Толика малая
Аномалия в тени Ио
Год 2157-й. Солнечная система казалась уже обжитым, но все еще полным загадок задним двором человечества. У Юпитера, в вечном танце его лун, дрейфовал автоматический зонд «Икар-12» — один из десятков стражей, наблюдавших за великаном.
Доктор Лия Шарма, астрофизик обсерватории «Кеплер» на орбите Луны, пила свой третий кофе за смену, лениво просматривая рутинные данные телеметрии. Все было как всегда: радиошум, показания магнитометров, спектрографические срезы атмосферы Юпитера… Скучная, предсказуемая красота.
Пока ее взгляд не зацепился за отчет «Икара-12».
«СБОЙ КАЛИБРОВКИ ДАТЧИКА МАССЫ. ОШИБКА 0xFE37».
Лия поморщилась. Глюк. Она отправила запрос на перезагрузку. Через десять минут пришел новый пакет данных. Та же ошибка. И еще кое-что: фоновые показатели гравитационного поля в секторе Ио демонстрировали микроскопические, но статистически невозможные флуктуации. Как будто что-то очень большое и очень плотное то появлялось, то исчезало в тени вулканической луны.
Лень как рукой сняло. Она запустила глубокий анализ данных за последние 72 часа, подключила соседние зонды, направила в тот сектор все доступные оптические и радиолинзы. То, что она увидела через час, заставило ее кровь похолодеть.
Это не был сбой.
В тени Ио, на фоне бурлящих шафрановых облаков Юпитера, висело нечто. Объект был настолько огромен, что сначала его приняли за новый, невиданный ранее атмосферный вихрь. Но его форма была неестественно геометричной: вытянутый цилиндр, от которого расходились симметричные «щупальца»- коллекторы. Они погружались в верхние слои атмосферы гиганта, и от них к центру цилиндра тянулись бледные, но заметные линии — потоки сжатой материи.
— Эванс, иди сюда. Срочно, — голос Лии звучал хрипло.
Марк Эванс, ее напарник, подошел к голограмме и присвистнул.
— Это что, новый шлейф от Ио? Мама дорогая, масштабы…
— Это не от Ио, — Лия увеличила изображение, обводя дрогнувшим пальцем контур объекта. — Смотри на тень. И на спектр. Это не газ. Это твердое тело. Или… что-то настолько плотное, что датчики не могут это классифицировать.
Они молча наблюдали, как от противоположного конца цилиндра отделилась огромная, идеально кубическая глыба матово-черного цвета. Она не отражала свет. Казалось, это сама тьма, вырезанная ножом из реальности. Куб медленно, с неумолимой плавностью, дрейфовал к точке в пустоте, рядом с которой, далекие звезды мерцали, как марево в знойный день. И затем… исчез. Без вспышки, без звука. Просто перестал существовать в этой точке пространства.
— Гиперпространственные врата, — прошептал Эванс. — Теоретическую модель только в прошлом году предложили. Они… они качают его газ. И куда-то отправляют.
Новость достигла Земли со скоростью света и вызвала мгновенный паралич всех политических и научных институтов. Космические агентства мира, обычно соперничающие, в срочном порядке объединили ресурсы. Через три месяца к Юпитеру на всех парах, мчался единственный пилотируемый корабль, способный на такой прыжок, — «Кусто», названный в честь великого исследователя глубин. Ирония названия теперь была зловещей: им предстояло погрузиться в неизведанные тайны космоса. Полгода длился полет "Кусто". Восемь контейнеров инопланетная станция отправила в гиперврата за это время.
На борту царило напряженное молчание. Экипаж из пяти лучших специалистов по ксенолингвистике, физике и дипломатии наблюдал на главном экране за станцией. Вблизи она была ужасающе огромна. Ее размеры не поддавались восприятию. Она была больше большинства лун. Ее поверхность была не металлической, а больше похожей на черный, лишенный блеска перламутр, испещренный непонятными узорами, которые светились тусклым внутренним светом. Она не издавала никаких сигналов. Она просто работала: беззвучно, монотонно, высасывая жизнь из газового гиганта.
