Хоть у его лошади был осмысленный взгляд
"Римский-Корсаков", 1953 год.
"Римский-Корсаков", 1953 год.
«Девушка, освещенная солнцем» Валентина Серова. 1888 год.
«Девушкой, освещенной солнцем» стала двоюродная сестра Валентина Серова — Мария Симонович, с которой художник был очень дружен. Подходящее для работы место они отыскали в саду вдвоем. Художник хотел написать портрет на свежем воздухе, где солнце пробивается сквозь листву и создает затейливую игру света и тени.
Он говорил:
«В нынешнем веке пишут все тяжелое, ничего отрадного. Я хочу, хочу отрадного и буду писать только отрадное».
Кузина позировала Серову, сидя на старой скамейке под раскидистой липой. Ей приходилось оставаться неподвижной по несколько часов и удерживать на лице одно и то же выражение.
Мария Симонович вспоминала
Я должна была постоянно думать о чем-нибудь приятном для того, чтобы не нарушать раз принятого выражения; важное условие для выполнения той трудной и сложной задачи, которую он преследовал.
Валентин Серов планировал показать полотно на восьмой выставке Московского общества любителей художеств. Картиной заинтересовался Павел Третьяков. Серов в это время был в Петербурге, а его делами занимался пейзажист Илья Остроухов.
Он писал художнику:
«На всякий случай сообщи цену, мне ужасно хочется, чтобы он [портрет] был в галерее» .
Вскоре Павел Третьяков приобрел «Девушку, освещенную солнцем» за 300 рублей.
22 декабря 1888 года Остроухов написал Валентину Серову:
«Твое имя в Третьяковской галерее».
Когда выставка открылась, рядом с портретом уже висела табличка: «Собственность Третьякова».
И тут разразилось. Картина главным образом раздражала художников старшего поколения, не оценивших новой русской живописи.
Солнечные блики на лице девушки они окрестили пятнами от «французской болезни».
Владимир Маковский негодовал:
«С каких это пор, Павел Михайлович, вы стали прививать вашей галерее сифилис?»
Того же мнения придерживался Илларион Прянишников, один из основателей товарищества передвижников:
«Это не живопись, а сифилис какой-то»
На эти слова Третьяков, почувствовавший подлинную новизну и значительность картины, ответил:
«Спасибо, я ваше мнение выслушал!»
В 1911 году, незадолго до своей смерти Валентин Серов посетил Третьяковскую галерею с другом Игорем Грабарем. Он остановился перед «Девушкой, освещенной солнцем» и сказал спутнику:
«Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, как ни пыжился, ничего уже не вышло, тут весь выдохся. И самому мне чудно, что это я сделал. Тогда я вроде как с ума спятил. Надо это временами: нет-нет, да и малость спятишь. А то ничего не выйдет» .«Девушка, освещенная солнцем» - одна из первых картин, с которой начинается отсчет новой русской живописи. Сегодня очевидно: она стала не просто новым словом, а буквально дуновение свежего ветра перемен.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Лето 1887. Молодой Валентин Серов приезжает из Италии погостить в Абрамцево, поместье мецената Саввы Мамонтова. Однажды он сидел в доме, как в комнату вбежала 11-летняя Вера Мамонтова, села за стол и взяла в руки персик. Вот оно – подумал художник. Живость и свежесть ситуации, без натяжек и поз – просто девочка за столом и персики.
А дальше была история. История одного из самых теплых и популярных портретов русских художников.
Валентин Серов - «Девочка с персиками», 1887
Девчонка попала, конечно. Пришлось почти 2 месяца лета позировать художнику практически каждый день. Представьте, как тяжело ребенку просто сидеть за столом по несколько часов и ничего не делать?
Не обошлось и без подкупа – после каждой такой сессии неподвижности художник с девочкой шли кататься на лошадях, это было обязательное условие их маленькой сделки.
Фотография молодой Веры Мамонтовой:
Вообще Серов вполне мог бы устроить революцию в виде импрессионизма вместо Моне и компании. Вы только посмотрите, как грамотно он расставляет свет: солнце заходит на полотно из-за спины Веры и заполняет собой всю картину. Теплые цвета, мягкие мазки, обилие воздуха и игра со светом – Серов вполне мог устроить свою карьеру в Париже.
