Мое родное Гольяново заняло третье место в каком-то забугорном издании в криминальном рейтинге опасности для туризма. Первое - какой-то цыганский поселок, видимо, с боями без правил, жилистым Микки и фургончиком его мертвой мамаши. Второе - Богота, полагаю, за любовь к наркобаронам и их колумбийским галстукам. Боже ж мой, какая честь, как бы теперь только не начать гордиться происхождением. Рейтинг добавил этому земному раю популярности, жду смешных шуток про Лироя из Гарлема и Уасю с Гольянава. Или Аслана.
Этот кусочек эдема расположен на самом краю мегаполиса, с юга и востока отделен автомобильными магистралями регионального значения, с запада - кольцевой жд и здоровенной лесополосой с севера. На территории района найдется пара-тройка уютных прудиков, главный московский автовокзал, пяток заброшенных (или засекреченных) НИИ, огромная промзона, кажется, связанная с тем жд, колоритная угольная ТЭЦ, электроламповый завод, старенькая церквушка и сонные кварталы застройки 70-х, тысячи их, с глухими автостоянками и темными тропинками среди насаждений.
Райончик зеленый, да.
Кроме шуток, не уверен, что он самый криминальный хотя бы в Москве. Солнечным весенним утром только погляди - идиллия, красивые родители неспешно катят коляски с милыми детьми, дети постарше спешат за знаниями в школы, добрейшей души пенсионеры выгуливают собак в тени раскидистых крон тополей, собак, которые даже не кусаются. Все так ухоженно, облагорожено, покрашено - украшено. Сплошная нега. Присядь на скамейку, и пусть глаза затуманит сон, и ты уснешь до вечера.
До вечера, когда все преобразится.
Теперь развей дремоту, осмотрись.
Вон пасаны накрывают поляну, с собой три торпеды пивченского и пачка сухариков на всех. Вон те самые красивые родители, уже поддатые, пускают отвратный сигаретный дым в коляску плачущему полугодовалому ребенку, рядом стоит сисян оболоши и кальмарчики, рядом стоит опустившийся, пузатый отец семейства и громогласно возмущается, хуле б сынишке не завалить ебос, праздновать мешает, ну. А вот на первой по переулку проезжает девятос, пасет райончик. Славное поделие совавтопрома. За рулем обычно околоуспешный околовыпускник-автослесарь местного ПТУ, на пассажирском - его дегенеративный несовершеннолетний дружок, а на заднем - усос, у которого никак не получается достать плюшку из коробка и раздуть водный. И эта колесница прокатывается туда - сюда, ибо всадники ее обуреваемы лишь животным желанием цепануть шмар или ченить вырубить. А в падике неподалеку ставятся по вене винтовые. А в соседнем падике ребята - кэжуалы забивают колпачок от парлахи. Около подъезда на лавке расслабляются бабули, и все у них наркоманы да проститутки.
На противоположной скамейке ютится бомж, а на остановке троллейбуса в десятке метров рыбкой блюют остальные, компаша, от которой он волею судьбы отстал. И их баулы источают ужасающий смрад, и речь их полна самой мерзкой матерщины, если конечно найдется способный говорить. Бог им в помощь. А у гастронома хачи танцуют лезгинку, гордые, горные. Бесполезное занятие, бесцельное.
У метро палатка с шаурмой из человечинки.
Рядом Приора, белая, тонированная, обрезанные на два витка пружины, пятый регион. Борцухи уже закинули в багажник руснявую шалаву. Увезут на сортировку на пару палок айрана, утром на шоссе настрочит минетик дальнобойщику Коле, который в обмен и вернет ее в город грехов. Она вернется. Если проснется.
Три дага посадили прохожего на перо.
А у другого запоздалого заточка в почке, это уже зэки. Вон, сидят в беседке, точат баланду, ботают по фене и лениво перекидываются в подкидного на фуфло. И синие купола на груди, и богоматерь. Чифирнуть бы ништяк.
У перехода два синяка делят чекушку. Опохмелка. Только проснулись. Редкие нефоры жмутся по парку и безобидно попивают портвешок. Шпана забралась на крышу шестерки и качает под рваный бит картавого МС местного розлива. Сиплый, Сосок и Зема. Они - 228, не папиросим. Малого заставили метнуться за догонкой. На высоченном бетонном заборе мамины граффитосы банками тегают кусок. У стадиона околуфутбольные шавки на говне и айрмаксах долбят кого-то ногами по почкам. Из местного клуба досуга молодежи в подвале - качалки - вылезают бритые в ноль протеиновые тела на правом движе, вскидывают зиги во славу коловрату и идут чистить улицы. Обычно находят случайного работящего таджика и забивают вдесятером компостером до смерти. Они, говорят, “Щит Москвы”.
К ТЦ “Двенадцать месяцев”, эдакому оплоту цивилизации, как к маяку из сумрачной дали, съезжается весь свет, выползая из самых темных закоулков. Там и блатнячок, и дабчик, и нашиды, даже сирены полицейские. И чурбаны, и русня, и правые, и левые. И мутят они свои мутки до первого осторожного солнечного лучика, который разгонит это андерграундное месиво и вернет солнце, птиц, детей и идиллию.
А вообще, бывают места и пострашнее.
Не только же у нас стреляют из автоматики по ночам, и не только наша земля дает строить на себе домики для тысяч мигрантов.
Хотя всякое бывает. В лесу трупы находят. И обычные, и жертв маньяков всяких. Автомобили жгут постоянно, вечером стоит, с утра идешь - все, спалили. У вокзала из машины торгуют спайсами, а если на мели, так даром отдадут, все равно вернешься. Однажды вскрыли подвал магазина продуктового, так там десять лет безвылазно рабы из Киргизии жили. А я накануне в тот магазин за картофаном с маман ходил.
Что-то я страху нагнал.
Шучу я, нормально у нас.