Всем известно, что уже со второй половины XIV века московские государи, отставив в сторону все прочие дела, занимались лишь двумя вещами – борьбой с Ордой и укреплением собственной власти. Примерно с этого периода можно говорить о формировании в Москве самодержавия, обозначившего приговор всем структурам народовластия в России на долгие века. Так, например, в 1374 г. умер последний московский тысяцкий Василий Вельяминов, после которого данная должность более не поминается в источниках.
Однако каким бы "деспотичным" не было Великое княжество Московское в попытке утвердить свою власть внутри государства, полезность народовластия в самых разных его формах не ставилась под сомнение. Другое дело, что польза эта была ориентирована во вне – на отношения с другими пока еще независимыми княжествами. Ведь кто еще может выступить в качестве защитника и гаранта безопасности для угнетенных, как не государь Московский? Особенно, если "свои" бояре только и думают о том, как бы набить свой карман в ущерб простым работягам.
Так в 1483-1486 г. в псковских землях разразилась "смердья брань" – настоящее восстание сельских мужиков против городского боярства. Началось все с того, что "въ 6 день посекоша псковичи дворы оу посадников". Сейчас, конечно, сложилось несколько лагерей ученых, каждый из которых по-своему рассматривать события первой половины 1480-х гг. Одни оценивают крестьянские волнения, как единый процесс, вторые – как череду малосвязанных конфликтов, третьи – видят во всем невидимую руку Москвы.
Позиция князя Ивана III Васильевича в этой псковской усобице также остается весьма непонятной. Кому-то представляется вполне логичным, что государь засоюзился в конфликте вокруг крестьянских повинностей с псковскими боярами. Иные считают, что князь последовательно поддерживал крестьянство, продавливая Псков ради своих личных интересов. На деле же мы имеем вполне локальный конфликт местных крестьян с псковским вече (!) вокруг уставных грамот с повинностями. Правда потом он вылился в свару между московским наместником и посадскими боярами с одной стороны и городским вече с другой. Самое забавное, что поддержав поначалу псковское боярство, Иван III позже решил сменить сторону, признав поправние прав городского веча незаконным. Вот и получается такой защитник народовластия в интересах Москвы.
А это просто "вся Ливонская земля" вышла воевать Псков по приколу
С другой стороны, во внутренней системе управления московские князья также не избегали такого устройства, в рамках которого нужно работать меньше, а давать на откуп больше. Тем более, что во многих регионах нарушить какую-нибудь традицию или "порядок" было очень даже просто. А потому – зачем менять, если и само работает.
Известно, что с конца XV века для управления отдельными волостями и уездами своего государства великий князь назначал наместников-волостелей, которые "кормились" за счет местных жителей. С учетом этого в разного рода уездах сохраняются также и местные вечевые-земские традиции, с которыми наместники вынуждены договариваться и сотрудничать, когда речь заходит об исполнении повинностей, свершении правосудия или введения новых приколов. Хорошим примером тут станет Белозерская уставная грамота 1488 г.
Документ не то что бы очень большой, однако довольно важный, особенно ввиду отсутствия огромной кучи правовых памятников тех лет. С одной стороны, в грамоте говорится о роли, правах и обязанностях волостелей и их администрации — тиунов и доводчиков. Но вместе с тем стоит весьма явный акцент на разграничении прав княжеской администрации и тех сферах, где их полномочия заканчиваются. Так, отношения с волостелями и их администрацией осуществляют представители местного земского самоуправления — "сотские" – выборные люди. Кроме того, местное население имеет право возбуждать судебные иски к наместникам и их людям, а в судебных разбирательствах обязательно должны участвовать сотские и местные "добрые люди":
"А наместником нашим и их тиуном без сотцков и без добрых людей не судити суд".
Суриков В. "Княжий суд" (1874)
Схожие по содержанию статьи также говорят нам:
"А князи мои, и бояре, и дети боярьские, и всякие ездоки, у горожан и у становыз людей и у волостных людей кормов и подвод, и проводников, и сторожов не емлют."
"А кому будет белозерцом, горожаном и становым людем и волостным обида от наместников и от волостей, и от тиунов обида и от доводчиков, и они сами сроки наметывают на наместников и волостей и на их людей".
Можно, конечно, сказать, что это все мелкие уступки. Мол, никто не запретит тиуну вести суд и без сотских, просто это надо было прописать. Но ето логическая ловушка, т.к. в таком случае этих "добрых людей" Белоозера никто бы и не вспомнил. А тут получается, что потребность в представительстве была, как и некоторая защита их от местячкового произвола великокняжеских наместников.
Кстати, в чуть более позднем Судебнике 1497 г. (а коли уж мы не верим в его существование – в еще более поздние времена) также тема с "лучшими людьми" никуда не девается, потому что они наравне с сотскими должны присутствовать при исполнении боярских судов на местах:
"А бояром или детем боярским, за которыми кормления с судом боярским, имуть судити, а на суде у них быти дворьскому, и старосте, и лутчимь людем. А без дворского, и без старосты и без лутчих людей суда не имати, и их тиуном и их людем посула от суда не имати ж".
Вот и получается такая забавность. Вроде князь великий всех под себя подмял, а за боярами на местах все равно следить кому-то надо. Не всюду же государь успеет, верно? Верно ведь...
Что почитать?
Аистов А.В., Валеров А.В, Бояре, черные люди и смерды Пскова в событиях 1483-1486 гг. // Новгородский исторический сборник. Вып. 9 (19). СПб., 2003. С. 168-178.
Момотов В.В. Формирование русского средневекового права в IX-XIV вв. М., 2003.
Перевезенцев С.В. Традиции народовластия в России в XV-XVII вв. / Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2017. № 3. С. 44-66.
Самостоятельное правление Ивана III – сына великого князя Московского Василия Тёмного – началось в 1462 году. Первые десять лет своего правления князь спокойно себе занимался собиранием русских земель и влезал в различные авантюры с изничтожением соседей. Спросите Ярославльское и Ростовское княжества, как у них обстоят дела. А вот никак!
Однако дальнейшее расширение влияния Москвы было остановлено конфликтом с Господином Великим Новгородом. На него князь Иван потратил почти 10 лет, завершив в итоге покорение свободолюбивой “республики” вывозом вечевого колокола и конфискацией кучи боярских и монастырских земель. Поражение новгородских ратей на реке Шелони в 1471 г. и осада города в 1477-1478 гг. четко обозначили упертый характер Ивана Васильевича и нежелание ограничиваться полумерами.
Карта Великого княжества Московского в первой половине XVI века
До своей смерти в 1505 г. великий князь и государь Московский успел поделать еще немало полезных и занимательных штук. Например, венчал внука Дмитрия Ивановича как своего наследника по византийскому цесарскому обряду, установил сношения с крупными европейскими державами, женился на племяннице последнего ромейского императора и влез в дела церкви, преследуя еретиков и утверждая порядок в рядах иерархов.
Однако сейчас образ Ивана III у нас традиционно связывают с другим деянием, от которого теперь принято отсчитывать начало существования суверенной независимой России – с уничтожением монгольского владычества. Понятно, что просто взять и поставить четкие хронологические рамки у многовекового и сложного процесса подчинения русских княжеств Орде нельзя. Однако «Стояние на Угре» 1480 г. считается конечной точкой, после которой правители России перестают систематически выплачивать дань Сараю и ездить в степи за ярлыком. И да, вопрос о выплате дани другим ханам и прочие процессы постордынского бытия обычно в связи со «Стоянием» не поднимаются [ха-ха!].
Ко второй половине XV века Москва и Орда находили в весьма натянутых отношениях. Точнее будет сказать Москва и то, что от Орды осталось. К началу правления Ивана III складывается ситуация, когда вести политику нужно одновременно с несколькими ханствами, каждое из которых претендует на преемственность Улусу Джучи. Большая Орда, Ногайская Орда, Казанское и Крымское ханства – наиболее активные игроки на политической арене, с которыми приходится иметь дело. Каждый хан хочет, чтобы дань платили ему и считает своим долгом лишний раз набежать на московские земли, утвердив свой авторитет через насилие.
Отца Ивана – Василия II Тёмного – государем новой эпохи назвать довольно сложно. Он московский престол получил по завещанию – верно. Однако во время борьбы со своим дядей Юрием Звенигородским Василий ездил в Орду кланяться хану Улу-Мухаммеду, который и утвердил за ним ярлык на великое княжение. Позже этот самый хан возьмет Василия Васильевича в плен по итогам битвы под Суздалем (1445).
Майоров А. «Суздальский бой» (2022)
Вместе с тем Иван III всходит на престол, не имея никакого формального одобрения со стороны хоть какого-нибудь хана. А потому все осколки Улуса Джучи рассматривают его, как персонажа неприятного и живущего не по понятиям. Первым выразить свое неудовольствие решил правитель Большой Орды Ахмат, устроивший в 1468 г. набег на рязанские и южные московские волости. Князь отреагировал довольно быстро и… возобновил выплату дани. Сделано это было для того, чтоб обезопасить тылы во время войн с Новгородом и Литвой.
