Салага-жена или как выжить в офицерском общежитии.Первый укус.⁠⁠

Вступление http://pikabu.ru/story/salagazhena_ili_kak_vyizhit_v_ofitser...
Визит в гости http://pikabu.ru/story/salagazhena_ili_kak_vyizhit_v_ofitser...

Часть располагалась в маленьком городке, поэтому от цивилизации меня не оторвали. Правда маршрут до города от вокзала в областном центре мне надоело запоминать уже через час поездки, но зато по прибытию я добросовестно пересчитала количество этажей в общежитии.

Пятиэтажное облупленное кирпичное здание, решетки на окнах которого красились последний раз наверняка еще в эпоху застоя. Внутри коридоры выкрашены в суровое сочетание зеленого и оранжевого. Зато занавесочки тюлевые на окошках, уютненько, хоть и казенщина. На третьем этаже муж мне продемонстрировал, как нужно двумя руками с упором дергать дверь лестничной клетки, чтобы появилась щель, через которую можно пробраться в основной коридор. Эту щель полагалось проскакивать молниеносно, чтобы тебя тут же не перерубило пополам, что было мне продемонстрировано на одном из несчастных чемоданов. Пока муж, пыхтя, освобождал мое имущество из плена тугих пружин, я оторопело разглядывала клубы сигаретного дыма, струящиеся из проема напротив лестницы.

Из-за дыма женский голос недовольно поинтересовался, обязательно ли хлопать дверями в час утра. Затем оттуда выкатился толстенький мужичок, выслушал от мужа «Здра жла трщ пыплкник», кивнул мне и скрылся в соседней двери. Я вежливо поздоровалась с обладательницей женского голоса, выслушала молчание, и муж потащил меня дальше по коридору, пояснив: «Это комбат, а там офицерская кухня, туда не суйся, у нас своя». Угумс, не вижу повода для спора. В комнате, заняв все свободное пространство чемоданами, мы втиснулись на диван.

И вот тут меня накрыло, потому что в гости это одно, а когда понимаешь, что вот этот рассохшийся советский шкафчик и бумажные обои это твое хозяйство, причем неизвестно как надолго, а тебе даже туфельки поставить некуда, это уже тоскливенько. И хорошо, что в 18 лет душевное равновесие легко восстанавливается чашкой чая и парой поцелуев на десерт. Да хрен с ним, со шкафом, зато вместе.

Утром, вооружившись чашкой кофе, хмурая сова косилась на дверь. Муж ушел служить Родине, и в этом была проблема. Ибо некстати вспомнилось, что человек я одновременно робкий, пугливый и стеснительный, и мир привыкла познавать из-за широких плеч своего лейтенанта. А за дверью шагали, звякали и переговаривались незнакомые люди, с которыми придется разговаривать. Так прошла пара часов, кухня и туалет в комнате не отросли, поэтому новоиспеченная хранительница домашнего очага со вздохом сгребла кастрюльку, пачку макарон, солонку и с мыслью, что в жизни всегда есть место подвигу, затаив дыхание, побрела в сторону своей кухни.

На кухне, к моему социофобному облегчению, никого не оказалось, поэтому я с радостью приступила к исполнению первого в своей жизни супружеского долга. Пока вода булькала в кастрюльке, я обследовала Кухню Младшего Офицерского и Преподавательского состава и убедилась, что все так, как мне помнилось. Две раковины, две плиты, колченогий стол, пыльная занавеска, картонная репродукция Моны Лизы в качестве прекрасного. Сентябрьское солнышко в окошке, а в кастрюльке макарошки для любимки, а на душе птички и вообще...
- Ну здравствуй...
От неожиданности я вздрогнула, а развернувшись увидела перед собой стрекозу в человеческом обличии. Очень худая, очень высокая женщина поблескивала толстенными стеклами огромных, в пол-лица, очков.
— Здравствуйте...
Стрекоза проплыла к окну, оперлась на подоконник спиной и ласково мне улыбнулась. —А ты, значит, Алеши новая жена?

«Новая»? Просто замечательно, лучше бы могло прозвучать только «Первая жена». Не люблю ласковых людей, они...Но я же девочка воспитанная, нужно отвечать вежливо.
— Да, неделя, как поженились. Меня Маша зовут...
—Мммм....Понятно...
Стрекоза продолжала улыбаться и рассматривать меня, даже не назвав свое имя. Я опустила глаза обратно к кастрюльке, помешав макароны. Пауза затягивалась. Вас когда-нибудь рассматривали в телескоп?
— Ну что ж, повезло тебе...
— Ну да... - улыбаться, улыбаться без недоумения, мешать макароны.
— А Алеша у нас парень видный...общительный, популярный...
(Улыбайся, девочка, она улыбается, и мы будем, черт возьми, что она несет). — у него недели три назад другая девочка жила, светленькая такая...

Кажется, лампочка разбилась, такой грохот, и потемнело все. Или это оконное стекло? Ну конечно, стекло, иначе откуда такой холод, руки стынут, до дрожи, даже ложку замерзшие пальцы не удержали, нырнула, а кто это кричит, крик или визг, уши режет, где все звуки и почему как через вату пробивается что-то...что она говорит? Поднять голову, может, хоть по губам понятно будет? Так должно быть, что когда голову поворачиваешь, сильно больно в груди?
-...прихрамывала, бедняжка...

Бедняжка? Это же я бедняжка...и я тоже хромала...Губы не двигаются, но левой лапкой тянусь к поле халатика, медленно поднимаю. Вот они, два шрама, пунцовеют выше коленки...
—А...это ты была. Ясно. - ласковая улыбка скучнеет, стрекоза отталкивается от подоконника и устремляется в коридор.

А я остаюсь смотреть, как медленно вползает в окно обратно дневной свет. Сливаю воду в дуршлаг, руки дрожат, противно лязгает выпавшая из макарон ложка... слава богу, что предательство не предательство, но зачем она вот так, походя...

Не знаю, что это было, но явно жизнь мне тут сладкой и скучной не покажется...