— Никакого радиоконтакта, никаких ответов на все наши запросы, — доложила лингвистка Чен. — Они либо не слышат, либо мы для них — не больше, чем стрекот сверчков в поле.
— Может, они просто машины? Автоматы, запущенные давным-давно? — предположил пилот Джейкобс.
— Нет, — покачал головой физик Артур Кляйн. — Смотрите на траектории этих контейнеров. Они избегают столкновений с самыми мелкими обломками. Есть интеллект. Высокий адаптивный интеллект. Они знают о нас. Они просто… не видят в нас интереса.
Капитан «Кусто» Мария Вальдес приняла решение.
— Подходим ближе. На дистанцию визуального контакта. Включаем все прожектора. Мигаем всем, чем можем: двоичный код, простые математические последовательности, что мы еще примитивное можем? Покажем, что мы здесь. Что мы разумны.
«Кусто», крошечная блестящая мушка, приблизился к исполинскому сооружению. Их прожектора выхватывали из тьмы фрагменты непостижимой архитектуры. И затем…
…огни на станции ответили.
Не хаотично. Повторив точную последовательность простых чисел, которую только что передал «Кусто».
Сердце Лии Шармы, которая наблюдала за всем с лунной обсерватории, бешено заколотилось. Контакт.
На экраны «Кусто» хлынул поток данных. Не язык. Не изображения. Чистая математика. Физические константы. Карты звездных скоплений, неизвестных человечеству. И потом — простая, ясная схема: Юпитер -> Станция -> Гиперврата -> Указание на далекую, мертвую звездную систему.
— Они… терраформируют, — ахнул Кляйн. — Они используют газ Юпитера, чтобы вдохнуть жизнь в мертвые миры. Они строители галактического масштаба.
И затем пришел вопрос. Он возник прямо в компьютерах «Кусто», на чистом, но механистичном английском, собранном, видимо, из их же перехваченных передач.
«ДАННЫЙ РЕСУРСНЫЙ УЗЕЛ НЕ ИМЕЕТ МЕТКИ «ЗАНЯТО». ОБЪЯСНИТЕ ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ».
Человечество затаило дыхание. Первый контакт. И он начинался с вопроса о праве собственности на самую большую планету в их доме.
Неожиданная щедрость
Напряжение на мостике «Кусто» было таким густым, что его можно было резать ножом. Исполинская станция Сборщиков безмолвно продолжала свою работу, выкачивая атмосферу Юпитера с безразличной эффективностью. Каждый исчезающий в гипервратах черный куб был каплей, вычерпанной из общего наследства Солнечной системы.
Капитан Вальдес, стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила на вопрос Сборщиков:
— Этот ресурсный узел находится в нашей звездной системе. Мы — человечество, наша цивилизация зародилась здесь. Это наш дом.
Пауза. Затем на экране возникли новые символы: схема Солнечной системы. Земля была подсвечена. Рядом с Юпитером мигнул вопросительный знак.
«ДАННАЯ СИСТЕМА НЕ ИМЕЕТ МЕТКИ «ОБИТАЕМАЯ РАЗУМОМ» ЗА ПРЕДЕЛАМИ ТРЕТЬЕЙ ПЛАНЕТЫ. ВАША СФЕРА ОБИТАНИЯ ОГРАНИЧЕНА. РЕСУРСНЫЙ УЗЕЛ НАХОДИТСЯ ЗА ЕЕ ПРЕДЕЛАМИ. МЫ НЕ НАРУШАЕМ ПРОТОКОЛ НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА».
— Они… они нас не считают космической цивилизацией, — прошептала Чен. — Для них мы — жители поверхности, а все, что за орбитой Марса — ничье, бесхозное.
— Они видят нас как островитян, которые не выходят в океан, и потому не имеют права голоса на его просторах, — мрачно заключил Кляйн.
— Они не понимают, — тихо сказала ксенолингвистка Чен, анализируя последние данные. — Их протоколы видят в нас не хозяев, а… младших партнеров. Даже скорее на мышей, которые вдруг начали предъявлять права на карьер, из которого они ведут добычу.
