Жнец⁠⁠

Андрей проснулся с ног до головы мокрым от пота. В камере было непривычно душно и жарко. Собственно, это и заставило прервать и без того беспокойный сон. Потерев глаза, он оглядел камеру, тщательно вглядываясь в темноту. Пуста. Лишь он, да его кореш Вася. А еще тишина. Непривычная, какая-то нереальная, давящая на уши тишина.

— Вася, где все? — негромко спросил Андрей, наивно надеясь, что его приятель не спит. Сокамерник не ответил.

Заключенный сел на край кровати. Казалось, шорох его постели и скрип шконки слышен на весь тюремный корпус. Он еще раз позвал Василия, но, снова не услышав ответа, встал и подошел к спящему заключенному. Андрей небрежно тряхнул за плечо приятеля. Тот быстро проснулся и уставился заспанными и злыми глазами на человека, нарушившего его сон.

— Че тебе, Дрюнчик? — сердито спросил он, с трудом удерживая глаза открытыми.

— Тише… — Андрей прислонил указательный палец к губам. — Где все? Ты видел, как их увели?

— В смысле?! — Вася сел на кровать и, глубоко вдохнув, осмотрелся.

— Видишь? Мы одни!

— Да…

— Странно это… А еще вот это я заметил…

— Че заметил?

— Прислушайся!

— К чему? Ты о чем базаришь? Я ничего не слышу!

— Вот именно! Ничего не слышно! Вообще ничего!

— Верно… — посидев с минуту молча, Василий нарушил молчание, согласившись с приятелем. — В натуре, тихо…

— Довольно гадкая тишина…

Заключенные приблизились к двери и попытались расслышать хоть что-то. Но до их ушей доходил лишь звук собственного дыхания и шорох одежды. На мокрых от пота лицах больше не было намека на желание спать. Страх неизвестности взял руководство над остальными эмоциями. Мужчины пытались не подавать виду, что сложившаяся обстановка их пугает.

— Какого ты меня разбудил? — приходя в ярость от собственной трусости, хрипло спросил Василий, схватив своего приятеля за плечо.

По правде говоря, приятелями они стали совсем недавно. Когда Андрея переселили в эту камеру. Так вышло, что он единственный, кто мог играть в шахматы на равных с Васей. А за долгими партиями они молча сидеть не могли. Как оказалось, у них было много общих интересов на свободе. Начиная от спорта и заканчивая музыкой.

— Я не знаю… — пугаясь своего сокамерника, шепотом отвечал Дрюнчик. — Что-то происходит! И нам, как мне кажется, лучше не проспать это!

— Ты о чем?

— Я… Я не знаю…

У ворот главного контрольно-пропускного пункта остановился мужчина в старом заметно поношенном, но ухоженном черном костюме с галстуком. Худощавый, лет девяноста – девяноста пяти на вид, с аккуратно зачесанной на бок сединой. Он будто сквозь ворота разглядывал здание тюрьмы, просчитывая свой маршрут, очевидно зная, куда ему нужно.

Наглядевшись на огромные серые ворота, старик громко позвал охранника и велел ему впустить его. Без доли сомнения охранник открыл дверь у ворот и послушно пропустил ночного гостя на территорию тюрьмы. Сообщив офицеру, впустившему его, что не стоит ему, как препятствовать, так и помогать, старик уверенно направился к нужному ему корпусу тюрьмы.

— Дрюнчик, глянь в окно. Может, там луна полная? — велел Василий.

— Какая луна?! Зачем тебе это? — недоуменно спросил Андрей. — Нет там луны вообще, — добавил он, все же выполнив приказ-просьбу сокамерника.

— Не может быть такой тишины! Это нереально! — пытаясь не паниковать и рассуждать здраво, ответил Вася. — Как-то это надо объяснить.

— Мистика какая-то… Может покричать?

— Ты че?! Не хватало еще, чтобы эти прибежали! Давно не отхватывал?

— Но так мы хоть поймем, что не одни здесь. Я даже чужого храпа не слышу! И шагов охраны нет. Я только тебя и слышу!

— Я не хочу рисковать. Лучше в этой камере, чем в лазарете.

— Ладно… Тихо! Ты слышишь? — встрепенулся Андрей и прижался ухом к двери.

В конце длинного коридора послышались шаги. В такой тишине, они особо хорошо различались. Человек в старом ухоженном костюме уверенно шагал, стуча каблуками своих лакированных туфель по протертой плитке на полу. Он подошел к решетке во всю стену, разделяющую коридор на две части: пост охраны и коридор с камерами для заключенных. Старик уставился на замок. Несколько секунд на него посмотрев, он схватился за ручку и толкнул дверь вперед. Замок сам собой со скрипом провернулся и дверь отворилась.

Испуганные заключенные переглянулись и облегченно выдохнули. Кто-то идет. Возможно, сейчас вернут их сокамерников.

— Может, это за нами? — шепнул Андрей, намекая на то, что их сокамерников могли по одному или по двое тихо вывести из камеры. Хотя, сама эта идея тихого покидания камеры казалась решительным бредом. Что подтвердил все тот же сердитый шепот Васи.

