Беременность + Благотворительность

Анхела пришла на приём под вечер.

Пропустила вперёд пришедшую после неё женщину, взяла себе самый последний из сегодняшних номерок, чтобы после всех зайти. Бабушки на скамейке обсуждали, у кого из них дольше диабет и как они о нём узнали. Спорили, что лучше помогает – инсулин или таблетки, каждая хвасталась своим способом лечения, как лучшим. Анхела молча смотрела в землю и не участвовала в этом соревновании.

Наконец, приходит её очередь. Взвешивание, измерение давления, обычные действия и обычные вопросы – всё по стандарту.

— Какие у вас жалобы, с чем пришли?

— Доктора, мне кажется, я беременна…

— Вы хотите точно знать и пришли проверить тестом, да?

— Я хочу узнать, что я не беременна, вот что я хочу.

— Хорошо, давайте тест сделаем.

Врач отправляет пациентку в туалет со специальным стаканчиком для анализов, объясняет, что нужно сделать, готовит тест-полоску. Ждём результат.

Анхела смотрит в стену, крутит в пальцах края расшитого пояса.

— Тест положительный, вы беременны…

Анхела начинает часто моргать ресницами, пытается держать взгляд на лице врача, плачет.

— Доктора, пожалуйста, дайте мне таблетку какую-то или вытащите его из меня!

— Вы же знаете, мы не можем, никак не можем этого сделать…

Рыдает. Врач и медсестра пытаются успокоить, объясняют, что нужно делать, чтобы беременность и роды прошли хорошо. Рассказывают, когда нужно прийти в следующий раз за консультацией.

Рыдать перестаёт. Кивает трясущейся головой. Уходит в сумерки.

Через несколько дней приходит снова в клинику. Приходит, скорчившись от боли в животе, но весёлая, даже радостная.

— Доктора, из меня кровь идёт! Так сильно, что заткнуть ничем не могу, всё пропитывается. Можно что-то сделать с этим?

— Конечно, скорее заходите! Что случилось с вами?

— А я тут к одной сеньоре сходила… Она мне разного дала: и таблеток, и трав, и постучала по мне. Вот ребёнок и растворился, я больше не беременна. Только кровь льётся сильно.

Врачи кивают. Молча несут из аптеки кровоостанавливающие препараты, средства для обработки, перевязочные материалы.

Пытаются сделать то, что им можно и доступно в этой горной гватемальской деревне. Пытаются помочь.

Клаудия стала моей последней пациенткой в никарагуанской клинике.
Последней, с кем я говорила в паузах, пока врач Мария отходила за медикаментами или руки помыть.

Клаудии тридцать семь лет.
Впервые мы с ней познакомились в другой деревне, в Санта Хулии – когда приезжали туда на выездной приём пациентов. Тогда она принесла к нашему педиатру своих трёхгодовалых дочек-близняшек. Пройти с ними двенадцать километров до нашей клиники очень тяжело, вот и ждала, пока мы приедем в их деревню. Девочки к тому времени успели обзавестись бронхитом, глистами и гноящимися царапинами. Очень уж долго нас ждали.

В мой последний рабочий день в клинике Клаудия пришла на приём уже сама для себя. Не стала ждать следующего нашего приезда в их деревню, пешком три часа почти шла, но дошла.
Пришла с жалобами на головокружения, боли в животе и ногах, рвоту после всех продуктов: и после риса, и после рыбы, и после фасоли.

— Ничего во мне не задерживается, докто́ра, только съем и сразу всё обратно выходит. Только воду с лаймом или с солью пью. Но после этого очень больно мочиться, как будто огонь из меня выходит.
— А кровь из вас когда последний раз выходила? В этом или в прошлом месяце было?
— Нет, не было, уже месяца три, как не было.
— Нужно сделать тест на беременность, пойдёмте.

Пока Мария ждёт результатов теста, вставляю вопрос:

— У вас только двое дочек или ещё дети есть?
— Есть, дочка ещё есть, первая моя. У неё уже у самой двое детей, я давно её родила, мне тогда четырнадцать было.
— Почему же так долго после неё детей не было?
— Понимаете, я когда рожала тогда первую дочку, думала, что меня разорвёт на куски. Так страшно и больно было. Я дома её рожала, муж в море был и никто не мог меня отвезти в госпиталь. До сих пор помню, что всё полотенце, на котором рожала её, было в крови. А мне так плохо было, что не могла его постирать, оно засохло горой и муравьи прогрызли в нём тысячи дырок, кровь ели. Я после этого не хотела больше рожать. Варёные травы пила разные, соль внутрь себя сыпала, листьями папайи внутри скребла – лишь бы не забеременеть.
— Как же решились этих девочек родить?
— Случайно. Трава, наверное, слабая была. После неё тошнило не так сильно, как раньше, вот они и не выплюнулись у меня, родились.

Мария подносит тест к столу, готов. Клаудия жмурится, шумно вдыхает воздух:

— Что там, докто́ра?
— Тест положительный, вы беременны…
— Да, я так и думала…
— Сейчас принесу вам таблетки, витамины и расскажу, как принимать, вам и малышу сейчас это очень важно.

