Году в 95-97 заехал в квартиру на Мысу в Тюмени, первый этаж, весна. На пятом этаже живёт барыга, наркоманы толпами ходят, новый замок на подъездной двери больше суток не живёт - выворачивают вместе с косяком. Я на тихом шифре, окна газетами заклеены, мебели нет, одна плита, холодильник да диван. Ем на подоконнике. Выхожу чисто до магазина. Каждый поход - как в кунсткамеру: на скамейках, у помоек, под деревьями валяются молодые парни и девушки в состоянии наркотического прихода, слюни, сопли, иногда пена, стеклянные глаза и синие морды. Пока до ларька и обратно сходишь, с десяток точно увидишь. Очередное утро, завтракаю, солнышко в окошко, я угол газеты оторвал, смотрю на улицу, стекло грязнючее, видно плохо, да ещё солнышко его подсвечивает. А за окном травка зеленая, а вдоль дома сугроб белый. Странно, думаю, вроде солнечная сторона. Чуть позже вышел из подъезда, по сторонам гляжу на сугроб - ебучие рога! С полметра высотой, и шириной метра полтора, на 4 метра в обе стороны от подъездной двери - белая куча шприцов. Нарки всю зиму у барыги тарились, и тут же кололись, шприцы выкидывая, вот и набросали за полгода. Знатно я от этой картины охренел. Увидел проблему в масштабе, так сказать.
А потом смотрящий посыпался с кавказцами, и перекрыл поток хмурого в город. И нарки рассасываться начали. Кто переехал, кто сдох от всякой бодяги, типа крокодила, а кто и передоз словил, дорвавшись.
Блевотина, кровь, а то и свежий труп по утру тогда было обычным дополнением к пейзажу. Одному ночью в чужом районе ходить можно было. Если в кармане ствол, и решительности полные штаны. В другом случае - только если жизнь опративела.
Такие вот они были, 90е. Для меня в первую очередь это - героиновая чума, и ее "побочные эффекты". Сейчас дико вспомнить. Весь город - как поле боя, и ты, вечно на вражеской территории.