Интервью с мобилизованным разведчиком Романом Устюжаниным, позывной «Утюг» – героем СВО из Кирова

О том, как беспилотники изменили войну, почему самое страшное – это путь на позицию, что значит преодолевать страх каждый день – ветеран СВО, сержант, разведчик, кавалер ордена Мужества, выживший после восьми гранат и нашедший силы жить дальше, Роман Устюжанин с позывным «Утюг» рассказал главному редактору «Время МСК» Екатерине Карачевой.

Роман, Ваш путь на СВО начался с частичной мобилизации в сентябре 2022 года. Что почувствовали, получив повестку?

-- Знаете, страха не было. Было понимание. Во время срочной службы я уже служил в Чечне, в разведроте, и примерно представлял себе, что такое война. Конечно, эта – другая, технологичная, но суть остается прежней. Поэтому не было ни паники, ни растерянности. Было осознанное решение: нужно идти. Закрыл свое строительное ИП, подготовился, и в назначенный день явился на сборный пункт в городе Кирове. Для меня это была обязанность.

Ваш полк формировали в Вольске Саратовской области. Как происходило становление из мобилизованных гражданских в боевое подразделение?

-- Нас, кировчан, было большинство. Сформировали 1195-й полк. Потом уже подходили ребята из других регионов, контрактники. Самое ценное, что было в тот период – это слаживание. Мы не просто учились стрелять. Мы учились чувствовать друг друга, доверять. В декабре 2022-го мы уже были на территории Украины, на направлении Кременной. И вот тут началась настоящая адаптация – к новым правилам войны, к постоянному гудению дронов.

Беспилотники кардинально изменили тактику?

-- Абсолютно. Это главное отличие от всех предыдущих войн. Раньше разведка – это были группы, поиск, засады. Сейчас львиную долю информации дают дроны. Они видят все. Самое сложное – зайти и выйти с позиции. Любое скопление сил сразу накрывается артиллерией. Война стала более видимой и оттого еще более беспощадной.

Но машина не заменит человека. Дрон не слышит. А ты лежишь в траве и слышишь скрип гравия под колесами, приглушенные голоса, щелчок затвора. Ты можешь по звуку определить, куда летит снаряд или на какой высоте висит FPV-дрон. Это чутье, это шестое чувство, которое появляется только вживую.

Вы командовали разведгруппой. В чем была главная боевая задача?

-- Мы были «закрепой» – подразделением, которое закрепляется на отбитых территориях. Наша задача – наблюдение, выявление сил противника и, конечно, отражение атак. Ночами занимались поисковой деятельностью. Это была изматывающая работа: постоянное напряжение, недосып, огромная физическая нагрузка. На себе тащили 30-40 кг снаряжения, а заходить на позиции приходилось пешком, порой по 10-15 км, чтобы не быть обнаруженными.

Вы получили тяжелое ранение в июле 2024-го под Очеретино и были представлены к ордену Мужества. Что произошло в ту ночь?

-- Нам с напарником, Николаем из Уржумского района, позывной «Лачик», была поставлена задача – занять лесополосу. Мы справились, к нам подошло подкрепление, и группа попала под шквальный огонь. Николай погиб, остальные были «триста». Я отправил раненых на эвакуацию и остался прикрывать отход один. В темноте меня начали закидывать гранатами. Всего прилетело восемь штук. Первые две не взорвались. От остальных я успевал отпрыгнуть. Это было чудо: ни один осколок не задел. Чудо закончилось на рассвете – при выходе я напоролся на растяжку.

Как выжили один с перебитыми ногами?

-- Я передал координаты по рации и пролежал 14 часов, истекая кровью. Кровотечение было венозное, поэтому я постоянно перетягивал жгуты. Ребята смогли прорваться за мной только к восьми вечера. Вытащили меня под огнем, сначала почти на себе, потом на носилках с колесом от тележки. Это был настоящий подвиг – спасти меня из того ада.

Орден Мужества — за тот бой?

-- Да. Командование оценило, что мы вдвоем с Николаем выполнили задачу, проявили инициативу и стойкость. Он – посмертно. Это горькая награда. Лучше бы никакого ордена не было, но он был жив.

Что для вас было самым тяжелым?

-- Потери. Когда человек, с которым ты еще вчера пил чай и играл в нарды, сегодня погибает. Каждый был личностью, каждый что-то значил для общего дела. И эта пустота... ее ничем не заполнить. А самое страшное – это путь на позицию. Когда ты идешь и знаешь, что за тобой следят с воздуха, и в любой момент все может закончиться. Главное – не паниковать, паника убивает, ты можешь совершить ошибку, цена которой – жизнь, твоя или еще страшнее – боевых товарищей. И страхом, а он есть всегда, нужно учиться управлять. Не гнать его, а именно – управлять, в какой-то момент выполнения боевой задачи он вообще отступает, ты просто делаешь то, что должен.

Что помогало не сломаться?

-- Вера. Не обязательно религиозная. Вера в своих ребят, в то, что ты делаешь правое дело. Письма из дома, особенно детские. И, как это ни парадоксально, юмор. Смеялись над тем, как «воги» (выстрелы из гранатомета – Ред.) пролетают мимо. Помню, как нам привезли гуманитарку из Кирова – йогурты, сметану, «родные» названия и упаковки... Это был праздник. Такие мелочи напоминали, что есть другая, мирная жизнь.

Вы вернулись домой. Каково это – заново учиться жить без войны?

-- Это сложно. Не хватает этого братства, той простоты и ясности отношений. Сейчас предстоит долгая реабилитация – ноги до конца не восстановились, осколки остались. Но я живой. И мне есть ради кого жить – у меня две дочки. Буду возвращаться к любимому делу – строительству. Руки помнят ремесло.

Но война не отпускает. Меня и Чечня также долго не отпускала, а теперь – СВО, это уже навсегда.

Мы поговорили и расстались, но остались «на связи». И через две недели Рома наговорил сообщение в одном из мессенджеров:

-- Уехал от Вас и вспомнились слова одного моего боевого товарища. Когда мы еще под Кременной стояли, познакомились с медиками из полка 228, среди них был парнишка, чуть помладше меня, звали его Евгений, он работал на эвакуации.

И как-то с ним разговорились, он с самого начала, с первых дней на СВО был, он сказал такие слова: «Мы пережили сложные, трудные времена, когда был и снарядный голод, и по нам лупили со всего чем только можно, очень много боевых товарищей потерял, сейчас у нас достаточно боеприпасов, мы успешно бьем врага, и теперь я отсюда точно ни ногой, буду до самого конца, пока идет СВО»...

Тогда эти слова мне засели в голову и уже навсегда. К сожалению, Женя погиб в ДНР, когда заходили в Бердычи, недалеко от Донецка.

Война – это не про героизм каждый день. Это про тяжелую, черновую работу. Про то, чтобы делать свое дело четко, несмотря ни на что. И оставаться человеком.

Наши читатели не узнали бы историю героя СВО Романа Устюжанина, если бы не помощь Комитета семей воинов Отечества Кировской области и руководителя Анастасии Борцовой («Время МСК»: Анастасия Борцова: «…мы это делаем не ради благодарностей или славы, а потому, что по-другому уже не можем»).

Выставление авторских материалов издания и перепечатывание статьи или фрагмента статьи в интернете – возможно исключительно со ссылкой на первоисточник: «Время МСК».