Любите страшноватые колоритные сказки в духе Гоголя?
Тогда вам стоит обратить внимание на творчество писателя, который создавал свои произведения несколько раньше, чем Николай Васильевич.
Это Орест Михайлович Сомов, писатель и поэт, журналист и литературный критик, творивший в первой половине 19 века. Его произведения пропитаны малороссийским колоритом и основаны на местном фольклоре.
В этих сказках – мрачноватых, иногда с хорошим концом, а иногда не очень – оживают оборотни и русалки, кикиморы и прочая нечисть. В конце зло непременно наказано (или добровольно проходит путь исправления). Ну и, как свойственно всей литературе того времени, обязательно есть мораль. Например, такая: «…тот, у кого нет волчьей повадки, не должен наряжаться волком».
Загадочная дочь пастора
Если вы думаете, что творчество Джейн Остин открыло английским женщинам путь в литературу, то это не так. Десятилетия шли, но дама-литераторша оставалась для окружающих существом отверженным. Прошло еще 30 лет, прежде чем в английской литературе появились три имени, продолжившие дело Джейн Остин - развитие женского романа.
До сих пор эти три имени воспринимаются как единое - сестры Бронте. Но ведь каждая из них была ярчайшей личностью. Попробуем понять какой. Начать следует, конечно, с Шарлотты Бронте (1816-1855). Она была не только старшей, но и самой деятельной. Без ее организаторских способностей не состоялись бы в литературе и ее сестры. И поныне ее бессмертный роман «Джейн Эйр» - вершина жанра. (Не в честь ли Джейн Остин героиня носит такое имя? Ведь даже судьбы Остин и сестер Бронте схожи: одиночество, непризнание общества, замкнутая жизнь…)
Казалось бы, «Джейн Эйр» - простая, в меру сентиментальная, в меру романтическая история о жизни гувернантки в барском доме. Немного реализма, немного готики и английской истории. Но почему же тогда именно эта книга перевернула как английскую литературу, так и общественные нравы?
Все началось с тайны. Рукопись «Джейн Эйр» прибыла в известное английское издательство «Смит, Элдер и Ко» в 1847 году весьма прозаично - по почте. Ее прислал из неизвестного местечка Хауорт в Йоркшире некий мистер Каррер Белл. Литературный сотрудник издательства Уильям Уильямс сразу же навострил уши. Год назад в литературном мире уже появлялись некие «братья Беллы» - Каррер, Эллис и Эктон. Они выпустили сборник стихов, который не заинтересовал читателей (было продано всего-то два экземпляра!), но солидный журнал «Атенеум» опубликовал о стихах хороший отзыв. С тех пор литературный мир гадал: кто же эти таинственные Беллы?
Говорили, что они - инвалиды и потому не появляются в обществе. Было высказано даже совершенно несуразное предположение: стихи написаны дамами. Впрочем, подобное предположение тут же отвергли, ведь английское общество твердо знало: дамская литература, в том числе и поэзия, - вещь невнятная и сумбурная, поскольку женщины не в состоянии четко, логично и образно выражать свои мысли. И вот теперь перед Уильямсом лежала новая рукопись одного из «Беллов» - на сей раз роман «Джейн Эйр». Интересно узнать, что этот Белл сочинил на этот раз?
Проглотив рукопись залпом, Уильямс пришел в восторг. Но чтобы издать произведение неизвестного автора, требовался весомый отзыв. Издательство отослало рукопись Уильяму Теккерею, автору бессмертной «Ярмарки тщеславия». Тот начал читать и ахнул: роман был не просто превосходен - он был полон неподдельного чувства и, несмотря на некоторый мелодраматический налет, правдив! Теккерей растрогался до слез: «Кто автор, я догадаться не могу. Если это женщина, она владеет языком лучше, чем кто-либо из ныне живущих… Книга прекрасная. Этот роман - первая из современных книг, которую я смог прочесть за последние годы».
С таким отзывом роман быстро напечатали. И сразу возникла надобность во втором издании. Оно-то и раскрыло тайну авторства. Литературный мир был разочарован и шокирован. Оказалось, роман принадлежал перу некой мисс Шарлотты Бронте, старой девы, которая живет где-то в провинции.