За окном вовсю осень, но солнце все еще теплое и греет картину:
Ну и раз уж мы заговорили про импрессионизм, нельзя не заметить его работу с границами холста. Как и Дега, художник обрезал момент до состояния фотографии: мы видим, что за краями картины существует еще пространство, это создает ощущение мимолетного взгляда на события.
Короче, Серов в тот момент практически родил русский импрессионизм для масс. И еще больше удивителен факт, что он написал картину в таком стиле после поездки в Италию, где изучал техники старых мастеров и прочее барокко.
Давайте быстро пробежимся по деталям. Персики вынесены в название картины, и персики на столе свои, абрамцевские, все натуральное.
За окном на улице уже началась осень (Серов мучил бедную Веру до сентября), на стене керамическая тарелка (абрамцевские мастерские были на подъеме), сзади гренадер (Серов сам расписывал его). Все детали не случайны – Серов частенько бывал здесь в гостях, мог уже называть усадьбу и своим домом. Художник хотел хотя бы отчасти показать увлечения, характерные для хозяев дома.
На картине тарелка покупная, а в 1889 году Мамонтов откроет гончарную мастерскую, и дом заполонит уже домашняя керамика:
Именно в такой уютной атмосфере мог появиться настолько теплый и естественный портрет. Зайти полюбоваться можно в Третьяковской галерее, при возможности обязательно гляньте.
Мой телеграм-канал: https://t.me/picturebymaslo
Добра!
Честно говоря, долго не мог поверить, что тихий интеллигент Серов мог написать такую смелую и дерзкую картину.
Но это была ярость и ужас, который художник вылил в живопись. В 1905 году Серов стал свидетелем кровавого разгона мирной демонстрации царскими войсками. Увиденное сильно изменило художника - прежде аполитичный, он не мог оставаться в стороне.
Валентин Серов – «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?», 1905
Сперва покинул Академию художеств (ею заправлял великий князь Владимир Александрович, которого Серов обвинял не меньше императора), позже вошёл в состав оппозиционного сатирического журнала «Жупел», где и опубликовал эту работу.
Менее сдержанный художник обязательно добавил бы крови и кишок, но Серов отказался от красного цвета на картине и оказался прав - чувствуется звенящее напряжение, нетерпение и спортивный азарт «ребятушек» и глухое ожидание сплоченной толпы.
Серов намеренно отправил лошадь в какой-то демонический галоп - кавалерия буквально летит и скоро прольётся кровь, будет катастрофа.
Хотя Серов скорее всего не знал термин «саспенс», он отлично показал, как это все работает.
К слову, некоторые исследователи полагают, что на этой картине Серов изобразил не события Кровавого воскресенья, а разгон демонстрации в Москве, возле Училища живописи, ваяния и зодчества. Это вполне возможно. Увы, в 1905 дефицита подобной натуры Серов не испытывал.
Саркастично звучит название картины, отражающее строчку из популярной военной песни: «Солдатушки, бравы ребятушки…», выбранное Серовым. Очевидно, что гвардейцы, браво замахивающиеся саблями на демонстрантов, явно перебарщивают и не получат поддержки от художника и зрителей.
«То, что пришлось видеть мне из окон Академии художеств 9 января, не забуду никогда, – писал художник в письме Илье Репину. – Сдержанная, величественная, безоружная толпа, идущая навстречу кавалерийским атакам и ружейному прицелу, – зрелище ужасное…Никому и ничем не стереть этого пятна».
А ведь за 5 лет до всех событий художник довольно хорошо общался с императором, и даже помогал друзьям через просьбы к Николаю II. Ну и самый известный портрет последнего самодержца России как раз написан именно Серовым.
Валентин Серов - «Портрет императора Николая II», 1900
В том же письме Репину Серов выразил свое негодование, говоря о том, что государь не выразил желания выйти на встречу демонстрантам, приняв во внимание их требование. Более того, он устроил насильственные действия против собственного народа, выбрав кнут вместо пряника в очередной раз.
После событий 1905 года откровенно натянутые отношения художника с царской семьей (однажды Серов поругался с императрицей и предложил ей самой закончить портрет Николая, раз она такой мастер и дает советы) совсем прекратились, а художник не упускал случая поддеть императора.
