На ключике субботним утром собралась немалых размеров очередь. Иван Леонидович подошёл две минуты назад, и его физическое и моральное состояния соответствовали названию занимаемой им позиции в этой самой очереди.
― О! Леонидыч! Ты чего такой бледный? ― приветствовал его непривычно бодрый для субботы Гриша ― сосед из первого подъезда, который стоял спереди.
― У жены вчера день рождения был, отмечали.
― Так ты же не женат.
― А Эммануэль Макрон женат, вчера у его супруги был день рождения, вот мы и отмечали.
― Кто это ― мы?
― Очевидно же. Я и народ Франции. Ты чего пристал?
Гриша как будто ждал этого вопроса.
― А хочешь к нам в секту? ― вопрос прозвучал настолько повседневно и обыденно, что Иван Леонидович даже зевнул от скуки.
― А чего там в этой вашей секте делать?
― Ой, да у нас знаешь какая программа, закачаешься, ― он начал перечислять, загибая короткие пальцы свободной руки: «вечная жизнь, несметные богатства, душевная стабилизация, рай с девственницами».
― Ты же сказал, что жизнь ― вечная.
― Ну, у нас всё демократично, что нравится, то и выбирай.
― И много вас, «демократов», собралось?
― Я и Колька из ЖРЭПа.
― И всё, что ли?
― Ну, мы ― молодая секта. Но очень амбициозная. Сегодня нас двое, а завтра, глядишь, ― Гриша задумался, перебирая в голове фамилии авторитетных личностей, ― глядишь, и сам Макрон примкнёт.
― Макрон, говоришь… ― Иван Леонидович почесал давно сбритую бороду.
― А кому вы поклоняетесь?
― Ирине Петровне.
― Из рыбного?
― Ага.
― А она знает?
― Нет. Но Колька ей официальное письмо сейчас составляет. Надеюсь, что не откажет.
Иван Леонидович чувствовал, как от этих разговоров абстинентный синдром накрывает его с новой силой.
― Почему Ирина Петровна?
― А почему — нет? Или ты отрицаешь её существование?
― Нет. Но у неё же четверо детей.
― А у неё всё с цифрой четыре: четверо детей, четыре квартиры, в каждой комнате по четыре угла, четвёртый размер груди ― мистическая цифра.
― Теперь понятно, какие цели вы преследуете.
― Ничего тебе не понятно, ― обиженно буркнул Гриша и отвернулся.
Очередь медленно продвигалась вперёд, и Иван Леонидович чувствовал напряжение, росшее в воздухе. Он надеялся, что Гриша больше не будет его тревожить своей вербовкой, но напрасно.
― А ещё у нас новым рекрутам наливают, ― сказал он, не повернув головы, как бы невзначай.
От этих слов Иван Леонидович почувствовал приятное жжение внутри живота. Он не хотел похмеляться, надеялся, что богатая минералами родниковая вода снимет все симптомы. Но чувствовал, что это лишь самовнушение.
― А что нужно, чтобы вступить в ваши ряды? Это я так, не для себя спрашиваю, мало ли кто поинтересуется.
Гриша снова повернулся. На лице его сияла лукавая улыбка.
― Ничего особенного, подписать стандартный договор.
― И что, потом сразу нальют?
― Ага. У меня с собой, кстати, ― достал он термос и бутерброд с селёдкой.
― Я не голоден.
― Это для обряда посвящения.
― Ладно. Давай сюда свою бумагу, ― нервно рявкнул Леонидович и оглянулся по сторонам.
Гриша деловито достал из внутреннего кармана куртки свёрнутый лист бумаги, где Колиным кривым почерком была написана краткая клятва.
Мужчина пробежал взглядом по абзацам и, не желая вникать в смысл этих бредней, поставил свою закорючку в конце.
― Всё. Наливай скорее, ― теряя терпение, потребовал он.
Гриша отвернул термосу пластиковую голову и наполнил её до краёв мутной жидкостью. Затем протянул бутерброд.
Не веря своему счастью, Иван сделал затяжной глоток, а после проглотил бутерброд с рыбой.
― Это чё? ― смотрел он на Гришу злыми глазами.
― Чай с лавандой. Любимый напиток Ирины Петровны. Мы алкоголь не пьём.
― Ты же сказал: у вас наливают?!
― Так я и налил, ― пожал плечами Гриша, а затем добавил, ― добро пожаловать к нам в секту.
― Да идите вы. Ноги моей у вас не будет!
― Тогда квартиру твою заберём.
― С чего это вдруг?
― А ты сам договор подписал. Там это в пункте 7.3 прописано.
― Да я тебя… ― замахнулся Иван пустой канистрой. Тут и очередь Гришина подошла.
Он поставил свои бутылки под слабенький напор воды, и двое сектантов молча
стояли, ожидая, пока те наполнятся.
― Я, честно говоря, сам против этой инициативы был. Колька ― гад: закодировался и меня за собой потянул. Знаешь что, а давай его выгоним?
― А как же демократия?
― Так нас теперь двое, проголосуем.
― А дальше что?
― Не знаю. Жить будем вечно, познавать вселенские таинства. Ты вот чем вечером занят?
― Хоккей смотреть буду.
― Ну вот и отлично, сегодня и начнём, жди в гости. С меня вечная жизнь и душевный рост, с тебя напитки и закуска, ― с этими словами Гриша закрутил крышки и потопал в сторону дома.
«Сходил, блин, за водичкой», ― чесал невидимую бороду Иван Леонидович.