Однако публика отказывалась этому верить. Неужели серьезный роман, который произвел не просто фурор, но поднял целую волну общественного обсуждения о положении женщины, написан никому не известной дамочкой?! Неужели женщина могла создать произведение, над которым плакали простые люди и которое обсуждала на заседании палата пэров?! Журналисты попытались внести ясность, но мисс Бронте жила закрыто в своей провинциальной глуши и посторонних не принимала. И эта странная таинственность снова вызывала разные домыслы, возбуждая все более нелепые фантазии. Читающая публика шепталась: дамочка уже старуха, собой ужасна, то ли плохо видит, то ли вообще не слышит. Потому и не разговаривает ни с поклонниками, ни с журналистами. Боится, что, увидев ее, люди в ужасе разбегутся…
На самом деле ко времени выхода романа мисс Шарлотта Бронте была, конечно, не молода, но ведь и не стара - всего-то 31 год. Собой, между прочим, не дурна: ростом хоть и не высокая, но стройная, лицо пусть не красивое, но милое. Родилась она в 1816 году в почтеннейшей, хоть и скромной семье пастора Патрика Бронте. Произошло это в Торнтоне, но вскоре отец получил приход в местечке Хауорт в Йоркшире, куда и переехало семейство. Шарлотта была третьей дочерью. Две сестры, Мэри и Элизабет, были старше ее, две другие, Эмили и Энн, младше. А еще в семье был любимец - сын Патрик Бренвелл.
В Хауорте семья жила в тесном собственном мирке, никуда не выезжая и редко принимая знакомых. Да и на что выезжать и принимать? Полунищий приход не приносил доходов. Отец-пастор вообще сторонился незнакомых людей. Комнаты его мрачного и неуютного дома выходили окнами на церковное кладбище, где в фамильном склепе церкви Святого Михаила в 1821 году упокоилась мать этого несчастливого семейства, Мэри Бронте, умершая от болезни легких - то ли от незнакомого тогда медицине рака, то ли от слишком хорошо всем известной болезни бедняков - чахотки (так тогда называли туберкулез).
После смерти жены глава семейства совершенно потерял вкус к жизни, почти перестал замечать своих детей и даже обедать вместе с ними. Сына Патрика он еще худо-бедно учил грамоте, но на девочек внимания не обращал.
Конечно, по тем временам, когда в английском обществе всем заправляли мужчины, а женщины, не имея никаких прав, жили в полной зависимости от отцов, мужей и братьев, в этом не было ничего необычного. Однако и в те времена девочек учили хотя бы читать-писать. Но сестры Бронте могли бы остаться вообще неграмотными, если бы сами не проявили характер и не упросили тетю Элизабет Бренвелл, приехавшую к ним, чтобы вести хозяйство, обучить их хотя бы зачаткам грамоты. Впрочем, стараний любящей тети хватило только на то, чтобы девочки научились писать свои имена. Так что английская литература никогда бы и не услыхала о них, если бы не активность 12-летней Шарлотты, которая упросила отца послать ее вместе с сестрами Мэри, Элизабет и Эмили в женскую школу в Ковен-Бридж, где дочери бедных священников могли обучаться бесплатно.
Правда, 10-летняя Эмили быстро затосковала и вернулась домой, а вот две старшие сестры остались в школе с Шарлоттой. Этот шаг оказался роковым: у сестер, как некогда у матери, открылась чахотка. Впрочем, дело было не только в наследственной болезни - голод, холод и бесконечные наказания немало тому поспособствовали. Так что из «благотворительной» школы сестры Бронте вернулись домой совершенно без сил. И очень скоро рядом с могилой матери появились надгробные камни с именами Мэри и Элизабет. Сама Шарлотта выжила с трудом. Но долго еще потом упрекала себя - и за то, что повезла сестер в проклятую школу, и за то, что осталась жить сама, в то время как ее сестры отправились на кладбище.
Конечно, несчастная Шарлотта и не подозревала тогда, что просто обязана была выжить. Иначе кто бы впоследствии на самых пронзительных страницах романа «Джейн Эйр» рассказал об ужасающих условиях, в которых вынуждены жить девочки из бедных семейств в «благотворительных» школах Англии? О диких нравах и бесчеловечном обращении с детьми в школах для мальчиков уже во весь голос говорил Чарльз Диккенс, но об атмосфере зла и насилия в школах для девочек общественность Великобритании узнала со страниц откровенного романа Шарлотты Бронте.
