Новый факультет в Хогвартсе — Скуфиндуй
Если смотреть со второй, то DALL·E в GPT упорно считает, что Хагрид и похожие на него ребята должны быть в Скуфиндуе))
Если смотреть со второй, то DALL·E в GPT упорно считает, что Хагрид и похожие на него ребята должны быть в Скуфиндуе))
Несколько хороших слов от читателя:
"Нынче параллельно с эпическим "Берегом мертвых" (который уже скоро одолею!) читаю замечательно-атмосферную и юмористически-злободневную "Сагу о призраках: Живым здесь не место" Сергея Белокрыльцева — название, между тем, идеально передает атмосферу: эдакая причудливая авторская готичность и средневековая фантасмагория с элементами темной мистерии... Хм... Ну по звучанию и стилю вроде так, хех.
О чем эта книга? Хм... о призраках. О самых настоящих призраках, таких полупрозрачненьких, которые даже после смерти продолжают оставаться людьми, но будто бы даже больше, чем при жизни, пока еще не выяснил, только недавно взялся. История подана красивым, выверенным языком в фирменном авторском стиле — много юмора, много импровизации, много обшучивания и вплетения реальности (а это мы любим!) в фантазию, и все это смачно, атмосферно, как если бы писали икону в стиле готики.
Сейчас как раз читаю вторую главу — и хотелось бы прям выдать смачный кусочек из нее, но я просто перескажу вкратце:
Про тюрьмы, содержание заключенных и преступления, совершаемые бедными и богатыми, и что для одних наказания за преступления — это ужас, кошмар, трагедия, а для других — ну так... минимум курорт :)
В общем, замечательная книга со смелыми импровизаторскими решениями, которые не дают текстам стоять на месте. Люблю такое :)"
Что за вопиющее скотство, что за гуннские нравы?! Какой злобствующий дегенерат, какой воинствующий кретин умудрился залить книжку маслом и выдрать пятнадцать страниц?! Пять-над-цать! Что плохого сделали ему ныне залитые и выдранные страницы с великолепнейшим описанием? Ни одна книга не знавала такого описания! Прекрасное описание! Изумительное! Кюрагомительное! Офинительное! Что этот либеропат и книгофоб хотел доказать своим актом радикального вандализма?!
Но что ж, несмотря на невосполнимую утрату и напрочь убитую атмосферу, покоримся безжалостному року и продолжим чтение!
"...надгробные камни, весьма лаконичные напоминания о когда-то живых. Железные ограды, побитые ржавчиной, как молью, обозначили границы могил. Поблëскивала умытая дождём оторочка, сложенная из камней. Это Чёрный Воротник отделял древнее кладбище от северной части острова, раскисшей в серых с прозеленью болотах.
Сгустившиеся сумерки скрали очертания статуй драконов. Изваяния оплели шероховатые коричневые стебли тонкого ползунца в морщинистых наростах и плодах, ползунчиках, похожих на малиновые яблоки с махровой кожурой. Цветы источали сладковатый дурманящий запах, а откушавшего ползунчик распирало таким неимоверным количеством газов, что несчастный беспрерывно пердел, рыгал, задыхался и блевал до тех пор, пока ему не разрывало внутренности. После некоторых скоропалительных мучений сердяга экспрессом отправлялся в лучшие или худшие миры. Поэтому малиновыми яблоками, если и питались, то обычно не по своей воле.
Но вкус ползунчики имели восхитительный, вкус ангельского шоколада, белого. Правда это или нет, неизвестно. В здешних краях шоколада отродясь не видели. Одни были непоколебимо убеждены, что шоколад — есть та самая мраморная говядина тех самых небесных коров, и талдычили это, как заведëнные, непререкаемым тоном и с непроницаемым лицом, чтобы уж точно никому и в голову не стукнуло оспаривать их тщательно затвердевшую догму. Другие свято верили, что белый шоколад создают ангелы, а чёрный шоколад под горький треск дьявольских маракасов шоколадируют демоны среднего звена наподобие того, как пчёлы медонизируют мёд.
