Возможно так и есть...
10 апреля в Московской области от обширной пневмонии, вызванной коронавирусной инфекцией, умер Михаил Конторских, пенсионер МВД, ему было 42 года. О его последних днях журналистам News.Ykt.Ru рассказал его родной брат.
Он умер в больнице на аппарате ИВЛ, остановилось сердце. У него остались три дочери: старшей шестнадцать, средней двенадцать и младшей шесть лет.
До выхода на пенсию всю службу прошел в батальоне ДПС Якутска. После выхода на пенсию в августе 2017 года перебрался с семьей в Московскую область.
Владимир, родной брат Михаила:
— До последнего момента мы думали, что у него пневмония. Вчера, 13 апреля, пришли его анализы: у него коронавирус. Мы не знаем, где он его подхватил: до больницы или после. Больница, в которой он был, она для коронавирусных.
Я вам откровенно скажу, что здесь происходит, как и во всем мире, полная ж... Никто никаких тестов не делает. Мы контактировали с ним, нас тут, родственников, много: мама, два брата, сестра, дяди, тети, дети, жена. Несколько человек контактировали и с его женой после его смерти, естественно, в масках, перчатках, используя антисептики, но в любом случае контактировали. Звонили в скорую, Роспотребнадзор и поликлиники с вопросом, что делать и как быть в такой ситуации. Ответ один: сидите дома, если хотите сдать тест, идите в платную клинику.
— Сколько стоит такой тест?
— Знакомый сдавал в клинике «Гемотест» за 7 тысяч, результата до сих пор нет. Он сдавал сам для себя, с нами не контактировал. Ситуация такая: берут анализы, мазки, только когда есть симптомы — высокая температура и все сопутствующие.
Когда Михаил поступил в клинику?
— Он поступил 6 апреля, в то же утро у него взяли тест. Ответ пришел только вчера, 13 апреля. И то мы результат сами вызвонили у людей. Они посмотрели в базе и сказали: «Да, есть ответ — положительный». Никто нам не звонил, не оповещал: сидите дома, ни с кем не общайтесь. Не знаю, может, ситуация такая, столько зараженных, больных, что врачи боятся работать.
Если вкратце, то в конце марта, точнее 23 марта, у него обнаружили камни в почках, он лег в больницу в Люберцах — ГБУЗ МО «Люберецкая районная больница», в отделение урологии, хотя сам жил в Раменском.
Он там пролежал несколько дней, сдавал анализы, ему должны были удалить камень из почек, не удалили, поставили нефростому — трубку в почку. На следующий же день, это 1 апреля, у него поднялась температура, они его выписали.
С этого момента я с ним не виделся, только через жену общался, она говорит: ему плохо, говорить не может.
Мама у него спрашивала, почему его выписали с температурой. Он ответил: врачи сказали, что температура не из-за почек, а что-то простудное. Они, видимо, испугались, что это коронавирус, и решили его выписать и оставить с проблемой один на один. Другими словами, сказали: иди домой, вызывай скорую, там решат. Тут, чтобы вылечиться, нужно самому быть врачом или иметь близких родственников врачей, а лучше и вовсе в больницу не попадать.
С 1 апреля он сидел дома, ему становилось все хуже и хуже. Температура не сбивалась. Скорая приехала, они его забрали, съездили в больницу по месту жительства в Раменском районе, промыли почку. Ему стало легче, даже температуры целый день не было. Но на следующий день ему стало хуже, приехала скорая, поставила кислородную маску. Врач послушал его и сказал, что у него пневмония на одно легкое. Приняли решение ехать в больницу, поехали в Раменское, прождали час, их не впускают, потому что везде принимает решение оперативный штаб. Час консультировались и в итоге решили везти в Домодедово, в больницу «Заря» Подмосковья в Растуново, бывшая санчасть военная, которую перепрофилировали для лечения коронавирусных больных.
Он там лежал с 6 по 8 апреля. Был в сознании, разговаривал, говорил: «Мне трудно дышать, у меня низкий уровень кислорода». Восьмого его перевели в реанимацию, ввели в искусственную, медикаментозную кому, подключили к аппарату ИВЛ. И он до десятого лежал. Вечером в 17:45 давление упало, сердце остановилось. И все.
— Его сразу отдали?
— Он в морге. Завтра похороны.
— Он понимал, что все плохо, его предупредили, что введут в искусственную кому?
— Да, его предупредили, что введут. Понимал, что все плохо, но надеялся на лучшее. Не прощался ни с кем.
— Как оснащена больница?
— Больницы закрытые, нас туда не пускают. По поводу врачей, они говорили, что все есть для лечения — лечат. Но когда он туда поступил, аппарат ИВЛ был один на всю больницу, Миша сам говорил.
Когда ему стало плохо, восьмого из-за него (или так совпало, я не знаю) привезли еще два аппарата ИВЛ. Тяжело верить врачам, они говорят: у нас все есть. А на деле разруха полная.
— До того как его ввели в искусственную кому, он не говорил, что у него коронавирус?
— Нет. Но я думаю, что он подозревал это сам. Поскольку, когда его выписали из больницы в Люберцах, я хотел приехать, забрать его и разобраться, почему его с температурой выписывают. Он мне сказал, что не надо, сам разберется и доедет до дома. То же самое он сказал второму брату и позже к матери не заехал, хотя был рядом.
Через пару дней он съездил к врачу, который занимается почками, возле маминого дома, но не зашел к ней. Хотя она его звала, говорила: «Давай я посмотрю, что у тебя там». И с этого момента мы его не видели, общались только по телефону.
— Каким он был?
— Добрый, отзывчивый, веселый, я не могу сказать «был». Мы все в шоке, маме особенно тяжело, ей 70 лет. Никто не ожидал такого исхода, что так быстро может не стать человека. Это большая трагедия для всех, у всех траур.