Она вообще оказалась бесстрашной, эта тихая, малообщительная девушка. Именно она взяла на себя роль старшей в семье, где отец-священник позабыл и о собственном быте, и о жизни своих оставшихся в этом мире дочерей - Шарлотты, Эмили и Энн. Именно Шарлотта решилась заработать хоть немного денег для близких и в 19 лет дала объявление, что ищет место учительницы. Ей повезло - ее пригласили преподавать в одну из школ для девочек в Лондоне. Вот только огромный шумный и вечно суетящийся город испугал тихую дочку пастора. И Шарлотта поменяла место работы - в 1842 году перебралась учительствовать в более тихий и скромный Брюссель.
Там, в женском пансионе, девушка прижилась. Преподавала английский язык. Влюбленными глазами начала посматривать на директора пансиона (тот, увы и ах, оказался женат!). Чтобы не тосковать по родным, Шарлотта выписала к себе младшую сестру Эмили - пусть хоть чему-то поучится. Эмили оказалась смышленой девушкой и, чтобы не сидеть на шее сестры, сама начала преподавать музыку младшим девочкам пансиона. Словом, все образовалось, но… через два года пришло скорбное известие: умерла их тетя Элизабет. Сестрам пришлось вернуться в Англию - кто-то должен был ухаживать за отцом.
Елена Анатольевна Коровина, «Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества», 2011г.
Первая леди английской литературы
Английская писательница Джейн Остин (1775-1817) - постоянный автор современных экранизаций и сериалов. Да-да, дама, жившая 200 лет назад, - ныне самый востребованный автор. Пятьдесят экранизаций за вторую половину XX века. Только «Гордость и предубеждение» экранизирована, а потом и превращена в громадные сериалы более десяти раз. Почти столько же - «Разум и чувство». О самой Джейн Остин за последние десять лет сняты пять (!) биографических фильмов - невероятная вещь. Но еще более невероятно, что все, что мы знаем ныне об этой «таинственной и неизвестной писательнице» (именно так зовут ее на родине), - более выдумка, нежели правда, ибо правды не узнает теперь уже никто. Ведь при жизни мало кто интересовался какой-то там Джейн Остин, марающей бумагу. А после ее смерти старшая сестра Кассандра Остин сожгла почти все письма Джейн, которые смогла сыскать. Видно, рассудительная мисс Касси решила, что нечего посторонним совать нос в чужую жизнь. Да и мало ли чего там ее впечатлительная сестра могла понаписать!..
Конечно, осталось главное: пять юношеских произведений, четыре опубликованных при жизни романа («Разум и чувства», иначе «Чувство и чувствительность», 1811; «Гордость и предубеждение», 1813; «Мэнсфилд-парк», 1814; «Эмма», 1816), два романа, вышедших уже после смерти Остин («Доводы рассудка», 1817; «Нортенгерское аббатство», 1818). Еще есть и три незавершенных произведения. Но и этого небольшого списка достаточно, чтобы искусствоведы назвали Джейн Остин Первой леди английской литературы, а исследователи «провозвестницей реализма», а ее произведения - шедеврами, покоряющими читателей своей безыскусной правдивостью, глубоким психологизмом и чисто английским юмором. Словом, Леди-классика английской словесности. Но какой она была в жизни? Увы, все, на что теперь мы можем опереться, - это немногочисленные воспоминания окружающих да пересуды со сплетнями, ходившие в округе…
Доподлинно известно, что Джейн Остин родилась 16 декабря 1775 года в городке Стивентон графства Хэмпшир в семье приходского священника Джорджа Остина. Именно в таких семьях, просвещенных и образованных, и рождались самые воспитанные и начитанные девочки Англии. Джейн тоже оказалась такой, тем более что и мать ее, Кассандра Ли, происходившая из обедневшего, но старинного рода, тоже считала, что ее дочки не должны остаться необразованными, как было принято в то время. Детей в семье было восемь, Джейн родилась предпоследней. Она очень любила четверых братьев, ради второго из них, Джеймса, который не мог говорить с рождения, она даже освоила язык глухонемых. Но естественно, более всего Джейн была близка с единственной сестрой - Кассандрой. С ней четыре года будущая писательница училась в школах Оксфорда, Саутгемптона и Рединга. Но учеба превратилась в кошмар: мало того что девочки чуть не умерли от голода и тифа, так еще и директриса измывалась над ученицами. Слава богу, в 1786 году отец забрал дочерей домой, решив, что лучше уж сам займется их образованием. Это было мудрое решение, тем более что Джейн погрузилась в мир отцовской библиотеки. Тогда-то она и поняла, что хочет писать книги. Уже в 1790 году 15-летняя Джейн читает домашним повесть «Любовь и друшба» - да-да, слово «дружба» еще написано с ошибкой, но зато содержание повести уже не по-детски глубокое: характеры психологически выписаны, язык наполнен юмором и насмешками, которые частенько переходят в едкую сатиру. Повесть посвящена брату, но исследователям творчества Джейн уже с первых страниц ясно, что эта «девочка-подросток, сидя отдельно от всех в углу гостиной, писала не для забавы… То, что она писала, предназначалось всем и никому, ибо было написано не столько для ее времени, сколь для последующих времен».