Полностью "Сагу о призраках" вы можете прочитать здесь: https://author.today/reader/168329
Авэ всем. Это Игнат - пиковый валет♠️♠️♠️
Специально для Пикабушников публикую секретный заговор против проблем с кишечником. Дождитесь темноты, положите руку на живот и с выражением прочитайте это заклинание:
Как много гадости я скушал,
Мой милый друг, микробиом.
Твое бурление не слушал.
Давай забудем обо всем!
Давай вернём, как было раньше,
Стабильный стул один раз в день.
Обычный цвет моих какашек.
Прости меня за тот жульен!
Мы не враги, микробиом,
Ведь каждый в праве ошибаться,
Давай забудем обо всем…
Уже устал я обсираться.
Перешли этот пост другу, у которого ярко выраженный метеоризм и диарея.
– Видишь цветастый кудлатый мох? – показал Зенниспар. – Удивительное явление. Где-нибудь ещё встречал на острове подобное? Обычно в здешних краях мох серый или чёрный.
Нет, Хейзозер не встречал.
– Либо это некое природное явление, либо эффект, возникший от влияния извне, какой-нибудь знак. Как думаешь?
– Я думаю, – раздался снизу сочный рык; налейся фрукты и ягоды такой рычащей сочностью, их следовало бы держать на цепи во дворе или призывать на армейскую службу сержантами (младший сержант Слива, сержант Авокадо, старший сержант Тыква и старшина Банан), – что… Именем кородента Коха немедленно спускайтесь на землю, ошурки! НЕМЕДЛЕННО! Под страхом смертной ка… А, проклятие!.. Категорически запрещено подниматься и опускаться, соответственно, выше и ниже уровня суши поблизости от резиденции кородента, равно как на её территории, оказаться на которой вам уж точно не светит!
Глянув вниз, Хейзозер и Зенниспар узрели страшного, свирепого и легендарного командора Щеногго Адава собственной персоной в сопровождении трёх стражников. Хейзозер и Зенниспар поспешно вернулись на землю.
– Кто такие и что тут разнюхиваете?! – грозно, как приготовившийся к извержению босс на еженедельном собрании, пробасил командор. – Жить надоело?! Или, быть может, вам неведомо, что швали вроде вас запрещено здесь околачиваться! Для кого тут стража поставлена, а?! Там, где стража, там всегда запрещено!
– Достопочтенный командор, – обволакивающе проговорил Зенниспар, пока перепуганный Хейзозер комкал слова в глотке, – я музыкальный теоретик, лектор Академии бардов, а мой бывший ученик, к моей гордости, теперь небезызвестный кородентский бард Кикосец Ветрокрылый. Я всего лишь хотел похвастаться перед своим другом, простым помощником каменотеса Хейзозером Краснощёком, положением и талантом своего ученика. Как вы могли услышать сами, сейчас он исполнял одну из известнейших своих песен.
– Проваливай отсюда, отрепье, – тяжко посоветовал командор. – Увижу снова...
– А могли бы мы взглянуть на документ с подписью и печатью кородента, свидетельствующий о том, что вблизи резиденции кородента, равно как на её территории, нельзя летать и находиться под землёй? – поинтересовался Зенниспар. – Я бы хотел уточнить расстояние, что подразумевается под словом "поблизости". Конечно, я понимаю, это может быть как весь остров, так и весь Ригор Мортис...
– ЧТО-О-О?! – нечеловеческим голосом взревел командор. – Я тебе сейчас мечом по роже распишусь, сапогом на башке печать поставлю, учёная мразь! А НУ СЛИНЯЛИ ОТСЮДА!!! БЫСТРО!!! А вы, болваны, чего глазёнками хлопаете, ногами стоите? – набросился командор на патрулирующих стражников. – Вам тоже жить надоело, а?!
– Так они же, того, не нападали и проникнуть в резиденцию не пытались! – вразнобой заоправдывались стражники.
– Запомните, доблестные лейб-гвардейцы! Хуже всего - это равнодушие!