Стоит понимать, что выплата дани и заключенные перимирия в XV веке вовсе не означают, что две державы мирно сидят на заднице и ничего не делают. Различные набеги татарских мурз, уволившихся две недели назад, «наплывы» ушкуйников из промосковской Вятки, политические бурления на границах – все это осложняет отношения государей и требует какого-то решительного действия.
Инициатором нового витка противостояния Москвы с Сараем снова стал Ахмат, действуя в союзе с Великим княжеством Литовским. Летом 1472 года его орда начала двигаться в сторону Москвы. Причем это выступление не было простым набегом или сиюминутной акцией на уровне «пограбим – убежим». В поход двинулось почти всё войско Большой Орды с конечной целью сжечь Москву по примеру Тохтамыша.
Сожжение Москвы в 1382 г. было карательной акцией, утвеждавшей власть нового хана над Русью. У Тохтамыша получилось, у Ахмата – нет
После выхода из степей, ордынские войска двинулись на запад, чтобы пройти по территории Великого княжества Литовского и ударить по Москве с менее защищенной границы. Ахмат, вероятно, рассчитывал на помощь литовцев, однако короля польского Казимира IV отвлекли военные действия в Чехии. А потому Литва осталась в статусе наблюдателя и активного выражателя поддержки и обеспокоенности.
О походе Ахмата в Москве знали еще в конце июня, однако ждали его на уже проверенных рубежах – между Коломной и Серпуховом, где проходили основные оборонительные рубежи. Однако 29 июля их ждало небольшое открытие. Ахмат напал на город Алексин, обойдя московские полки с фланга. Узнав о татарском манёвре, Иван III отправил на помощь осажденному городу Алексину своих воевод – Федора Хромого, Данилу Холмского и Ивана Стригу Оболенского.
Оборонительные линии Московского княжества проходили по реке Оке. Ключевыми городами были Калуга, Серпухов, Кашира и Коломна
Возле самого Алексина стоял со своими полками воевода Семен Беклемишев, который принял решение отойти за Оку и не сражаться с татарами на другом берегу. Однако жители Алексина не последовали за ним и решили сражаться с Ордой, пусть даже:
«мяло бяше, ни пристроя городного не было, ни пушек, ни пищалеи, ни самострелов».
Город оборонялся три дня против превосходящих сил противника – с 29 по 31 июля – но так и не был взят. 31 июля татары подожгли городские посады, и все оставшиеся в крепости защитники погибли в пожаре. Казалось бы – победа! Но эти два дня дали Ивану III время, необходимое для переброски войск.
Тумёны Ахмата попытались перебраться через Оку, однако русские полки смогли сдерживать их натиск. Подходившие к московским воеводам подкрепления – полки Юрия Васильевича Дмитровского и Василия Михайловича Верейского – сделали своё дело. Закрепиться на левом берегу Оки у татар не поулчилось. Уже на следующий день после взятия Алексина – в ночь на 1 августа – Ахмат отступил от реки и вместе с ордой быстро двинулся обратно в степи.
Сражение под Алексином (1472). Миниатюра Лицевого летописного свода
В этой победе своё дело сыграли как защитники Алексина, выигравшие время для московских полков, так и та быстрота, с которой русские воеводы смогли добраться с одного плацдарма на другой. Литовская помощь к Ахмату также не пришла, план молниеносной атаки на Москву был сорван, а тылы Улуг Улуса находились под угрозой нападения других татарских ханов. Есть также мнение, что в лагере Ахмата случилась вспышка моровой болячки, из-за чего тот и решил поскорее уйти. Но этому подтверждений нет.
По итогам сражения Ахмат пошел на попятную и попытался договориться с Иваном III о заключении мирного договора, где дань все же продолжала бы выплачиваться. Сохранение статуса данника обеспечивало, пусть и формальное, но все же подчинение Москвы Сараю, что мог использовать Ахмат в своей дипломатии. Однако Иван III отказался сотрудничать с Большой Ордой. Вместо этого он обратился к возможным союзникам – врагам Ахмата – и с начала 1470-х гг. начал укреплять отношения с Крымским ханством.
В свое время А.А. Горский ехидно отметил, что было бы точнее считать именно 1472 год – годом освобождения России от монгольского владычества. Практически бескровная победа над врагом есть (Алексин, мы тебя помним!), выплата дани прекращена, а подчиняться Орде, пусть и формально, Иван III не захотел. Вместе с тем остаются вопросы к тому, когда именно московский князь прекратил выплату дани – до или после похода, а также стратегические выгоды отхода Ахмата. Все же генерального сражения и разгрома татар не случилось, а вопрос о подчинении Москвы с повестки не сняли – сомнительно получается.
Памятник защитникам г. Алексин
В последующие годы отношения Ивана с Ахматом все больше ухудшались, требуя окончательного решения конфликта. Однако великий князь не стремился к прямому столкновению. Известно, что в 1473-1474 гг. в Сарай было отправлено посольство Никифора Басенкова с богатыми дарами. Спросите, где разница между данью и дарами? В семантике и смысловом содержании. Если в Сарай привозят два воза с рухлядью, то определить – дань это или подарок можно лишь с учетом того, как именно его тебе привозят, когда, куда и какие слова говорят при передаче. Так вот посольство Басенкова везло дары. Точка. Ахмат же хотел дани. В 1476 г. ордынский хан даже потребовал от князя приехать к нему в Сарай для получения ярлыка на московский стол. Тот, понятное дело, отказался.
Ухудшению отношения между Иваном III и Ахматом способствовало также вмешательство первого в ордынскую систему ярлыков и пожалований, которой Русь вроде как должна была подчиняться. Во всяком случае, по мнению ханов. Да, формально Москва уже не была частью сарайской «ойкумены», однако правители Большой Орды считали это временным явлением. А потому ярлыки на разные пока еще не покоренные земли раздавались только так. Вот вам пример.
В 1470 г. в Константинополе восстановили Вселенский Патриархат и митрополит Киевский и всея Руси, сидевший на территории Литвы, отринул униатство, став вторым православным митрополитом в Восточной Европы. Этим решил воспользоваться Новгород, стараясь дистанцироваться от Москвы. Он обращается за новым архиепископом в Киев, вызывая тем самым недовольство Ивана III. Масла в огонь подливает и Ахмат, договариваясь с польским королем Казимиром IV о совместной атаке на Москву. После того, как московский князь разбил новгородцев в битве на Шелони, ордынский хан официально передает литовскому князю ярлык на управление Новгородом. Позже Казимир IV получит аналогичную «бумажку» и от крымского хана Менгли-Гирея, пытаясь заручиться поддержкой как можно большего числа Чингизидов в своих притязаниях на русские земли.
В итоге Новгород покоряет Иван III силой обычных славянских люлей, а татарские ярлыки оказываются бесполезны для правителей Польши и Литвы, вынуждая их к конфронтации с Москвой.
Стоит также вкратце пояснить и про самого Ахмата, ставшего правителем Большой Орды где-то в конце 1450-х гг. Когда именно он стал самым крутым на районе неясно. Впервые он упоминается в русских летописях в 1460 г., когда его рати разоряют Переяславль Рязанский. Недооценивать сына Кичи-Мухаммед хана не стоит. По всем канонам он был настоящим Чингизидом, происходя от тринадцатого сына Джучи – Тука-Тимура. Изначально он вел свои местячковые войны на восточных окраинах Улуг Улуса, однако в 1470-х гг. унаследовал от своего брата Махмуда западные земли в Северном Причерноморье. Так все и закрутилось.
Хан Ахмат глазами нейсросетевого художника
Пока Ахмат разбрасывался ярлыками и строил тесные союзы с Литвой, Иван III тоже не терял времени. В 1472/3 г. начинают налаживаться отношения между Крымом и Московским княжеством. Сначала обе державы лишь прощупывали почву, однако зимой 1473/4 г. в Москву приезжает посол Менгли-Гирея – Ази-баба, передающий предложение «жить в братстве и дружбе и в любви держати».
Заключение союза с Крымом имело не только военное, но и политическое значение. С ним, как равноправным правителем, заключает договор один из этих же самых Чингизидов. Не в статусе данника, не в статусе «младшего брата». Но как полноценного брата по оружию. Тем более, что впереговорных грамотах и посольских документах нет и намека на то, что Москва является данницей Большой Орды, а та – его "сюзереном".
Конечно, ситуация с Крымом могла повернуться в другую сторону. В 1476 году на престоле Крымского ханства ненадолго оказался ставленник Ахмата – Джанибек. Однако уже в 1478 г. туда при поддержке Турции возвращается Менгли-Гирей, возобновляющий союз с Москвой.