Работала Джейн не быстро, исписывала груду черновиков. Но хуже всего было то, что брать жизненные впечатления ей было неоткуда. Она редко где бывала, мало с кем знакомилась. Однако нашла гениальный выход - стала писать письма всем, кого знала. И письма ее оказались столь яркими, что не ответить на них не было возможности. А Джейн требовала обстоятельных ответов: что, где и как происходит в жизни ее респондентов. Жаль, что письма не сохранились. В год смерти Джейн ее сестра Кассандра потребовала от знакомых отдать письма ей. Что потом с ними стало - известно…
Что ж, к своим шедеврам Джейн Остин пришлось подходить окольными путями. Общаясь с узким кругом родных и друзей дома, она научилась описывать и трепет человеческих душ, и сарказм, и трагизм положения, поскольку поняла главное: люди везде одинаковы, как одинаковы и их стремления и тайные мечты. Мало где бывая, Джейн с истинным блеском описывала и скромные провинциальные дома, и роскошные гостиные Лондона, ибо подозревала, что и те и другие скрывают одинаковые «скелеты в шкафу». Знала ли она любовь, испытала ли сама то чувство, которое столь пронзительно и беззащитно описывала? Родные признались впоследствии, что да. Джейн даже получила предложение руки и сердца. Почему она отвергла его? Кто знает… Достоверных свидетельств не сохранилось, как и имени ее избранника. Зато известно одно: в 30 лет она надела «чепчик старой девы». Так поступали только те, кто уже не собирался искать себе супруга. Отчего Джейн повела себя так? Многочисленные гипотезы, размноженные биографическими фильмами, конечно, существуют. Но подтверждения им нет.
Что же в таком случае достоверно в ее биографии?
Джейн Остин, чьи писательские усилия отрицательно воспринимались родными (ведь женщина-писательница - явление по тем временам шокирующее общество и накладывающее печать недостойности на все семейство), осталась жить с отцом и матерью. Она помогала по хозяйству, после смерти отца и обнищания семейства начала шить на продажу. После того как ее нескольких раз осмеяли в обществе, вела уединенный образ жизни. Но писать не бросила! И даже добилась опубликования четырех романов. Увы, они были приняты весьма прохладно. Да-да, то, что сейчас взахлеб читают по всему миру, тогда не вызвало даже узнавания автора. «Едва ли есть на свете хоть один значительный писатель, который жил бы в такой полной безвестности», - констатирует один из исследователей творчества Джейн Остин.
Все это вызвало хроническую усталость, депрессию, нервный тремор. Нынче у Джейн диагностировали бы болезнь коры надпочечников, известную как болезнь Аддисона, но тогда ей могли посоветовать лишь поездку на воды. В июле 1817 года Остин отправилась к врачу в Винчестер, но 15 июля ей стало совсем плохо, и 17-го числа она умерла. Похоронили писательницу в Винчестерском соборе.
Что же осталось, кроме романов? Несколько воспоминаний домочадцев и друзей семьи. Вот замечание кузины Филадельфии Остин: «Джейн вовсе не хороша и ужасно чопорна…» А вот строки безымянной приятельницы: «Она прямая как палка, серьезная и молчаливая фанатичка… в обществе на нее обращали не более внимания, чем на кочергу или каминный экран…» И еще: «Острый язычок и проницательность, да притом еще себе на уме при собственных взглядах - это поистине страшно!» Заметьте, все эти характеристики высказаны еще до того, как общество признало романы Джейн. А вот строки, написанные после признания: «Свет узнал, какой бриллиант запрятан был в этой несгибаемости и жизненной стойкости, проявленной Джейн» (это слова уже упоминаемой приятельницы); «…каждый из братьев… видит в своей дочери или племяннице какое-то сходство с дорогой сестрой Джейн, с которой полностью сравниться, конечно, никто никогда не сможет» (это строки «любящих родственников»).
И как, скажите, пришлось жить Джейн Остин посреди всего этого ханжеского окружения?! Но ведь жила, творила, отстаивая право женщины на творчество и собственный взгляд на мир. Видно, это было очень непросто, раз ее жизнь оборвалась в 42 года.
Елена Анатольевна Коровина, «Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества», 2011г.
Как звучит окружающий мир: отзыв о книге Дэниела Мейсона «Настройщик»
После прочтения хочется отправиться в путешествие и созерцать красоту далёких стран. Или хотя бы поехать в ближайший лес и насладиться его музыкой. Но в романе не всё так идеально. Подробнее о своих впечатлениях рассказал ниже.
О чем книга
Эдгар Дрейк всегда считал, что он не создан для приключений. Один из лучших лондонских настройщиков фортепиано, он ведёт размеренную и спокойную жизнь, в которой нет места потрясениям. Настраивая музыкальные инструменты, Эдгар борется с хаосом. Гармония и упорядоченность для него — суть красоты. Но однажды всё меняется.
Эдгар получает заказ от Министерства обороны Великобритании — отправиться в удалённый форпост Британской империи, загадочную Бирму, чтобы настроить изысканное фортепиано «Эрар». Инструмент принадлежит военному доктору майору Энтони Кэрроллу, который требует прислать для настройки фортепиано лучшего специалиста. Британскому командованию важно выполнить прихоть доктора, потому что Кэрролл ценный человек — он постиг бирманскую душу и научился договариваться с врагом без применения силы.
Путешествие Дрейка в неведомую страну становится поиском гармонии в мире, где правит хаос. Это будет странное приключение, в котором настройка потребуется не только фортепиано, а настройщиком станет совсем другой человек.
«Оказывается, мир настолько прекрасен, что я не мог себе такого даже вообразить».
Пару слов о книге
Роман напомнил фильм «Невероятная жизнь Уолтера Митти». Главный герой такой же скромный, местами неуверенный человек с особым восприятием мира. Работа отправляет героя на край света, путь к которому лежит через невероятно красивые пейзажи и безрассудные поступки. Под действием этих сил мы видим изменения в герое.
Дэниел Мейсон мастерски описывает природу и погружает в события книги. Мне понравился художественный стиль автора. Я как будто оказался рядом с героем и видел «кофейные волны Салуина после грозы; развешанные на берегу рыбацкие сети в предрассветном сумраке; свечение молотой куркумы; петли лиан в джунглях».
Но, несмотря на красивый слог, интригующую завязку и метаморфозы персонажа, большую часть романа было скучно. Хотелось увидеть больше самокопания героя и эпичных событий. Для этого есть хороший задел: историческая основа романа, мифы и легенды Юго-Восточной Азии, приключения в разных локациях: от моря до пустыни. Когда это встречается на страницах книги, то прям интересно, не оторваться. Но между всей этой вкуснотой слишком длинные промежутки.
Ещё отмечу важную особенность романа — недосказанность. Она пронизывает произведение от начала с интригующей завязкой и загадочным доктором Кэрроллом до последней страницы с полуоткрытым финалом. Многие вещи читателю предстоит додумать самостоятельно, что влияет на восприятие романа.
«Когда человек исчезает, мы цепляемся за всё, что осталось после него».
Подскажите, Александр, как дальше жить?...
«…той России, которая была, – нет и никогда уже не будет. Европы, которая была, нет и не будет. То и другое явится, может быть, в удесятеренном ужасе, так что жить станет нестерпимо. Но того рода ужаса, который был, уже не будет. Мир вступил в новую эру».
Тяжело жить в эпоху глобальных перемен, особенно если ты поэт или художник, тонко чувствующий и остро замечающий. «Что сейчас делать?..» – вопрос, который волновал современников Александра Блока. В одноименном публицистическом очерке поэт дает ответы и рекомендации.
И самое главное и важное, что он советует всем, кому приходится жить в эпоху жутких перемен, – это осознавать величие эпохи, как бы она ни не нравилась. И уметь преклониться перед этим величием, не разрушая самих себя изнутри злобой.