Зенниспар и Хейзозер, пользуясь случаем, моментально слиняли. Унеслись синими ветрами. Умчались синими тенями.
– Мне так нравится бесить тупых вояк, – нехорошо улыбнулся Зенниспар.
– Боги, он мог расписаться мечом на наших лицах!
– Но не расписался же. Ах, как не повезло-то! – с досадой проговорил Зенниспар. Он наблюдал, как командор, перестав орать на патрульных, отправился куда-то на юг с тремя стражниками.
– Не повезло, что он не расписался на наших лицах?! – Краснощёк воззрился на теоретика.
Зенниспар совсем не походил на шизанутых, готовых руку дать на отсечение, лишь бы её отсёк достаточно известный человек (Да ты кто такой и откуда вылез?! Я не дам тебе руку на отсечение! Даже я тебя не знаю!). Такие бы и рану прижигать не стали, по-детски радуясь хлещущей из неё крови, ведь их лишил руки не абы кто, а звезда! И умерли бы, захлебнувшись в кровавом счастье. В принципе, командора Адава вполне можно причислить к звёздам полудикарской средневековой песочницы третьей величины (вторая величина только у звезды кородента, ставленника божьего, а первая у богов). Массивная, суровая, не знающая жалости и скорая на расправу звезда. Альфа-самец! Кумир молодёжи! Герой женских грёз! Такое вот средневековое латное обаяние.
– Да я не о том. Свалился как снег на голову этот командор. Ты, кстати, не заметил? В резиденции почти нет стражников.
– Что верно, то верно, – рассеянно согласился Хейзозер, хотя ничего такого не заметил.
– Зато обнаружили любопытное скопление разноцветного мха. Какая-то отметка от чего-либо? Мне бы очень и очень хотелось узнать, от чего и почему… И толку-то от внешней стражи, когда можно пролететь над их шлемами, проникнуть под их сапогами. Или это такой ненавязчивый милитарский способ внушить, что всё осталось по-прежнему, как при жизни, несмотря на то, что все умерли? Много пищи для размышлений, слишком много. Как бы заворота извилин не случилось.
– Я по Шаулине скучаю, – невпопад произнёс Хейзозер.
– По кому?
– По жене. Мы вместе погибли, – Хейзозер тяжко вздохнул, – но здесь её нет, иначе мы бы уже встретились. Ни её, ни Листы.
– Кого?
– Мой дочери. Нам нужно обязательно разгадать тайну притяжения острова. Хочу покинуть его и разыскать Шаулину.
И лишь теперь до него дошло, что “Не абыкнавеные десерентные ублюды из абыкнавеных вады, муки и сахора” не могла быть единственной книгой по кулинарии. У Бадабума аж внутри защекотало. От предвкушения того, сколько всего нового он может узнать, посетив библиотеку, в его животе запорхали бабочки.
Кстати, кто выдумал эту метафору, имел явные проблемы с избытком газов и, видать, часто шутил по поводу бабочек, а кто-то, имеющий явные проблемы с воображением, воспринял всерьёз и подхватил. Так-то приятного мало, когда скопления неких насекомых шевелятся у тебя в животе. Лучше уж такой вариант “сладкое дуновение тёплого ветерка обдуло мои сизые кишки”. Хотя тоже как-то не очень.
Ругая себя распоследними словами за безбожную тупость, будущий кулинарный гений и граф отправился в библиотеку. С этими гениями всегда так. В чём-то одном любого за пояс заткнут, а в остальном дураки дураками. Наверное, оттого у многих из них столь скверный характер. Так что сколько не учись, а дураком помрёшь. Однако это вовсе не значит, что не надо учиться, если, конечно, нет желания умереть пораньше.
Люди, у которых нет цели, запоминают информацию в лучшем случае как интересную. Люди, у которых есть цель, стараются использовать любую полученную информацию на её благо. Но что есть цель, как не суть человека? Что есть судьба человека, как не результат взаимодействий его сути с реальностью? Может, потому у одних судьба прямая, как лунная тропа, а у других запутанная, как котята в клубке ниток.