Уже после «Стояния на Угре» Менгли-Гирей продолжит борьбу против "ахматовых детей" и станет тем, кто добьет Большую Орду. Москва тоже не сидела на месте и из великокняжеских посланий мы знаем о трех походах против Большой Орды, свершенных городецкими и касимовскими татарами в 1485-1487 гг.
Крымское ханство в XVI веке
Новый поход на Москву Ахмат планировал уже с середины 1470-х гг. Чтобы обезопасить тылы, он совершил масштабный поход против Крымского ханства, закончившийся, однако, неудачно. В то же время Иван III к 1480 г. смог подчинить Новгород и еще теснее привязать к себе Тверь (условно), Рязань и Псков. На западной границе польский король Казимир IV вновь готовился к войне с Москвой и даже возобновил союз с Ахматом в 1479 г.
Следующий год оказался для Москвы не очень благоприятным. На Псков напали войска Ливонской конфедерации, начав Вторую пограничную войну, а в самом великом княжестве против Ивана III выступили его младшие братья – Андрей Большой и Борис Волоцкий. Конфликт с братьями удалось решить прямо перед приходом Ахмата, поэтому последствий для мятежников не было. Однако шансы на отпадение братьев и их отъезд в Литву были очень даже реальными.
В апреле 1480 г. передовые полки Ахмата двинулись к русским границам. Москва отреагировала мгновенно – в Крым отправилось посольство Ивана Звенигородского с просьбой ударить или по самому Ахмату, или же по «литовским местам». В начале июня татарские авангарды достигли правого берега Оки и атаковали русские заставы. Для отражения атаки неприятеля к Оке был выслан с армией княжич Иван Молодой – старший сын и наследник Ивана III. Сам великий князь во главе войск занял переправы в районе Коломны.
Коломна располагалась на переднем крае обороны Московского княжества. Просто Ахмат решил всех обмануть и зайти к Ивану III с фланга (опять)
Однако подготовка к войне – это не только военные маневры. Иван III вполне здраво оценивал свои силы и приготовился, на случай своего поражения. Были заранее эвакуированы и сожжены многие пограничные города, чтобы не давать Ахмату провианта и «живота». Из Москвы в Белоозеро вывезли великокняжескую казну и все семейство, включая Софью Палеолог. Даже в самой Москве под защиту крепостных стен был вывезен весь посад. Большую часть города пришлось сжечь, однако это было нужно сделать на случай прорыва Ахмата.
В начале осени к московским рубежам подошли основные силы ордынского хана. В очередной раз Ахмат решил обойти границу через литовские земли и остановился возле Воротынска. Небольшой городок, считавшийся частью Литвы, но как и ряд других поселений в пограничье, тяготевший к Москве. Там хан ожидал прибытия своего союзника – Казимира IV, однако тот снова не явился.
«Стояние на Угре». Фрагмент миниатюры Лицевого летописного свода
Крымский хан сдержал слово и, несмотря на перемирие, несмотря на обмен послами и подтверждение союза с Литвой, напал на Подолию. Казимиру пришлось стягивать войска к южным рубежам – ему было не до Ахмата. Тот, не дождавшись подмоги, двинулся к левому притоку Оки – реке Угре. Узнав об изменении маршрута движения татар, Иван III оперативно перебрасывает к речке свои рати, опередив Ахмата на несколько дней. Делать это пришлось через дремучие леса, без нормальных дорог и весей. А ведь еще приходилось тащить с собой пушки, «тюфяки», пищали и обоз. Сам великий князь отъехал в Коломну на военный совет, примирился там с мятежными братьями и остался в ставке – обеспечивать стратегическое планирование. Московские полки растянулись по берегу Угры больше, чем на 60 километров. Всё потому, что не было понимания, где именно Ахмат захочет пересечь реку.
Отдельно поясню. То, что Иван III с основным войском стоял на реке от Серпухова до Коломны не значит, что его границы с Великим княжеством Литовском осталась без присмотра. Более того, на всем пространстве от Оки до Москвы в различных городах стояли другие рати, которые могли куда более оперативно подойти к Угре. Скорость, с которой полки великого князя перекрыли путь Ахмату, обусловлена наличием кучи разных воевод, которые могли получать указания от Ивана III или старших по местнической системе князей. Да и форсирование реки обычно не происходило в течение одного или даже двух дней. Так что быстрая переброска московских войск – это не чудо, а скорее сочетание тупняка Ахмата, который все еще ждал помощи Литвы и условностей ландшафта.
Наиболее ожесточенные бои шли возле современного города Юхнов
8 октября главные силы ордынцев вышли к удобному броду. Его пытались взять с наскока, но получилось у татар не очень. В этот день впервые в русской истории огнестрельное оружие было использовано в полевом бою. Переправлявшихся через Угру татар расстреливали из тюфяков и пищалей. Татары осыпали московитов стрелами из луков, а тем им довольно бодро отвечали тем же. На стороне великого князя выступало пешее ополчение, однако основной костяк у армии был также конный. Более того, длительное сосуществование с Ордой сделало свое дело – легкая кавалерия Московского княжества могла позволить себе стрелять на скаку и устраивать длительные рейды против врагов не хуже татар. Всего к Угре стеклось около 50 тысяч человек с обеих сторон. Хотя тут всегда можно делать отклонения в меньшую сторону.
Через несколько дней ожесточенное сражение за переправу перешло в вялотекущую стадию. Стороны приходили в себя, лечили раненных, проводили перегруппировку. Ахмат в ожидании своего союзника распустил орды по территориям Литвы, из-за чего татары разорили с десяток литовских городов на правом берегу Оки. Однако даже после того, как те пограбили «живота», переправиться через реку у них не получалось. Мешали Ахмату и антиордынские выступления Верховский князей с территории Литвы. Не зря же хан несколько раз отрывался от осады переправы для усмирения литовских земель.
«Король же не поиде к нему [Ахмату], ни посла рати, быша бо ему свои усобицы»
Иван III с Ахматом довольно быстро установили контакт и между обеими ставками сновали туда-сюда послы. Стоит особо отметить, что конфликт имел особую ветвь возможного развития, которое не принесло должного результата, но по своей сути вело к возобновлению даннической зависимости. В период «Стояния» Иван III отправил посольство во главе с персоной значимой и известной для ордынской стороны – боярином Иваном Федоровичем Товарковым
«с челобитием и з дары, прося жалованья, чтоб отступил прочь, а улусу бы своего не велел воевати...».
Самое главное, что Иван III приглашал Ахмата принять эти дары, обещая, что Москва признает свой статус, как части «царева улуса». Но хан Ахмат дары не принял и потребовал прислать сына московского правителя, не удовлетворившись таким формальным признанием главенства. На все просьбы Ахмата прислать к нему в ставку сына или брата, Иван III отвечал отказом. Нам подобные игрища могут показаться странными, однако для XV века правителю было очень важно знать кого отправляют ему в качестве посла. Если в посольстве главным является видный боярин или князь, значит его уважают. А если в качестве главного посла выступает кто-то малоопытный или не очень знатный по роду и титулу – тогда появляются вопросы, а уважает ли его тот, кто отправил такое посольство.
Взаимное недоверие Ивана с Ахматом вполне оправдано
Переговоры с Ахматом затянулись до конца октября, когда наконец ударили морозы (26 октября). Татарская конница теперь могла перейти реку и ударить на открытом поле по московским полкам. Иван III принимает решение отвести войска к городу Кременец, а позже – отойти еще дальше – к Боровску. Все основные дороги перекрываются воеводами, а на лесных тропках делают засеки и засады. Однако Ахмат так и не двинулся вслед за великим князем. Наступила зима. Да, лёд на реке встал, однако корма для лошадей у него не хватало. Войска хана также устали – они надеялись на более быстрый и удачный набег, а всё, что у них было – это лишь награбленное добро из небольших литовских городков. Помимо этого, на владения Ахмата напали крымские полки царевича Нур-Девлета и ногайских ханов Есть также сведения, что вниз по Волги аж до Сарая дошла рать московского воеводы Василия Ноздреватого, а то и сам княжич Иван со своими полками пробрался в тылы Ахмата. Но этот момент до сих пор остается в рамках дискуссии.
Самое главное, что хан Ахмат уходил от Угры. Однако бегством это было назвать было нельзя, ведь основная масса татарских войск никуда не исчезла. За несколько дней до отхода с Угры, Ахмат отправил в родные края весь награбленный по литовским городам полон. После чего двинулся домой сам, рассылая во все стороны свои отряды, чтобы их запал не пропадал зря. Практически всё литовское пограничье было пограблено с юга и с востока на запад. А вот московские южные рубежи очень оперативно прикрыли братья великого князя, вернувшиеся с севера и примирившиеся с Иваном.
Кто если не сам Господь Бог отвел татар от Руси?
