ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ВЕНДЕТТА
Мы с братьями сидели на широкой кровати, играя в карты. Родители собирались домой, пакуя пакеты, лишь изредка перекидываясь обрывками фраз. Обстановка до сих пор была нервная. Прошло всего два дня с описываемых в последней главе событий.
- Зохара-малого не нашли еще? – бабка задавала этот вопрос через каждый два часа.
- Не, вроде, - отвечал наш с Сенькой отец. – Говорят, солдат из части подрядили. Лес прочесывают уже. Ох, и натворил делов сопляк!
- А Пашка как там? – баба очень волновалась за здоровье Колькиного отчима.
- Резали в нашей больнице вчера, повезут в столицу, говорят. Не жилец уже… - мы слушали голос отца, осознавая ужас произошедшего и то, что могли бы сейчас бегать вместе с Димкой по лесам, ночуя в оврагах, питаясь ягодами…
Нас никто не ругал. Все как-то рассосалось без шума и пыли. Даже не задавали вопросов много. Участковый приходил вчера, через сутки после трагедии. Сначала он долго говорил с родителями, потом в их присутствии с нами…
Говорили только правду. Что самострел нашли в яме (чей он был – мы не сказали), у Димки оказался порох с собой, он начал стрелять по птицам.… Потом пришел дядя Паша и начал нас ругать, и мы от страха выбежали на улицу. И уже потом услышали, как стрелял Зохар.
Бабушка приехала с дедом Тихоном на телеге, так как Сенька, видать, рассказал, что мы с Димкой сбежали на ферму. В общем, как-то так…
Участковый все аккуратно записал и уехал. Для нас все закончилось хорошо. Первый шок прошел, далее был только интерес – чем всё закончится для Димки. Нам не терпелось скорее встретиться с пацанами и обсудить произошедшее. Очень повезло, что родители не забирают нас домой!
- Всё, пошли уже! – отец поторапливал нашу мать и ее сестру, тетю Юлю. – Автобус скоро!
А до остановки нужно было идти полтора километра.
Автобус до районного центра ходил приблизительно в одно и то же время, а точней – не раньше трех часов дня и не позже пяти, один раз в сутки... Он был маленький желтый и всегда грязный, провонявший изнутри выхлопными газами, кажется ЛиАЗ, который батя называл «скотовозкой».
Людей всегда набивалось под завязку, и кое-как доезжали до райцентра, где был железнодорожный вокзал. В общей сложности – пятнадцать километров преодолевались полчаса как минимум. Иногда автобус тупо проезжал с табличкой «СЛОМАН» или до отказа набитый людьми, которые сами блокировали двери. Обидно было до слез! И шли потом до ж/д вокзала через поля, срезая путь до десяти километров.… Сколько таких было марш-бросков – не сосчитать!
- Ведите себя тихо! – батя обращался уже к нам. – Никаких больше вылазок на ферму! Еще один такой подвиг – до конца лета будете ходить в школу убирать территорию! Там как раз нужны руки!
В прошлом году я работал таким образом. Отец сдержал обещание и привез меня в школу на практику, сказав, что не с кем оставить дома. Я две недели потом ходил и занимался рабским трудом – от подметания в классах, до выдирания травы между тротуарными плитами. Нас тогда было человек пятнадцать «бездомных». Бр-р-р-р! Больше не хотелось! Причем называлось это дело – школьный лагерь! Спали в «тихий час» на собственных раскладушках в классах, кушали в столовой, а вечером шли домой…. Был период даже, когда в школу привезли мешки комплектующих для настенных крючков типа «ромашка». И мы, дети, сидя за поставленными в ряд партами, вырезали из длинных пластмассовых лент (похожие на упаковки таблеток) оранжевые серединки цветков, обрезая острыми ножами наплавленную пластмассу формируя кружки, вставляя потом в белую часть с лепестками и насаживали все это дело на черные крючки…. Резали пальцы, психовали…. Зато дома было все завалено такими крючками! Привычка «уносить» с работы вырабатывается с детства.
- Больше не будем! – сказал я и посмотрел на Сеньку и Гришку. Те кивнули. Краем глаза через окно я увидел пацанов, переминающихся с ноги на ногу от нетерпения и сгорающих от желания узнать все подробности. Сашка, Сергей, Генка-цыган, Володька и Костик, Женечка стояли возле Вовкиной скамейки. Педальки не было – сидел дома с младшими братом и сестрой, пока мамка ухаживала в больнице за отчимом.
- Я им побегаю! – из-за грубки сказала баба.
Её кровать размещалась за грубкой (так называлась печь, которая выполняла только отопительную функцию). Когда бабушка хлопотала по хозяйству, то мы с удовольствием устраивались на ее кровати, завешивали с обеих сторон ширмы, и получалась отдельная комната.