Больше интересных историй из мира живописи можно посмотреть в моем телеграм-канале: https://t.me/picturebymaslo
Ну или в инстаграме)
Добра!
Раскольников долго и нудно рассуждал на тему о том, кто он, тварь дрожащая или право имеет.
В бизнесе подобными вопросами задаётся каждый, кто решил нырнуть в этот океан страстей, денег и возможностей. Перефразирую более древнего чувака:
«Скажи мне, всегда ли прав клиент, и я скажу кто ты».
Не один проект пошёл по звизде из-за того, что клиент имел своё особое видение и знал как надо выполнить его заказ, поэтому исполнителям в угоду правилу: «клиент всегда прав» приходилось нарушать стройную и рабочую бизнесмодель, схему или технологию. В итоге зачастую получалась лютая хрень, клиент начинал разводить вонь до небес, а это нервы, и имиджевые потери, которые часто за собой влекут и финансовые утраты.
Видимо фраза: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти» известна не многим, хотя ею на ура пользовался гениальный русский художник Валентин Серов, известный своими портретами.
Чувак абсолютно не вписывался в напыщенный круг столичной богемы. Он просто одевался, был счастлив в браке с единственной женой и имел шестерых детей. Его личный бренд строился не на хайпе и ануслизинге власти, а на таланте, профессионализме и уверенности в себе.
Николай II тоже захотел собственный портрет кисти великого мастера, но лично присутствовать на многочасовом позировании ему было в лом, поэтому он прислал в мастерскую Серова свой парадный мундир и фотографию своего фейса.
— Так не пойдёт, - сказал Серов, - мне нужен император лично!
— Вы же понимаете, что Его Величество очень занят! - попытался объяснить адъютант Николая II.
«Нету рученек, нету и скакалки», подумал про себя Серов, но взяв себя в руки он заявил:
— Штош, тогда отложим работу, пока у Его Величества найдётся время позировать мне лично.
Естественно, что Коля тут же кое-куда засунул своё ЧСВ, и как истинный пилоточник явился к Серову со своей женой, которая постоянно своим немецким рылом влезала в работу великого художника. Видимо она хотела, чтобы по традиции европейских портретистов эпохи Возрождения, Серов вместо шелудивой пса изобразил благородного охотничьего кобеля.
Серов ярко попустил её, вручив императрице палитру и кисти, предложив самой закончить портрет своего муженька. После этого Серову никто не мешал.
Критики писали про этот портрет следующее: «Серов первый уловил и изобразил на полотне мягкость, интеллигентность и слабость императора».
Кому суждено стать художником, тот композитором не станет. Даже если он и родился в семье известных музыкантов. Талант, раннее знакомство с современными течениями в живописи, различающиеся своими воззрениями на художественное творчество учителя (И.Е. Репин и П.П. Чистяков) сделали из сына композитора универсального живописца, который своим творчеством являл переход русской живописи из века XIX в век XX.
Первые шаги в искусстве Серов сделал под руководством Репина и целых десять лет был одним из деятельнейших участников передвижных выставок. Таким образом, Серов является как бы плотью от плоти реальной школы 70-х годов, «стасовской» школы,
и, однако же, стасовского, передвижнического в нем никогда не было ни на йоту. Мальчиком он несколько лет прожил в Париже и Мюнхене, в такую эпоху, когда западный натурализм только что достиг зенита и находился в полной силе.
Замечательно, что и самые первые серовские картины уже красивы. Уже в них с изумительной непринужденностью разрешены чудесные аккорды, уже в них выразилось стремление к гармоничности целого. Никогда Серов не пытался рассказывать, пояснять, забавлять. Он не стыдился своего призвания живописца; он не порывался к более «полезной» деятельности, а весь отдался разрешению чисто живописных задач, зато и достиг в этом направлении полного успеха.