— Главное, что мы уже не одни. Сейчас ясно будет, что происходит. Или нет…

Старик уверенно шагал по коридору, с легкой ухмылкой разглядывая номера дверей от камер. Не смотря на общий вид довольно бодрого для своих лет человека, глаза старика говорили о другом. В них виделись боль и печаль, чувствовался ужас и некое удовольствие от самого себя.

— Он перед нами, — шевеля губами и не произнеся ни звука, Андрей проинформировал подошедшего к нему сокамерника о приближении незнакомца.

Человек в черном костюме стоял перед нужной ему дверью – дверью, за которой слушали каждое его движение двое заключенных. Он широко улыбнулся, оголив свои идеально ровные желтые зубы, и аккуратно постучался костяшкой пальца в дверь.

— Хм… Никого нет что ли? — продолжая улыбаться, сам у себя поинтересовался старик, прекрасно зная ответ. — Неужто спят? — он постучал еще раз.

— Кто вы? — испуганно спросил Андрей, за что словил гневный взгляд Васи.

— Как хорошо! Я не ошибся. Я, господа, не любитель общаться через дверь. Разрешите я войду?

— Нет! — резко и громко ответил Василий.

— Что ж… — старик, словно обиженный ребенок, поджал губы и положил ладони на дверь. Послышалось трение металлических частей замка. Спустя две секунды дверь открылась. Ошарашенные заключенные пятились назад, не ожидая подобного проникновения в их камеру.

— Доброго времени суток, господа! — поздоровался гость, широко разведя руки и улыбаясь. Ответа он не услышал и, не став его дожидаться, достал из внутреннего кармана пиджака толстый блокнот в кожаной обложке. Смочив палец слюной, он принялся внимательно листать его страницы.

— Кузнецов Василий Антонович, — безразлично сухо и уже строго, произнес незнакомец и направил свой взгляд на Василия. — Это, я полагаю, вы?

— Я… — замявшись, с трудом выдавил из себя заключенный.

— Хорошо… А вы… — незваный гость снова уставился в блокнот, — А вы Иванов Андрей Сергеевич.

— Да, — спокойнее своего сокамерника, но не менее испуганно ответил Андрей.

— А я и не спрашивал! Это было уже утверждение, — старик хищно оскалился, тем самым нагнав жути на заключенных. Василий сел на кровать, хватаясь руками за дрожащие колени и пытаясь незаметно унять их.

— Где все? Почему в камере только мы? Кто вы? — спросил Дрюнчик, неумело сдерживая дрожь в голосе.

— Все не нужны. В камере только нужные мне люди. А кто я такой поймете позднее. Не беспокойтесь. Если интересно мое имя, коль ваши мне известны, то пусть оно будет звучать для вас как Жнец. Так будет проще.

— И зачем ты здесь, Жнец? — грубо спросил Вася.

— Я пришел за вами, — Жнец начал неспешно приближался к Василию. — Вы, Василий Антонович, за что сидите?

— Как и все здесь – ни за что! — заключенный нервно хохотнул.

— Шутки… — тихо, но гневно, произнес старик. — Вы, Василий Антонович, так же шутили, когда забивали четверых туристов булыжником? Так же шутили, будучи одурманенным наркотиками? Так же шутили, когда решили ограбить бедных студентиков?

— Что ты… — Вася проглотил остаток слов. Он не ожидал такой осведомленности. Андрей же молча слушал, ожидая продолжения.

— Ты сумел избавиться от трех тел. А с четвертым попался. Придумал правдоподобную историю. И вот, тебя обвинили лишь в одном убийстве. — Жнец стоял напротив Василия, возвышаясь над ним и, буквально вдавливал его в кровать. Он повышал голос, соответствуя нарастающему накалу обстановки.

— С чего… Откуда знаешь? — Вася сидел с широко раскрытыми глазами, понимая, что препираться нет смысла. Этот человек знает все.

— Для вас, Василий Антонович, это не имеет значения. Важно то, что это правда, — Жнец зашагал в сторону заключенного, — Как ты думаешь, каково это, когда тебе разбивают голову камнем величиной с твою башку?

Василий продолжал смотреть на Жнеца, пытаясь что-то придумать в ответ. Страх, словно колючее ледяное одеяло, окутал его с ног до головы. Ничего хорошего от ночного гостя ждать не придется – единственное, что он понял и теперь знал наверняка.

— Вы и представить не можете, Василий Антонович, — устало выдохнув, сказал старик. — Но я продемонстрирую вам. Да начнется жатва!

Подойдя совсем вплотную к заключенному, Жнец приподнял его, схватившись обеими руками за голову. Тот пытался сопротивляться, но удары, наносимые им, оказались бесполезны. Старик их не замечал. Спустя мгновенье Вася завопил от боли. Из его глаз, носа и ушей хлынула кровь. Толстыми ветвями вены показались сквозь кожу. Казалось, они вот-вот лопнут. А из худощавых серых рук Жнеца появилось красно-розовое пульсирующее свечение, уходящее в эпицентр боли Василия.