Образ «Стояния на Угре» тиражировался в самых разных произведениях что до появления ученых-академиков, что после. Одна из первых легенд, весьма забавно толкующих события 1480 г., появилась еще в Типографской летописи первой трети XVI века. Там летописец пишет, что отступление обоих войск произошло по случайности – русские думали, что татары их преследуют, а татары – что русские заманивают их в ловушку. Вот и разошлись.
В «Казанской истории» – произведении середины XVI века – появляется другой яркий, но вымышленный эпизод – прием Иваном III послов хана Ахмата. По тексту памятника, великий князь плюет на ярлык Ахмата, топчет ногами его грамоту, а после убивает послов, как бы говоря – никакой больше дани. Этот сюжет очень полюбился многим художникам XIX века и периодически встречается в школьных учебниках истории.
Николай Шустов «Иван III разрывает ханскую грамоту» (1862)
Долгое время считалось, что в коренном повороте московской политики сыграла свою роль и жена великого князя – Софья Палеолог, племянница последнего императора Византии. Однако её влияние на мужа часто преувеличивают. Одна из расхожих легенд гласит, что только благодаря греческой царевне Россия освободилась от иностранного владычества. Мол, во время приема ордынских послов, Софья возмутилась тем, что её муж стоя выслушивает послов хана. Миф рисует Софью, как горделивую наследницу ромейских императоров, которая не могла даже подумать о том, чтобы её муж подчинялся каким-то варварам. Однако в реальности статус Софьи и её имперские претензии были весьма малы. Поэтому точно быть уверенным в том, что именно она перетянула чашу весов Ивана III в пользу войны с Ахматом не получается. К тому же ей часто приписывают очень вдохновляющую речь перед отправкой на Угру, где греческая принцесса снова пеняет сомневающемуся князю за слабость духа и велит возвращаться с победой. Летописные свидетельства XV-XVI веков этой сцены или хотя бы совета Софьи с мужем перед битвой не фиксируют, зато упоминают об отъезде принцессы, вместе с детьми, в Белоозеро.
Даже в Лицевом летописном своде - произведении XVI века - Софья упоминается лишь один раз и то в виде уже возвращающейся в столицу княгини
«Стояние на Угре» очень сложно воспринимать в отрыве от всей ордынской политики Ивана III. В его правление действительно происходят важные изменения в отношениях с татарскими государствами. В 1470-х гг. в общественной мысли постепенно утверждается мысль о самой возможности войны с «царем» и освобождения из-под «ига». Это убеждение родилось не на пустом месте, а стало реакцией на постепенное ослабление Сарая и укрепление власти московского князя.
Впервые Москва отказалась признавать над собой власть хана в 1472 г. и смогла отстоять своё решение в битве под Алексином. После «Стояния на Угре» независимый статус Московского государства закрепился окончательно. Военные союзы Ивана III с другими татарскими ханами, его походы на Казань и европейская дипломатия служили укреплению международного авторитета державы и закреплялись в его титулатуре, церемониале и образах власти. То есть смысл был не только в изменениях снаружи, но также в изменениях внутри.
Именно после сражения на Угре Иван III добавляет к своему титулу «Великий князь и государь» приставку «всея Руси», претендуя тем самым на власть над всеми землями, что входили в состав Древнерусского государства. В сношениях с иностранными державами Иван III постепенно начинает именовать себя «царем», прощупывая почву в переписке с теми державами, что были настроены нейтрально по отношению к России. Называли Ивана III «царем» в переписке с Ревелем, Нарвой, Ливонией и Крымом. Сын великого князя – Василий III – добился признания этого титула от Турции, Испании и даже Священной Римской империи (на небольшой период). Претендовать на титул «царя» до победы над Ахматом Иван III не мог. Ограничения, налагаемые на него, были скорее культурными и идеологическими, нежели реальными. Все же долгие века титул «царя» применялся сначала к правителям Византии, а позже – Орды. И просто так начать именоваться таким образом было столь же грешно, сколько и выступление против этого самого «царя».
Не Русь, но Россия
Ни современники, ни потомки долгое время не отмечали 1480 год, как точную дату освобождения России от монгольского владычества. В памятниках XVI-XVII веков этот процесс представлял смешение сюжетов и легенд, описывающих борьбу Ивана III с Ахматом. В различных посланиях, повестях и летописных свидетельствах обстоятельства походов 1472 г. и 1480 г. часто путались, из-за чего получалась хоть и красивая, но не разделенная по хронологии легенда. Многие современника даже не считали «Стояние» хоть сколько то значимой вехой, ведь ханов много – плюс один, минус один. Поди сосчитай, кому отправили дань, а кому подарки.
«Стояние на Угре» превратилось в ту самую конкретную дату «освобождения» России лишь в Новое время, когда историки начали интерпретировать западные хроники и, в частности, польского хрониста Яна Длугоша, который под 1479/80 г. написал о свержении ига московским князем.
Постордынское поле экспериментов, многочисленные войны с Казанью и Крымом при наследниках Ивана III – всё это можно считать частью антиордынской борьбы за суверенитет. Самое главное, что именно с Ивана III ведется отсчет куда более широкой внешней политикик и от него же можно вести отсчет становления более четкой и структурированной идеологии, сделавшей ставку на объединение всех земель бывшего Древнерусского государства. В этой истории Орде и ее правителям место не осталось. Ну и славно! На том и порешили.
Список литературы:
Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. М., 1989.
Горский А.А. Москва и Орда. М., 2016.
Лурье Я.С. Две истории России. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. М., 1994.
Авторский блог и лекторий "Бои за Историю" в Телеграме и ВК
Давайте сразу признаем один немаловажный для этого текста факт. Византия много сделала для формирования в России политической теории и государственной идеи. Может не сознательно и ненамеренно, но сделала. Царский титул, идеи христианской монархии, образцы для подражания и антипримеры из всемирной истории: все это Византийская империя бесперебойно поставляла на Русь с XI и вплоть до конца XVI века. Кто-то может возразить, что концепт самодержавия или сильной руки принесли на Руси монгольские тумены. Однако обертка и оформление все равно оставалось "греческим". Когда Иван III ставил себе в наследники Дмитргия-внука, то списывал ритуал именно у греков. А в 1547 г. Иван IV венчался именно вторя византийскому образцу. Молодой царь брал в руки державу, когда сидел на престоле. Ходил на службу по пришедшим из Византии правилам и действовал так, как подобает христианскому царю. А образец для подражания в этом плане у Руси был один - ромеи.
Византийская миниатюра с изображением битвы при Айе времен Ханаанской войны, X век
Несмотря на такую похвалу, не будем забывать, что "греки" [в смысле ромеи] - это те еще хитрые гниды, доверять которым не стоит. Об этом писали наши далекие предки что в XI, что в XIII, что в XVI веке, вспоминая о коварстве ромеев и их ненадежности. Кто как не греки допустили Флорентийскую унию 1439 года? Кто как не ромеи позволили пасть Константинополю? Веры им за преступления против православия нет, а потому относиться к персонажам из их истории стоит с опаской.
Только за X-XI века византийские императоры на страницах русских летописей успели проявить столь осуждаемые двуличие и хитрость по меньшей мере несколько раз в эпизодах о смерти Святослава Игоревича от предупрежденных Константинополем печенегов, в многоходовочке с княгиней Ольгой, крещении Владимира (напомню, что греки специально повели русских послов смотреть красивую службу, хотя все иудеи и мусульмане не выёживались и показывали свою веру как есть), отравлении Ростислава Тмутарканьского и т.д. Спустя без малого пятьсот лет Иван IV скажет папскому легату Антонио Поссевино, что "верит не в греков, а в Христа", лишь подтверждая сложившиеся за несколько веков стереотипы о ромеях. Однако, если не сгущать краски, интерес к Византии в письменной культуре и, что нас интересует куда больше, в политической идеологии, был на Руси сугубо практическим.
В эпоху Средневековья представления о власти государства вращались, в основном, вокруг личности правителя, включая в себе спектр обязательных для него качеств, функций и обязанностей. В условиях господства религиозного сознания, большую часть этих "идеальных качеств" занимают, эпитеты и образцы, связанные с общехристианскими добродетелями: любовь, милосердие, защита веры, поддержка церкви и т.д. Библейские примеры "богохранимых" и "поганых" князей и царей - это конечно хорошо... Однако у Руси довольно долгое время был куда более близкий и куда более реальный сосед, история которого тоже была полна различными сюжетами, подходящими для иллюстрации как образцов для подражания, так и антипримеров. Благо византийские хроники и сочинения переводились только так.
При этом идеологическое влияние Византии было, по большей части, связано с распространением морально-этических качеств. А сфера светских признаков идеального государя русской письменной традицией практически не котировалась. В итоге к XV-XVI векам образ идеального правителя в среде интеллектуальной элиты был оформлен в духе христианского милосердия и соответствия византийским образцам благочестия, на что регулярно обращали внимания авторы различных "княжеских зерцал" - сочинений, восхвалявших тех или иных правителей за их офигенный характер.
