Сергей сломался у огромного, покосившегося кедра, обвитого лианами, похожими на черные кишки. Он упал на колени, рыдая, что это наказание за осквернение святого места. Я тянул его, кричал, что надо идти. Он оттолкнул меня и в этот момент из-под корней кедра, прямо из черной жижи, медленно выползло что-то. Не животное. Не человек. Слизь, неясные очертания, напоминавшие сплющенный, гнилой череп с впадинами вместо глаз. Оно не шло - оно сочилось по земле, оставляя за собой блестящий, вонючий след. Сергей замер, глядя на это видение с тупым ужасом. Существо коснулось его сапога. Тихий шипящий звук, как от раскаленного железа, опущенного в воду. Сергей даже не закричал, он просто начал таять. Кожа, плоть, одежда, все пузырилось и стекало вниз, превращаясь в ту же черную жижу. Его глаза, полные немого вопля, последними исчезли в кипящей массе. Через минуту от Сергея не осталось ничего. Существо медленно втянулось обратно под корни, оставив лишь дымящееся пятно.

Я бежал, без мысли, без надежды, ноги вязли в трясине по щиколотку, потом по колено. Гать кончилась. Я продирался сквозь чахлые сосны и багульник, задыхаясь от его ядовитого дурмана. Туман стал цвета запекшейся крови. Солнца не было видно, но свет был грязно-багровый, как из открытой раны. Я понял: болото играет со мной. Оно не хочет, чтобы я быстро умер. Оно хочет насладиться.

Я нашел островок. Клочок твердой земли среди бескрайней топи, поросший кривыми березами. Упал, обессиленный. И тут услышал. Сначала тихо, потом все громче. Стук, методичный, мерзкий, как будто кто-то бьет мокрым поленом по пустой бочке. Он шел со всех сторон, из-под воды, из тумана, отовсюду. И еще голоса. Петровича: «Не смотри... не смотри...». Сергея: «Помоги... горю...». А потом голоса стали чужими, древними, скрипучими, нараспев шепчущими на языке, от которого стыла кровь. Они рассказывали о потопленных деревнях, о костях, что веками лежат в жиже, о гневе земли, которую потревожили.

Я зарыл лицо в мох, воняющий плесенью и смертью. Стук усилился. Земля подо мной задышала. Мягко, волнообразно. Я поднял голову. Корни берез на краю островка шевелились, как бледные черви, медленно погружаясь в трясину. Сам островок уменьшался. Болото пожирало его и меня вместе с ним.

Я встал. Бежать? Куда? Багровый туман сомкнулся стеной. Стук слился в сплошной, безумный гул, бивший по вискам. И сквозь туман я увидел их. Тени. Высокие, бесформенные, колышущиеся, как водоросли на течении. Они стояли по краю исчезающей суши. Не приближались, просто ждали. Их пустые глазницы смотрели на меня, ждали, когда последний клочок земли исчезнет подо мной.

Ноги уже по щиколотку в ледяной, тягучей жиже. Она не просто холодила, она жгла, как кислота. Ощущение тысяч крошечных щупалец, обволакивающих сапоги, пытающихся просочиться внутрь. Я понимал - это конец. Болото не отпускает тех, кто потревожил его покой. Оно переварит меня, как переварило Петровича и Сергея. Как оно переваривает все здесь за тысячи лет. Мои кости станут частью этого вечного, живого болота. Мой страх - его пищей.

Последнее, что я услышал, перед тем как черная, сладкая вонь окончательно заполнила легкие, а ледяная жижа сомкнулась над головой, был шепот, прямо в ухо, теплый и липкий, как гниющая плоть: «Ты остаешься с нами навеки...».

И тишина. Лишь вечный, ненасытный чавкающий всплеск Васюганских болот, перемалывающий еще одну жертву.

Так выглядит угол прачечной и одна из комнат этого общежития. Под линолеумом весь пол цветёт.
Коридоры выглядят не лучше:

Все 5 этажей, 162 комнаты, дышат влажным и затхлым воздухом. Штукатурка " меховая" от плесени, краска отваливается. Но это не единственная проблема: в доме течёт кровля.

Плиты перекрытия крошатся

Это под домом.

Кухни. Углы цветут.

Выход за домом и лестница к нему.

Конечно, жильцы пытаются тягаться со своей УК, но им сложно, они разрозненны.
Сейчас выбирается председатель дома, но это непросто - часть собственников, у кого есть средства, съехали на арендное жильё и их сложно найти. Будем надеяться, что у них всё получится.
Конечно, куда же без маргиналов. Их трудами были разбиты окна на лестнице , но, на мой взгляд, хоть какая-то вентиляция...

Жильцы забили окна, чтобы никто не вывалился.
Во время отопительного сезона, горячая вода не поднимается до верхних этажей и не прогревает батареи- коммуникации сгнили.
Зима будет сложной для жильцов этого дома...
Если бы была возможность продать комнату, этих денег бы хватило, как первоначальный взнос на ипотеку, пусть и на небольшую студию, но на сайтах недвижимости комнаты из этого дома стоят очень недорого и объявления висят годами.
P.S. : панамку приготовила.
Цель публикации - привлечь к проблеме внимание Калужских властей, т.к. на счетах дома на капремонт средств немного, дом можно отремонтировать только в кредит. Но честно говоря, проще сжечь напалмом и разровнять с землёй...