У Бадабума была суть, которую он выволок на свет божий из колюче-зелёных глубин шиповника. Открылась она ему, когда он открыл книгу "Не абыкнавеные десерентные ублюды из абыкнавеных вады, муки и сахора" (и соли; Модест любит много соли на сладкое!). И с тех пор взаимодействовал с реальностью только лишь исходя из своей сути. 16-летнего Бадабума, не проронив и капли пота (и сохранив всю соль в организме), в драке мог одолеть 13-летний шкет, подкованный, собственно, в драках. Но вот тот же 13-летний шкет вряд ли мог приготовить хотя бы карамель. Было бы достаточно для этого разбить кому-нибудь нос в лепёшку, тогда дело житейское. Измочалил клиенту харю до ярко выраженного лазурного оттенка - приготовил пышный торт! Сластёны наряду с подпорченными зубами и фигурами имели бы подпорченные лица, а зубов и того меньше. Потому каждый проводил время там, где чувствовал себя как рыба в воде. 13-летний пацан, подкованный в драках, на улице, а 16-летний Бадабум, подкованный в кулинарии, на кухне, совершая набеги на библиотеку. И иногда удирая от уличных пацанов.
Бадабум кроме кондитерства ничем не интересовался. Это имело свои недостатки. Однажды он изобрёл пиццу. Но тут же позабыл о ней, посчитав, что это какая-то тошнотворная чепуха (ему привиделась пицца с анчоусами, томатами и рахат-лукумом). Во второй раз пиццу изобретут гораздо позднее. И совсем в другой цивилизации. И на другой планете. В возрасте 17 лет Бадабум в первый и последний раз поцеловался. Скорее, из любопытства. Девушка, которая тоже целовалась впервые, потом несколько лет боролась с тяжкими комплексами после того, как её кавалер внезапно прервал поцелуй и предался обильной рвоте.
– Необходимы два яйца и мука! – выкрикивал кавалер странные фразы между приступами тошноты. – Как ты можешь целоваться без яиц и муки во рту?!
Бадабум раз и навсегда решил, что ему более по нраву месить тесто, чем… ухаживать за девушками. Ох уж эти гении, всё у них не как у людей. Всем девушек подавай, а этому тесто. Ну а та девушка перед тем, как, наконец-то, отважится на следующий поцелуй, робко спросила у нового наставника: “Милый, что ты хочешь положить мне в рот?”.
Книга "Сага о призраках: Живым здесь не место..." здесь: https://author.today/work/168329
Смуглая кожа чернявой походила на светлый ирис. Волосы она заплела в толстую косу, перехваченную серебряным и алым шнурками. Носила чернявая костюм из штанов и куртки в бежевых и коричневых тонах. Прибывшие на остров обладали теми пропорциями, когда нельзя сказать о чрезмерной полноте или худобе. Разве рыжая в тех самых местах казалась немного посамковастей чернявой.
“Какие смазливые мордашки! – алчно подумал морально оголодавший по женской красоте Кикосец, вперивший очи в женщин. – А могут призраки вселяться в живых? Вселиться в любую из них – одно удовольствие! Мне очень хочется проверить это, очень хочется… Вот только никак.”.
– На последнем шабаше, подруга, – сказала рыжая недовольная кошка.
– На последнем ВЕСе, Всеобщем Ежегодном Совещании, или слёте, – мягко поправила чернявая. – Теперь это так называется. Звучит достаточно весомо, как говорит Улевида.
– И всё же шабаше, подруга. Или, так уж и быть, слёте. Если звать шабаш совещанием, шабаш не перестанет быть шабашом. На совещании совещаются, а не: пируют, напиваются, дерутся между собой, сплочённо призывают древних и могущественных бестий и духов и сплочённо дерутся с ними или уносятся с ними в неведомые реальности. А также не предаются сумбурно образованным оргиям, не приносят повальные жертвы (Авторский комментарий для читательского успокоения: В жертвы ведьмы повально приносят исключительно повальных козлов, самых вонючих, и повальных баранов, самых упёртых), не хвастаются новыми заклинаниями и не впадают в безумие и беспамятство на неопределённый срок. Вот Герусия Шабаша - другое дело. Тут тебе и совет, тут тебе и шабаш. И сотни лет всех всё устраивало! Не понимаю, зачем заменять это привычное, устоявшееся, звучное, точно отражающее суть и имеющее именно столько букв, сколько необходимо, название на это длиннющее, громоздкое, неуклюжее, глупое, безликое и именно потому столь весомое название? Оно если и весомо, то своей откровенной фальшью.