Оцепеневший Андрей наблюдал за агонией своего сокамерника. Ужас, охвативший его, не позволял сделать ни шага. Он понимал, что дверь в камеру открыта, что можно и нужно бежать. Но ноги, как и остальные части тела не желали ему подчиниться.

Вскоре крик Василия сменился булькающим хрипом. Казавшиеся бесконечными мучения подошли к концу. До Андрея с трудом дошло, что следующим будет он и, приложив немало усилий, он взял под контроль свое очугуневшее тело и рванулся к выходу. Тем временем, Вася затих. Жнец небрежно швырнул его на пол и в мгновенье оказался перед вторым заключенным.

— А вы, Андрей Сергеевич, расскажите мне, каково это убить собственную мать ножом в сердце? — Жнец сильно ткнул Андрея пальцем в область сердца. – Родную мать! Ради ее небольшой пенсии!

— Я не… — Дрюнчик не успел договорить. Жнец схватил его за горло и так же, как Василия приподнял, держа на вытянутой руке.

Свободную руку старик прижал к груди своей новой жертвы. Андрея пронзила резкая колющая боль в сердце. Он заметил все то же красно-розовое свечение, появлявшееся ранее из руки Жнеца.

— Я не… к-хм… — извиваясь и корчась от боли, Андрей пытался объясниться, но раздирающая боль не давала возможности. — Само… Самооб… Аргх…

— Что ж, скажите то, что так пытаетесь сказать, — опуская на пол жертву, старик ослабил хватку на горле.

— Я не… Я не убивал свою мать, — держась одной рукой за горло, а другой за грудь, хрипло ответил Андрей. — Я не убивал мать! — все еще задыхаясь, но уже более отчетливо повторил он.

— А-а-а… Вы тоже из невиновных. Как я мог это упустить… — иронично и с некоторым наслаждением заметил Жнец и вознамерился продолжить истязать заключенного.

— Я здесь за убийство. Самооборона. Не хотел, но убил. И вот я здесь.

— Вот как… — старик задумчиво опустил руку в карман и достал свой блокнот. — А разве вы не Иванов Андрей Сергеевич, осужденный за убийство собственной матери? — нахмурив брови, спросил он.

— Я Иванов Андрей Сергеевич. Но я не убивал свою мать! — Андрей попытался выкрикнуть последнее, но получилось лишь противно прохрипеть. — Она жива и наверняка находится сейчас дома! Проверь!

— Хм… — озадаченный Жнец отвернулся от заключенного и задумчиво уставился в стену, словно отправив себя в транс. — Так и есть. Она дома… — спустя пару минут заключил он.

— Так что же теперь? — поинтересовался тяжело дышавший Дрюнчик.

— Думаю, что ничего… — еще раз пролистав свой блокнот, ответил Жнец. — Ох уж эти Ивановы, Петровы, Сидоровы… Не вы были мне нужны, Андрей Сергеевич… Не того Иванова перевели в эту камеру… — он резко захлопнул свой блокнот и протянул руку ко лбу «не того» Иванова. Два пальца, коснувшиеся лба с легким свечением – это все, что смог разглядеть Андрей перед тем, как провалиться в пустоту.

— …все же мы вовремя его нашли. Иначе умер бы… — словно откуда-то издалека до Андрея доносился голос. Он открыл глаза.

— …совпадение это или нет, нам предстоит… — врач сделал паузу, увидев очнувшегося пациента. — Проснулся. Хорошо. Я рад. Как самочувствие?

— Где он? — с трудом произнес Андрей.

— Кто?

— Я… Я не знаю… Он был в камере…

— Вас там было много. Кстати, если бы не твои сокамерники, боюсь, мы бы не разговаривали с тобой сейчас, — с грустью на лице заметил врач.

— Но… А Кузнецов?

— Он умер. Кровоизлияние в мозг. Ты видел, как ему стало плохо?

— Да… Я видел, — слова тяжело давались Андрею. Он провел уже несколько дней в санчасти и только сегодня смог начать говорить.

— Тебе нужно отдыхать. Потом мы еще поговорим, — врач вышел из палаты, увидев, что больной снова засыпает.

— Скорее всего, он увидел, как умирает Кузнецов…

— И его сердце не выдержало этого зрелища? – перебив врача, иронично закончил фразу начальник тюрьмы.

— Возможно.

— А тот второй Иванов?

— Инфаркт миокарда. Странно это…

— Почти три смерти естественным путем, причем две из них чуть не случились в одной камере… Это как-то не естественно.

— Не похоже на совпадение. С этим придется повозиться, но это уже ваша работа.

— Это уже наша работа, — недовольно согласившись, начальник двинулся прочь.

«Теперь я тебе должен» — снова проснувшись, Андрей обнаружил сжатый у себя в кулаке клочок бумаги, небрежно вырванный из блокнота. Он оглядел палату и снова начал медленно утопать во сне, пытаясь понять, что с ним случилось, что правда, а что вымысел, и кто же такой этот Жнец. Был ли он вообще?