Петька объелся гороху и пердит всю ночь. Василь Иваныч терпел, терпел, да под утро сунул Петьке шланг в зад, а другой конец в окно вывел. На утро просыпается — Шланга нет, Петька корчится и охает:
— Ой, Василий Иваныч. Что-то зря я гороху столько поел. До сих пор хреново. Ночью вон вообще так перданул, что кишка в окно вылетела. Чуть не сдох, пока обратно засовывал.
Подходит Петька к Василиванычу и спрашивает:
-Василиваныч что такое нюанс?
-снимай, Петька, штаны.
Петька снял
Василиваныч достает хуй и сует Петьке в жопу.
Вот смотри Петька у тебя хуй в жопе и у меня хуй в жопе . Но есть один нюанс!
Цель черного юмора, грубо - ловить смехуечки с мрачных, табуированных тем. Одноногие собачки, ножки ручки, ну вы знаете. Сказать "чувак долбоёб, на мине подорвался" - это просто оскорбление. Черный юмор часто абстрактен (категории людей или явлений), или касается общих явлений (смерть, спидорак, пиздецома), а сказать про конкретного человека "ебать лох, подорвался на мине" - это уже хуита, и ни у одного нормального человека смеха не вызовет.Я просто оставлю это здесь:
Это сцена из легендарного фильма «Чапаев», который подарил нам анекдоты про Петьку и Василия Ивановича, да и вообще кладезь мемов.
Соответственно, уважаемый @Mozgodon, к вам вопрос. Надо эту сцену вырезать, назвав хуитой, весь фильм запретить или достаточно просто назвать ненормальными тех зрителей, которым смешно?
Василий Иванович вытер хуй об занавеску, крикнул своего оруженосца Петьку и залпом опрокинул в себя стакан теплого, почти парного самогона. Поморщился, сплюнул на пол и стал ждать. Петька не торопился. Василий Иванович погрузился в думы. Он стал переживать, что ему не хватит картошки, чтобы объяснить бойцам где враги, а где наши, и куда идти в наступление.
В горницу вбежал запыхавшийся оруженосец Петька.
- Где тебя черти носят,- выругался комдив.
- Лошадей поил,- стал оправдываться Петька.
- Знаю я твоих кобыл. Всех уже в деревне объездил да обрюхатил. Жениться тебе надо, ирод.
- Да не люблю я их. А организму треба.
- Треба ему. Ишь ты. Ты бы так белых рубал.
- А я рубаю. Я их люто рубаю, Василий Иванович.
- Свистишь ты люто. Я тебя чего звал то..
- Чего?
- Картошки у нас мало. Искать надо.
- Да где ж её окаянную найдешь? Всё изъяли давно. Все излишки. И даже больше.
- Куда уж больше.
- У них всегда есть ищо.
- Может ещё поискать?
- Да где ?
- По сусекам.
- Нету там. Смотрел уже,- отмахнулся Петька.
- А как же я, комдив, буду рекогносцировку делать?
- А шо это?
- Тьфу на вас всех. Карту неси.
Петька подскочил, как ужаленный в одно место и стал доставать с полки увесистый свёрток, напоминающий древний манускрипт.
Василий Иванович бережно, словно скатерть самобранку, расстелил карту на столе.
- Смотри и запоминай, а то потом опять скажешь, что ничего не говорил. Это мы, а это белые. Усёк?
- Усёк, Василий Иванович. Енто они, ироды, а это мы.
- Тут река Урал.
- Тоже знаю. Там рыбы - во!
- Ты не перебивай, рыбак хренов.
- Надо реку форсировать и занять высоты.
- Нахрена?
- Чтоб ты спросил.
- Аааа...
- Нет, не могу без картошки. Привык уже. Ищи где хочешь. Чтоб к вечеру ведро картошки было. Отборной. А не того гнилья, что мы жрём.
- Есть.
Петька выбежал из горницы, а комдив снова погрузился в думы. Сердце Василия Ивановича ныло, мыши скреблись за печкой, а потная дородная баба, пулемётчица Анка, спокойно сопела на командирской койке.
Василий Иванович подошёл к бабе, пощупал её за увесистые свиные бока и сказал "м-да".
После обеда в горницу ворвался взмыленный Петька. Он водрузил на стол лукошко.
- Больше нету. Во всей округе нету. Клянусь.
- Гнилье,- процедил расстроенный комдив.
- Я за неё одного на вилы поднял, другому нос откусил. Сам пострадал.
И Петька показал свежий порез за ухом.
- Вот. Он меня серпом хотел. А я его подрезал. Да как дам по рылу. Ох, летел он, как гусь с горы.
- Мало. И то гнилье. Как я буду рекогносцировку показывать, а?
- Я слов умных немного знаю. А если её перебрать и пополам чикнуть?
- Тебя бы пополам чикнуть.
- Два Петьки - это, конечно, хорошо. Но лучше не надо.
Василий Иванович ничего не ответил, а Петька испарился как будто и не было его.
Вечером в горнице комдива было душно и накурено. Комдив прервал общий гомон, разгладил карту и стал аккуратно раскладывать на ней половинки картофеля.
С грехом пополам он объяснил подчинённым где враги, а где наши. Картошки всё-таки было чертовски мало. Утром планировали наступать.
Василий Иванович почти не спал. Лишь под утро закимарил и снилось ему, что копает картошку. Конца и края не видать. Аж лопата затупилась. Ворочался комдив. Громко сопел. Крепко сжимал необъятный зад Анки мозолистыми руками. Пулемётчица стонала и пускала газы.
Утром пошли в наступление. Кто куда, кто в лес, кто по дрова. Всё псу под хвост. Верный оруженосец Петька, прихватив двух баб и молочного поросёнка позорно бежал. Анку-пулеметчицу разметало по полю от прямого попадания снаряда. Огромные её дебелые груди остались болтаться на пулемёте "Максим". Комдив, раненый, пытаясь уйти от врага, кинулся в реку. Но силы покинули его раньше, чем он смог доплыть до противоположного берега.
Уходя под воду, комдив всё шептал;"картошки, картошки, найдите мне картошки...тогда победим, а так..".
Так закончилась история великого героя гражданской войны Чапаева Василия Ивановича. На том месте, где знаменитый комдив кинулся камнем в реку Урал поставили памятник в виде картофелины, чтобы потомки помнили заветы великого полководца.
В детстве была история - упал и ебанулся головой об железный угол кровати. Пиздец, блядь кровищи было! Сейчас наверное сдох бы, а тогда откачали, полежал немного в больничке под капельницами, но до сих пор помню то чувство, когда меня выписали с окровавленным бинтом вокруг башки - я блядь как пулемётчик в кино нахуй.
И никого не было рядом настолько же крутого как я в тот момент.
Из какого кино - не помню. Возможно, про Чапая)
Минесота, США, негр приходит домой и вешает на стенку портрет Чапаева. Жена спрашивает: кто это? Негр: не знаю, но белых хуячил - пыль летела!