– А, вот как, – несколько отстранённо улыбнулась чернявая и, глядя куда-то мимо рыжей, с лёгкой прохладой поинтересовалась: – Так ты в прошлом году с тем хламагрудским колдуном, как бы сказать, снюха… слетелась на герусию и впала в безумие и беспамятство на неопределённый срок?
– Теперь это называется весомым совещанием, – передразнила рыжая, отвернулась от подруги, с небрежной быстротой расчесала волосы пятерней, и стала походить на всклокоченную и сердитую каракалу. Похоже, упоминание об этом инциденте из её личной картотеки северянке не понравилось. Впрочем, она тут же состроила мечтательное выражение и с нарочитой страстью продолжила: – Мы долго обменивались с ним мнениями. Колдун оказался весьма опытным в некоторых вопросах чародейства. Ему было что поведать мне, и я с удовольствием ознакомилась с некоторыми результатами его весьма увлекательных экспериментов.
И тут же бросила быстрый взгляд исподлобья на чернявую. Та сделала вид, что пропустила слова мимо ушей, внимательно рассматривая кончики ногтей.
Рыжая говорила с неизвестным Кикосецу акцентом, что-то явно и далеко северное. Женщина вроде и правильно произносила слова, но иногда корявила окончания. Лекции по иностранным языкам Ветрокрылый успешно прогуливал, отбрыкиваясь тем, что не считал себя достойным изучать иноязы, пока не выучит роднояз. Зенниспар полюбопытствовал: “Как же, милостивый сударь Ветрокрылый, одно мешает другому?”. "Это личное!", – выпалил Кикосец. "Личная лень?" – приподнял брови Зенниспар. "Личное - это личное", – тупо пояснил бард. Перед Зенниспаром он всегда пасовал, и за это ненавидел его и уважал.
Вот чернявая говорила безо всякого акцента. Разговаривали женщины на ригормортиском.
– Да, формально Улевидка смогла объединить наш ведьмачий сброд в некий синдикат, – недовольствовала рыжая. – И где она эдакое слово откопала? Она просто назвала наше сонмище союзом. Также можно назвать все пиратские шайки братством. От этого пираты братьями не станут. Мы и без синдиката прекрасно сосуществовали. В отличие от глупых эгоистичных людишек, мы достигли анархии: все были равны между собой и все равно уважали друг друга. Конфликты решала Герусия Шабаша, а в неё входили все уважаемые ведьмы, регулярно прилетавшие на шабаши и тем самым участвовавшие в общественной жизни ведьм. Герусия же заведовала Хасомом. Тут хочешь не хочешь, а будешь поддерживать дружбу с остальными ведьмами. А теперь фактически Хасом принадлежит Улевидке.
– Зря ты так, Аиша. Улевида хочет сделать нас ещё сильней, ещё сплочённей.
Анишка сощурила глаза.
– Ты же не веришь в это, Домческа?
Домческа вздохнула. Ей не хотелось выглядеть наивной перед Анишкой, но и уступать она не собиралась.
– А знаешь, верю. Ты наговариваешь на Улевиду. Признайся, ты сама дама амбициозная и была бы не прочь стать над нами главной, но вот только ты пофигистка. А теперь тебе завидно, что Улевида первой взяла быка за рога.