Нет ничего труднее, как говорить о таких художниках, каковы Левитан и Серов. Описывать словами прелесть их живописи невозможно. Красочные созвучия еще менее, нежели музыкальные, поддаются описанию и определению. Впечатление от серовских картин — чисто живописного и, пожалуй, именно музыкального свойства, недаром он сын двух даровитых музыкантов и сам чутко понимает музыку. Искусство Серова вовсе ничего не имеет в себе литературного, описательного. Его основные черты: простота и непосредственность. В Серове нет даже каких-либо нарочитых намерений, хотя бы чисто красочного, живописного характера. Нельзя поэтому описать ни его гамму красок, ни его колористическую систему. Если поискать в старом искусстве художников, однородных с Серовым, то не придется останавливаться на Рембрандте, на Тициане и тому подобных субъективистах, создавших себе вполне определенную красочную систему, а невольно придут на ум Халс или Веласкес, их отнюдь не предвзятое отношение к видимому миру, их объективный взгляд на жизнь, их увлечение одной красочной действительностью. Картины Серова удивительно красивы по краскам, не будучи написаны «в красивом тоне». На картинах Серова все ясно, светло и по тому самому хорошо, красиво.
В особенности его Портрет Александра III стоит целого исторического сочинения. Серов написал императора через четыре года после его смерти, но художник по памяти прекрасно, с изумительной правдой, со всеми характерными особенностями передал внушительный и полный значения облик Царя-Миротворца, его добродушную тонкую усмешку и холодный, ясный, пронизывающий взор.
Серова, в сущности, и считают у нас портретистом; но именно деятельность этого мастера лучше всего подтверждает, что художники последнего фазиса русской живописи плохо укладываются в рамки и категории. Серов никогда не был профессиональным портретистом, специалистом по портрету. Те, кто считает его за такового, недостаточно компетентны. Трудно найти, даже во всем творении Левитана, что-либо более поэтичное и прекрасное, полнее синтезирующее своеобразную прелесть русской природы, нежели «Октябрь» или «Баба в телеге» Серова. По своей прямо классической простоте, по непосредственности впечатления, по искренности такие картины должны встать рядом с лучшими произведениями старых голландцев и барбизонцев.
«Баба в телеге» прошла на выставке незамеченной, и, правда же, нельзя винить публику за то, что она проглядела этот шедевр, так как трудно найти что-либо более скромное, тихое и незатейливое по эффекту. Однако ж недаром эксперты считают эту картину одним из величайших созданий мастера. Если бы у нас к живописи было бы столько же любви, как к музыке или к кинематографу, то эта скромная, маленькая картинка Серова сделалась бы классической, так как в ней больше России, больше самой сути России, нежели во всём Крамском или даже Шишкине.
За последнее время Серов несколько раз принимался за исторические темы. Он создал в своей крошечной картинке: «Елизавета и Петр II на охоте» — такой перл, такую тонкую иллюстрацию XVIII века в России, что ее можно поставить рядом с лучшими картинами Менцеля. Один осенний чисто русский пейзаж с кургузой в синее выкрашенной церковкой, на фоне которого скачут охотники в ярко-красных мундирах, вызывает в нас яркое представление о всей этой удивительной эпохе, о всем этом еще чисто русском, по-европейски замаскированном складе жизни…
Есть художники по преимуществу живописцы и есть художники-рисовальщики. Серов был тем и другим — большим живописцем и исключительным рисовальщиком. Серов-рисовальщик, быть может, даже сильнее Серова-живописца.
Таких неудержимых, страстных рисовальщиков в русском искусстве XIX века было только двое: Репин и Серов. Последний перенял у своего учителя страсть к рисованию, найдя свой собственный стиль рисунка, единственный, неподражаемый серовский стиль. Рисунки Репина и Серова не были только частью их живописи, одним из ее слагаемых, они не были и подготовительными работами для картин, как это мы видим у любого другого великого мастера.
В творчестве Репина немало примеров, когда, собираясь писать портрет масляными красками на холсте, он так увлекался рисунком, что уже забывал о поставленной задаче, превращая рисунок в самоцель. Серов подходил к портрету иначе, не переключаясь с живописи на рисование, а ставя себе с самого начала задачу чисто графическую — сделать портрет-рисунок.
Две основы системы К.С.Станиславского — поиски характерного и переживание воплощаемого образа — были основными требованиями, предъявлявшимися и Серовым своему искусству, да и всякому подлинному искусству вообще. Все остальные искания, волновавшие его на творческом пути, были только дополнительными и производными от этих двух.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi