Морские лежебоки
Легенды о камбале
На берегах Красного моря сохранилось такое предание. Однажды Моисей жарил на очаге рыбу. Она поджарилась уже с одной стороны и стала коричневой, как вдруг огонь погас и топлива больше не было, чтобы дожарить другую сторону. В гневе Моисей бросил недожаренную рыбу обратно в море, и там свершилось чудо: рыба ожила и уплыла... С тех пор появилась камбала, у которой всегда одна сторона, обращенная вверх, темная, а другая, направленная вниз, белая...
У берегов Англии, на острове Мэн, передается из рода в род другая сказка про камбалу. Морские рыбы решили однажды устроить собрание, чтобы выбрать себе царя. Камбала не поспела на это собрание, она долго наряжалась, украшала себя разноцветными, красивыми пятнами. Рыбы выбрали царицей всего морского населения серебристую сельдь. Когда камбала узнала об этом, она в негодовании скривила на одну сторону свой рот, сказав с презрением: «Подумайте, выбрали такую невзрачную рыбу, как сельдь...» С того времени так и остался у камбалы рот, свернутый на сторону...
Фауна «лежебоков»
Такими наивными баснями пытаются обитатели морских побережий объяснить замечательное и, на первый взгляд, непонятное строение камбал. Действительно, кто первый раз видит камбалу, не сразу сообразит, где верх, а где низ у этой рыбы. Ее верхняя сторона, всегда темная, «поджаренная», по приведенной выше легенде, на самом деле, вовсе не соответствует верхней (правильнее, - «спинной») стороне других рыб, а является правым иди левым боком.
Камбалы ведут почти сидячий, вернее, лежачий образ жизни на дне моря, и при том, в самом буквальном смысле этого слова, «лежат на боку» большую часть жизни. Это настоящие, типичные «лежебоки», которым сухопутные лежебоки могут только позавидовать. На суше так не полежишь: ведь только в сказках там жареные рябчики с неба в рот валятся. Хочешь, не хочешь, а приходится затрачивать много энергии, чтобы как-нибудь существовать.
Иное дело в море. Толщи морских вод кишмя кишат живыми существами... Энергичнее всего жизнь развивается на поверхности моря, ибо там падают непосредственно лучи солнца и порождают богатую растительность... Правда, растения здесь мелки, едва заметны глазу. Это микроскопические, одноклеточные водоросли, но их зато много, бесконечно много... На безграничных плавучих лугах этих мельчайших растеньиц поверхности моря выкармливаются мириады столь же мелких животных, а за их счет откармливаются и более крупные рачки, моллюски, рыбы... И вся эта масса живых существ (так называемый «планктон» моря), рано или поздно, свершив свой жизненный путь, должна опуститься на дно моря в виде трупов, - ведь сила тяжести действует и в море.
Таким образом, не отдельные жареные рябчики, а целый дождь, при том непрерывный дождь питательных веществ падает сверху на обитателей моря. Это позволяет развиться на дне целой фауне «лежебоков» - сидячих животных, которым некуда спешить, незачем затрачивать свою энергию на передвижение, связанное с добыванием пищи... Пища сама им падает в рот, - только подставляй свою пасть и захватывай.
Различные полипы, сидячие черви, сидячие раки (усоногие), морские лилии, асцидии - вот самые типичные морские животные, ведущие совершенно неподвижный, прикрепленный к дну образ жизни. Кроме них, на дне моря немало полулежебоков, - животных, не прикрепленных вполне, но слабо и медленно передвигающихся, так как пищи вокруг них достаточно и ходить за ней далеко не приходится. Это прежде всего обитатели ила - различные черви, раки и моллюски, питающиеся илом, - ведь ил, в главной своей массе, не что иное, как остатки и трупы растений и животных, опустившиеся сверху и смешанные с минеральными частицами.
Так создается на дне моря обильная и разнообразная жизнь. Она позволяет и представителям высших групп животного царства переходить к ленивому, малоподвижному способу существования. Позвоночные, в частности - рыбы, в море должны рассматриваться, как победители в борьбе за жизнь. Они одержали верх над всеми остальными группами животного царства. Благодаря целесообразному устройству скелета и мышц, они получили самые мощные способы передвижения... Быстрота их движений, ловкость, сила, острые зубы, превосходные органы зрения заставили трепетать перед ним все живое. За счет низших групп позвоночные выросли, размножились, развились и усовершенствовались... Они, в конце концов, покинули море, поднялись на воздух, вышли на сушу и здесь достигли максимума совершенства, физического, психического и духовного...
