Отношения между Богом и человеком всегда были наполнены напряжением. Мы открываем Библию — и сталкиваемся с великим парадоксом. Бог говорит: «Я есть Любовь» — и в то же время посылает на землю потоп. Он называет Иова праведным — и допускает, чтобы его жизнь превратилась в руины. Он ведёт народ в землю обетованную, но карает его страшными наказаниями за непослушание.
Современный человек, вооружённый психологическими терминами, невольно задаётся вопросом: а не напоминает ли эта библейская драма отношения абьюзера и жертвы? Не слышится ли в словах пророков газлайтинг, не чувствуется ли за ними буллинг?
Газлайтинг — это когда жертве искажают реальность, заставляют сомневаться в собственных чувствах и восприятии.
Разве не так бывает в Библии?
Иов — «самый праведный», и всё же Бог словно отнимает у него почву под ногами, лишая всего. Народ Израиля слышит: «Вы — Мой избранный народ», и тут же оказывается в плену за своё непослушание.
С человеческой точки зрения это похоже на двойное послание: «Я люблю тебя, но страдать ты всё равно будешь». Но в самой ткани Писания звучит иной мотив: не манипуляция, а испытание. Не ложь, а педагогика. «Мои мысли — не ваши мысли», — говорит Господь через пророка Исаию. То, что нам кажется абсурдом или жестокостью, Библия называет тайной пути.
Буллинг или воспитание?
Буллинг — это запугивание, демонстрация силы ради унижения. В Священном Писании мы видим сцены, которые без контекста легко принять за именно такое поведение. Египетские казни, уничтожение хананеев, грозные слова пророков: «Если не послушаешься — проклят будешь».
Но различие всё же есть. Буллинг унижает ради удовольствия, а Божий суд заявляет о границах. Это не хулиганство небесного масштаба, а предупреждение: как законы природы, так и законы духовные неотвратимы. Огонь жжёт руку не потому, что он злой, а потому, что такова его природа.
Абьюз или абсолютная зависимость?
Да, в отношениях человека и Бога есть несомненная асимметрия: Творец всемогущ, человек беспомощен. Абьюз в обычной жизни именно так и работает: сильный пользуется слабым, чтобы подчинить его себе.
Но в Библии звучит иной аккорд. «Не хочу смерти грешника, но чтобы обратился и жив был», — говорит пророк Иезекииль. Бог не получает удовольствия от страдания. Наоборот, в Новом Завете Он Сам входит в человеческую боль, принимает страдание на кресте. Здесь картина переворачивается: не человек несёт наказание ради Бога, а Бог несёт наказание ради человека.
Муж и жена, отец и сын
Ведь недаром Библия сравнивает отношения Бога и человека с браком и с отцовством.
Муж — глава жены. Эти слова веками служили оправданием деспотии. Но апостол Павел добавляет: «Мужья, любите своих жён, как Христос возлюбил Церковь и предал Себя за неё». Христос — не тиран, а жертвенная любовь. Поэтому подлинное главенство — не в приказах, а в заботе, не в унижении, а в готовности пострадать за другого, вместо него.
Отец — воспитатель сына. «Кого любит Господь, того наказывает», — говорят Притчи. И слишком часто это превращалось в лозунг жестокого воспитания. Но апостол Павел словно предвидел это злоупотребление: «Отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их». Не сломить, не унизить, а направить.
И здесь мы видим тот же принцип: всё зависит от того, читаешь ли ты букву в духе любви, или букву в духе власти.
Где проходит граница?
Если смотреть на Библию глазами травмированного ребёнка или жертвы токсичных отношений, можно увидеть в Боге абьюзера. И это не ошибка восприятия — так и будет чувствоваться, пока внутри живёт опыт боли и унижения.
Но если смотреть глазами веры, то же самое слово, что звучит как угроза, оказывается зовом к жизни. Та же дисциплина, что пугает, оборачивается заботой. И даже крест — величайший символ страдания — становится символом любви.
Библия не скрывает напряжения. Она полна сцен, которые смущают, пугают, вызывают недоумение. Но, как и в человеческих отношениях, суть не только в словах и поступках, но и в том, каким духом они наполнены.
Можно прочитать Библию как книгу об абьюзе. А можно — как книгу о том, как Любовь воспитывает и освобождает. И это различие зависит не только от текста, но и от того, с каким сердцем мы к нему подходим.
