Вернувшись в комнату, окидываю ее взглядом. Как выяснилось, про 9 метров муж пошутил, контрольный замер показал наличие трех неучтенных метров жизненного пространства. В это место впихнули холодильник и зауженную, слава китайским инженерам, стиральную машинку, на этом метры закончились совершенно. Ну, как завещал нам Сент-Экзюпери, привёл в порядок себя - приведи туда и свою планету. В ящик свернуть белье, сложить диван, освободив себе два шага до окна. Пыль смахнули. Готово. Вся уборка в целом занимает 7 минут. А дальше переходим к развлечениям.
Телевизора нет, интернета нет, спасибо маме с папой, что хоть читать научили. К концу второй недели самостоятельной жизни все три книги, привезенные с собой, я знала наизусть. Как и узор на обоях. Можно еще с диджеями «Европы плюс» поболтать, толковые ребята оказались, правда, чутка притормаживают, я им почти каждый день пеняю, что они фигню крутят, а они не реагируют. Никакой клиентоориентированности, чувствую, что скоро буду им изменять с «Ретро ФМ». В форточку тянет сыростью и унынием. Скорей бы...тянет обратно в дрему, глаза слипаются...скучно...сворачиваешься клубком, под щекой книга вместо подушки...В час-десять лестничная дверь хлопает по-особому, по коридору гулко летят знакомые шаги, от которых взлетаешь под потолок. Распахнулась дверь, обнять крепко-крепко, бушлат влажный от дождя и пахнет чем-то металлическим, наконец-то... «Ой, ты соня моя, опять дрыхнешь? Сколько можно спать-то?». Ему смешно, а я, никогда не имевшая собак, уже понимаю, почему они хвостами машут. Вот был бы у меня хвост, я бы сейчас им тоже виляла от счастья. Потому что в эту тягомотину пришла жизнь на пару часов. Хлопает холодильник, звякает микроволновка, бряцают ложки, разливаю остатки супа по тарелкам...
- Как дела на работе?
- Да нормально, в парк ездили...
- Понятно. - я улыбаюсь в тарелку.
Всё, подробностей не будет, не вопить же «Ну поговори со мной, пожалуйста», это так глупо и некрасиво. Ну поговори, да, я не знаю ни имен, ни званий, ни ваших дел, ни ваших проблем, но мне так хочется слушать, кивать, ахать, переживать, я научусь, я потихоньку все запомню, я смогу поддержать беседу, ну пожалуйста, ну поговори, я ведь одна тут все время...
Нет, похоже, что телепатии за сутки муж не научился.
Со вздохом складываю стопочкой тарелки. Он не понимает, почему я сразу не иду мыть. Это тоже развлечение, я экономлю. До вечера еще столько часов, их тоже нужно чем-нибудь занять. Обеденный перерыв у офицеров аж два часа, хватает времени еще и часик подремать или поиграть в комп. Сегодня дождливо и сумеречно, у моего лейтенанта сонное настроение, плюхается на диван, я в роли плюшевого медвежонка. И точно так же таращусь в потолок, пока милый спит. В меня сны уже не лезут. Пищит будильник.
- Все, я побежал. Не скучай!
- Интересному человеку наедине с собой не скучно.
Закрываю дверь с улыбкой. Ну и лгунья же ты, милочка. Скучно, еще как скучно...может, ты и неинтересный человек.
Перебираю посуду. Ну прямо удачно, и второе закончилось, и первое. Суп буду варить завтра утром, это завтрашнее развлечение. Суп с картошкой был, суп с консервой был. Может, попробовать щи? Там по рецепту помидорка нужна, это значит, есть повод еще и до магазина дойти. Ну ни фига себе, какая занятая будешь, прямо день расписан по минутам, домохозяйка 80 левела. У свекрови в щах еще красный перец видела, а в рецепте его нет, интересно, если положу, ничего не испорчу? Я подумаю об этом завтра, ух, прям Скарлетт. Сверяю содержимое холодильника с содержанием поваренной книжки. На ужин будет отварная картошка и сосиски. Задумчиво листаю книжку, хорошая, прям под меня рецепты. Яйцо всмятку, яйцо в крутую, салат из помидор, как заварить чай. Дальше идет хардкор в виде рецептов буженины или шоколадного торта, мне такое ещё рано, но можно помечтать.
Кидаю в грязную суповую кастрюлю несколько картофелин, все равно всё нужно мыть, что уж десять раз бегать.
Кухня внезапно встречает меня светом и шкворчанием. Между столом с горой капусты и брызгающей во все стороны маслом плитой мечется толстенькая невысокая женщина. В раковине кран открыт почти на полную, из переполненного чайника вода убегает через носик прямо на пол. Кидаюсь, закрываю кран, с грязных тарелок, которые я придерживаю подбородком, съезжают ложки, сыпятся на кафельный пол. Грохот ужасный, толстушка ойкает, пытается поймать ложки на полу, врезается попой в край стола и звонко ругается. Мимо кухни с жужжанием проезжает какой-то пацан на трехколесном велосипедике. Закончив матерную конструкцию, женщина перевела взгляд на меня и затараторила:
- Ой, привет, ты новенькая наша, да? Я Оля, жена Гриши, мы в конце коридора в двух комнатах живем, ну синие коврики наши, а это наш Максик ездит, Макс, иди сюда, поздоровайся, вчера только с отпуска приехали, после моря пока к маме, а мне ОльСанна говорит, Леша жену привез, ну я уж стучать тебе не стала, вдруг ты мало ли, давай знакомиться, что ли, Максим, я сказала, сюда иди! Ты уж не думай, я вообще редко матерюсь, ха-ха
- Маша...