Но и эти победители всего живого, переселяясь на дно моря, утрачивают свою главную отличительную черту, своё высшее преимущество - подвижность. Мы это видим на нескольких группах рыб, но наиболее ясно и наглядно сказывается это на типичных «морских лежебоках» - камбалах. Ведь и в природе соблюдается правило ленивого мусульманского Востока: «лучше стоять, чем ходить, лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть». Научно говоря, всегда соблюдается экономия энергии так же, как при постройке тела строго блюдется экономия в затрате материала!
История камбалы
В приведенной выше легенде о Моисее есть крупица истины: камбалы не всегда были такими, как мы их видим сейчас. Правда, они возникли за много, много тысячелетий до Моисея, но, не подлежит все же сомнению, что они произошли от свободно плавающих рыб обыкновенного устройства. Их своеобразная организация выработалась путем медленного и постепенного приспособления к малоподвижному, лежачему, придонному образу жизни.
Мы имеем тому неопровержимое доказательство в развитии каждой отдельной камбалы. Ведь развитие нередко является скрижалями, на которых начертана вся история вида, и камбалы могут служить тому превосходным примером. Камбала выходит из икринки в виде маленькой рыбки, малька, совершенно нормального строения. Оба глаза располагаются по бокам головы, рот совершенно прямой, тело вытянутое в длину, тонкое, равномерно сплющенное с обеих сторон. Все строение вполне симметрично.
Такой малек плавает некоторое время в верхних слоях моря, питаясь рачками и другими мелкими животными, он растет, развивается и формируется. Но вот, достигнув определенных размеров, он вдруг начинает претерпевать какие-то странные изменения: один из его глаз, правый или левый, начинает перемещаться на противоположную сторону и при этом своем передвижении перетягивает за собой целый ряд костей, мышц, нервов, сосудов. Каков механизм этого перемещения, мы в точности не знаем, — возможно, что начало его исходит от скелета и от мышц. Некоторые части черепа несимметрично разрастаются и передвигают глаз, или, быть может, мышцы своим неравномерным ростом тянут за собой кости черепа.
Для нас ясно, во всяком случае, одно: все эти изменения совершаются более или менее одновременно и зависят от общих причин, и все они связаны в то же время с изменением образа жизни. Рыбка, плававшая раньше в поверхностных слоях моря, опускается на дно, ложится на правый или на левый бок и почти перестает передвигаться. Лишь изредка поднимается она со дна и неловкими волнообразными движениями своего тела, сделавшегося широким и плоским, переплывает на новое место.
В связи с перемещением глаза на один из боков головы — на тот бок, который сделался теперь верхней стороной плоского тела камбалы, — происходит целый ряд других нарушений симметрии. Рот становится кривым, и в челюстях со слепой стороны оказывается гораздо больше зубов, чем со зрячей; носовые отверстия перекочевывают на верхнюю сторону головы вслед за глазом; плавники на зрячей стороне вырастают длиннее, чем на противоположной. Но замечательнее всего изменения в окраске: пока рыбка плавала свободно в воде, она была окрашена равномерно, когда же она легла на дно, то сторона, обращенная вверх, получила темную окраску, тогда как нижняя сделалась совершенно белой. В этом сказывается, конечно, принцип экономии материала. Окраска зависит от присутствия в коже крупных ветвистых клеток, наполненных зернышками красящего вещества, пигмента, материал для рыбы ценный, и расходовать его даром не стоит. Ведь нижняя сторона у камбалы обращена ко дну, в темноту, присутствие окраски здесь излишне, и мы видим белую, лишенную пигмента кожу!
Но вот что особенно замечательно, — это тесная связь окраски камбал с перемещением глаза. В некоторых исключительных случаях, по неизвестным нам причинам, глаз не успевает переместиться на надлежащее место, не доходит до него. И вот, получается уродство, известное в научной литературе под названием «двойных камбал». Несколько таких случаев было описано старинными авторами, и недавно пишущему эти строки посчастливилось найти «двойную камбалу» в коллекциях Зоологического Музея нашей Академии Наук.