Капитан Вальдес сжала кулаки. Директива с Земли была четкой: защитить интересы человечества. Не только сегодняшнего, но и будущего. Энергия, топливо для термоядерных синтезаторов, сырье для орбитальных мегаполисов — все это виделось в облаках Юпитера. Это был не просто газовый гигант; это был стратегический резерв, ключ к следующему этапу развития цивилизации. А его безжалостно выкачивали.
— «Кусто» вызывает Станцию. Ответьте, — голос Вальдес звучал твердо, вымученно спокоен. — Мы понимаем ценность данного ресурса. И для вас, и для нас. Мы не можем позволить вам изъять его полностью. Это наша система, наше будущее. Мы требуем остановиться и обсудить условия раздела.
Пауза затянулась. Казалось, титанический разум игнорировал их. Но затем последовал ответ, такой же безличный, как и прежде:
«ПРОТОКОЛ СБОРКИ НЕ ПОДЛЕЖИТ ОБСУЖДЕНИЮ. РЕСУРС БУДЕТ ИЗЪЯТ».
На Земле, в Объединенном ЦУПе, у политиков и генералов перехватило дыхание. Это был отказ. Прямой и категоричный. Начались панические обсуждения, шепот о гипотетическом оружии, о безнадежных, самоубийственных атаках.
И тогда в эфир прорвался голос доктора Артура Кляйна. Его видели с «Кусто» на втором экране; ученый был бледен, но его глаза горели.
— Они не злые! Они… логичные! Они видят ценность ресурса, но не видят нашего права на него. Мы должны не требовать, а просить. Нужно не предложить сделку, а озвучить просьбу!
Идея повисла в воздухе. Это была отчаянная ставка. Капитан Вальдес, получив молчаливое одобрение с Земли, снова вышла на связь.
— Хорошо. Мы понимаем. Тогда мы просим вас поделиться. Мы просим оставить нам часть ресурса для наших собственных нужд. Уступите нам часть.
На этот раз ответ пришел почти мгновенно. Казалось, сама концепция «просьбы» или «уступки» была более понятна их логике, чем «право».
«ЗАПРОС РАСПРЕДЕЛЕНИЯ РЕСУРСА ПРИНЯТ К РАССМОТРЕНИЮ. УКАЖИТЕ КВАНТИТАТИВНЫЙ ПАРАМЕТР. СКОЛЬКО ГАЗА ВАМ НУЖНО?»
Тишина. Такой простой вопрос. И такой страшный. Все взоры на «Кусто» и в ЦУПах устремились на ученых. Те, в свою очередь, лихорадочно проводили расчеты. Сколько нужно, чтобы обеспечить энергетическую независимость на тысячу лет? На десять тысяч? Цифры кружились в головах.
— Процент! — вдруг сказал Кляйн, обращаясь к капитану. — Скажите один процент! Это астрономически много для нас, но ничтожно мало для них. Это символическая цифра, которую они, возможно, примут!
Вальдес кивнула. Это был разумный компромисс.
— Нам нужен один процент. Один процент от массы атмосферы Юпитера.
«ПОДТВЕРЖДАЕТЕ ЗАПРОС: ПЕРЕДАЧА 1% ОТ ОБЩЕЙ МАССЫ АТМОСФЕРЫ ОБЪЕКТА «JOVIAN-1» ЦИВИЛИЗАЦИИ «SOL-3»?»
— Подтверждаем! — выдохнула Вальдес, и по мостику прокатился вздох облегчения. Они договорились! Человечество спасло свое будущее!
«ЗАПРОС ПРИНЯТ К ИСПОЛНЕНИЮ. ОКОНЧАНИЕ КОММУНИКАЦИИ.»
Активность на станции не прекратилась, она по прежнему продолжала добычу.
— Наверное наш «заказ» они оставят, когда заберут свою долю, — предположил пилот Джейкобс.