Я была оглушена, столько звуков за один раз... Познакомилась с Максимом, за две минуты пребывания на кухне он получил пять поцелуев и два поджопника от Оли, и радостно ухая, снова укатил. Оля щебетала, не останавливаясь, про Гришу, про очередь в детский сад, про текущий кран и астры в мамином огороде и множество других забот, не забывая задавать вопросы обо мне и моем происхождении, не вслушиваясь в мои ответы. При этом она постоянно что-то помешивала на сковородке, кидалась к столу, лихорадочно что-то нарезала, потом неслась к календарю перевернуть страницу, поправляла занавеску, возвращалась к сковородке, шипела от масляных капель, вытирая руки о задницу спортивных штанов, хотя спереди у нее болталось полотенце вместо передника. Я в ворохе картофельных очисток казалась статуей по сравнению с ней. Смотреть, как она хлопочет, было уютно. А потом она еще и чаю принесла, с заветрившейся чурчхелой, которую почти всю перетаскал Максим, опытно уворачивающийся от подзатыльников. Под этот чай обсудили мы и мужей, знакомство с ними, и мой институт, и музыкальную школу, и воспитание Максимки. И с каждой чашкой кухня становилась все уютнее, наша беседа все интереснее, проходящие соседи кивали и улыбались нам обеим, Ольга осыпала их ворохом восклицаний. Расстались мы уже под шаги возвращающихся с работы мужей, договорившись, что завтра Ольга покажет мне особо секретный способ приготовления щей.
Муж искренне обрадовался моему счастливо-взъерошенному виду, хотя и попенял, что я, болтушка, очередь в душ не заняла.
Душ это отдельная песня о жизни в общаге. Один на пять этажей, на пару сотен студентов и обитателей «взрослого» этажа, закрытый 20 часов в сутки на Особый ключ вахтера, источник вечерних споров об очередности посещения. Очередь также устанавливала и временной лимит посещения душа, ближе к концу двух часовой смены интервал между посетителями сокращался чуть ли не до трех минут. Из них две на раздевание-одевание. В чем был смысл именно такого графика работы: с 7 до 9, с 18 до 20 - не знал никто. Причем горячая вода была в наличии всегда, уборку или дезинфекцию не удалось застать ни разу. Следов того, что эти процессы вообще происходили, зафиксировать также не выходило. При первом посещении этого помещения я пришла в полную уверенность, что там нельзя ничего трогать и что там кого-то убили. Иных объяснений ржаво-красным подтекаи на стенах не нашлось. Там все было омерзительным: влажные, чуть ли не сопливые стены, грязная тряпка на рассохшемся окне, склизские деревянные решетки на полу, темный угол в душевой,из которого явственно пахло мочой. Все это освещалось тусклейшей из лампочек. Но все это прощалось за потрясающий, невероятно мощный напор тугих горячих струй воды, они срывались водопадом, массировали плечи, бурлили, смывали не только грязь, но и дурные мысли, плохое настроение. Выходили из Душевой в клубах пара, с улыбкой и легкостью во всем теле. Хватало этого приобретенного счастья на пару часов точно.
Утром, проводив мужа и закупив продукты в ближайшем магазинчике, я расположилась на кухне, с нетерпением ожидая начала мастер-класса по приготовлению чудо-щей. Время шло, Оля не появлялась. Звуков за дверями с синими ковриками не слышалось, а стучать я постеснялась. Отступать было некуда, да и некогда, поэтому, притащив из комнаты книгу рецептов, я приступила к порче продуктов. Посреди этого процесса на кухню вошла еще одна соседка, из самой дальней комнаты, за ней вплыла Стрекоза по имени Татьяна. Первая покосилась на книжку, прислоненную к стене, и я, решившись затеять разговор первой, улыбнулась и кивнула на источник своих кухонных знаний:
— Вот, учусь понемножку...
Соседка фыркнула и, доставая из-под стола пластиковый горшок и передавая его Стрекозе, процедила: - Учись, это тебе не на скрипочке пиликать.
Стрекоза подпела: — И не женихов у сестер отбивать.
Обе удалились, оставив меня восстанавливать резко замершее дыхание. Нож медленно строгал морковку мелкими кубиками, как написано в рецепте, а сердце билось где-то в горле...Ну вот, дорогая, а ты переживала, как бы тебе со всеми познакомиться поскорее. Можно уже не торопиться, все уже с тобой ознакомлены, ярлыки повешены, факты передернуты, и никого ты уже не переубедишь. И не скрипочка, а виолончель, и не увела, а там такая забавная путаница приключилась, да только уже не интересно никому. Как только они все это перетереть успели, ну Оленька, ты и трепло, разведчица хренова. Гляди ж, вроде и не слушала, а запомнила...
Представилось, что они в твои истории, как паучихи лапами мохнатыми влезли, расхватали и потащили по своим норам, аж тошнота подкатила.
Сгребла остатки овощей в кастрюлю, пусть булькает. Сама в комнату... открыла шкаф за сигаретами, там единственное в комнате зеркальце внутри, на дверке. Видно в него только челку и глаза серьезные, грустные. Ну чего ты перед ней наизнанку-то выворачивалась, как маленькая, что тебе вообще про себя рассказывать приспичило... Нашла себе подружку, дура малолетняя. Вот и запомни, запиши, как правило, не трепись с ними. Раз и навсегда. Не трепись. И не реви.
Как там мои щи, пойдем посмотрим. Только глаза подсохнут...