Глаз этой камбалы, пойманной у Сахалина, хотя и переместился на правую сторону, но не дошел до своего нормального для данного вида положения, - этого было достаточно, чтобы произвести целый ряд превращений, направленных в сторону возвращения к симметричному строению рыбы.
Прежде всего, вместо нормального резкого различия в окраске обоих боков камбалы, мы имеем окраску почти одинаково темную. Самая характерная, наиболее бросающаяся в глаза особенность, подавшая повод к легенде о поджаривании, утрачивается. И это обнаруживается не только на боках тела, но и на плавниках. У нормальных камбал данного тихоокеанского вида (Pleuronectes pinnifasciatus) яркие черные пятна плавников имеются лишь на правой, обращенной вверх стороне, тогда как левая нижняя сторона чисто белая, у «двойного» экземпляра эти пятна проходят насквозь плавника и с одинаковой резкостью обнаруживаются и на другой стороне.
Еще замечательнее структурные изменения этой камбалы. Из-за неполного перемещения глаза и, следовательно, ненормального расположения костей черепа, спинной плавник образует нечто в роде клюва над головой. Вместе с тем нормально кривой рот камбалы выпрямляется и становится симметричным, зубы располагаются справа и слева в одинаковом числе, грудные плавники становятся почти одинаковой длины, и вообще все признаки нормальной несимметричности камбал значительно сглаживаются, и она становится во всем, кроме расположения глаз, симметричной рыбой!
Это поразительное обратное превращение показывает, как тесно связаны между собой все отдельные стороны строения животного организма. Стоит в одной какой-нибудь части вызвать нарушение равновесия — и вслед за этим произойдет соответственная перестройка всех остальных частей.
Жизнь на дне имеет для камбал много привлекательных сторон, но — «нет розы без шипов» - и в ней есть свои тернии. Лежачий образ жизни ведет к утрате способности быстрого передвижения. Камбалы плавают плашмя, неуклюже, извивая свое плоское тело, плавают медленно, с трудом меняя направление. Лишь немногие камбалы с более узким телом могут плавать, как другие рыбы, держась вертикально. Ясно, что при таких условиях камбале трудно уйти от преследований врагов-хищников, если те ее заметят. В тех случаях, где не может помочь быстрота ног, часто помотает «шапка-невидимка», в виде защитной окраски, — недаром этот прием получил такое широкое применение в современном военном деле, где никакая быстрота движения не может спасти от нынешней оболочечной пули!..
И вот, на камбалах мы можем наблюдать целый ряд поразительнейших приспособлений в смысле различного развития защитной окраски. Прежде всего, обычная окраска верхнего бока тела уже всегда является в большей или меньшей степени соответствующей окраске окружающей среды, т. е. дна, накотором рыба лежит. У большинства камбал она коричневая, черноватая, иногда усеянная светлыми точками, пятнами или мраморными разводами, под цвет дна, покрытого галькой:
Мало того: оказывается, что многие камбалы обладают поразительной способностью менять свою окраску и приспособлять ее к цвету дна. Как известно, сходной способностью обладают хамелеоны и головоногие моллюски.
Опыты Зумнера
В этом отношении особенно интересны опыты американского зоолога Зумнера над изменчивостью окраски камбалы Средиземного моря.Эта камбала обыкновенно коричневатой окраски, но усеяна мелкими и крупными желтоватыми и белыми пятнышками.
Зумнер помещал камбал в аквариум, дно которого было покрыто либо равномерным светлым песком, либо темным грунтом, либо светлым гравием на темном фоне. Во всех этих случаях обнаруживалось, что через короткое время рыба принимала окраску, сходную с окружающим дном, и получала пестрый узор светлых пятен.
На светлом фоне желтоватого песка рыба по прошествии суток утрачивает свою темную окраску, становится равномерно желтоватой, мало заметной, сливающейся с общим фоном. Такой же результат получается, если поместить ее в аквариум с белым мраморным дном.