император Константин I (306-337)
Самым крутым византийским императором и "царем", по мнению русской "политдоктрины", был Константин Великий. Первый "христианский царь" Римской империи, образ которого примерялся к каждому мало-мальски значимому правителю Руси - от Владимира Святого и Александра Невского до Александра Борисовича Тверского и Фёдора Иоанновича. Распространение христианства и его укрепление в языческой до того империи считалось в высшей степени достойным почитания. Константина представляли обычно как идеального христианского правителя с позиции религиозного благочестия, "христолюбия" и "богохранимости".
Однако не единым Константином жили русские публицисты и теоретики. В качестве положительных и отрицательных примеров представители интеллектуальной элиты активно использовали и других императоров, чтобы разнообразить ряд примеров и дать более широкую историческую перспективу.
Просветитель Иосиф Волоцкий, например, в своем послании к епископу Суздальскому и Торусскому Нифонту на еретики (1489-1490) упоминает императоров Юстина и Тиверия в контексте их борьбы с еретиками, ведь эти
"благочестивейшие цари повелеша главу отсещи епарху Адду и Елеуферию Самчию".
И чёрт бы с ними с самими византийскими еретиками и тем, кто кому на самом деле рубил голову. Ведь само обращение к опыту Юстина и Тиверия сугубо конъюктурное - Иосифу нужен был показательный пример, чтобы убедить великого князя поступить подобно этим самым "царям" в отношении московских еретиков. А поскольку идеальному правителю очень даже подобает преследовать ереси и предавать еретиков казням - то почему бы в таком случае не уподобиться "благочестивейшим" императорам Византии. Чтобы не было обидно, так сказать.
император Феодосий I Великий (379-395)
При этом в посланиях Иосифа Волоцкого все византийские императоры, проявившие себя в качестве защитников веры, представляются в сугубо положительном ключе. А все преследования и казни еретиков - не проявление тирании (как могло бы показаться), но акции защиты веры и "праведного царства". Тонкая грань между кровавой казнью верных слуг и кошерным изничтожением еретиков лежит именно в русле христианских образов власти, требующих от идеального правителя
"судити или осужати еретики или отступники".
Для наглядности я просто представлю список византийских императоров и императриц, которые в сочинениях Иосифа Санина с конца XV века до середины 1510-х гг. представлялись как защитники веры: уже набивший оскомину Константин I, Феодосий I Великий, Аркадий, Гонорий, Феодосий II Малый, Маркиан, Юстиниан I, Ираклий, Константин III Ираклион, василиса Ирина и Константин VI Слепой, Василий I Македонянин, Лев VI Мудрый и Никифор II Фока. Солидный список, особенно если учесть, что про церковную политику доброй трети из них я знаю меньше, чем Иосиф Волоцкий.
императрица Ирина (797-802) с сыном Константином VI (780-797) на Седьмом Вселенском (Втором Никейском) соборе
В противовес "хорошим" царям, которым стоит уподобляться, у Волоцкого, например, в Пространной редакции того же послания к Нифонту, присутствует и антиидеал правителя в лице Константина V Копронима. Последний, кстати, обвиняется в том, что вместе со своим патриархом, подвергал святых и благоверных патриархов анафеме и гонениям. Тут стоит пояснить, что иконоборческая политика в самой Византии, после восстановления иконопочитания при Ирине, и, что вполне логично, на Руси, трактовалась как сугубо еретическая. А ее ярый сторонник Константин V, который при жизни так-то пользовался немалой поддержкой подданных, нередко использовался как "козёл отпущения", когда очередному автору нужен был пример "поганого царя". А поскольку Иосиф Волоцкий был человеком начитанным и эрудированным, в своей полемике он не ограничился лишь одним "поганым" императором, рассыпая перед оппонентами ворох других имён, церковная политика которых была далека от идеала. К примеру, "греческый царь Уалент" гнобится Иосифом за то, что тот "согна некоторыя епископи от престолов", что, разумеется, очень осуждаемо. А ведь помимо него в истории Византии были также "Феофил златолюбец", "Аркадие царь" и "царь Констянтий", сгонявшие клириков со своих кафедр и не жертвовавшие золото на устройство церквей и монастырей.
император Константин V Копроним (741-775)
При этом, несмотря на обилие таких "поганцев" у власти в Византии, основная идея Санина была в другом. Он считал, что как бы ни старались "поганые цари" помешать праведному царству и церкви, последние всегда одержат верх, благодаря "благим" правителям. А потому пример Византии для Руси должен быть определяющим, когда дело касается решения проблем с ересями и еретиками. Однако такой оптимизм разделяли не все, да и поводы для определенных сомнений, особенно после Ферраро-Флорентийской унии, у многих русских иерархов были вполне конкретные.
Так архиепископ Новгородский Геннади в своем послании к ростовскому епископу Иоасафу (1489) пишет, что византийский опыт в деле борьбы с еретиками и охранения христианской веры довольно сомнителен. И сравнивая историю Руси с историей Византии, справедливо замечает, что
"отнеле же князь велики Володимеръ Киевьскый крестил всю землю Рускую, а тому 500 лѣт с лѣтом, а того ни в слуху не бывало, чтобы быти в Руси какой ереси".
То есть Византия свою веру, конечно, не растеряла стараниями "благоверных" правителей и успешно громила ереси. Однако, в сравнении с Россией Византия представляется в несколько приниженном значении. Мол, "не тебе нас учить - у тебя вон сколько ересей было, а у нас ни одной".
Ну и для наглядности возьмём ещё пару примеров из XVI столетия, когда вообще хоть что-то происходило. А кто может обозначить правильных и неправильных императоров лучше, чем Иван IV, послания которого вот уже не одно десятилетие служат историкам эссенцией государственной концепции власти России XVI века. И если не брать в расчёт положительную роль Константина Великого, "цари греческие" ассоциируются у Ивана... в основном с предателями веры. Во всяком случае именно такой негатив тот вспоминает в своих посланиях к Андрею Курбскому. Последний у нас, по логике царя, самый настоящий нарушитель клятвы, что, вполне логично, ставит опального князя в один ряд с отступниками от православной веры. Именнл поэтому Иван Васильевич вытаскивает из византийской истории трёх подходящих по смыслу отморозков-иконоборцев, с которыми сравнивается Курбский - "Исавр, Гноетезный и Армянин" (Лев IV Исавр, Константин V Копроним, Лев V Армянин):
"губители христиан … святые храмы разорившие".
И подобное сравнение клятвопреступников с еретиками, предавшими веру, в практике царской публицистики не единичное. Так в послании в Кирилло-Белозерский монастырь (1573) с уже знакомыми нам "нечестивыми царями греческими" Константином V и Львом Исавром сравнивается Вассиан Шереметьев.
император Лев V Армянин (813-820)
В общем, в конце XV - XVI веках покойные византийские императоры активно используются в народившейся русской публицистике то как примеры, то как антипримеры в полемике вокруг церковных и не очень тем. Предшествующий опыт обращения к "византийскому" часто был или сугубо позитивным, вроде сравнения очередного классного князя с Константином I, или сугубо нейтральным, вроде включения кусков византийских хроник в русские летописи. И хотя Ферраро-Флорентийская уния, конечно, изрядно насолила образу империи и её правителей, само обсуждение унии шло совсем в ином русле и касалось не столько императоров, сколько самого следования греков христианству (да и то сравнительно скоро затихло).
Летописи эпохи позднего Средневековья тоже ничего нового в обсуждения византийского опыта не принесли, оставаясь верными жанру. А в Степенной книге всё было и того "хуже", ведь даже в таких мелочах как идеалы и антиидеалы государей, авторы памятника пытались в основном обойтись без "иностранщины", пользуясь эпизодами из отечественной истории. Что, конечно, заслуживает лишь похвалы, но несколько несправедливо по отношению к забытым ради сомнительных Владимиров Мономахов "греческим царям".
Список литературы для интересующихся:
1. Грабар А.Н. Император в византийской искусстве. М. 2000. 2. Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., 1955. 3. Чичуров И.С. Политическая идеология Средневековья. Византия и Русь. М., 1990.
Другие посты по теме византийской идеологии и адаптации:
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
4 июля 1452г. Иван, которому было 12 лет, женился на 10-летней Марии дочери Великого князя Тверского.
В 16 лет супруга родила мужу маленького княжича, которого отец, не мудрствуя лукаво, назвал Иваном. Мария Борисовна скончалась в возрасте 25 лет, по столице поползли слухи, что Великую княгиню отравили.
Супруг находившейся в это время в Коломне повел себя странно, он не приехал на похороны.