– Она всех вас, коров, за рога взяла, – огрызнулась Анишка. – Тем и воспользовалась, что все мы приросли к нашей Герусии, к шабашам, привыкли больше развлекаться, жить в своё удовольствие, заниматься привычными любимыми делами, во всём остальном отупели, обленились. А тут заявилась Улевидка из Тропоса, где и ведьм-то отродясь не рождалось, - слишком горячее, слишком тёплое солнце. А вот, гляди-ка, родилась и в Тропосе ведьма в кои-то веки. И какая! Само обаяние, само проницание и забота о бедных, беспомощных ведьмочках. Её козырь – умение вешать лапшу на уши. Ты не читала о жителях Тропоса, нет? А почитай. Харизма и стремление к власти у них в крови, а ещё они потенциальные лгуны. Я признаю, наша анархия застоялась, мы перестали развиваться, отставали от реальности, но Улевидка на капитанском мостике - это не выход к развитию, а вход в хорошо контролируемую узкую шахту под названием Неволя. Вот увидишь, ещё заставит налоги платить, как кородентка какая-нибудь. Комитеты с подставными партиями расплодит.
– Мы и сейчас приносим ежегодные дары в Хасом.
– Нам всем на пользу, и все мы брали из тех запасов по необходимости. Так было раньше. А теперь мы будем платить налоги в пользу Улевидки, которая мало того что хитра, так и ещё и умна. Всё произойдёт не сразу, а постепенно. Никто ничего и не заметит. А потом оглянуться не успеете, как будете называть Улевидку короденткой синдиката и думать, что это само собой разумеющееся платить ей налоги. Но сначала налоги будут называться добровольными взносами на развитие синдиката, а Улевидка главой ВЕСа. А знаешь, что произойдёт с теми ведьмами, кто не захочет входить в синдикат? Их будут топить в речках и сжигать на кострах, не признавая ведьмами, а значит не достойными творить колдовство. А затем эта тропоская ведьма...
– Все мы ведьмы.
– Она ведьма в плохом смысле. А затем эта тропоская ведьма…
– И как можно признать ведьму, умеющую читать заклинания, не ведьмой?
– Если захотеть, можно признать дерево богом, была бы причина. А затем эта тропоская ведьма...
– И что такого плохого стать частью чего-то, что обеспечит дополнительную защиту, пускай и за дополнительную плату? И уж лучше пускай она примет бразды правления, чем эти бразды захватит какая-нибудь ведьма из Блэр. У тех в крови одно безумие. И харизмы ноль. Есть, конечно, ещё матушка Ветровоск, Баба-яга…
– Да хватит меня перебивать! – взъерепенилась Айриша. – А затем эта тропоская ведьма… Уже забыла, что хотела сказать. Ай! – Анишка махнула рукой. – За всё надо платить, Домческа, за всё. Все эти споры - пустое. В спорах рождается не только истина, но и другие дурно пахнущие кучи. Пускай Улевидка вместе со своими ВЕСом и синдикатом катится в бездну. Отныне мне до всего этого нет дела. Я ведьма-анархистка, а не какая-то там синдикачка. Впредь ею и останусь. Я в состоянии сама о себе позаботиться. Пойдём лучше искупаемся. Смотри, милая, какая чудесная погодка!
Ничего чудесного в погодке не наблюдалось. Дул прохладный ветер, морща залив в мелкие волны. Вода в такие минуты особой теплотой не отличается. Да и выбираться потом мокрой на берег, под пронзительный ветер... Бррр! Однако синий Кикосец в кустах вовсю умолял ведьм решится на купание, потому что прежде чем они зайдут в воду, они, конечно же, сбросят одежды. Того самого уже никак, но хотя бы просто взглянуть, так сказать, получить чистое эстетическое наслаждение.
– А почему бы и не размяться, – улыбнулась Домческа. – С удовольствием!
И ведьмы, разувшись и раздевшись, нагими вошли в холодные воды залива, ничуть не смутившись ветром и явно не пригодной для купания температурой. Ну точно ведьмы! Кикосец настолько увлёкся любованием их телами, что потом ему пришлось чуть ли не заново сочинять песню.
Прошлая прода:
"Сага о призраках: Живым здесь не место..." - 66 (встреча с ведьмами)