Если грунт состоит из крупного пестрого песка, то рыба к нему приспособляется, получая мелкий пятнистый узор на темном фоне, и в этом случае она, пожалуй, наименее заметна.
Еще замечательнее, однако, результаты опытов Зумнера с искусственным грунтом, в виде доски с шахматным узором или черной доски округлыми белыми пятнами. Оказывается, что и в этом, едва ли возможном в природе случае, рыба приспособляется к грунту. В первом случае на темном фоне появляются угловатые (правда, не квадратные) светлые пятна, вовтором — пятна округлые. Пока рыба находится на соответствующем грунте, до тех пор и окраска ее не меняется сколько-нибудь значительно. Стоит, однако, ту же самую камбалу пересадить в аквариум с другим грунтом, и, мало-по малу, окраска соответственно изменится.
Совершенно так же, как у хамелеонов, и в данном случае изменение окраски вызвано движениями - сокращениями и вытягиванием, поднятием и опусканием в коже клеток, нагруженных зернышками красящего вещества, пигмента, называемых «хроматофорами». Выставляя на поверхности больше или меньше зернышек пигмента, эти клетки делают окраску данного участка кожи более темной или более светлой.
Но, спрашивается, каким же способом воспроизводится окраска окружающей среды кожей? Возможно ли, что окружающая среда действует помимо органов зрения?
На эти вопросы в 70-х годах прошлого века ответил французский зоолог Пушэ, и опыты его были стакими же точно результатами повторены Зумнером. Они оба ослепляли камбал, и обнаруживалось, удивительное явление, — рыбы, лишенные глаз, утрачивают свою способность приспособляться к окружающей окраске.
Из этого ясно, что окраска окружающей среды, автоматически (или, как говорят физиологи, рефлекторным путем) передается через органы зрения, глазные нервы, головной и спинной мозг и через нервы, снабжающие своими ветвями кожу, тем пигментным клеткам, хроматофорам, от сокращения которых происходит та или иная окраска.
Если ослепить камбалу, жившую на светлом грунте, равномерно желтую, то она такой и останется. Если проделать такую же операцию ослепления над камбалой, сидевшей предварительно в аквариуме с гравием и успевшей принять соответствующую окраску, то она сохраняет свой узор, даже будучи пересажена на светлый грунт...
Загадку изменения окраски камбал можно считать этими опытами, по крайней мере до некоторой степени разгаданной, и можно только подивиться той точности, с которой действует данный рефлекторный механизм. Он как бы фотографирует окружающую среду на коже рыбы!
Мы видим из всего сказанного, что «морские лежебоки», благодаря замечательным особенностям своего существования, приобрели многие своеобразные черты организации. Это подтверждает нам в 1001-й раз, как тесно связано строение живых существ с их образом жизни! Мы видим здесь замечательную гармонию, — гармонию, установившуюся, благодаря многим сотням тысяч и миллионам лет непрерывной борьбы за существование и непрерывного совершенствования!
Шмидт П.Ю 1924 г.
Четвероногие чистюли
Земля сделала полуоборот, и солнце выглянуло из-за горизонта — начался новый день. Ночные звери и птицы попрятались в дуплах и логовах, проснулись дневные жители планеты.
В тропиках сумерек не бывает: село солнце — и сразу темно, взошло оно — светло. Быстро рассеивается ночной туман. С реки доносятся могучие вздохи — это зевают гиппопотамы. Обезьяны, наскоро позевав, спешат поближе к солнцу. С ветки на ветку, с дерева на дерево залезают они на самые высокие вершины и греют мокрые от росы спины в жарких лучах. Продрогшие за ночь леопарды, чтобы обсохнуть и согреться, тоже забираются повыше. Внизу, на земле, еще сыро и сумрачно, а наверху — яркое солнце и тропический зной.
Звери начинают новый день, начинают с туалета: моются, чистятся, причесываются. Слоны идут купаться. Они долго плавают в реке. Ни один сухопутный зверь не любит так воду, как эти громадины. С каким наслаждением они трут друг другу спины, нежатся в прохладных струях или, поднимая фонтаны брызг, ныряют под воду!