После двухгодичного траура римский понтифик Павел II предложил Великому князю, руку жившей в Ватикане племянницы последнего византийского императора Софьи Палеолог. 12 ноября 1472г. Иван и София обвенчались. Попытки посланцев папы склонить после свадьбы Государя к признанию Церковной унии закончились провалом.
С появлением во дворце новой Великой княгини при дворе образовались две враждующие партии, одна сгруппировалась вокруг наследника Ивана Молодого, а вторая приняла сторону Великой княгини Софьи.
Иван Молодой возненавидел мачеху и быстро столкнулся с неприятием подобного поведения со стороны отца. Тем не менее, через 5 лет его представили двору как соправителя Государя всея Руси.
Софья Фоминична Палеолог родила мужу пятерых сыновей и четырех дочерей.
В начале 1483г. наследник московского престола сочетался узами брака с дочерью Господаря Молдавского княжества Еленой прозванной в народе «Волошанкой». 10 октября 1483г. у супругов родился сын Дмитрий.
В 1490г. 32-летний Иван Молодой нежданно-негаданно заболел подагрой, мачеха пригласила из Венеции знакомого лекаря, мастера Леона, уверившего Государя, что уж кто-кто, а он поставит наследника на ноги. Через считанные дни после начала лечения Иван Иванович скончался, а страна наполнилась слухами, что мачеха отравила пасынка.
После похорон у Ивана Васильевича появилось два возможных претендента на наследование престола внук Дмитрий и сын от Софьи Палеолог Василий. Каждую из царственных матерей поддерживала своя партия, на стороне Елены Волошанки были русские, а Софью оберегали не любимые при дворе греки.
Сам Иван Васильевич прибывал в крайнем замешательстве, ему предстояло сделать выбор между внуком Дмитрием и потомком византийских императоров сыном Василием.
Борьба за престол продолжалась 7 лет, зимой 1497г. царская невестка через своих верных людей донесла Ивану Васильевичу, что против него при дворе созрел заговор. Сын Государя всея Руси Василий готовит убийство царского внука Дмитрия, и захват казны хранящейся в Вологде.
Часть заговорщиков из списка, Иван III приказал казнить, других отправил в ссылку, а сына Василия вместе с матерью Софьей поместил под домашний арест. Партия Елены праздновала победу.
4 февраля 1498г. в Успенском соборе Московского Кремля внук Великого князя Дмитрий Иванович венчался на Великое княжение.
Потерпевшая поражение Софья Палеолог не опустила руки и продолжила борьбу за будущее сына.
Менее чем через год в Москве арестовали князя Ивана Юрьевича Патрикеева с двумя сыновьями (Василием и Иваном), и князя Семена Ивановича Ряполовского, входивших в верхушку партии Елены Волошанки. Иван Патрикеев приходился Ивану III двоюродным братом и возглавлял Боярскую думу.
Арестованных обвинили в том, что они, участвуя в интригах творимых царской невесткой, оклеветали перед Господом, супругу Ивана III и княжеского сына. Семена Ряполовского казнили, а князей Патрикеевых постригли в монахи, после чего Государь примирился с супругой и сыном.
В 1499г. Иван III передал Василию в управление города Новгород и Псков, а с 1500г. его как и отца стали именовать Великим князем всея Руси.
Несчастную Елену с сыном Дмитрием заточили в узилище. Княгиня скончалась в неволе в 1505г. (была убита), бывший престолонаследник пережил мать на 4 года и умер (или ему помогли умереть) в 1509г.
Летом 1503г. у 63-летнего Ивана Васильевича случился удар, оправившись, Государь, отправился на моление в прославленные русские монастыри.
Предчувствуя скорую кончину, он переживал, что 25-летний престолонаследник еще не женат, осознав, что времени на поиск невесты в Европе у него не осталось, он приказал искать кандидатку в невестки внутри страны.
Из 1500 потенциальных невест собранных во дворце Великого князя, Василий выбрал писаную красавицу Соломонию Сабурову, дочь писца из Обонежья.
27 октября 1505г. проправив без пяти месяцев 44 года, Иван III Великий скончался, оставив сыну, единую державу, сердцем которой стала Москва.
Согласно завещанию Василий Иванович III, получил власть над Москвой и 60 русскими городами. Остальные 5 сыновей усопшего Государя получили в управление 30 городов.
Право вершить суд единолично принадлежало Василию III, в случае бездетности удельных князей (родных братьев Василия) все их земли переходили к Государю всея Руси.
514 лет тому назад, Иван III избавил Русь от опасной религиозной ереси, словно бактерия, проникшей, в сердце зарождающегося государства-гиганта.
После падения в 1453г. второго Рима, по воле Бога случилось истинное чудо, между Европой и Азией пробудилась Православная Русь, грозная, но справедливая в своем величии, мировая держава.
Иван III, чей гений и сегодня не оценен по достоинству, с Божьей помощью ликвидировал разрозненное удельное княжение, вбил гвоздь в крышку гроба монгольского владычества, забрал у Гедиминовичей старые русские земли, и заложил единое русское государство.
При поддержке Преподобного Иосифа Волоцкого он удушил в зародыше религиозный переворот, вошедший в нашу историю как «Ересь жидовствующих».
В 1471г. со свитой литовского князя Михаила Олельковича, невиданная доселе на Руси ересь, подколодной змеей вползла в Новгород в образе хитрого иудея Схарии. Чернокнижник, колдун и астролог осторожно готовил для перепрограммирования верхушку «прозападного» Новгорода, согласную ради своих шкурных интересов перейти под власть литовского князя.
Новгород кичившейся своей вольницей, по сути, пребывал в кабале у нескольких местных олигархов, за деньги покупавших народные голоса, и добивавшихся на Вече нужных им решений.
Воинский дух непобедимых новгородцев трансформировался в дух наживы и торгашества, в городе давно не было правды и справедливого суда, народ уже не на что, не надеясь, отрешенно смотрел на олигархические разборки.
Схария прельстил тайными знаниями двух перспективных православных священников Алексия и Дионисия, он внушил им, что Иисус Христос это «лжемессия», и рассказал о том, что иудеи де ждут прихода истинного мессии – Машиаха, через которого они и спасутся. Слабоверие двоих священников вскоре как проказа поразило десятки православных душ.
Схария организовал в городе тайное общество и на собраниях рассказывал новым адептам об иудейской каббале, подвластной только знающим Тору и Талмуд, он обещал непосвященным, что под его руководством те постепенно постигнут тайные знания.
Родовитые ученики поверили лжепророку, морок поглотил души отступников, при этом ежедневно дома и на людях они играли роли благочестивых христиан.
Алексия вскоре приблизили к Государю, рядом с престолом он стал сеять богопротивную ересь, дошло до того, что помимо многих царедворцев, и невестка Великого князя Елена, запуталась в ловко расставленных еретиками сетях.
26 сентября 1490г. после смерти митрополита Геронтия еретики возвели на Московскую кафедру свою креатуру, архимандрита московского Симонова монастыря Зосиму Брадатого.
В этот же год новгородский архиепископ Геннадий вскрыл нарыв ереси в Новгороде, собрал доказательную базу, и отправил грамоту о деяниях еретиков ко двору. В бумагах фигурировали имена придворных из ближайшего окружения Великого князя.
На экстренно созванном Соборе присутствующие заслушали свидетельства распространения ереси в Новгороде и столице. Святые отцы прокляли ересь, а выявленных еретиков обрекли на вечное заточение.
На арестованных богохульников надели вывернутые мехом наружу тулупы, островерхие колпаки со звездами и надписями «Это воины сатаны», посадили их на лошадей лицом к крупу и повезли по улицам.
Народ плевал, кидал камни, навоз и объедки в проклинаемых хулителей православной веры.
Митрополит Зосима, напуганный увиденной карой, затаился аки хитрый аспид, и исподволь продолжал вредить истинной вере. Из его покоев, где собирались раскольники, бесовское зловоние расточалось по княжескому двору и Москве. Ревностные в служении священники под надуманными предлогами высылались из столицы.
В борьбу с тлетворным влиянием Зосимы Брадатого вступил Преподобный Иосиф Волоцкий, он сравнивал Зосиму со змеем, который шипя, жалит православные души, впрыскивая в них яд хулы на Господа и Пресвятую Богородицу.
Известия о возможном расколе дошли до Государя, не поднимая волнения среди православных, в 1494г. он приказал Зосиме удалиться в Троице-Сергиев монастырь. По городу распустили слух, что митрополит де сильно увлекался заморскими винами.
В 1504г. в Москве созвали очередной Церковный Собор, он осудил еретическую верхушку, и приговорил её лидеров к казни через сожжение.
27 декабря в Москве сожгли Волка Курицына, Дмитрия Коноплева и Ивана Максимова. В Новгороде принародно были сожжены архимандрит Кассиан и Некрас Рукавый. Ежегодно 27 декабря, Церковь на протяжение двухсот лет предавала анафеме главных еретиков, их поборников и соумышленников.
Иван Васильевич в 5 раз увеличил территорию государства, серьезно повысив престиж Москвы на мировой арене.
За 43 года правления он не прятался за спины советников и соратников, самостоятельно решал вопросы политики, войны, экономики и развития государства.
Правитель осторожных действий, он предпочитал двигаться по историческому пути медленно и осторожно, но с обязательным достижением главной цели в конце маршрута.
Он слыл грозным, но не кровожадным Государем, любил людей, и редко проявлял в жизни гнев и раздражительность. Благоразумие и здоровый прагматизм помогли ему создать Российское государство.
Чтобы навечно закрепить право Руси на независимость, русскую самобытность и истину Православной веры, Иван III оставил потомкам универсальную национальную идею. Она объясняла гордым новгородцам, тверичанам, рязанцам, и десяткам других племен и народов, почему их сплотила Москва, а Иван III по факту стал первым Государем всея Руси.
Европейским правителям предстояло осознать, что Государь огромной «Руссии» не уступает им в величии и праве участвовать в мировых политических процессах.
Иван Васильевич, как и его предок Александр Невский сделал основой нового государства Божью правду, вот что он писал королю Чехии и Венгрии Владиславу II: «Русская земля от наших предков, из старины, наша отчина... хотим за свою отчину стояти, как нам Бог поможет: у нас Бог помочник и наша правда!».
Слова Невского: «Братья! Не в силе Бог, а в правде!» упали в благодатную почву и дали всходы через два с половиной столетия после смерти благоверного князя.
Ивану III предстояло объявить новым подданным и остальному миру, что он полноправный потомок династии правителей уходящей корнями в глубину веков.
Еще при жизни и друзья, и недруги признали его Великим государем. Ему удалось собрать потерянные предками земли, стать благочестивым правителем, свято хранившим Православную веру, и защитившим Русь от внутренних и внешних врагов.
В отношениях с турецким падишахом Баязидом II, императором Священной Римской империи, или Великим князем Литовским он вел себя как равный с равным. Он не скрывал от соседей, что Москва воспользуется суверенным правом на возвращение исконных русских земель.
Овдовев, Иван Васильевич 12 ноября 1472г. второй раз женился на племяннице последнего византийского императора Софии Фоминичне Палеолог, Москва стала преемницей Константинополя захваченного к тому времени войсками османского султана Мехмеда II Фатиха.
С подачи Государя бывший митрополит Киевский Спиридон составил для наследника престола «Сказание о князьях Владимирских», в котором говорилось, что род русских князей произошел от древнеримского императора Октавиана Августа.
Вот несколько фрагментов из этого фундаментального русского политического предания:
«Из истории Ханаанской и Арфаксада, первого потомка Ноя, родившегося после потопа. По благословению отца Ноя вся вселенная была разделена на три части между тремя сыновьями его — Симом, Хамом и Иафетом.
За нерадивость был Хам лишен отцовского благословения, потому что не покрыл наготы отца своего Ноя, упившегося вином. Когда отрезвел Ной от вина и узнал, что сделал над ним меньший сын его, то сказал: "Да будет проклят Хам, да будет он рабом у братьев своих". И благословил он двух сыновей своих, Сима и Иафета, которые прикрыли отца своего, не глядя на него, чтобы не видеть наготы его. И благословил он Симова сына Арфаксада, чтобы поселился он в земле Ханаанской. И родились у Арфаксада два сына-близнеца: имя одного — Мерсем, другого — Хус, они были основателями Египта.
И пошли от них многочисленные потомки по родам их. Хус ушел в дальние пределы Индийской страны, и его потомки оттуда распространились на восток; потомки же Мерса распространились вплоть до нас. Потомки Иафета населили северные страны до дальнего севера. И воцарился некто из того же рода, по имени Фарис, в Калаврийских странах и основал город во имя свое по названию Арфакс. Правнук же его, по имени Гайдуварий, был первым создателем астрологии в Ассирии, во владениях потомков Сима, а после него был Сеостр.
Сей же Сеостр самым первым на земле воцарился в Египте, и по потомках его прошло много лет. Из его рода происходил и Феликс, который обладал всей вселенной. После же Феликса, по прошествии многих лет, воцарился некий царь в Египте, происходивший из того же рода, по имени Нектанав, был он волхв, от него у Олимпиады, жены Филиппа, родился Александр Македонский.
Александр был вторым властителем вселенной и обладал ею двенадцать лет, а всего он жил тридцать два года; перед кончиной он передал Египет своему полководцу Птолемею. Мать же Александрова после смерти сына своего возвратилась к отцу своему Фолу, царю ефиопскому. Фол же отдал ее во второй раз замуж за Виза, родственника Нектанава. Виз же родил от нее дочь и назвал ее Антией; он основал город в Сосвенах и назвал город этот, который теперь именуется Царьградом, в честь имени своего и своей дочери, Византия. От Александра Македонского до Птолемея Прокаженного насчитывается двадцать два Птолемея.
У Птолемея Прокаженного была дочь премудрая, по имени Клеопатра, она правила Египетским царством вместе с отцом своим Птолемеем. И в это время Юлий, кесарь римский, послал зятя своего Антония, стратига римского, воевать в Египет. Когда Антоний пришел с огромным войском посуху и по морю, чтобы захватить Египет, то Клеопатра послала к Антонию, стратигу римскому, своих послов с богатыми дарами, говоря: "Ведаешь ли, о стратиг, о египетском богатстве? Лучше с миром царствовать, чем в безумье проливать кровь человеческую". Умилосердился Антоний и взял Египет без кровопролития, и вышла за него замуж премудрая царица Клеопатра; и воцарился Антоний в Египте. И Юлий, кесарь римский, услышав о своеволии Антония, поставил брата своего Августа стратигом над воеводами и послал его с четырьмя другими братьями своими и со всей силой римской на Антония. И, придя, Август покорил Египет, и убил зятя своего Антония, и сам воцарился в Египте. Взял он и Клеопатру-царицу, дочь Птолемея Прокаженного, и отправил ее в Рим на кораблях вместе с захваченными великими богатствами египетскими. Она же сказала: "Лучше мне царицей египетской умереть, чем быть приведенной пленницей в Рим", — и уморила себя змеиным ядом.
На Юлия же восстали воеводы Брут, Помпеи и Красе и убили его в Риме. И вскоре к Августу в Египет пришла весть о гибели Юлия, и сильно опечалился он при известии о смерти брата. И, не медля, созвал всех воевод, и военачальников, и нумеров, и препоситов и известил их о смерти Юлия, цезаря римского. Они же все, римляне и египтяне, единогласно воскликнули: "О преславный стратиг, Юлия-кесаря, брата твоего, воскресить не можем, а твое величество венчаем венцом римского царства". И облекли его в одеяния Сеостра, первого царя Египта: в порфиру и виссон, и препоясали его поясом дермлидовым, и возложили на голову его митру Пора, царя индийского, которую принес Александр Македонский из Индии, и накинули ему на плечи мантию царя Феликса, обладавшего всей вселенной, и дружно воскликнули громким голосом: "Радуйся, Август, царь римский и всей вселенной!"В год 5457 (51 до н. э.) Август, кесарь римский, пошел в Египет, где царствовали правители из египетского рода Птолемеев, со своими воеводами. И встретил его Ирод, сын Антипатра, помогая ему с великой охотой и воинами, и пищей, и дарами. И Бог вручил Египет и Клеопатру в руки Августу. Август же начал собирать дань со всей вселенной. Брата своего Патрикия поставил царем Египта; Августалия, другого брата своего, поставил властелином Александрии, Ирода же, сына Антипатра, аскалонитянина, за то, что тот почтил его, поставил царем над иудеями в Иерусалиме; Азию же вручил Евлагерду, родичу своему; Илирика же, брата своего, поставил правителем в верховьях Истра; а Пиона учредил правителем в Золотых землях, которые ныне называются Угорской землей; а Пруса, родича своего, послал на берега Вислы-реки в город Мальборк, и Торунь, и Хвоини, и преславный Гданьск, и во многие другие города по реке, называемой Неманом и впадающей в море. И жил Прус очень много лет, до четвертого поколения; и с тех пор до нынешних времен зовется это место Прусской землей.И вот в то время некий воевода новгородский по имени Гостомысл перед кончиной своей созвал всех правителей Новгорода и сказал им: "О мужи новгородские, советую я вам, чтобы послали вы в Прусскую землю мудрых мужей и призвали бы к себе из тамошних родов правителя". Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа-царя. И умолили князя Рюрика посланцы от всех новгородцев, чтобы шел он к ним княжить. И князь Рюрик пришел в Новгород вместе с двумя братьями; один из них был именем Трувор, а второй — Синеус, а третий — племянник его по имени Олег. С тех пор стал называться Новгород Великим; и начал первым княжить в нем великий князь Рюрик.А четвертое колено от великого князя Рюрика — великий князь Владимир, который просветил Русскую землю святым крещением в год 6496 (988). А от великого князя Владимира четвертое колено — правнук его Владимир Всеволодович Мономах. Когда сел он на великое княжение в Киеве, то начал советоваться с князьями своими, и с боярами, и с вельможами, так говоря: "Неужели я ничтожнее прежде меня царствовавших и управлявших знаменами царства великой Руси, таких как князь великий Олег, который ходил и взял с Царьграда большую дань для всех воинов своих и благополучно домой возвратился, или как Всеслав Игоревич, князь великий, который тоже ходил на Константин-град и еще более тяжелой данью его обложил. А мы, Божьей милостью, наследовали престол своих прародителей и отца своего великого князя Всеволода Ярославича, и наследники той же чести от Бога. Ныне жду совета от Вас, моего двора князей, бояр, и воевод, и от всего христолюбивого воинства; да прославится имя святой Живоначальной Троицы силой вашей храбрости с Божьей помощью и нашим повелением; какой же вы мне совет дадите?" Так отвечали великому князю Владимиру Всеволодовичу его князья, и бояре, и воеводы: "Сердце царево в руке Божьей, а мы все в твоей власти".
Тогда великий князь Владимир собирает воевод умелых и мудрых и ставит начальников над воинскими отрядами — тысячников, сотников, пятидесятников; и, собрав многие тысячи воинов, отправляет их во Фракию, область Царьграда; и завоевали большую часть ее, и возвратились с богатой добычей.
В то время правил в Царьграде благочестивый царь Константин Мономах и воевал он тогда с персами и латинянами. И принял он мудрое царское решение — отправил послов к великому князю Владимиру Всеволодовичу: Неофита, митрополита эфесского, и с ним двух епископов, милитинского и митилинского, и антиохийского стратига Антипа, иерусалимского наместника Евстафия и других своих знатных вельмож. С шеи своей снял он животворящий крест, сделанный из животворящего древа, на котором был распят сам владыка Христос. С головы же своей снял он венец царский и положил его на блюдо золотое.
Повелел он принести сердоликовую чашу, из которой Август, царь римский, пил вино, и ожерелье, которое он на плечах своих носил, и цепь, скованную из аравийского золота, и много других даров царских. И передал он их митрополиту Неофиту с епископами и своим знатным посланником, и послал их к великому князю Владимиру Всеволодовичу, так говоря с мольбой: "Прими от нас, о боголюбивый и благоверный князь, во славу твою и честь эти честные дары, которые с самого начала твоего рода и твоих предков являются царским жребием, чтобы венчаться ими на престол твоего свободного и самодержавного царства.
Прими и то, о чем будут тебя молить наши посланцы — мы от твоего величия просим мира и любви: тогда Церковь Божия утвердится, и все православие в покое пребудет под властью нашего царства и твоего свободного самодержавства великой Руси, так что теперь будешь ты называться боговенчанным царем, увенчанный этим царским венцом рукою святейшего митрополита кир Неофита с епископами". И с тех пор великий князь Владимир Всеволодович стал именоваться Мономахом, царем великой Руси. И пребывал после того во все время с царем Константином в мире и любви. С тех пор и доныне тем венцом царским, который прислал греческий царь Константин Мономах, венчаются великие князья владимирские, когда ставятся на великое княжение русское.
Во времена же царствования Константина Мономаха отлучился от Царьградской церкви и от истинной веры отошел римский папа Формоз и уклонился в латинство. Тогда царь Константин и святейший патриарх кир Иларий повелели собраться на собор в царствующем граде святейшим патриархам — александрийскому, антиохийскому и иерусалимскому. И по их совету благочестивый царь Константин Мономах со святым Вселенским собором из четырех патриархов, митрополитов, епископов и священников исключили имя папы из церковных поминаний и отлучили его от четырех патриархов. И от православной веры отпали и с тех времен и доныне лытают, потому и называются латинянами. Мы же, православные христиане, исповедуем Святую Троицу — безначального Отца с единородным Сыном и с пресвятым единосущным и животворящим Духом в едином Божестве, и веруем в нее, и славим, и поклоняемся».
После отпадения Рима от истинной веры, вторым Римом стал Константинополь, но в 1439г. византийцы предали истинную и спасительную веру, подписав с католиками «Флорентийскую унию».
В 1453г. за этот грех Византия понесла страшное наказание, войска османов захватили Константинополь.
Третьим Римом и центром истинного Православия стала Москва.
Присоединив Новгород, Иван III убрал сильного конкурента, мешавшего Москве продвигаться за «Каменный пояс» (Уральские горы) к богатейшим пушным землям.
9 мая 1465г. по приказу Государя устюжский воевода Василий Скряба добравшись с великокняжескими войсками до верховьев Камы и перейдя Уральские горы, завоевал для Москвы, Югру.
В столицу доставили полоненных князей Калпака и Течика. Присягнув на верность Ивану Васильевичу, и пообещав выплачивать Москве ежегодную дань, князья с богатыми подарками вернулись домой.
В 1472г. в Перми обидели московских купцов, и Иван, чтобы восстановить законный порядок послал на Каму войска князя Федора Давыдовича Пестрого.
9 апреля москвичи подошли к речке Чёрной, сплавились на плотах вниз по реке, и у села Искор встретились с пермским войском. Обратив противника в бегство, русские войска взяли города Искор, Урос, Чердынь и Покчу. Пермские земли вошли в состав Московского княжества.
Вместе с обозом князь Пестрый отправил Ивану III плененную пермскую знать, 16 сороков черных соболей (640 шкурок, одна шкурка стоила баснословно дорого –1руб.), немецкие ткани, и трофейное оружие.
В 1481г. на Великую Пермь напало войско вогуличей (современные Манси) предводимое ханом Асыкой. Пермь устояла, и уже в 1483г. Иван III отправил русские полки против неспокойных вогуличей. Поход окончился полной победой, вогуличи и остяки (Ханты) присоединились с землями к Русскому государству.
В 1499г. русские войска совершили лыжный поход к «Каменному поясу», присоединив к Великому княжеству земли Самоедов. Продвигаясь дальше на собачьих и оленьих упряжках, они взяли без боя 40 городов, приведя местных князьков и жителей к верности Ивану III.
Новые земли подвигли Ивана Васильевича на изменение титула, зазвучавшего как: «Божией милостию, Государь всея Руси и Великий Князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверский, и Югорский, и Вятский, и Пермский, и Болгарский, и иных».
Иван Васильевич договорился с удельными князьями, что после их смерти княжеские земли войдут в состав собираемой им державы.
Однако под боком у набирающей силу Москвы сидел Великий князь Тверской, который если не по политическому потенциалу и военной силе, то по родовому праву признавал себя ровней Ивану III.
Великий князь Тверской Михаил Борисович, шурин (брат первой жены) Ивана Васильевича с надеждой смотрел, в сторону князя Литовского Казимира IV.
Дошло до того, что он отправил к главному врагу Москвы послов, с просьбой отдать ему в жены казимирову внучку.
Иван использовал переговоры Твери с Литвой как повод для объявления войны Твери, на дворе стоял 1485г.
Испуганный Михаил Борисович решил не доводить дело до греха и пошел Ивану III на серьезные уступки. Он признал себя младшим братом московского князя, уступил Государю спорные территории, и дал обязательство воевать с врагами Москвы.
Иван III понимая, что Тверь обречена, не изменил политическому стилю, он стал ждать, пока ловко поставленная им маленькая «московская клякса» расползется по тверским землям.
Иван Васильевич приказал намеренно ущемлять тверчан, отнимать у них имущество, земли, вершить несправедливые суды. Не находя защиты у Тверского князя, бояре бросились в Москву, призывая Государя к справедливому и мудрому суду.
Спустя короткое время на границе Тверского княжества задержали тайного гонца, отправленного Михаилом к Казимиру. У боярина за подкладкой нашли послание, в котором Тверской князь умолял литовского князя напасть на Москву.
Узнав о перехвате посыльного, Михаил отправил к Ивану III послов, но тот, разыгрывая партию как по нотам, отказал им в аудиенции.
8 сентября 1485г. московские полки осадили Тверь, Иван III позволил желающим бежать из Кремля, 15 сентября он въехал в город.
После торжественной литургии глашатаи объявили горожанам, что Государь всея Руси дарует Тверское княжество наследнику престола Великому князю Ивану Ивановичу.
Михаил Борисович бежал в Литву, он просил Казимира наказать Ивана за разбой, но Великий князь Литовский ответил отказом тверскому неудачнику, милостиво выделив беглецу пришедшее в упадок имение.
В 1505 году последний Великий князь Тверской скончался в полной безвестности.