора, ведь руки были заняты игрой.
Следующий этап жизни Аренского связан с Петербургом. Здесь он продолжил занятия музыкой и в 1882 г. окончил консерваторию по классу композиции Н. Римского-Корсакова. Занимался неровно, часто пропадал с разночинцами в сомнительных местах; руководство консерватории хотело было отчислить талантливого развратника, но было огорошено сбором подписей в поддержку морального облика Антона Аренского, оказалось, что в трактирах и домах терпимости он совершенно безвозмездно настраивал скрипки и рояли, учил девиц основам гармонии и даже сделал из двух котов, мотка бечевки, вешалки и сахарной косточки первый в Петербурге тюнер для настройки гитары.
Попытка повторить тюнер Аренского студентами Политеха, отчисленными за пьянство в 1974 году
В конечном счёте (не без давления на деканат факультета Смычков и медиаторов) Антону Аренскому была выдана золотая медаль, диплом с отличием и 2 комплекта шелкового белья.
Молодой музыкант сразу был приглашен в Москву, как это бывает со многими талантливыми петербуржцами. Московские дельцы уже тогда таланты сосали со всей страны как пылесос.
Московская консерватория зачислила Петра преподавателем теоретических предметов, потому что не в московских обычиях сразу же давать инструменты в руки неизвестно кому. Так Антон ходил по первопрестольной почти полтора года, мечтая потрогать клавишу или струнку, и чуть не сошел с ума. Оценив настойчивость интеллигента, москвичи устроили его преподавателем композиции, где в его распоряжении был симулятор пианино, жестяной барабан и сломанная мандолина.
В Москве Аренский на концерте финской тоскливой музыки познакомился с Чайковским и Танеевым, которые вообще, кажется, ни оджного бесплатного мероприятия в Москве не пропускали и всюду ходили со своими фляжками. Влияние Чайковского стало определяющим для музыкального творчества Аренского, поскольку как человек он был Аренскому неприятен. А вот Танеев как человек понравился, а вот музыку сочинял абсолютно отвратительную, и играть умел из рук вон плохо. По некоторым данным, Танеева Аренский называл - ты приятен как Христос, но музыка у тебя такая, что даже Nickelback смеетсяв полном составе.
Танеев, записывающий в книжку обидные эпитеты, которые про него сочиняли Чайковский и Аренский
По просьбе Танеева Чайковский отдал Аренскому либретто своей ранней уничтоженной оперы «Воевода» (по некоторым данным, проиграл в переводного дурака) — и появилась опера «Сон на Волге», с успехом поставленная московским Большим театром в 1890 г. Место действия с Иртыша Аренский перенёс на Волгу, а главного героя воеводу Ермака Тимофеевича сделал бурлаком, изобретающим электрический велосипед бессоными ночами после дневной смены.
Чайковский долго смеялся, а затем назвал её одной из лучших, «а местами даже превосходной русской оперой» и добавил: «Сцена сна Воеводы заставила меня пролить немало сладких слез на мою бедную жену».
Другая опера Аренского «Рафаэль», была посвящена бедному еврею-сапожнику, которых обманывает горожан и делает им дерматиновые сапоги вместо кожаных, чтобы купить невесте коробку дорогих конфет. Танеев, несмотря на явные обиды, сильно хвалил "Рафаэль" и писал о ней много хорошего; не исключено, что это объясняется большими карточными долгами наглому другу.
В дневнике этого несентиментального человека встречаем в связи с Рафаэлем то же слово, что в признании Чайковского: «Был тронут до слез...» Может быть, это относилось и к популярной до сих пор Песне певца за сценой — «Страстью и негою сердце трепещет»? В общем, кто тут гомосексуалист, решительно неясно, ясно только, что большевики это безобразие пресекли бы на раз.
Антон Аренский со своими учениками - Лев Конюс, Никита Морозов и Сергей Рахманинов
Аренский с учениками был строг - Рахманинову и Морозову, например, не разрешал отрастить усы, а Конюсу, наоборот, вовсе запретил бриться.
Деятельность Аренского в Москве была разнообразной - то, что Артемий Лебедев хотел сделать со всеми странами мира, Антон Аренский успешно проделал со всеми кабаками столицы.
Работая в консерватории, он создал учебники, по которым занимались многие поколения музыкантов, однако нельзя сказать, что они были хорошие - честно говоря, многие говорили, что "учебные пособия нашего усача - несусветная дрянь, которая не может научить отличить скрипки от альта".
В его классе учились Рахманинов и Скрябин, А. Корещенко, Г. Конюс, Р. Глиэр. Глиэр впоследствии пытался даже сменить фамилию на Почкин, пытаясь забыть период обучения под руководством вечно похмельного педагога. Однако в своих мемуарах он пишет завуалированно: «...замечания и советы Аренского носили более художественный, нежели технический характер», видимо, опасаясь мести со стороны опасного алкоголиста.
Впрочем, неровный характер Аренского приводил порою к конфликтам с учениками. Известно, что несколько раз его ловили возле консерватории и отрывали ус; много раз ученики его отъезжали в лазарет с рваными ранами от смычка, ушибами от пюпитра или порезами свежими нотными листами.
В минуты просветления Аренский выступал в качестве дирижера, как с симфоническим оркестром, так и в концертах молодого Русского хорового общества, однако долго терпеть беспутного преподавателя не могли уже даже и москвичи, щедро залитые дорогим коньяком.
Детьми Аренский занимался редко и часто отправлял их гулять с няней
Поэтому, по рекомендации Милия Балакирева, который успешно совмещал тайное заведование ныне разрушенными Синицынскими банями с деятельностью композитора, Аренского приглашают в Петербург на пост управляющего Придворной певческой капеллой. Там ему активно подливают, и за следующие 6 лет он почти ничего не сочиняет, да и вообще, как говорили тихонько в капелле "ржавеет таракан в углу, опять мальвазией залился".
Только освободившись от службы (уволен с занесением за дебош с участием целой смены гардеробщих из Русского музея, однако подтверждающих документов не сохранилось, только четыре поломанных номерка). Но его уже подстерегала болезнь — туберкулез легких, которая через несколько лет отправила композитора в Края Вечной охоты.
Часто Антон Степанович не давал себя фотографировать целиком, считая, что шевелюра отвлекает внимание от усов. К тоже же, если на фотографии нет глаз, её не может проклясть цыганка.
Среди исполнителей сочинений Аренского был Ф. Шаляпин: пел он и романтическую балладу «Волки», ему посвященную, и «Детские песни», и — с наибольшим успехом — «Менестреля». Сведений о том, поделился ли с композитором знаменитый волжский бас, никаких нет.
В особом, распространенном в начале века жанре мелодекламации с исполнением сочинений Аренского выступала В. Комиссаржевская; слушатели запомнили ее чтение на музыке «Как хороши, как свежи были розы...» Оценку одного из лучших произведений — Трио ре минор можно встретить в «Диалогах» Стравинского: «Аренский... относился ко мне дружелюбно, с интересом и помогал мне переезжать несколько раз - я поразился силе его спины, когда он величаво отстранил грузчиков и сам схватил пианино поперёк, чтобы сэкономить тридцать копеек; мне всегда нравился он сам и, по меньшей мере, одна из его вещей — знаменитое фортепианное трио». (Имена обоих композиторов встретятся позже — на парижской афише С. Дягилева, в которую войдет музыка балета Аренского «Египетские ночи».)
Выше других современных русских композиторов ценил Аренского Лев Толстой, и в частности, сюиты для двух фортепиано, действительно принадлежащие к лучшему из написанного Аренским. Лев Толстой даже один раз хотел накормить Аренского обедом и даже послал за ним извозчиков, но спохватился и отменил обед, сославшись на слабоумие.
В одном из писем Танеева, жившего у Толстых в Ясной Поляне летом 1896 г. и вместе с А. Гольденвейзером игравшего по вечерам для писателя за маленькие деньги, сообщается: «Два дня назад мы, в присутствии многочисленного общества, детей, собак и цыганского медведя играли в дурака, в преферанс и в буру, а также на двух фортепиано „Силуэты“ (Сюита № 2) Антона Степановича, которые имели очень большой успех и примирили Льва Николаевича с новой музыкой. Особенно ему понравилась „Испанская танцовщица“ (последний номер), и он долго об ней вспоминал, плакал в вышитый платок, не смог доесть вечернюю кашу».
Сюиты и другие фортепианные пьесы до конца своей исполнительской деятельности — до 1940 — 50-х гг. — сохраняли в репертуаре советские пианисты старшего поколения, ученики Аренского — Гольденвейзер и К. Игумнов. В интервью они часто упоминали, что Аренский, кажется, был одним из первых бюольшевиков, но тайно, не хотел иметь проблем и ночевать по полицейским околоткам.
И до сих пор звучит в концертах и по радио Фантазия на темы Рябинина для фортепиано с оркестром, созданная в 1899 г., отчислений нынче можно не платить, а музыка приятная, как говорится: и бабушке, и внучке, и собачке Жучке.
Вопреки мнению некоторых историков, на этой фотографии Аренский изображен именно в своем цилиндре и пальто, а вовсе не в украденной из гардероба Русского музея одежде.
Еще в начале 90-х гг. Аренский записал в Москве от замечательного сказителя — олонецкого крестьянина Ивана Трофимовича Рябинина несколько былин; ушлый крестьянин потребовал с композитора лацканы от пиджака и кадушку кислой капусты, что и было немедленно ему уплачено.
Две былины из них — о боярине Скопине-Шуйском (предположительно отравлен оладьями на пиру в честь освобождения Василия Шуйского от польской оккупации) и «Вольга и Микула» (про неизвестных поповских сыновей от разных женщин) — положил в основу своей Фантазии. И Фантазия, и Трио, и многие другие инструментальные и вокальные пьесы Аренского, не будучи очень глубокими по заложенному в них эмоциональному и интеллектуальному содержанию (писал подшофе), не отличаясь новаторством, в то же время привлекают искренностью лирического — часто элегического — высказывания, щедрым мелодизмом. Они темпераментны, изящны, артистичны. Эти свойства склоняли к музыке Аренского сердца слушателей в прежние годы. Они могут доставить радость и сегодня, ибо отмечены и талантом, и мастерством.
За то мы его и любим. Поэтому в сонме композиторов он занимает достойное место на нашей картинке, практически на музыкальном Олимпе. Достойный был человек, хоть и сгубили его пороки.
Картина акрилом на холсте
серия "Солнце и луна"
холст на картоне, акрил
размер 20*20
Всем привет!
Недавно начала рисовать, хочу поделиться своим творчеством.
«Сказочные мотивы», акрил на холсте, 30:40.
Может удачно вписаться в интерьер)