- Если что – на цепь посажу, как раз свободна пока, - продолжала она.
Мы не смели возражать. Не впервой, как говорится…
Родители с теткой ушли. Мы видели, как пацаны отчаянно машут нам руками, мол, выходите уже!
- Баба! – почти в один голос начали мы. – Можно мы в «пекаря» поиграем возле дома?
- Возле дома - можно. Но только чтоб я крикнула – и вы сразу в хату! Поняли?
- Да! – крикнули мы из соседней комнаты, на пути к выходу.
Я схватил палку для игры в «пекаря», мало ли, действительно захотим поиграть! Я лично себе сделал из черенка от лопаты. Толстая, крепкая, отшлифованная за годы человеческими ладонями до блеска. Очень берег ее!
Мы втроем подбежали к скамейке нас сразу усадили на камеру от трактора «Кировец». Огромная, более полутора метров в диаметре камера, использовалась нами для плавания в местных водоемах – от лужи посреди деревни, сажалки за фермой и до речки вдоль леса. Видимо, пацаны пойдут купаться сегодня…. Эх, завидно было!
- Ну, рассказывайте, чо да как? – посыпались вопросы.
Я и Гришка, дополняя друг друга, начали рассказ, а Сенька, уже который раз выслушивающий эту историю, все еще волновался и переживал, как будто слышал ее впервые.
- Ба-бах!!!! – выкрикнул Гришка на моменте, когда Зохар выстрелил. – И дядя Паша упал такой…
Все заворожено слушали.
- Пацаны! Педалька едет! – Сенька показывал в сторону, откуда на «взрослике» ехал Колька.
Педалька был небольшого роста и мог ездить на большом велосипеде только «под рамой», когда ноги крутят педали, а тело при этом имеет изогнутую форму. Все так катались, ведь в деревнях мелких велосипедов не было. Потом, по мере роста, переходили в положение «на раме», когда соскочившая с педали нога во время езды означала сильнейший удар по яйцам и свирепую боль в течение десяти минут. Но желание кататься было сильнее и вставали, чтобы снова ехать. Да и тогда не придавали особого значения первичным половым признакам…. Только мешали при езде! Впрочем, за безудержную любовь Кольки к велосипедам и прозвали его Педалькой.
Замолчали. Смотрим, как Коля приближается к нам. Все понимали, что у него в семье горе. И никто не хотел лишний раз напоминать про это. Педалька остановился в метрах десяти от нашей компании, что показалось странным. Мы переглянулись. Он положил велик на землю, подошел к багажнику и, отогнув верхнее крепление, вытащил кухонный нож с деревянной ручкой.
Мы все резко встали, глядя как он, набычившись, идет в нашем направлении.
- Коля! Ты что это! – Сашка, как один из старших первым подал голос.
- Отойдите нахуй все! – Колька смотрел на меня и ускорял шаг.
Я понял, что это к нам с Гришкой.… Но почему он смотрел на меня? Я осознал, что начинаю паниковать! Как в тумане, как в замедленной съемке вижу разбегающихся ребят, вижу приближающегося Педалю с огромным ножом. Слышу его слова: «Дядьку застрелили!» и вдруг понимаю, что в руке сжимаю палку для «пекаря»! И принимаю решение, которое в детском моем мозгу было единственно верным:
- Коля! Ты что!!! – заорал я, держа палку перед собой, как двуручный меч. – Коля, прошу тебя, не надо! Брось нож! Коля!
Я видел его глаза! Заплаканные, полные злости… Его, не обремененное умом лицо, было воплощением решимости отомстить. Животный страх охватил меня с ног до головы!
Я отступал, пятясь задом, водя перед собою палкой. Коля шел. Он был одет в белую пионерскую рубашку от школьной формы, в короткие шорты и резиновые сапоги. Запомнилось. Я еще подумал тогда, что могу вымазать ему рубашку, если начну бить его палкой…
И он вдруг рванулся ко мне! Высокие резиновые сапоги были большие по размеру и мешали ему набрать скорость. Возможно, это меня и спасло. И палка тоже, которой я тут же и воспользовался. Удар пришелся по рукам, Педалька взвыл, но нож не выронил.
- Беги! – кричали мне пацаны. – Беги домой!
Сенька держал калитку открытой, Гришка стоял с камнем в руке, готовый в любой момент кинуть его в голову Кольке. Все остальные просто наблюдали.
Коля опять пошел на меня. Я развернулся и побежал к дому. Страх придавал скорости, я пробежал мимо Сеньки и остановился, услышав, как он захлопнул калитку и задвинул засов. Вместе мы зашли в дом, подошли к окну, которое выходило на место событий. Все пацаны опять стояли вместе. Коли не было.
