Ничего особенного, кроме старого бараньего помета, на Шаманке я не обнаружил, хотя вид с горы все-таки был довольно интересный. А после обеда, на котором я опять почти ничего не ел, мы решили навестить соседнюю деревню, которая лежала в километрах пяти от нас. Вроде бы она называлась Березовка. В первую очередь, нас интересовала возможность хорошо поесть. В итоге я, Андрюха и Серега двинулись в путь. Помню как сейчас – было очень жарко, нестерпимо хотелось пить, но воды мы с собой, к сожалению, не захватили. После блужданий по совершенно одинаковым сопкам мы поняли, что заблудились, и к деревне вышли спустя два часа. Березовка оказалось крошечным селом в несколько улиц. Единственный магазин данного пункта был закрыт на большой ржавый замок, хотя, если верить пожелтевшему расписанию его работы, магазин, несомненно, должен был быть открытым. Сергей, подумав, сказал:
- Пошли искать столовую!
Столовая выглядела неприглядно, более того: на ее дверях висел брат-близнец замка из магазина. Это был полный облом. Мы сидели возле столовой, ругаясь на чем свет стоит. В это время из соседнего двора к нам подошла женщина неопределенного возраста и спросила:
- Хлопчики, а шо хотели?
- Поесть – процедил Абашев
На что последовал ответ:
- Ой, да там сегодня уже ничего нет. Манты, сметана да плова трохи.
- И это называется ничего нет? – возмутился Сергей – Открывайте!
- Ну, заходите.
Так хорошо я не ел уже много-много дней. Наевшись до отвала, мы спросили любезную хозяйку:
- А когда у вас работает магазин?
К нашему счастью, выяснилось, эта женщина оказалась и продавцом магазина. Поэтому мы пошли вслед за ней, накупив себе сушек, бубликов и довольно оригинальные игрушки: пластмассовая лягушка, при помощи нехитрого устройства прыгающая на сантиметров тридцать вперед. Стоила эта вещица 35 копеек. Прихватив с собой еще две банки трехлитрового яблочного сока, одну из которых мы распили по дороге. Наш приход в лагерь вызвал необычайный ажиотаж, особенно всем приглянулась прыгающая лягушка. В следующий выходной, часть моих товарищей отправилась за этими лягушками, правда стоили они уже 70 копеек, а третья группа брала их уже по рубль тридцать. Я так думаю, продавщица выполнила план по продажам на много времени вперед. Цены же, похоже, она назначала сама.
Закончилось воскресенье первой дискотекой. В. Зайберт извлек из своих запасов магнитофон «Романтик», его успешно подсоединили к передвижной электростанции, после чего выяснилось, что кассеты для магнитофона были забыты в Петропавловске. Разочарованию студентов не было предела. Зайберт обратился к народу:
- Понимаю, глупый вопрос, но может у кого-то с собой есть аудиокассеты?
Все обескуражено качали головами. А я вспомнил – у меня, в боковом кармане рюкзака лежит кассета «Наутилус Помпилиуса». Наверное, это был мой звездный час, так как глаза всех присутствующих уставились на меня с надеждой, когда я извлек ее на свет божий.
- Ласковый май? – робко предположила одна из челябинских студенток.
- Не совсем – ответил я – Сейчас услышишь.
Танцы проходили в столовой, откуда была вынесена на улицу вся мебель. Вскоре, окрестность была наполнена боевыми хитами «Нау», как-то «Шар цвет хаки», «Скованные одной цепью» и так далее.
-А медляки у них есть? – спросила у меня однокурсница Светка Палагина.
- Сомневаюсь – чистосердечно ответил я.
Однако я ошибся. Песня «Гуд бай, Америка» единодушна была выбрана как медленная композиция. А теперь представьте, что на каждой дискотеке ее включали 18-20 раз. К концу раскопок, ее возненавидели все, вместе с группой «Наутилус Помпилиус». Кроме меня, конечно.
Жизнь на раскопках продолжалась. Гена Швейгерт, настоящий любимчик Фортуны, нырнул в Караганку и увидел на дне три глиняных горшка, которые были извлечены на свет и оказались в идеальном состоянии, вызвав бурю восторга у всех, кто на них смотрел. Позже выяснилось, что в двух горшках была каша, превратившаяся в камень, а в третьем молоко – это определили, изучив стенки сосуда. Между тем, о раскопках стали узнавать в близлежащих окрестностях к нам в лагерь стали довольно часто заезжать гости. (Продолжение следует)