Смотрим в разные стены с Клаудией, молчим. Наконец, она шепчет:
— Я сразу узнала, в прошлые разы тоже всё так было… и тошнило, и падала на улице…
— Почему же вы решили в этот раз прийти в клинику?
— Понимаете, мне было очень страшно узнать от самой себя, что я беременна. Я знаю, можно было бы подождать, живот бы вырос… Но я не хотела узнать это одна, как в первый и второй раз. Я очень боялась.
— А сейчас как вы себя чувствуете? Вы ведь снова беременны…
— Мне страшно, очень. Но не так, как в те разы, потому что я всё-таки могу сюда прийти и поговорить с вами. Так легче. Спасибо вам.

Врач приносит препараты, рассказывает – я уже не слушаю, что именно. Я думаю.
Пожалуй, напоследок я узнала ещё одно неочевидное, но важное, ради чего мы здесь работаем – чтобы кому-то было не так страшно узнавать даже грустные новости. Чтобы меньшему числу людей на планете бывало страшно в полном одиночестве.

Клиника, в которой я работала: https://he-he.org/

Спросила трёх разных женщин — помнят ли они, как родился их первый ребёнок?

Маргарет сейчас семнадцать лет и она свои первые роды помнит отлично, всего год назад это было. Схватки начались тёмной штормовой ночью, около половины четвёртого. Точнее, она не знала, что это схватки и сколько именно времени. Просто почувствовала невыносимую боль и разбудила мужа.
— Я сказала ему, что у меня в животе кипит кровь и живот рвётся на мелкие части. Он побежал в темноте заводить мотоцикл, а я могла только немного дышать и громко кричать. Мы поехали в Эль Розарио, чтобы успеть на первый автобус до Чинандеги, он в пять утра уходит. Мой огромный живот не помещался на сиденье и я села спиной к спине мужа. У коровника, примерно за километр до автобуса, мотоцикл встал — кончился бензин. Пришлось идти пешком и я очень громко кричала. Пока ехали в автобусе из меня потекла вода, очень много воды. Когда мы приехали в госпиталь я уже плохо что-то помню. Муж сказал, что наша дочка родилась прямо в коридоре, но врач успел прибежать и помочь ей.

Габриэла тоже хорошо помнит. Смеётся, что свои первые роды никогда не забудет — до того испугалась тогда. В тот день они с мужем ехали верхом на лошадях через джунгли — везли мешки с кукурузными початками, чтобы продать их владельцу магазина.
— Мы едем и, вдруг, у меня по ногам начинает течь вода. Я очень удивилась, что её так много и что во мне вообще есть жидкость, потому что я совсем ничего не пила и не ела с вечера, не было сил сходить за пресной водой. Через несколько километров у меня стало больно колоть внизу живота. Мы остановились, я спустилась с лошади, и присела на поваленное грозой дерево, что бы поправить пояс — подумала, из-за него колет. И в этот момент ребёнок выскользнул у меня из под юбки! Он вскрикнул и замолчал. Я так испугалась, что он умер. Стала кричать и трясти его. Через несколько минут он снова заплакал. Мы отвезли кукурузу в магазин, вечером вернулись домой с деньгами и сыном.

Хулия вспоминает чуть дольше, у неё уже трое детишек — боится перепутать факты. Долго смотрит на носик первого четырёхлетнего сынишки, вытирает его.
— Помню, мне тогда четырнадцать было! Я вообще-то собиралась дома рожать ребёнка, меня ведь мама дома родила когда-то, вот и я думала, что также сделаю. Но за месяц до родов живот сильно заболел, и я пришла за таблеткой к вашим врачам — они тогда тут клинику строили ещё только. Вот они мне и посоветовали, что лучше всего поехать в больницу, что дома опасно рожать. Родственники помогли найти машину, отвезли меня в больницу, и там врач сказал, что ребёнок лежал как-то неправильно. Если бы я дома рожала — он бы умер при родах и я тоже, наверное. А так вот нам помогли и мы живы.

Моргнув ресницами, добавляет:
— Вы же продолжите здесь работать, да? Не закроете клинику?
— Продолжим, пока силы есть.
— Пожалуйста, оставайтесь. Нам это очень нужно.

— У тебя парень есть?
Вы подумаете — странный вопрос для кабинета врача, тем более при приёме ребёнка. Но нет, здесь он обычный и очень многое объясняющий.

Пациентке Розалине пятнадцать лет. В клинику пришла с жалобами на головокружения, боли в животе и задержку месячных — уже почти полтора месяца их нет.
— Понимаете, доктора, я сначала думала, что живот болит оттого, что скоро, как обычно, кровь пойдёт. Но он болит и болит каждый день, а кровь не выходит из меня.
— Так парень есть или нет?
— Есть, конечно же.

Мария тихонько вздыхает, покачивая головой идёт в нашу аптеку, выносит тест на беременность. Отправляет девочку с ним в туалет, объясняет, что и как нужно сделать.
Розалина возвращается, кладёт на стол перед врачом пластиковый прямоугольник с алеющими на нём двумя чёткими полосками. Беременна.
Врач выписывает направление в госпиталь к гинекологу, рассказывает о процессах беременности, о мерах предосторожности и диете в этот период. Девочка молча кивает после каждой фразы, смотрит под стол.

Прощаемся.
Выходя, Розалина запинается о порог. Шаркая стёртыми тапками, бредёт к отцу, сидящему на траве возле клиники. Тот подскакивает, смотрит испуганно, спрашивает:
— Ну, что сказала доктора?
— Я беременна и надо ехать в госпиталь.
Утыкается отцу в плечо, всхлипывает на весь двор. Тот выдыхает с облегчением:
— А, ну, это не страшно. Не плачь. Главное, что ничего опасного. Это не смертельно.

Обняв за плечи уводит домой.