Станция перестала отвечать на любые попытки контакта. Миссия «Кусто» была завершена. Контакт, на короткое время, был налажен, договоренность достигнута. Корабль, исчерпавший ресурсы, лег на обратный курс к Земле. Земля ждала экипаж как героев. История закончилась триумфом человеческого разума и дипломатии.
Дни превратились в недели и месяцы. Станция-харвестер продолжала свою работу и отправляла кубы с газом в гиперврата. Ученые на Земле, уже не опасаясь, с интересом и восхищением наблюдали за процессом.
Пока однажды обсерватория «Кеплер» не зафиксировала сообщение.
«ТРАЕКТОРИЯ ОПТИМАЛЬНА. ГОТОВЬТЕСЬ К ПОЛУЧЕНИЮ ПЕРЕДАЧИ.»
Доктор Лия Шарма, вновь дежурившая у терминала, увидела, как очередной куб полетел не по привычной траектории. Он не направился к гипервратам. Куб короткими импульсами разогнался прочь от Юпитера, в сторону внутренней части солнечной системы.
Сердце ее упало. Это был не случайный выброс. Она начала рассчитывать его траекторию, но уже понимала где будет точка окончания маршрута.
Пришельцы использовали гравитацию Юпитера и орбитальную механику, чтобы запустить груз по самой энергоэффективной траектории. Траектории, которая вела прямиком к Земле.
Она бросилась к коммуникатору, пытаясь вызвать ЦУП, «Кусто», кого угодно. Паника душила ее.
— Они не оставляют его здесь! — кричала она в микрофон. — Они везут его нам! Прямая доставка! Они поняли все буквально!
На Земле царило спокойствие. Прошло уже полгода. Угроза казалась давно минувшей.
Пока мощнейшие телескопы не подтвердили кошмарный расчет Шармы. И тогда по всем ЦУПам мира прозвучала тревога, какой не было за всю историю человечества.
Где-то в безвоздушной пустоте, на полпути между Юпитером и Землей, летел грузовик с посылкой.
С посылкой, содержащей часть атмосферы Юпитера.
И по всем расчетам она должна была прибыть через три месяца.
ТРИ МЕСЯЦА ДО ПРИБЫТИЯ
Первые несколько дней на Земле царила полнейшая парализующая паника. Новости о «посылке», несущей гибель, вырвались наружу, сокрушая все плотины цензуры. Мировые биржи рухнули в течение часов. В городах начались массовые беспорядки. Религиозные культы провозглашали конец света и призывали к очищающему огню. Казалось, сама ткань цивилизации трещала по швам.
Но человечество обладало одним ключевым качеством — инстинктом выживания. Паника постепенно, ценой невероятных усилий правительств и армий, сменилась леденящим душу, но продуктивным отчаянием.
Был сформирован Чрезвычайный Кризисный Комитет (ЧКК). Его штаб-квартира, укрытая глубоко в горах, стала мозговым центром по спасению человечества. Сюда стекались все данные.
Доктор Лия Шарма, теперь главный научный консультант ЧКК, стояла у гигантской голограммы Солнечной системы. Алая траектория вела от Юпитера к Земле.
— По нашим расчетам в одном контейнере 2% от нашего заказа, — ее голос, усиленный акустикой, звучал гулко в переполненной зале. — Они запустили уже три. Будет еще 47. Но нам всем хватит и одного. Точность пугающая. Это целенаправленная доставка. Расчетное время прибытия — 87 дней, 4 часа и 11 минут.
— Можно их уничтожить? — тут же последовал вопрос от генерала НАТО. — Ядерные боеголовки, кинетические удары…
— Бесполезно, — тут же парировал Артур Кляйн, подключенный по видеосвязи. Он выглядел постаревшим на двадцать лет. Вина съедала его изнутри. — Оболочка кубов состоит из неизвестного материала. Наши датчики показывают, что его плотность и энергоемкость на порядки превосходят все, что мы можем представить. Мы скорее поцарапаем их, чем разрушим. А даже если разрушим контейнер… что будет с содержимым? Судя по влиянию контейнера на астероиды там водород в металлическом состоянии, никто не знает как он упакован и что с ним будет когда мы разрушим оболочку.
