У меня стул и люстра остались живые более менее

Арка Ктесифона расположенная в 40 км к югу от Багдада, была построена в 6 веке нашей эры. Это самый большой в мире кирпичный свод и самая большая отдельно стоящая арка, построенная до наших дней. Являясь частью сасанидского дворцового комплекса, он имеет высоту 37 метров и ширину 26 метров, что делает его уникальным памятником большого исторического и культурного значения.

Источник: https://www.instagram.com/p/Cn6AqPTrFq1/?igshid=YmMyMTA2M2Y%3D

Посмотрела недавно. Вполне неплохой, на уровне остальных низкобюджетных малосерийных сериалов.

Логика в предыстории, как и положено, отсутствует напрочь. Логика в действиях отсутствует в половине случаев. Актёрская игра подростков вымораживает, главной героине дали текст, а что делать с руками и телом в целом, не объяснили, поэтому большинство времени стоит по стойке "вольно".

Для тех, кто не смотрел, краткое описание:

человечество обзавелось какой-то болезнью, из-за которой дети почти не рождались, а кто рождался, те в основном помирал, не достигнув половой зрелости. Учёные со всего мира искали возможность справиться с напастью, и российские светила разработали программу выращивания здоровых людей. Но для того, чтобы эта программа заработала, почему-то необходимо было дождаться, пока остальное население Земли вымрет. Поэтому группа учёных отправилась в криосон в бункерах на сотню лет. По происшествии которых они начали выращивать новое поколение (причём ускоренно, судя по всему, год за двадцать). По крайней мере у них в работу попало десятка два уже подрощенных лбов лет 18.

Дальше будут спойлеры. Кто не смотрел, но хочет посмотреть, читайте на свой риск.

Итак, обладая ресурсами всей планеты, была запущена одна копия этой программы. По крайней мере, учёные, участвующие в ней, даже не задумывались о том, что чисто теоретически, может быть больше, чем один бункер и один набор людей.

Чтобы программа не заработала, её запуск был завязан на ДНК только одного учёного, отправившегося в криосон. Без неё запустить программу не получилось бы.

Для надёжности провала выращивание людей будущего производилось в других бункерах, не связанных с основным, и находящихся минимум в полудне пути, а то и в нескольких суток. Предполагалось, что там вырастет новый человек, ему при выращивании сразу внушают какой-то базовый набор знаний (как минимум язык и умение читать-писать они получали там). После чего бункер открывается, подросток выходит наружу, его встречают учёные и ведут в основной бункер. Не встретили - шляйся сам где хочешь и как хочешь.

Зато из основного бункера потом ни ногой. Там же, снаружи, страшная наружа! И всё дальнейшее воспитание в замкнутом пространстве на полном жизнеобеспечении.

Этого для провала проекта создателям бункера показалось мало, поэтому место выбрали наиболее подходящее - район молодых гор с опасностью землетрясений. Надеялись, наверно, что засыпет всё к чертям и проект не начнётся. На всякий случай отправили в криосон аж целых двух геологов-взрывников. Сэкономив на преподавателях и нормальных детских психологах и социологах.

В догонку для пущего выживания следующего поколения, их воспитание поручили классическому солдафону. Упал-отжался, ходить строем и выполнять приказы без обдумывания у него на первом месте под видом того, что иначе в страшном снаруже не выжить.

И, как вполне ожидаемо, один довоспитывался, другие досиделись без объяснений и нормальных взаимодействий, третьи сами себе всего напридумывали и кончилось всё тем, что первое поколение путём ряда кровавых событий обрело независимость, поселилось в старом городе около бункера и построило милое рабовладельческое общество, взяв в услужение второе поколение.

А дальше, как и положено, появляется особенный избранный, подбивает на бунт, все друг с другом в очередной раз пересрались, все плохие сначала поубивали хороших, потом друг друга.

Чем дело всё же окончилось - ждите второй сезон.

В общем и целом, понятно, достаточно интересно (если подвинуть логику и здравый смысл) и на большинство вопросов ответы могут быть получены в следующем сезоне.

Но вот я не понимаю, что такого увидела героиня во второй криокапсуле в последнем бункере, что просто ушла и не стала с маманей разговаривать? Рассмотреть не получилось.

Данный материал относится к Категориям 🔮 Появление нового жанра и 🌐 Энциклопедии, базы данных

«Выражение «eleutherioi epistemai», переводимое нами как «свободные искусства», впервые встречается в «Политике» Аристотеля в кн. VIII, посвященной общественному воспитанию. Оно означает те знания, которые подобают свободнорожденному, полноправному члену античного общества. Им противополагаются ремесленные знания, свойственные рабу или неполноправному гражданину, фету. В той же книге встречается выражение «eleutherios paideia»: воспитание, приличествующее сыну свободнорожденных родителей.

Каковы были предметы, охваченные этим воспитанием? Программа его определяется с достаточной ясностью из совокупности высказываний Платона, Аристотеля и других крупнейших философов древности. В нее входили: грамматика, риторика, диалектика, геометрия, арифметика, музыка и астрономия: семь наук (или искусств, по терминологии древних). [...]

Несколько позднее, чем выражение eleutherioi epistemai, уже в александрийскую эпоху, для обозначения тех же знании возникло другое выражение: «enkyklios paideia», Или в слитной форме «enkyklopaideia». [...]

Цикличность образования, столь ясно выраженная в слове «enkyklopaideia», была заменена римлянами иерархией искусств: Варрон первый — и в этом его историческая заслуга — устанавливает определенный порядок их следования.

Тому же Варрону принадлежит еще одна — и не меньшая — заслуга: он первый объединил в одном труде сведения по всем девяти — по его счету — искусствам. «До него существовала enkyklios paideia, но не было энциклопедии», — говорит Дальман.

Это утверждение не абсолютно точно. Тот же Дальман упоминает о старейшей римской попытке объединить в одном произведении сведения по различным отраслям знания: о «Наставлениях» Катона Цензора: Praecepta ad Marcum filium [Наставления сыну Марку]. Но это самобытное произведение, составленное в противовес намечавшемуся греческому влиянию, охватывало существенно отличный от обычных искусств комплекс знаний: «Наставления» Катона касались медицины, риторики, сельского хозяйства, а, может быть, также и военного дела, и права. Таким образом, поскольку от греков до нас не дошло ни одного энциклопедического произведения и у нас отсутствуют даже сколько-нибудь определенные сведения о таковых, Варрона можно рассматривать как родоначальника всего этого жанра научно-популярной литературы на европейской почве. [...]

Узость программы средневекового школьного образования ни в какой степени не означала отсутствия у средневекового общества более широких умственных интересов. Но интересы эти удовлетворялись не в монастырских и соборных школах. [...] Низкий уровень науки, недифференцированность ее, вместе с присущим средневековому обществу стремлением к грандиозным синтезам, вызывает к жизни многочисленные произведения, стремящиеся охватить всю совокупность человеческих знаний, т. е. энциклопедии в современном нам значении этого слова. Однако для обозначения их не возникает одного общего термина. Этому препятствует слишком многое: разнообразие содержания соответствующих произведений, охватывавших различнейшие предметы: от бога и ангелов до способов копчения селедок и обращения со служанками; разнообразие типов средневековых энциклопедий, их читательских и целевых установок. [...]

1620 г. есть важная дата в истории энциклопедий и еще более важная в истории этого термина. В этом году впервые слово «энциклопедия» фигурирует в самом заглавии энциклопедического произведения. Протестантский богослов и педагог Иоганн-Генрих Альштед назвал свою, вышедшую в Герборне, где он преподавал, книгу «Энциклопедией по курсу философии» (Cursus philosophiae encyc paedia). Десятью годами позже, подвергнув свой труд значительной переработке, Альштед переиздал его под заглавием, еще ярче отражающим его терминологическое нововведение: «Энциклопедия, разделенная на семь частей (Encyclopaedia septem tomis distincta. Herbornae, 1630).

В этом издании на первой странице текста Альштед дает и свое определение употребляемого им термина: «Энциклопедия есть систематический охват всех вещей, подлежащих в этой жизни человеческому изучению. Короче, она есть совокупность знаний (ton gnoson)». [...] В самом деле, все римские энциклопедии, все энциклопедии средневековья, как на латинском, так и на живых языках, неизменно были систематическими. [...] Попытка Альштеда уточнить содержание слова «энциклопедия» и придать ему тем самым значение подлинного термина не привела к немедленным результатам. [...]

Дело в том, что «Энциклопедия» Альштеда — первая, озаглавленная соответствующим словом, — была, по странной иронии судьбы, вместе с тем и последней энциклопедией старого, систематически располагающего материал типа.

Полное исчезновение во второй половине XVII и в течение почти всего XVIII в. систематических энциклопедий есть, конечно, явление не случайное. Подробное объяснение его завело бы нас в данном случае слишком далеко. Позволю себе только конспективно наметить причины этого явления.

Прежде всего укажу на все возрастающие трудности систематизировать совокупность человеческих знаний, неизбежно вытекающие из того грандиозного прогресса едва ли не во всех отраслях науки, — не только в пауках о природе, но и в науках об обществе, которым ознаменована вторая половина XVII в. Поток хлынувших отовсюду новых фактов, наблюдений, теорий не давал возможности систематизировать эти достижения науки. Во всяком случае, этих возможностей не было у компиляторов, какими неизбежно были составители энциклопедических пособий, как бы велики ни были знания, ум и талант лучших из них.

И потому систематическая энциклопедия стала для людей второй половины XVII в. и последующих поколений задачей непреодолимой трудности.

Но одновременно задача эта утратила и свое значение, или, точнее говоря, то, что мы ныне называем актуальностью. Это объясняется новой организацией научной работы, осуществленной в той же второй половине XVII в. Ранее центрами научной работы в разных странах являлись университеты, соединявшие научно-исследовательские функции с функциями научно-педагогическими, причем последние определенно преобладали над первыми. В течение XVII в. и особенно во вторую половину его университеты все более отодвигаются на второй план новым типом научных учреждений, свободных от научно-педагогических задач, могущих (и даже обязанных) концентрировать все свои силы на исследовательской работе: академиями. Члены этих академий, как и всякий профессиональный ученый и специалист, не нуждались в универсальных систематических энциклопедиях, столь важных для студентов — а тем самым и для преподавателей — университетов.

Не было нужды в систематических энциклопедиях и для относительно новой в XVII в. категории читателей: для «светски образованных» людей, которых удобнее всего характеризовать по отрицательному признаку: нестудентов, непроповедников, непрофессоров и неспециалистов-ученых.

Нельзя преувеличивать замкнутости круга образованных людей и в предшествующие столетия. Во все века существовала прослойка просвещенных (относительно) лиц, которые не чуждались чтения. Но ранее с интересами этой группы можно было не считаться, она не определяла жанров и типов литературы, во всяком случае научной.

С XVII в. удельный вес этих читателей значительно возрос. Но для этой категории читателей систематические энциклопедии были не нужны, потому что они были неудобны и не приспособлены к быстрому наведению нужной справки, касалась ли она политического события, научного открытия или богословского вопроса.

Параллельно с исчезновением систематических энциклопедий для второй половины XVII в. характерно появление словарей, все более широких по охвату и все более обращающих внимание на информацию по существу вопроса. [...]

Причина того, почему составители словарей избегали слова «энциклопедия», достаточно ясна: слово это к концу XVII в. получило специальное значение: оно стало обозначать классификацию наук.

Дальнейшая история термина «энциклопедия» есть история одной читательской невнимательности.

В 1728 г. Э. Чемберспервый применил слово «энциклопедия» к труду, располагающему материал в алфавитном порядке, и назвал его [«Энциклопедия, или Всеобщий словарь искусств и наук»] (Cyclopaedia or an universal dictionary of arts and sciences...). В глазах Чемберса право на такое наименование словарь его получал от детально разработанной карты знаний, предпосланной тексту словаря.

Словоупотребление Чемберса заимствовали Дидро и Д’Аламбер (не случайно их «Энциклопедия» была первоначально задумана как перевод словаря Чемберса. Следы влияния последнего можно усмотреть во многих особенностях труда Дидро и Д’Аламбера). Объясняя заглавие, Д’Аламбер пишет в своем «Предварительном рассуждении»: «Труд, который мы предпринимаем... имеет два назначения: как, энциклопедия (курсив Д’Аламбера) он должен отобразить... порядок и взаимную связь человеческих знаний, как толковый словарь наук, искусств и ремесел (курсив его же), он должен указать по каждому знанию и каждому искусству, как свободному, так и механическому, общие начала, являющиеся их основой, и наиболее важные детали». И чтобы обосновать название «энциклопедия», Дидро и Д’Аламбер, подобно Чемберсу, дали немедленно после «Предварительного рассуждения» обширную классификацию наук.

Как видим, ни Чемберс, ни Дидро и Д’Аламбер не помышляли о какой-либо терминологической реформе. Ее произвели за них их читатели. Они оставили без внимания их карты знания и позабыли полные, громоздкие названия их трудов, удержав в памяти только первое приметное слово. Это почти случайно возникшее значение быстро становится общепринятым как в Англии, так и во Франции: когда У. Смелли издал в 1771 г. свой словарь, которому суждено было превратиться в авторитетнейшую из английских энциклопедий, он назвал его «Encyclopaedia Britannica» [Британская энциклопедия]. А когда Ш. Ф. Панкук приступил в 1782 г. к переизданию энциклопедии Дидро и Д’Аламбера, с разбивкой ее на ряд серий по систематическому признаку, он должен был специально оговорить в заглавии эту особенность, назвав новое издание «Епсусlopedie methodique...»

Обогатившись новым значением, слово «энциклопедия» не потеряло, однако, старого. Именно в значении «классификации знаний» понимал это слово Ф. Энгельс, когда писал:

«Для восемнадцатого века характерной была идея энциклопедии; она покоилась на сознании, что все эти науки связаны между собой, но она не была еще в состоянии совершать переходы от одной науки к другой, а могла лишь просто ставить их рядом». [...]

Несколько замечаний о нашем словоупотреблении. Слово энциклопедия прибыло к нам вместе с томами труда Дидро и Д’Аламбера и первоначально применялось в России исключительно в приложении к этому труду. [...] В оригинальных трудах словарного типа, вышедших в конце XVIII — первой половине XIX в., способ расположения материала в алфавите предметов неизменно отмечается в самом заглавии. Священник Иоанн Алексеев озаглавливает свой весьма оригинальный, к сожалению, далее буквы «Б» не продвинувшийся, труд не менее оригинальным названием: «Пространное поле, обработанное и плодоносное, или Всеобщий исторический оригинальный словарь...» (М., 1793-1794). Первое крупное предприятие энциклопедического типа — словарь А. Плюшара — озаглавлено: «Энциклопедический лексикон» (Спб., 1835-1841). «Энциклопедическими словарями» называются труды, вышедшие в издании С. И. Селивановского (М., 1823-1825) [...] Впервые слово «энциклопедия» нашло свое употребление в «Технической энциклопедии», вышедшей под редакцией Д. И. Менделеева в СПб. в 1862-1868 гг. (притом только в заглавии двух последних выпусков). Для универсального словаря оно впервые было применено С. Н. Южаковым («Большая энциклопедия». Спб., 1900-1909) уже в первые годы XX в. С тех пор подобного рода заглавия становятся употребительными и окончательно канонизируются «Большой», «Малой» и «Краткой» «Советскими энциклопедиями».

Подведем итоги. Ни одно из тех значений, которые слово «энциклопедия» приобрело за свою более чем двухтысячелетнюю историю, не прошло бесследно. Когда в разговоре мы характеризуем кого-нибудь как «энциклопедически образованного человека», в нашем словоупотреблении слышны отголоски представлений эпохи Возрождения. То, что можно назвать «предпоследним» значением интересующего нас термина (классификация знаний), в настоящее время, по-видимому, вышло из употребления, хотя оно существовало еще полвека назад.

В настоящее время в Западной Европе и особенно в США существует определенная тенденция называть «энциклопедией» любое комплексное произведение, как бы ни был специален соответствующий комплекс. [...]

Нужно сказать, что подобное применение термина чуждо нашему словоупотреблению. Термин «энциклопедия» сохраняет в русском языке свое монументальное значение, — и это, само собой разумеется, можно только приветствовать.»

Симон К.Р. Термины «энциклопедия» и «свободные искусства» в их историческом развитии // Избранное / Сост., коммент. В.И. Гульчинского; вступ. ст. Г.Г. Кричевского. – М: Книга, 1984. – 239 с. – (Труды деятелей книги) – с.45-67.

Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.

Дополнительные материалы

Передача всех накопленных знаний — задача Г.С. Альтшуллера

Возможность появления Megascience / Меганауки по А.А. Крушанову

Матрица знаний / решений И.Л. Викентьева – видео, 1 ч 46 мин

+ см. термин Тема новая в 🔖 Словаре проекта VIKENT.RU по Теории творчества + Вы можете поучаствовать в его развитии – см. видео:

Также идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям научной и творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

1. Константин Романович Симон — русский и советский книговед / ЧОУНБ & Image by Freepik

2. Photo by Kiwihug on Unsplash

3. Photo by Darran Shen on Unsplash

4. Photo by Eugenio Mazzone on Unsplash

5. Photo by Stefan Steinbauer on Unsplash

6. Откидная табличка с фронтисписом к «Циклопедии Чемберса...». Предположительно, символическое изображение «Искусств и наук» из названия Энциклопедии Чемберса. Напоминает «Афинскую школу» Рафаэля / CC BY 4.0

7. Фрагмент «Образной системы человеческих знаний», структуры, в которой в Энциклопедии организованы знания / Public Domain

8. Фрагмент обложки 1-го издания Большой Советской энциклопедии / CC BY-SA 4.0

Приветствую вас, уважаемые читатели, набредшие на мой скромный материал.

Сегодня хотел бы предложить вам несколько отойти от окружающих всюду иномарок и окунуться немного в прошлое – в начало шестидесятых. Помимо начавшихся не так давно мероприятий массовой застройки всего СССР панельными домами, которые, если смотреть сейчас – восхищают своей масштабностью и скоростью возведения. В наше время, в какой бы город не приехать, можно повсеместно встретить, это великое наследие.

Многие из вас скажут: “Дескать, чем ты так восхищаешься – “хрущебы” с маленькой кухней, да и вообще пережиток”! Отчасти – Да! Но для некоторых, или может даже для большинства (зависит, конечно, от местоположения) – это и по сей день является недорогим и вполне сносным жильем, которое еще достаточное время способно простоять при должном обслуживании. Признаться, я несколько увлекся….
Так вот: стройки шли, предприятия открывались - страна, как никогда шла в сторону послевоенного развития. Тогда-то и был поднят вопрос о разработке, или вернее срочному построению образца, который мог бы прийти на смену, а вернее частично заменив тогда обслуживающий логистические потребности “Газ-51”. Его расход топлива и габариты, не всегда идеально подходили для решения малотоннажных перевозок.

Учитывая характер властей того времени: если сказано – то непременно сделано. И вот, спустя совсем короткое время появляется он: “Ераз 762” – точная копия “Раф-977”, но с незначительными конструкторскими корректировками и адаптацией под возможности Ереванского Автомобильного Завода.

В Риге тогда не было необходимых мощностей, чтобы взять на себя столь амбициозную идею массового выпуска автомобилей. А вот в Армении этим могли хоть и не похвастаться, но сдюжить, правда, сильно приложив усилия.

Вместительный, негабаритный, относительно выносливый – получил свою популярность на 30 лет вперед. Собранный на базе 21-й волги и получив со второго рестайлинга ее же двигатель, бодро справлялся с поставленными задачами.
Но, к сожалению, ввиду слабости конструкции кузова и заводскими недоработками похвастаться своей долговечностью не мог. Средний срок службы, мало когда переваливал за пять лет, а чаще даже и меньше. Слишком быстро, можно сказать даже на коленке собран. Однако, это не помешало продолжить выпуск, вплоть до 1996 года -пережив при этом 3 рестайлинга. Но, рано или поздно, всему на свете приходит окончание.

После развала советского союза производство с каждым днем шло в сторону угасания. Оно и понятно – железный занавес снят, страна уже другая и независимая и импортные аналоги, которые в разы превосходили по техническим характеристикам, надежности и цене – очень быстро вытеснили устаревший образец с рынка. Сейчас, пожалуй, мастодонтом тех пор, который по-прежнему остается на конвейере - является его собрат, в простонародье называемым “буханкой”. Он я полагаю, еще всех нас переживет и даже следующее поколение, ввиду его “популярности”.
Дмитрий М.