Каждый день, спускаясь по аллее от гостиницы к морю, я обращал внимание на эту бабушку. Лет уже, наверняка, хорошо за семьдесят, в одежде с национальным колоритом, скорее всего абхазка - она торговала черешней под сенью большого дерева возле столовой.
Бабушка сидела на бордюре, перед ней на перевернутом ящике лежал лист фанеры на котором высилась гора черешни. Сухонькими сморщенными пальцами она перебирала плоды: хорошие бережно складывала в стеклянную литровую банку, а гнилые, червивые и давленные откладывала в сторонку. (На компот в столовую, решил я.)
С таким наивным подходом к торговле старенькая морщинистая бабушка резко контрастировала с обычным в Адлере отношением к покупателям. "Вот, даже в этом отпетом вертепе обмана и наипалова, находятся порядочные люди, которым доброе имя дороже украденной копейки", - подумал я.
Вид доброй старушки был так умилителен и пасторален, что я, хоть и не являюсь большим любителем черешни, купил у неё баночку, для поощрения старого порядочного человека, который, наверное, все добытые тяжелым трудом копейки тратит на любимых внучат. Черешня была отличная!
Однажды вечером, на улице было уже темно, я решил съесть шашлык. Проходя мимо места старенькой торговки, я увидел, что она сиротливо сидит в темноте, а перед ней на пустой фанерке стоит одна банка с черешней. Минут через сорок я возвращался назад. Вид одинокой грустной бабушки, так и сидящей с непроданной баночкой фруктов, разрывал моё сердце. Два стаканчика вина добавляли сентиментальности в мой организм. Я подошел, отдал деньги и получил пакет. Когда я оглянулся через десяток шагов, старушка уже убирала ящик и фанерку за павильон. "Пораньше домой сегодня попадет,"- на душе у меня было тепло и совесть не ворчала, что, мол, когда некоторые жрут шашлыки и пьют вино, другим приходится в поте лица допоздна добывать свою трудовую копейку.
Я зашел в номер и собрался помыть черешню. Открыл пакет и ...
Да, да, вы правильно догадались, мои пронициательные знатоки сочинских нравов, в пакете была самая гниль, самый отстой, самый цвет черешневого червя! Ни одной, ни единственной съедобной черешенки!
Вываливая содержимое пакета в унитаз я понял многое, очень многое. Понял:
- что с большой кучи черешни получается литровая баночка помойных отходов;
- почему для такой торговли нужна именно старенькая, вызывающая жалость, бабушка;
- что в Адлере все по-старому и ничего не меняется;
- что, милая днем бабушка-"божий одуванчик" с наступлением темноты может легко превратиться в безжалостного, хитрого, расчетливого хищника, готового вонзить острые зубы в зазевавшегося наивного лоха.