- Что там опять? – голос бабки из-за грубки был полон удивления. – Чего носитесь? Покоя вам нет…
Мы молча стояли, глядя в окно. Вроде Педаля уехал. Сердце колотилось как шальное. Вбежал Гришка.
- Грышуля! – бабка вновь подала голос. – Что здарылася там? Что вы бегаете туды-сюды?
- В прятки играем, баба! – нашелся Гриша. – Щас надо выбегать уже!
И махнул нам рукой. И на дворе уже рассказал, что Педалька сел на велик и уехал. Походу крыша съехала у пацана, решил отомстить за отчима. До Зохара ему не добраться, а мы все рядом…
Вдруг нам сзади под ноги кинулся наш кот Шуйка, явно кем-то испуганный, мы обернулись и увидели, как со стороны огорода идет Коля! Объехал вокруг деревни, сука! Я палку не выпускал ни на секунду. Сенька ломанулся к калитке:
- Пацаны!!! Педалька тут!!!!
- Коля! Это не мы! Успокойся! – Гришка пытался донести до Коли правду. – Это Зохар стрелял! Понимаешь?
И вдруг выхватывает у меня палку и с размаху бьет Педалю по уху. Все произошло за секунду. Колька выронил нож и упал, яростно растирая место удара. Между пальцев заструилась кровь. Во двор влетели пацаны, остановились как вкопанные. Дверь дома открылась с грохотом – на пороге стояла бабушка.
- Что тут происходит! Госпадиии! – ее взору предстало удручающее зрелище.
На дворе лежит Колька в грязно-белой рубашке, весь в слезах и кровь течет из рассеченного уха. Вокруг стоят ребята с возбужденным видом и любимый внук Гришка с палкой наперевес….
- Вы что, бляди! – она спустилась с крыльца, подошла к лежащему Кольке. – За что они тебя? Вставай! А ну!
Педалька вдруг отбрыкнулся, вскочил на ноги, и пошел в сторону выхода на огород. А Сенька уже показывал бабушке нож, с которым Педаля пришел и хотел всех зарезать. Бабушка поверила, но с большим, признаюсь вам, трудом. Не без помощи хора поддержки…
Вечером мы все пришли к Колькиному дому, чтобы разобраться в ситуации. Так оставлять было нельзя. Мать Коли, полная и некрасивая женщина, вышла на крыльцо на наши крики.
- Коля дома сидит! И никуда к вам не выйдет! Брысь отсюда! – она была воплощением гнева.
-Тёть Ир, мы пришли просить прощения! Мы играли в пекаря и нечаянно попали ему в ухо! — сказал Гришка. – Позовите Кольку, пожалуйста!
Тетка Ира зашла в дом. Через минуту медленным шагом вышел Педаля с повязкой через всю голову и в шапке «петушок», чтоб повязка не спадала.
И был разговор. Искренний и всепрощающий. Обнялись все под конец. И обещали не драться друг с другом никогда! А Колина мать смотрела на всех нас из-за занавески и плакала…. Она отныне плакала всегда, сколько я ее помню…. Говорили даже, что это порча. К бабкам ее водили, но все зря….
А Димку поймали под утро. Нашли спящим на опушке в куче сена. Для него детство кончилось навсегда. А у нас все только начиналось…
Эпилог.
Тетя Ира - ездила на последние деньги в больницу к мужу, ухаживала, обтирала его водкой, чтобы сбивать бесконечную температуру, меняла белье. До самой его смерти. Сложной и страшной судьбы женщина. Первый муж ушел еще страшнее, нанеся непоправимый психологический урон Кольке и унеся с собой жизнь ее отца. Об этом следующая глава.
Володька и Костик – два родных брата с разницей в пару лет. Наши ровесники. Они через два года потеряют мать, которую собьёт грузовик с пьяным водителем, когда она ехала на велосипеде домой. Говорят, разорвало женщину на части, муж потерял сознание на опознании. Володька и Костик буду воспитывать младшую сестру, которой на момент гибели мамы было три года. Володька – длинный для своих лет парень, за что получил обидную кличку Пинцет. После армии остался в части и служит до сих пор. Костик – после армии пек хлеб, потом разнорабочим на стройках…. Судьба его мне неизвестна.
Генка-цыган – рисковый и шальной парень, как и все цыгане. Безумно фанател от лошадей. Про то, как мы украли коня, будет отдельная глава. Родители долго жили в доме на окраине деревни, потом постепенно начали стягиваться их родственники и скупили несколько домов по соседству. Началась война между коренным населением и понаехавшими цыганами. Про это будет несколько глав, из которых вы узнаете, как Гена стал нашим лютым врагом и чем это все закончилось для нас и для Сеньки в частности…. Было страшно.
Я – это я.