На экране возникла новая модель. Взрыв ядерной боеголовки рядом с кубом. Оболочка выдерживала. Взрыв прямо на поверхности — куб получал минимальные повреждения, но его целостность нарушалась.
— Сценарий №1: Частичный разрыв, — пояснила Шарма. — Мы выпустим в межпланетное пространство колоссальное количество газа. Часть его, под действием солнечного ветра, все равно достигнет Земли и вызовет непредсказуемые климатические изменения. Мы отравим космос вокруг себя на века.
— Сценарий №2: Полное уничтожение куба, — она переключила модель. — Что маловероятно. Но если… мы получим единовременный выброс всего объема газа в точке рядом с Землей. Это эквивалентно детонации триллионов водородных бомб. Атмосфера просто сгорит в гигантском огненном шаре.
В зале повисло тягостное молчание.
— Значит, нельзя разрушать. Можно ли их отклонить? Перехватить? — спросил кто-то.
— Мы пробовали направлять на них самые мощные лазеры с орбитальных станций. Безрезультатно. Их траектория неизменна. Они игнорируют наши воздействия, как танк игнорирует комаров. Этот контейнер размером с Ирландию и их будет 50, мы просто слишком слабы.
Недели летели в лихорадочной попытке найти решение. Запускались отчаянные миссии: к контейнерам отправили перехватчики с экспериментальными двигателями, чтобы попытаться хоть немного сдвинуть их с курса. Корабли гибли не сумев оказать никакого влияния на неподъемные объекты.
Человечество впервые осознало свою ничтожную мощь. Все его технологии, все его оружие, вся его гордыня оказались бесполезны перед спокойной, беззлобной точностью машины, которая выполняла заказ.
Тем временем Земля менялась. Начался Великий Исход. Правительства тайно строили убежища глубоко под землей и под океаном, рассчитанные на сотни тысяч человек. Библиотеки знаний, образцы ДНК всех известных видов, семена растений — все, что можно было спасти, спешно консервировали и прятали в надежде, что когда-нибудь, через миллионы лет, потомки смогут возродить жизнь. Это была капля в море, но это было все, что они могли сделать.
Для остальных семи миллиардов не было спасения. Осознание этого привело к странному, всеобщему спокойствию. Когда катастрофа абсолютно неизбежна и масштабна, смиряются с ней. Беспорядки стихли. Люди проводили время с семьями, смотрели на закаты, слушали музыку. Планета погрузилась в траурную, пронзительную благодать.
«Кусто» с экипажем на борту, все еще находившийся в пути, стал ковчегом, несущимся навстречу гибели вместе со всеми. Капитан Вальдес отправила последнее сообщение на Землю:
«Простите нас. Мы всего лишь хотели гарантировать нам будущее. Мы ошиблись».
На семьдесят первый день первый контейнер вошел в пояс астероидов. Его курс был идеален.
На восемьдесят пятый день его можно было разглядеть в мощные телескопы как черный, почти не отражающий свет бриллиант на бархате космоса.
На восемьдесят шестой день ЧКК объявил о полном провале всех попыток перехвата. Оставалось только ждать.
Доктор Лия Шарма стояла на поверхности, глядя в ночное небо. Она знала, что где-то там, среди звезд, летит их смерть. Она представила, как Сборщики, закончив свою работу, наконец, покинули опустошенную систему, оставив после себя лишь жалкие ошметки Юпитера и мертвую, безжизненную Землю. Они даже не обернулись. Они просто выполнили заказ.
Она посмотрела на свою дочь, спавшую в коляске. Ей было всего два года. Она никогда не увидит своего трехлетия.
— Прости, — прошептала Лия, смотря на безмятежное личико. — Мы не знали, что наш заказ будет доставлен так… точно.
Где-то в глубине души она надеялась, что хоть один из контейнеров даст сбой. Что хоть что-то пойдет не так. Но она знала, что этого не произойдет. Сборщики не допускали ошибок.
Оставалось менее суток.