Слонихи заняты туалетом своих капризных детей. Протестующего слоненка мамаша втаскивает в воду, тщательно моет и массирует его спину хоботом. Затем напомаживает и припудривает, посыпая сверху землей и песком.
Чтобы как следует поплавать и искупаться, слоны перегораживают мелкие ручьи и речки запрудой. Сваливают в кучу поперек течения камни и землю, строят дамбу — и купальня готова! Если поблизости нет даже маленького ручья, то слоны принимают душ, «черпая» воду из своего неприкосновенного запаса. В носоглотке африканского слона есть особый резервуар, в котором он на всякий случай носит немало литров воды. Это тот самый «водяной бак», который анатомы тщетно искали в желудке у верблюда.
Зебры и некоторые антилопы, хоть природа их хоботом и обделила, тоже умудряются устраивать душ: набирают в рот воду и поливают себе спину.
Жители безводных степей и пустынь — антилопы, дикие ослы и хомяки купаются в песке. Сыпучие частицы, сбегая по телу мелкими струйками, уносят с собой всю грязь и паразитов.
Белый медведь обожает принимать снежные ванны. Он щурит от удовольствия глаза и, точно ныряльщик в купальне, вниз головой бросается а сугроб.
Обезьяны не любят воду. «Брр!» — достаточно с них тропических ливней и ночной росы, чтобы досыта умыться и накупаться. Ранние утренние часы они посвящают зарядке и гимнастике. Длиннорукий гиббон, как хороший гимнаст на трапеции, проделывает по утрам сложные акробатические упражнения. Туда-сюда, туда-сюда — без конца скачет эта большая обезьяна с дерева на дерево, и без конца можно любоваться прыжками гиббона — так красивы его движения.
Зайцы тоже в зарядке знают толк: проснувшись, потягиваются и на вытянутых лапах покачиваются вперед-назад. Разминают мышцы, а потом скачут по своим заячьим делам.
Кошки и львы, тигры и леопарды тоже очень любят потягиваться, когти точить. Вытягивают лапы вперед, выпускают когти и царапают дерево или что под лапу попадется. Это очень важное дело: сдирают с когтей обрывки старых, изношенных роговых «лезвий». Без такой шлифовки когти могут врасти в лапу и загнить.
Муравьед осторожно — как бы не поцарапать! — моет свою длинную морду когтистыми лапами. На манер кошек умываются лапками и мыши. Они большие чистюли. Говорят, что мыши половину жизни проводят за туалетом. Не встречали ли вы летом в поле малюсенькую красно-бурую мышку с беловатым брюшком? Это мышь-малютка. Она так мала, что легко и ловко, точно обезьянка, лазает по стеблям трав, крепко обхватывая их лапками и хвостиком. Здесь же наверху, среди стеблей и колосьев, она вьет из былинок и свое миниатюрное гнездышко.
Если вы сумеете разглядеть малютку среди зелени полевых трав, то скорее всего застанете ее за туалетом. Полизав маленькие розовые лапки, она потирает ими мордочку. Снова лижет их и натирает шерстку до блеска. Все это чистоплотная зверюшка повторяет снова и снова, боясь оставить на шкурке даже маленькое пятнышко пыли. Мышка тщательно вылизывает свою спинку, не забывает и о животе, мимоходом чистит задние лапки и, наконец, меняет положение, чтобы почистить хвостик. Пыль и мелкий мусор она удаляет языком, а приставшие колючки и большие комочки грязи вычесывает коготками задних ног. Мышка почесывается так быстро, что невозможно уловить глазом движения ее лапок — 20 взмахов в секунду! Это скорость кадров в киноаппарате.
Много времени за туалетом проводят и обезьяны. Они расчесывают друг у друга спутанную шерсть, вытаскивают колючки и занозы, а затем начинают традиционную «охоту на блох». Этот ежедневный ритуал производят они с особым увлечением и усердием. Ловкими пальчиками обезьянка расчесывает шерсть замирающего от блаженства собрата, находит «блоху» и... отправляет ее в рот. Раньше думали, что обезьяны и в самом деле ищут блох. Но оказалось, что у этих животных почти не бывает паразитов, а ищут они в шерсти друг у друга маленькие кристаллики соли, до которых обезьяны большие охотники.
Расчесывая шерсть, обезьяны обходятся без гребней и щеток. Цепкие пальцы заменяют им расчески. Иногда одной обезьянке бывает трудно расчесать слабыми пальчиками спутанную гриву старого забияки-вожака. Тогда ей на помощь приходят подруги. У павианов предводителя стаи ежедневно причесывают несколько обезьян- парикмахеров. Они устраивают ему «модную» прическу, старательно расчесывая и приглаживая взъерошенные вихры.
Один ученый рассказывает, что собственными глазами видел, как макака-самец приводил в порядок прическу самки. Он выщипал у нее брови и слишком длинные волосы на лице, зубами аккуратно подровнял бакенбарды, и самка вышла из «косметического кабинета» с заметно изменившейся внешностью.
Зубы-гребни и зубные щетки.
Если бы у обезьян были какие-нибудь туалетные инструменты, они, наверное, добились бы еще большего искусства в парикмахерском деле. Хотя бы такие нехитрые гребешки, как у кенгуру или бобра, которыми те расчесывают свою шкуру.
У бобра коготь второго пальца на задней ноге зазубрен в виде гребня. Когда бобр хочет поправить прическу, он сильно отгибает палец с гребнем, так что тот торчит вбок, садится на хвост и расчесывает гребешком свою драгоценную шкуру. Особые железы при этом выделяют «помаду» — пахучую жидкость для питания волос.
Надо сказать, что вообще звери очень любят душиться. Мало им своих собственных мускусных и прочих распространяющих резкие ароматы желез — они еще и чужими запахами себя пропитывают. Всем, конечно, известна страсть собак к падали, на которой они с наслаждением валяются, а кошек — к валерьянке. Медведи же душатся древесной смолой. Они могут часами натираться кусочком ваты, смоченной в скипидаре, если им дать ее. Малайские медведи, пишет Зденек Веселовский, директор Пражского зоопарка, обожают... лук. Зажав луковицу между двумя пальцами, они, урча от удовольствия, трут и трут себя этой луковицей. Слезы текут из глаз, слюна изо рта — глядя на них, людям самим плакать хочется, но косолапые не унимаются, пока всю луковицу о свою шкуру не изотрут. Тогда на остатках ее еще и валяются.
У кенгуру такие же, как у бобра, гребни-когти, и даже не по одному, а по два на каждой ноге — на втором и третьем пальцах.
Роговыми гребнями, расческами, туалетными щетками и скребницами причесываются многие звери: симпатичный, похожий на маленькую белочку зверек — лесная соня, сумчатый медведь коала, австралийская ехидна, панголин, даман, долгопят, гребнистые крысы, некоторые полуобезьяны и даже летучие мыши. У летучих мышей наружные пальцы на каждой лапке окаймлены жесткими щетинками — получается двусторонняя щеточка, которой они расчесывают свою шерстку.
Самым, пожалуй, необычным по конструкции гребнем причесывается «крылатый» зверек кагуан, который живет в девственных лесах Индонезии. Шесть нижних зубов- резцов у него вывернуты наружу и торчат вершинами не вверх, как другие зубы нижней челюсти, а прямо вперед. Каждый зуб разделен продольными бороздками и имеет вид миниатюрного гребешка. Ни у кого в животном мире нет таких универсальных зубов, как у кагуана. Он может ими не только соскабливать нежную мякоть плодов, но и причесываться как гребешком.
Днем кагуан висит где-нибудь на дереве, плотно прижавшись к нему. Его шкура, припудренная зеленовато-желтым порошком, совершенно незаметна на фоне древесной коры. Этот порошок в изобилии выделяют особые пудреницы на его теле. Если притронуться к нему, то пальцы станут желтыми. К вечеру кагуан оживает и начинает приводить в порядок свою шерсть, причесывается, чистится. Затем, распустив «крылья» — кожаную перепонку между задними и передними лапами, точно большой бумажный змей, планирующим полетом перелетает с дерева на дерево в поисках плодов и сочных листьев. Зверек много раз за ночь причесывается. Поэтому его гребень быстро засоряется обрывками волос. Но конструкция гребня настолько совершенна, что в ней предусмотрены специальные щеточки для его чистки. На кончике языка кагуана сидят многочисленные роговые бугорки. Проводя ими быстро-быстро по зубам, кагуан очищает свой гребень.
Замечали ли вы, что у всех здоровых зверей зубы всегда очень чистые? (У грызунов они кажутся темными лишь из-за желтой эмали.) Как удается им без зубных врачей содержать свои зубы в порядке?
Разгадка у них во рту. Заглянем туда: на внутренней стороне щек и губ, а у некоторых и по бокам языка сидят небольшие бугорки. Это «детали» природной зубной щетки. Всякий раз, когда, например, собака открывает или закрывает пасть, «зубные щеточки» скользят по зубам вверх и вниз, очищают их. И зубы не портятся и всегда чистые.
И у новорожденных детей есть во рту такие же зубные щеточки. Ребенок растет, и они исчезают.
Гребешки, щеточки для гребешков, щеточки для зубов, скребницы, пудреницы, мази для волос и рогов — вот сколько разных туалетных принадлежностей у зверей!
Почему не тонут утки?
Всем птицам, чтобы перья хорошо служили и не пропускали воду, необходима... вода. Без воды тончайшие микроскопические щетинки пера, так называемые бородки, слипнутся и сломаются. Перья станут рыхлыми, мятыми и сразу от
первой же влаги промокнут. В некоторых книгах и учебниках пишут, будто птицы смазывают перья салом, чтобы избежать этого. На самом деле, как теперь выяснилось, жир делает перья мягкими, эластичными и неломкими. Но утка, которая несколько дней не купалась (хотя и смазывала все время перья!) и которую сразу пустили в воду, может... утонуть.
У Карла Гагенбека, известного торговца животными и дрессировщика, когда он был еще молод и плохо знал птичьи повадки, однажды так вот утонули все купленные дорогие утки. Он пустил их в чан с водой, ненадолго отлучился, пришел и видит: уток нет. Думал украли, потом посмотрел: они все утонули. Оказалось, что человек, у которого он их купил, не давал уткам купаться. Перья их стали грязными, слиплись, в воде быстро намокли и тяжелым камнем увлекли несчастных птиц на дно.
Теперь вы понимаете, почему нефть, разлитая тонкой пленкой по воде, так опасна уткам, чайкам и всем другим птицам, которые в этой воде плавают?
Каждый день птицы должны купаться. И они купаются: как воробьи и скворцы, плескаясь в луже, или как ласточки и чайки (и иволги), чуть окунаясь в воду на лету. Многим, чтобы намочить перья, достаточно утренней росы. А уж мелкий дождик — самый лучший душ! Когда он падает с неба, птицы блаженно распушают свое оперение, полураскрывают крылья — чтобы все перышки хорошенько промыть. Совы в такую погоду, забыв обо всем, долго кружат под дождем, взъерошившись и распустив широким веером хвост.
Птицы, для которых пустыня — дом родной, купаются в песке и пыли. В наших лесах и степях пылевые ванны каждый день принимают летом (а зимой купаются в снегу) рябчики, тетерева, глухари, стрепеты, дрофы и другие куриные родственники.
Как ни странно, но и водяные птицы (которые из воды почти не вылезают!), чтобы сохранить структуру пера, тоже должны купаться. Их оперение настолько совершенный водонепроницаемый «костюм», что, когда утки и гуси, скажем, плавают, вода только снаружи омывает перья их живота. К внутренним перьям и тем более к коже она не проникает. Поэтому они (особенно по утрам и в полуденные часы) устраивают так называемые «игровые ныряния». Вы их много раз видели: вся гусиная стая с гоготом и громко шлепая крыльями «бежит» по воде, поднимая фонтаны брызг. Такое коллективное купание основательно промывает не только крылья, но и все перья, и кожу под ними, куда вода, хоть весь день гуси будут «мокнуть» в ней, ни разу не попадет.
Искупавшись, птицы на берегу клювом отжимают воду. Отряхиваются: трясут сначала всем телом, потом головой (только совы делают наоборот). Это совсем не пустое дело — отряхивание. Сильной встряской птицы не только воду сбрасывают с перьев, но и восстанавливают их структуру, без чего летать нельзя.
У млекопитающих каждый волосок снабжен в основании собственной сальной железой, которая смазывает его, чтобы он не ломался. У птиц (и то не у всех) есть только одна такая железа: над хвостом, на копчике. Она окружена обычно щитком из твердых перьев. У зверей каждая шерстинка как бы автоматически себя смазывает. Птицы же вынуждены это делать сами.
Этот каждодневный ритуал выполняется всегда в строгом порядке. Давят клювом на железу, выжимают из нее, как из тюбика, жировую смазку, берут ее в клюв и натирают сначала перья груди. Потом бока, спину, крылья, живот, хвост, ноги (перья на бедрах) и кончают головой. Так как до нее достать клювом, естественно, нельзя, голову смазывают, потирая ею о спину. Либо, сняв когтями жир с клюва, расчесывают ими густые перья на голове. Клюв птицы чистят либо когтями, либо о ветки. А тетерев очищает его, втыкая в землю!
Однако не все птицы напомаживают свои перья. Некоторые, представьте себе, пудрятся. Взгляните на голубя, когда он купается. Голубь улетит, а лужа покроется матовым легким налетом, словно кто припудрил ее. Это он, плескаясь, насыпал с перьев в воду сизый порошок. И когда цапля купается, вода словно от мелкой пыли сереет. Африканские кукушки, принимая ванны, рассыпают... красную пудру.
Птиц, у которых копчиковая железа недоразвита или ее совсем нет, природа наделила пудреницами. На груди у них (но бывает и на животе или на спине) под перьями спрятаны два пучка очень ломкого пуха. С него сыплются мелкие-мелкие роговые чешуйки. Птицы клювом берут этот порошок и посыпают перья.
Цапля без пудры прямо погибла бы! Пудра впитывает разную грязь и слизь, и цапля гребнем — зазубренным когтем среднего пальца — счищает с себя мокрую пудру, а вместе с ней всю грязь, прилипшую к перу.
Кто моргает один раз в году?
Конечно, чистят и моют себя не только звери и птицы, а почти все животные. И почти у каждого есть какое-нибудь хитрое или нехитрое для этого приспособление: расческа, щеточка, желёзка с кремом либо еще что-нибудь. У морских звезд, например, наглухо закованных в известковый панцирь, на спине (из дырочек в панцире) густо растут маленькие щипчики на тонких и подвижных ножках — педицеллярии. Ими звезды сбрасывают с себя всякий мусор и грязь (а заодно и рыб ловят иногда, словно в капканчики).
Что муха редкая чистюля, всем известно. Каждую свободную минуту, она умывается. Долго, тщательно и с явным удовольствием.
А тут же рядом в темном углу паук, с аппетитом закусив мухой, до блеска надраивает себя с таким рвением, словно поклялся взять первый приз на мировом конкурсе «Мистер Чистота».
У пауков крохотными гребешками снабжены обычно педипальпы, которые растут на голове впереди первой пары ног. А у ос и пчел (и мух) средние членики ног. Притом главный гребень окаймляет полулунное углубление ноги, а щеточка поменьше на тонкой ножке, как на веточке, прижимается к гребню, закрывая собой выемку в нем. Получается, что сидят они словно бы на лезвиях ножниц. Пропуская через эти щетинистые «ножницы» усики и крылья, насекомые чистят их.
У муравьев это хитрое «ножное» устройство еще более усовершенствовано: к гребню и щетке добавлены здесь спринцовки с моющей жидкостью. Все происходит примерно так, как на ветровом стекле «Волги»: жидкие брызги помогают щеткам лучше смывать засохшую грязь.
У змей туалет несложный: линяя, они просто выползают из старой, поношенной шкуры и щеголяют в новой. На старой шкуре оставляют и свои запыленные «очки» — прозрачные роговые чешуйки, которые закрывают глаза. Можно сказать, что змея моргает один раз в году.
Другие животные, чтобы роговицу глаза очистить от пыли, моргают часто: сотни раз в день. Геккон, маленькая ящерица, моргать, увы, не может. Его веки, как у змеи, срослись в прозрачные очки на глазах. Сор, попавший на них, геккон слизывает языком.
Словом, затрат на гигиену природа не жалеет. Животные ревниво следят за чистотой своего тела и своих жилищ.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.